Лингвостилистический анализ лексико-семантического поля «коллекционирование» в прозе Константина Вагинова

Творчество Константина Вагинова, уникального прозаика и поэта первой трети XX века, долгое время оставалось в тени, лишь в последние десятилетия обретая заслуженное внимание исследователей. Его произведения, пронизанные духом «петербургского текста» и модернистских исканий, представляют собой благодатное поле для лингвостилистического анализа. Среди множества концептов, пронизывающих прозу Вагинова, особое место занимает «коллекционирование» – явление, выходящее за рамки простого увлечения и становящееся основополагающим творческим принципом.

Актуальность настоящего исследования обусловлена необходимостью более глубокого и систематизированного изучения идиостиля К. Вагинова, в частности, посредством анализа лексико-семантических полей. Несмотря на возрастающий интерес к его фигуре и произведениям, лингвостилистический аспект концепта «коллекционирование» до сих пор не получил исчерпывающего освещения в научной литературе. Существующие работы касаются биографических данных, общих литературоведческих аспектов его прозы и лишь поверхностно затрагивают роль «вещи» и «собирательства». Это создает «слепую зону», не позволяющую в полной мере оценить, как Вагинов использует язык для построения своего уникального художественного мира и выражения мировоззренческих установок.

Цель данной работы — провести всесторонний лингвостилистический анализ лексико-семантического поля (ЛСП) «коллекционирование» в прозаических произведениях Константина Вагинова, чтобы выявить его структуру, состав и функции в формировании художественного мира писателя.

Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:

1. Определить теоретические основы и современные подходы к анализу ЛСП и концептов в художественном тексте, обосновав их применимость к прозе К. Вагинова.
2. Представить биографию и творческий путь К. Вагинова, очертить его место в русском литературном процессе 1920–1930-х годов.
3. Выделить ядро и периферию ЛСП «коллекционирование» в прозе Вагинова, проведя компонентный и контекстуальный анализ ключевых лексем.
4. Раскрыть функции ЛСП «коллекционирование» в формировании образов персонажей, предметно-вещного мира и общего идейного содержания произведений.
5. Обосновать перспективы применения междисциплинарных подходов, в частности когнитивной поэтики, для дальнейшего исследования художественных концептов в прозе Вагинова.

Объектом исследования выступает совокупность прозаических произведений Константина Вагинова: «Козлиная песнь», «Труды и дни Свистонова», «Бамбочада» и «Гарпагониана». Предметом исследования является лексико-семантическое поле «коллекционирование» и его лингвостилистические особенности в указанных произведениях.

В работе использованы общенаучные методы (анализ, синтез, обобщение) и специальные лингвистические методы, такие как компонентный, контекстуальный, дистрибутивный анализ и метод семантических оппозиций. Структура реферата включает введение, четыре основные главы, посвященные теоретическим основам, биографии Вагинова, анализу ЛСП и его функциям, а также междисциплинарным подходам, и заключение.

Теоретические основы исследования лексико-семантических полей и концептов

В основе любого глубокого анализа художественного текста лежит стройная методологическая база, позволяющая проникать в глубинные пласты авторского замысла и языковых средств его воплощения. Изучение лексико-семантических полей (ЛСП) и концептов является одним из наиболее продуктивных направлений современной филологии, открывая новые горизонты для понимания идиостиля писателя, ибо именно здесь кроется ключ к невысказанным смыслам и авторским интенциям.

Понятие лексико-семантического поля в лингвистике

Идея о том, что слова в языке не существуют изолированно, а образуют сложные, взаимосвязанные системы, прочно укоренилась в лингвистике. Лексико-семантическое поле (ЛСП) – это яркое проявление этой системности: совокупность лексических единиц, объединенных общностью содержания и отражающих определенный предметно-понятийный отрезок действительности. Представьте себе картину, где каждый мазок – это слово, но все они, вместе взятые, создают цельный образ, объединенный общей темой.

История понятия «семантическое поле» начинается в 1924 году с работ Герхарда Ипсена, который первым определил его как совокупность слов, обладающих общим значением. Затем, в 1932 году, Йост Трир развил эту идею, проведя тонкое разграничение между «понятийным полем» (Begriffsfeld) – сферой мысли, и «лексическим полем» (Wortfeld) – собственно языковым воплощением. Позже, в 1934 году, Вальтер Порциг расширил эти представления, заложив основы современного понимания полевой организации лексики.

В отечественной лингвистике полевой подход нашел свое отражение в трудах таких выдающихся ученых, как Ф.П. Филин, С.Д. Кацнельсон, А.А. Уфимцева, Ю.Н. Караулов, Л.М. Васильев. Они показали, что ЛСП – это не просто набор слов, а структурированная группа, где каждая лексема несет в себе доминантную сему, связывающую ее со всем полем. Это как сеть, где каждый узел – слово, а связи – это семантические отношения.

ЛСП характеризуется наличием общего интегрального семантического признака, который объединяет все единицы поля, и наличием частных, дифференциальных признаков, по которым эти единицы отличаются друг от друга. Например, в поле «растения» «растительность» будет интегральным признаком, а «дерево», «цветок», «трава» будут различаться по своим дифференциальным семам. Полевой метод, таким образом, помогает выявить не только состав, но и внутреннюю организацию лексики, ее иерархию и взаимосвязи.

Концепт и сема как базовые единицы анализа

Если лексико-семантическое поле – это обширная территория смысла, то концепт и сема – это ее фундаментальные кирпичики и архитектурные решения. Эти понятия позволяют нам не просто описывать слова, но проникать в ментальные структуры, стоящие за ними.

Концепт представляет собой «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода». Этот термин, введенный в отечественную лингвистику С.А. Аскольдовым в 1928 году, с тех пор стал краеугольным камнем когнитивной лингвистики. Ю.С. Степанов определяет концепт как «основную ячейку культуры в ментальном мире человека» и «сгусток культуры в сознании человека». Иными словами, концепт – это не просто значение слова, а сложный, многогранный феномен, который аккумулирует в себе культурный опыт, мировоззрение и эмоциональные установки. Например, концепт «свобода» будет включать не только словарное определение, но и все ассоциации, связанные с ним в данной культуре – от исторических событий до личных переживаний. В.И. Карасик, в свою очередь, трактует лингвокультурные концепты как «ментальные образования, представляющие собой хранящиеся в памяти человека значимые осознаваемые типизируемые фрагменты опыта», что подчеркивает их динамическую и антропоцентрическую природу. Именно этот подход позволяет выявить скрытые смыслы, которые автор закладывает в текст, выходя за рамки поверхностных толкований.

Сема – это еще более тонкий инструмент анализа. Термин, впервые употребленный В. Скаличкой, обозначает мельчайший, предельный компонент значения. Л.А. Новиков определяет сему как «минимальную, предельную единицу плана содержания, являющуюся операциональной единицей компонентного анализа». Семы подобны атомам смысла, из которых складываются молекулы – значения слов, или семемы. Они бывают:

• Архисемы – родовые, интегрирующие признаки, объединяющие более широкие группы слов. Например, для слов «стол», «стул», «шкаф» архисемой будет «мебель».
• Дифференциальные семы – частные, различительные признаки, позволяющие отличать одно слово от другого внутри той же группы. Например, для «стола» это будет «имеет горизонтальную поверхность для размещения предметов», а для «стула» – «предназначен для сидения».

Понимание концепта и семы позволяет исследователю разбирать значения слов на составляющие, выявлять их внутреннюю структуру и, что особенно важно, прослеживать, как эти минимальные единицы формируют более крупные смысловые поля и отражают сложную картину мира, создаваемую автором.

Методы анализа лексико-семантических полей в художественном тексте

Исследование лексико-семантических полей – это процесс, требующий разностороннего инструментария. Как опытный детектив, лингвист использует целый арсенал методов, чтобы раскрыть все тайны, зашифрованные в тексте. Каждый метод, словно особая линза, позволяет увидеть различные аспекты сложного механизма языка.

1. Компонентный анализ (КА): Этот метод является основополагающим в исследовании ЛСП. Он основан на гипотезе о том, что значение каждой языковой единицы состоит из элементарных семантических составляющих – сем. Компонентный анализ, впервые примененный в 1950-х годах, направлен на разложение значения слов на эти минимальные семантические компоненты.
   • Процедура КА:
     1. Выделение лексико-семантической группы слов.
     2. Определение дефиниции каждого слова и выделение сем.
     3. Составление общего списка сем.
     4. Построение таблицы семного состава слов.
     5. Учет антонимичных сем.
   • Применение к художественному тексту: КА позволяет выявить не только словарные значения, но и семантические приращения, коннотации, которые слово приобретает в авторском контексте, раскрывая уникальные нюансы идиостиля.
2. Дистрибутивный анализ: Этот метод, разработанный Л. Блумфилдом и З. Харрисом, сосредоточен на изучении окружения (дистрибуции) языковых единиц в тексте. Он позволяет определить значение слова через его типичное сочетание с другими словами, не прибегая к прямому лексическому или грамматическому значению. Например, слово «острый» в сочетании с «нож» или «ум» имеет разные, но взаимосвязанные дистрибуции.
3. Трансформационный анализ: Метод, предложенный З. Харрисом и развитый Н. Хомским, фокусируется на синтаксической структуре предложения, позволяя выводить сложные структуры из более простых с помощью правил преобразования (трансформаций): перестановки, субституции, адъюнкции (добавления) и эллипсиса (опущения). В анализе художественного текста он может помочь понять, как авторская трансформация обыденных синтаксических конструкций создает особую стилистику.
4. Статистический анализ: Использует подсчеты для установления частотности языковых единиц (слов, фраз), их сочетаемости и типичности для определенных периодов или стилей. Например, высокая частотность определенных лексем в прозе Вагинова может свидетельствовать об их ключевой роли в формировании концепта.
5. Контекстуальный анализ: Исследует языковую единицу в ее речевом окружении (контексте), учитывая влияние коммуникативной ситуации, ролевой структуры общения и социокультурных факторов для выявления скрытых значений. В художественном тексте контекст не просто уточняет значение, а создает новые смыслы, зачастую противоречащие словарным.
6. Психолингвистический анализ: Изучает речевую деятельность, факторы формирования языковой компетенции и понимания. Включает ассоциативно-семантические связи и часто использует статистические методы для исследования того, как слова и концепты воспринимаются и обрабатываются в сознании читателя.
7. Метод семантических оппозиций: Направлен на выявление сходств и различий (формальных и семантических) между словами, образующими минимальные проявления парадигматических отношений в лексике. Позволяет увидеть, как слова противопоставляются или дополняют друг друга, создавая смысловые контрасты.

Особый подход к художественному тексту: Изучение ЛСП в художественном тексте требует специфического подхода. Здесь поле по составу и структуре значительно отличается от общеязыкового. В литературном произведении слова часто приобретают трансформированное лексическое значение, семантические приращения и обилие коннотаций. Авторская индивидуальность, его мировоззрение и идиостиль формируют уникальную языковую картину мира, которая не всегда совпадает с общепринятой.

Определение ядра поля: Важным вопросом при исследовании ЛСП в художественном тексте является определение ядра поля с соответствующим гиперонимом. Процедура вычленения ядерной лексемы должна включать подсчёт и анализ лексических единиц, среди которых выделяются ключевые слова — наиболее частотные и значимые элементы содержательно-формальной структуры художественного текста. Именно эти слова, как магниты, притягивают к себе другие лексемы, формируя центральный смысл поля. Когнитивно-лингвистическое исследование при этом направлено на системное описание значений слов и выражений, объективирующих определенный концепт в языке, позволяя увидеть не просто «что сказано», но и «как это понимается».

Константин Вагинов в контексте русского литературного процесса 1920–1930-х годов

Погружаясь в лингвостилистический анализ, невозможно обойти стороной фигуру автора. Константин Вагинов — имя, которое сегодня, к счастью, всё чаще звучит в академических кругах, но десятилетиями оставалось лишь эхом «серебряного века» и предчувствием авангарда. Его жизнь и творчество, словно редкая монета из коллекции, требуют тщательного изучения, чтобы оценить их истинную ценность в литературном процессе 1920–1930-х годов.

Жизнь и творчество К. Вагинова: ключевые этапы и литературные связи

Константин Константинович Вагинов (урождённый Вагенгейм) – фигура трагическая и притягательная, словно старинная гравюра, хранящая в себе отголоски ушедшей эпохи. Родившись 21 сентября (3 октября) 1899 года в Петербурге, он прожил короткую, но насыщенную творчеством жизнь, завершившуюся 26 апреля 1934 года в Ленинграде. Его слабые с детства здоровье и продолжительная борьба с туберкулёзом стали безмолвным фоном для бурных литературных исканий.

Вагинов был истинным сыном Петрограда, а затем Ленинграда, города, который стал не просто декорацией, но и одним из главных героев его произведений. В 1920-е годы он активно вращался в самых разнообразных литературных кругах, жадно впитывая и перерабатывая идеи своего времени. Летом 1921 года он был принят в «Цех поэтов» Николая Гумилёва – школу акмеизма, давшую ему строгие формы и вкус к предметности. В том же году он стал сооснователем литературного содружества «Островитяне» вместе с Н. Тихоновым, П. Волковым и С. Колбасьевым. Эти ранние объединения сформировали его поэтический почерк, хотя ирония уже тогда являлась организующим принципом его лирики.

Особое место в его творческой биографии занимает круг Михаила Бахтина, с которым Вагинов познакомился в 1924 году. Бахтин, мыслитель колоссального масштаба, высоко ценил его «карнавальные» романы, видя в них отголоски своих теорий. Это знакомство открыло Вагинову двери в интеллектуальные салоны, где он общался с музыкантами И. Соллертинским и М. Юдиной, литературоведом Л. Пумпянским. Неслучайно Бахтин стал одним из прототипов Философа/Андреевского в романе «Козлиная песнь», что свидетельствует о глубине их интеллектуального взаимодействия.

В 1927 году Вагинов присоединился к группе ОБЭРИУ (Объединение Реального Искусства), участвуя в знаменитом вечере «Три левых часа» 24 января 1928 года. ОБЭРИУ, с его идеями «сдвига», абсурда и эксперимента, безусловно, оставило свой след в его творчестве. Однако, как отмечает Татьяна Никольская, Вагинов не был «правомерным обэриутом» в той же степени, как Хармс или Введенский. Его творчество, хоть и включало элементы гротеска и иронического разрушения поэтического языка, оставалось более укорененным в традиции Серебряного века. Поэтические расхождения с обэриутами привели к тому, что его сотрудничество с группой прекратилось раньше их публичной деятельности, но интерес к чудакам и маргинальным персонажам сближал его с Даниилом Хармсом.

В последние годы жизни, в начале 1930-х, Вагинов вёл уникальную записную книжку под названием «Семечки». Это был настоящий архив устной культуры: выписки из книг, обрывки услышанных разговоров, городской фольклор, блатной жаргон. Многие записи из «Семечек» впоследствии легли в основу его последнего романа «Гарпагониана», что является ярким примером «принципа коллекционирования» в его творческом методе.

«Петербургский текст» и модернистские тенденции в прозе Вагинова

В творчестве Константина Вагинова Петербург занимает особое, почти сакральное место, становясь не просто фоном, а живым, многоликим организмом, со своим пульсом, историей и даже собственной душой. Его проза — это органическое продолжение и развитие того, что в русской литературе принято называть «петербургским текстом» XIX века, традиция, заложенная Пушкиным, Гоголем и Достоевским. Вагинов воспринимает город как сложный социальный организм, хранящий в себе наслоения разных эпох, где каждый камень, каждый переулок пропитан историей. Он не просто описывает Петербург, он его коллекционирует, собирая детали, образы, ощущения, превращая их в своего рода палимпсест культурной памяти.

Проза Вагинова — это яркое проявление модернизма в русской литературе 1920–1930-х годов. Его романы — «Козлиная песнь» (1926), «Труды и дни Свистонова» (1929), «Бамбочада» (1931) и «Гарпагониана» (1933) — представляют собой смелые эксперименты с формой, содержанием и языком. В них проявляются такие черты модернизма, как фрагментарность, интертекстуальность, сложность психологизма и, конечно, глубокое внимание к внутреннему миру человека, его отчуждению и поиску смысла в меняющемся мире.

Особенно примечательна принадлежность романов Вагинова к жанру «романа с ключом». «Козлиная песнь» — ярчайший тому пример. В этом романе, как отмечают исследователи Т.Л. Никольская и Н.И. Николаев, легко угадываются прототипы реальных деятелей культуры: Л.В. Пумпянский предстаёт как Тептелкин, М.М. Бахтин — как Философ/Андреевский. В образе вымышленного поэта Заэвфратского угадываются аллюзии на Николая Гумилёва, а в Мише Котикове — черты Павла Лукницкого. Эта игра с реальностью, где вымысел переплетается с фактическими событиями и лицами, становится одним из способов Вагинова осмыслить уходящую эпоху и сохранить её в тексте, подобно коллекционеру, бережно хранящему дорогие ему артефакты.

Герои Вагинова, часто именуемые «эллинистами», представляют собой «петербургское племя» — хранителей двухсотлетней культуры, которые пытаются спасти её фрагменты в условиях нового мира. Они ощущают себя на пороге гибели цивилизации, проводя параллели между революционными событиями в России и падением Римской империи. Для них искусство, книги, старинные вещи — это не просто предметы, а последние островки уходящего мира, символы утраченной гармонии.

Ирония, как отмечалось, является организующим принципом в лирике Вагинова, и в прозе она также играет важнейшую роль, создавая многослойность и неоднозначность повествования. Эта ирония часто смешивается с ностальгией и меланхолией по ушедшему величию, придавая его текстам особую, неповторимую атмосферу.

Таким образом, проза Вагинова, с её глубоким проникновением в «петербургский текст», модернистскими экспериментами и использованием жанра «романа с ключом», занимает уникальное и значимое место в русской литературе первой трети XX века, предлагая читателю не просто истории, а сложные, многомерные картины мира, которые требуют внимательного и вдумчивого анализа.

Структура и состав лексико-семантического поля «коллекционирование» в прозе К. Вагинова

Концепт «коллекционирование» в прозе Константина Вагинова — это не просто мотив, а целая мировоззренческая категория, которая пронизывает его произведения на всех уровнях. Это нечто большее, чем хобби или причуда героев; это основополагающий творческий принцип, отражающий глубокие культурные и исторические сдвиги эпохи. Для Вагинова, как нумизмата и библиофила, собирательство было не только личной страстью, но и метафорой сохранения ускользающего мира, способом сопротивления забвению.

Выделение ядра и периферии ЛСП «коллекционирование»

Приступая к лингвостилистическому анализу, наша задача — подобно археологу, слой за слоем, извлечь из текста те лексемы, которые формируют концепт «коллекционирование». Это позволит нам понять, как Вагинов строит свой «архив смыслов». Ядро и периферия ЛСП «коллекционирование» в его прозе формируются не только прямыми номинациями, но и ассоциативными связями, метафорами и синекдохами.

Ядро поля составляют наиболее частотные и значимые лексемы, напрямую отсылающие к акту собирательства или его результату. Эти слова являются своего рода магнитами, притягивающими к себе другие смыслы и образующими центральную ось концепта:

• «Коллекция»: Это, безусловно, ключевая лексема. В романе «Козлиная песнь» персонажи «собирают памятные предметы, от антикварной безвкусицы до мусора, выброшенного известным поэтом Заэвфратским». Сама идея «коллекции» здесь расширяется до абсурда, включая в себя как ценное, так и ничтожное, что подчеркивает кризис ценностей эпохи. «Коллекция» Вагинова часто не имеет рационального смысла, она — жест отчаяния, попытка удержать прошлое.
• «Собирать» / «собирательство»: Глагол и существительное, обозначающие сам процесс. В «Трудах и днях Свистонова» писатель Свистонов «собирает целую библиотеку изданий, годных для макулатуры, включая рукописные дневники неизвестных чиновников, книжки «на каждый день» похотливых студентов и переписку железнодорожного служащего». Это «собирательство» уже не просто страсть, а мания, охватывающая всё, что имеет хоть какую-то связь с прошлым.
• «Архив»: В прозе Вагинова «архив» часто выступает как метафора культурной памяти. Герои стремятся создать свои личные архивы, сохраняя то, что, по их мнению, представляет ценность в мире, охваченном забвением. Это могут быть старые письма, фотографии, обрывки рукописей.
• «Старина» / «антикварный»: Эти лексемы обозначают объекты коллекционирования, часто связанные с ушедшими эпохами. «Антикварная безвкусица» в «Козлиной песни» указывает на размывание границ между истинной ценностью и её имитацией.

Периферия поля включает лексемы, которые косвенно связаны с концептом «коллекционирование», раскрывая его различные аспекты, оттенки и последствия. Они могут обозначать типы предметов, действия, состояния или характеристики, ассоциирующиеся с собирательством:

• «Предметы» / «вещи»: Общие номинации объектов, которые могут быть частью коллекции. В прозе Вагинова «предметно-вещный мир» несет усиленное семантическое значение, становясь «овеществленным знаком» уходящей культуры.
• «Мусор» / «обрывки» / «тетрадка со сновидениями» / «человеческие ногти»: Эти лексемы, особенно ярко представленные в «Гарпагониане», где изображены «монстры», коллекционирующие «человеческие ногти» или ворующие «тетрадку со сновидениями», показывают патологический, абсурдный характер собирательства, переходящего в манию. Это не просто «мусор», а «архив» бессмысленного, того, что осталось от человека.
• «Память» / «забвение»: Коллекционирование становится способом борьбы с «забвением», попыткой сохранить «культурную память» о «старом мире».
• «Хранить» / «сохранять»: Глаголы, обозначающие цель коллекционирования.
• «Библиотека» / «рукописные дневники» / «переписка»: Частные случаи коллекций, представленные в «Трудах и днях Свистонова», раскрывающие специфику объектов собирательства.
• «Мания» / «страсть»: Отражают психологическое состояние коллекционеров, часто доходящее до одержимости. «Страсть к коллекционированию у советского героя зачастую переходит в манию простого собирательства».

Таким образом, ЛСП «коллекционирование» в прозе Вагинова предстает как многомерная структура, в которой ядро формирует прямое значение, а периферия обогащает его многочисленными коннотациями, раскрывая как культурно-исторический, так и психологический подтекст авторского замысла.

Компонентный анализ ключевых лексем поля «коллекционирование»

Для того чтобы глубже проникнуть в семантику концепта «коллекционирование», необходимо провести детальный компонентный анализ ключевых лексем, выделенных нами в ядре поля. Этот метод позволяет разложить значение слова на элементарные составляющие (семы) и выявить, какие из них являются общими (архисемы), а какие — различительными (дифференциальными), а также обнаружить семантические приращения, которые слово приобретает в уникальном художественном мире Вагинова.

Рассмотрим несколько ключевых лексем:

1. Коллекция:
   • Архисема: ‘Совокупность предметов’.
   • Дифференциальные семы:
     • ‘Предметы подобраны по определённому признаку’ (традиционное значение).
     • ‘Предметы имеют культурную/историческую ценность’ (традиционное значение).
     • ‘Предметы подобраны хаотично, без логики’ (вагиновский контекст, например, «антикварная безвкусица», «мусор»).
     • ‘Предметы символизируют ушедшую эпоху, ностальгию’.
     • ‘Предметы являются материальными следами идеального, исчезнувшего мира’.
   • Семантические приращения в прозе Вагинова: В его текстах «коллекция» часто теряет свою упорядоченность и эстетическую ценность, превращаясь в собрание обломков, мусора, свидетельств распада. Это приращение ‘хаоса’, ‘упадка’, ‘символа утраты’.
2. Собирать / Собирательство:
   • Архисема: ‘Объединять что-либо в одном месте’.
   • Дифференциальные семы:
     • ‘Целенаправленное действие’.
     • ‘Действие, связанное с поиском и отбором’.
     • ‘Действие, обусловленное страстью или манией’.
     • ‘Действие, имеющее целью сохранение’.
     • ‘Действие, связанное с накоплением бессмысленного’.
   • Семантические приращения в прозе Вагинова: «Собирательство» у Вагинова часто приобретает черты навязчивой идеи, переходящей в «манию». Это уже не просто коллекционирование, а лихорадочное накопление всего, что может быть хоть как-то связано с прошлым, даже если это «издания, годные для макулатуры». Приращение ‘одержимости’, ‘бессмысленности’, ‘отчаянной попытки удержать’.
3. Архив:
   • Архисема: ‘Место/совокупность для хранения документов и материалов’.
   • Дифференциальные семы:
     • ‘Официальное хранилище’.
     • ‘Личное хранилище’.
     • ‘Хранилище культурной памяти’.
     • ‘Хранилище неканонических текстов’.
     • ‘Хранилище случайных, разрозненных фрагментов’.
   • Семантические приращения в прозе Вагинова: В его текстах «архив» трансформируется из официального учреждения в личное, зачастую интимное собрание, включающее «рукописные дневники неизвестных чиновников» и «переписку железнодорожного служащего». Это приращение ‘индивидуального’, ‘неофициального’, ‘сохранения частной истории’.
4. Старина / Антикварный:
   • Архисема: ‘Относящийся к прошлому’.
   • Дифференциальные семы:
     • ‘Имеющий значительный возраст’.
     • ‘Имеющий историческую или художественную ценность’.
     • ‘Вышедший из употребления’.
     • ‘Принадлежащий к ушедшей культуре’.
     • ‘Имеющий эстетическую ценность (для «антикварный»)’.
     • ‘Не имеющий реальной ценности, но сохраняемый как символ прошлого (для «антикварная безвкусица»)’.
   • Семантические приращения в прозе Вагинова: Эти лексемы часто несут в себе оттенок ‘упадка’, ‘деградации’. «Антикварная безвкусица» — это яркий пример того, как Вагинов подрывает традиционное представление о ценности, показывая, что даже старые вещи могут быть лишены подлинной красоты или значимости, но при этом всё равно коллекционируются. Приращение ‘десакрализации’, ‘поверхностности’.

Через компонентный анализ мы видим, что Вагинов не просто использует слова, относящиеся к собирательству, но насыщает их новыми, часто тревожными и парадоксальными смыслами. Лексемы, которые в обыденном языке несут позитивные коннотации (ценность, порядок, история), в его прозе приобретают оттенки хаоса, одержимости, меланхолии по утраченному. Это позволяет автору создать многомерный концепт, отражающий сложность его эпохи и уникальность его художественного мировоззрения.

Контекстуальный анализ употребления лексических единиц поля

Контекстуальный анализ позволяет нам увидеть, как лексемы ЛСП «коллекционирование» функционируют в живой ткани вагиновского текста, приобретая особые оттенки смысла и формируя уникальный художественный мир. Именно в контексте слово раскрывает свой полный потенциал, обрастая дополнительными коннотациями и становясь частью сложной авторской игры.

В прозе Вагинова, особенно в «Козлиной песни», мы сталкиваемся с тем, что акт коллекционирования выходит за рамки привычного. Так, персонажи романа «собирают памятные предметы, от антикварной безвкусицы до мусора, выброшенного известным поэтом Заэвфратским». Здесь слово «мусор», помещенное в один ряд с «памятными предметами» и «антикварной безвкусицей», теряет свое обычное негативное значение. Оно становится таким же объектом коллекционирования, как и прочие «ценности», но с оговоркой – это мусор «известного поэта». Контекст придает ему особую, ироническую ценность, подчеркивая одержимость героев личностями и артефактами уходящей культуры, даже если эти артефакты объективно не представляют никакой ценности. Это своего рода «овеществленный знак» эпохи, когда сам факт принадлежности к «старому миру» наделяет предмет значимостью.

В «Трудах и днях Свистонова» писатель Свистонов «собирает целую библиотеку изданий, годных для макулатуры, включая рукописные дневники неизвестных чиновников, книжки «на каждый день» похотливых студентов и переписку железнодорожного служащего». Лексемы «издания, годные для макулатуры», «рукописные дневники неизвестных чиновников», «книжки похотливых студентов», «переписка железнодорожного служащего» формируют периферию поля «коллекционирование», но их контекстуальное употребление глубоко показательно. Эти, казалось бы, ничтожные, маргинальные объекты, в обычном мире лишенные всякой ценности, в мире Вагинова становятся объектами страстного собирательства. Это не просто коллекция, а «архив» анонимных, частных жизней, которые писатель Свистонов пытается спасти от забвения. Здесь Вагинов демонстрирует, что для его героев важен не общепризнанный канон, а именно архивные, неканонические тексты, хранящие осколки утраченной реальности.

Роман «Гарпагониана» выводит концепт коллекционирования на новый, гротескный уровень. Здесь мы видим «монстров», коллекционирующих «человеческие ногти» или ворующих друг у друга «тетрадку со сновидениями». Эти шокирующие примеры контекстного употребления демонстрируют, как страсть к собирательству у Вагинова переходит в патологическую манию. Объектами коллекционирования становятся не просто предметы, а фрагменты человеческого бытия, его интимные, даже отвратительные проявления. Лексемы «человеческие ногти» и «тетрадка со сновидениями» подчеркивают болезненность, абсурдность и одновременно глубокую символичность этого процесса. Ногти — это отмирающая часть тела, символ распада, а сновидения — эфемерное проявление подсознания. Их собирательство — это попытка удержать неуловимое, сохранить то, что по своей природе не подлежит сохранению, это макабрический жест в условиях полного распада реальности. Неужели эти «монстры» не осознают тщетность своих усилий, или именно в этой тщетности скрыта их последняя надежда?

Таким образом, контекстуальный анализ показывает, что в прозе К. Вагинова лексемы ЛСП «коллекционирование» функционируют не просто как обозначения действия или предмета, но как сложные символы. Они участвуют в создании образов персонажей, которые одержимы идеей сохранения уходящего мира, даже если это проявляется в собирательстве мусора или частей тела. Эти лексемы формируют предметно-вещный мир, где каждый объект наделяется особой, часто иронической или трагической ценностью, и раскрывают глубинное идейное содержание произведений, посвященных культурной памяти и борьбе с забвением.

Функции лексико-семантического поля «коллекционирование» в формировании художественного мира Вагинова

Концепт «коллекционирование» в прозе Константина Вагинова выходит далеко за рамки простого тематического элемента; он становится организующим принципом, формирующим не только отдельные образы, но и всю художественную реальность. Это не просто сюжетный ход, а глубокая метафора авторского мировоззрения, отражающая сложные процессы в культуре и сознании человека начала XX века.

Кумулятивный принцип как формообразующий элемент прозы Вагинова

Один из наиболее ярких способов, которым «принцип коллекционирования» проявляется в прозе Вагинова, — это кумулятивный принцип построения текстов. Представьте, что вы собираете мозаику из тысячи разрозненных, но удивительно точно подобранных осколков – именно так Вагинов конструирует свои произведения. Его тексты не развиваются линейно, а скорее «монтируются» из фрагментов, обрывков, цитат и случайных наблюдений, подобно тому, как коллекционер собирает свою коллекцию, добавляя к ней новые и новые экземпляры.

Ярчайшим примером такого подхода является использование записной книжки «Семечки» при создании романа «Гарпагониана». Эта тетрадь Вагинова была настоящим личным архивом, содержащим «фрагменты услышанных разговоров, городского фольклора и блатной жаргон». Он буквально «коллекционировал» речевые обороты, обрывки фраз, сцены из жизни, а затем, словно ювелир, встраивал их в ткань своего романа. Это не просто цитирование, а глубокая интертекстуальная игра, где авторское слово переплетается с голосами улицы, эпохи, других текстов.

Этот «сквозной принцип собирательства» встраивает тексты Вагинова в широкую литературную традицию. Он перекликается с:

• Н. Гоголем, чьи герои-собиратели (например, Плюшкин из «Мертвых душ») и метафорика «кучи» предвосхитили идею накопления и одержимости вещами. Однако у Гоголя это часто имело морально-этическое измерение, тогда как у Вагинова — скорее экзистенциальное и культурологическое.
• Андреем Белым, который превратил собирательство в теорию мысли, в философский акт. Его стремление к синтезу, к «собиранию» разрозненных культурных пластов для построения новой философии искусства, находит отклик в вагиновской поэтике.
• Андреем Платоновым, чьи герои «плутают среди опустевшего мира», собирая остатки, фрагменты, чтобы хоть как-то восстановить целостность бытия. Для Платонова это часто было связано с попыткой осмыслить последствия революции, утрату прежнего мира.

В прозе Вагинова кумулятивный принцип служит не только для создания особой формы, но и для выражения глубокой авторской идеи: мир распался на фрагменты, и единственная возможность сохранить его — это собрать эти осколки, превратить их в свою уникальную коллекцию. Это попытка сопротивления хаосу, создание собственного порядка из руин. Таким образом, «принцип коллекционирования» становится не просто стилистическим приемом, а фундаментальным способом осмысления реальности, где сам текст превращается в грандиозный, всеобъемлющий архив.

Роль «коллекционирования» в создании образов персонажей и предметно-вещного мира

В прозе Константина Вагинова концепт «коллекционирование» играет центральную роль не только в формировании структуры текста, но и в создании ярких, запоминающихся образов персонажей и глубоко символичного предметно-вещного мира. Герои Вагинова — это, по сути, архетипы коллекционеров, каждый из которых по-своему одержим собирательством, что служит ключом к пониманию их психологии, мировоззрения и места в стремительно меняющемся мире.

В романе «Козлиная песнь» почти все персонажи «собирают памятные предметы, от антикварной безвкусицы до мусора, выброшенного известным поэтом Заэвфратским». Это собирательство выходит за рамки простого хобби и становится способом самоидентификации, попыткой удержать уходящий мир. Профессор Тептелкин коллекционирует книги, Философ — идеи, а другие персонажи — воспоминания, слухи, фрагменты чужих жизней. Их страсть к собирательству характеризует их как «хранителей» уходящей культуры, последнего «петербургского племени», которое цепляется за любую материальную или интеллектуальную крупицу прошлого. Через их одержимость Вагинов показывает не только ностальгию по прошлому, но и отчаяние перед настоящим, где старые ценности утратили свою значимость.

В «Гарпагониане» концепт коллекционирования достигает своего апогея, переходя в область гротеска и патологии. Здесь «монстры» коллекционируют «человеческие ногти» или воруют друг у друга «тетрадку со сновидениями». Эти примеры раскрывают идею, что «страсть к коллекционированию у советского героя зачастую переходит в манию простого собирательства». Объектами становятся не просто вещи, а фрагменты человеческого тела или эфемерные проявления сознания, что подчеркивает дегуманизацию и распад личности в условиях новой реальности. Герои Вагинова, будь то «эллинисты» из «Козлиной песни» или «монстры» из «Гарпагонианы», используют собирательство как защитный механизм, как попытку сохранить свою идентичность в мире, который кажется им чужим и враждебным.

Особое внимание следует уделить поэтике «гипертрофированной вещи» и «овеществленного знака» в прозе Вагинова. Для его героев «знак имеет усиленно материальное, овеществленное значение, поскольку их идеальный мир исторически исчез, но оставил материальные следы». Вещи перестают быть просто предметами обихода и приобретают символическую, почти мистическую силу. Старинная ваза, книга, фотография, даже кусок мусора — всё это становится носителями памяти, отголосками ушедшей эпохи. Они «гипертрофированы» в своем значении, неся на себе печать глубокого смысла, который часто остается неразгаданным для непосвященного.

Это «овеществление» знака перекликается с философскими идеями Мишеля Фуко, Жана Бодрийяра и Вальтера Беньямина, которые исследовали психологию коллекционера, его стремление заместить реальность объектами или замедлить течение времени через их сохранение. Вагинов, сам будучи нумизматом и коллекционером старинных книг, был глубоко погружен в эту идею. Для него вещь — это не просто объект, а свидетель истории, осколок культуры, который необходимо спасти от забвения.

В «Трудах и днях Свистонова» литературное произведение «монтируется из «умело переписанных страниц» чужих текстов», а писатель Свистонов «собирает целую библиотеку изданий, годных для макулатуры, включая рукописные дневники неизвестных чиновников». Здесь коллекционирование становится методом творчества, где чужие тексты и маргинальные записи превращаются в строительный материал для собственного произведения. Это показывает, как сам процесс создания искусства у Вагинова становится актом собирательства, где автор выступает как архивариус, пытающийся систематизировать и сохранить осколки культурного наследия. В чем же заключается истинная ценность такого «архива», созданного из обрывков и макулатуры, для самого автора и его читателей?

Таким образом, «коллекционирование» в прозе Вагинова — это не просто мотив, а всеобъемлющий принцип, который определяет характеры персонажей, придает глубокий смысл предметно-вещному миру и становится способом выражения авторского мировоззрения, наполненного ностальгией, отчаянием и стремлением к сохранению культурной памяти.

«Коллекционирование» как метафора сохранения культурной памяти и преодоления забвения

В творчестве Константина Вагинова концепт «коллекционирование» выступает как мощнейшая метафора, пронизывающая его произведения на уровне идей и символов. Это не просто акт собирательства предметов, а глубокий, почти экзистенциальный жест по сохранению культурной памяти и преодолению надвигающегося забвения. Вагинов жил в эпоху слома, когда старый мир, с его ценностями, культурой и традициями, стремительно рушился под натиском новых идеологий. В этих условиях собирательство становится для его героев, а значит, и для самого автора, единственным способом удержать ускользающее.

Вагинов, как отмечает исследовательница Юлия Каминская, анализирует коллекционирование как основополагающий творческий принцип. Герои его произведений, часто являющиеся представителями уходящей интеллигенции («эллинисты»), буквально одержимы идеей спасения фрагментов прежней жизни. Они собирают все — от ценных антикварных вещиц до абсолютно бесполезного «мусора», главное, чтобы эти предметы несли в себе отпечаток «старого мира». Эта всеядность в собирательстве парадоксальна: она одновременно свидетельствует о стремлении сохранить всё, что можно, и о размывании критериев ценности в новую эпоху.

В контексте культурной памяти, творчество Вагинова находится на перекрестке двух стратегий собирательства: канона и архива.

• Канон представляет собой набор общепринятых, признанных текстов и артефактов, задающих нормы для новых высказываний. Это то, что принято считать «классикой», «шедевром».
• Архив, напротив, выступает как хранилище неканонических, маргинальных, зачастую забытых текстов и предметов.

Для Вагинова и его персонажей собирательство «архивных» материалов ушедшей эпохи становится жизненно важным. Они не просто сохраняют классику – они спасают то, что рискует быть навсегда стёртым из коллективной памяти: «рукописные дневники неизвестных чиновников», «переписку железнодорожного служащего», «книжки похотливых студентов» из «Трудов и дней Свистонова». Это не признанные шедевры, но именно в них Вагинов видит подлинные следы индивидуальных судеб и уходящего времени. Через эти маргинальные объекты он пытается преодолеть забвение, сохранить не только великое, но и малое, незаметное, что составляет истинную ткань жизни и культуры.

Й. Бак Ваан справедливо отмечал, что для героев Вагинова «знак имеет усиленно материальное, овеществленное значение». Это происходит потому, что их идеальный мир, основанный на культурных и эстетических ценностях прошлого, исторически исчез, но оставил после себя материальные следы. Эти «овеществленные знаки» – будь то старинная книга, обрывок рукописи или даже человеческие ногти – становятся последними свидетелями ушедшей эпохи, немыми хранителями её памяти. В них заключена не только ностальгия, но и глубокая скорбь по утраченному, а также отчаянная надежда на то, что через эти предметы возможно восстановить связь с прошлым.

Таким образом, «коллекционирование» в прозе Вагинова — это не только способ построения сюжета или характеристики персонажей, но и глубоко символическая деятельность. Это метафора бесконечной работы по сохранению культурной памяти, отчаянная попытка преодолеть забвение, сохранить осколки «старого мира» в условиях тотального разрушения и смены культурной парадигмы. В каждой собранной вещи, в каждом фрагменте текста, Вагинов и его герои видят отражение ушедшего величия и хрупкой надежды на его возрождение.

Междисциплинарные подходы к анализу художественных концептов в прозе Вагинова

После того как мы проанализировали структуру и функции лексико-семантического поля «коллекционирование» в прозе Константина Вагинова, становится очевидной необходимость выхода за рамки традиционного лингвостилистического анализа. Сложность и многогранность его творчества, глубокая связь языка с культурными и ментальными процессами, открывают широкие перспективы для применения междисциплинарных подходов, в частности, когнитивной лингвистики и когнитивной поэтики. Эти методологии позволяют не просто описать языковые явления, но и проникнуть в механизмы их создания и восприятия, выявить ментальные структуры, лежащие в основе художественных концептов.

Возможности когнитивной поэтики

Когнитивная поэтика, как междисциплинарное направление на стыке лингвистики, литературоведения и когнитивной науки, предоставляет уникальные инструменты для более глубокого понимания художественных концептов. Она сосредоточена на том, как язык художественного текста отражает и формирует ментальные модели, категории и схемы, которыми оперирует сознание автора и читателя.

В контексте прозы Вагинова когнитивная поэтика открывает следующие возможности:

1. Системное описание значений слов и выражений, объективирующих концепты: Когнитивная лингвистика, как основное направление, предоставляет теоретические и методологические основы для изучения концептов и категоризации явлений действительности. Применение этих подходов к творчеству Вагинова позволит не просто перечислить лексемы поля «коллекционирование», но и построить ментальную карту этого концепта, выявив его внутреннюю структуру, иерархию и связи с другими концептами (например, «память», «забвение», «старый мир», «распад»). Это позволит понять, как Вагинов «мыслит» концептом «коллекционирование» и как это отражается в его языковых предпочтениях.
2. Анализ метафорических и метонимических моделей: Проза Вагинова насыщена яркими, порой гротескными метафорами и метонимиями. Когнитивная поэтика позволяет проанализировать эти тропы не как простые стилистические приёмы, а как отражения глубинных когнитивных процессов. Например, метафора «мир как коллекция обломков» или метонимия «вещь как символ ушедшей эпохи» могут быть исследованы с точки зрения того, какие базовые когнитивные схемы они активируют и как способствуют формированию уникального художественного мира Вагинова.
3. Исследование фреймовой и сценарной организации концепта: Концепт «коллекционирование» может быть представлен как сложный когнитивный фрейм, включающий в себя типичные сценарии, участников (коллекционер, объект, акт собирательства), атрибуты (ценность, редкость, история) и эмоциональные реакции. Анализ того, как Вагинов наполняет этот фрейм, какие его элементы акцентирует, а какие игнорирует, позволит глубже понять его авторскую позицию и идиостиль.
4. Выявление авторской категоризации мира: Когнитивная поэтика помогает понять, как автор категоризирует окружающую действительность, какие признаки объектов и явлений для него являются релевантными. В случае Вагинова, его «коллекционирование» мусора наряду с антиквариатом говорит о пересмотре традиционных категорий ценности и значимости, что является ключевым для его мировоззрения.

Направления дальнейших исследований:

• Когнитивно-семантический анализ других ключевых концептов в прозе Вагинова, таких как «память», «город», «время», «распад», и их взаимосвязь с концептом «коллекционирование».
• Исследование авторских идиом и фразеологизмов с точки зрения их когнитивной основы.
• Применение методов корпусной лингвистики для количественного анализа частотности и сочетаемости лексем, связанных с концептом «коллекционирование», что может дать дополнительную эмпирическую базу для когнитивных выводов.
• Сравнительный когнитивно-поэтический анализ творчества Вагинова с произведениями других авторов эпохи (ОБЭРИУ, писателей «петербургского текста»), чтобы выявить общие и уникальные когнитивные стратегии.

Хотя явных исследований, применяющих специфические когнитивно-лингвистические методологии к прозе Вагинова, пока немного, его творчество с его акцентом на концептуальный анализ и отражение мировоззрения, является плодотворной почвой для таких подходов. Интеграция лингвостилистики с когнитивной поэтикой позволит не только глубже понять языковую картину мира Вагинова, но и расширить представление о механизмах создания и восприятия смысла в художественном тексте в целом.

Заключение

Лингвостилистический анализ лексико-семантического поля «коллекционирование» в прозе Константина Вагинова позволил нам не только систематизировать и углубить понимание его уникального идиостиля, но и раскрыть концепт собирательства как основополагающий принцип, пронизывающий все уровни его художественного мира.

В ходе исследования были достигнуты поставленные цели и решены задачи:

1. Мы обосновали теоретические основы анализа лексико-семантических полей и концептов, показав, как работы Г. Ипсена, Й. Трира, В. Порцига, С.А. Аскольдова, Ю.С. Степанова и В.И. Карасика заложили фундамент для изучения языковых единиц как элементов структурированных систем. Был представлен комплекс методов, включая компонентный, дистрибутивный, контекстуальный анализ, каждый из которых, подобно линзе, позволил рассмотреть различные грани концепта в художественном тексте.
2. Биографический и творческий путь Константина Вагинова был очерчен в контексте русского литературного процесса 1920–1930-х годов. Его принадлежность к «Цеху поэтов», «Островитянам» и ОБЭРИУ, а также связь с кругом М. Бахтина, сформировали многогранный и сложносоставной идиостиль. Было показано, что проза Вагинова является органичным продолжением «петербургского текста» и ярким образцом модернистских тенденций, что проявляется в его «романах с ключом» и глубоком проникновении в образ города как живого организма.
3. В ходе лингвостилистического анализа ЛСП «коллекционирование» были выделены его ядро и периферия. Ядро образовали лексемы, прямо указывающие на акт собирательства и его результат: «коллекция», «собирать», «архив», «старина», «антикварный». Периферию составили лексемы, раскрывающие различные аспекты и следствия собирательства: «мусор», «обрывки», «тетрадка со сновидениями», «человеческие ногти», «память», «забвение», «мания». Детальный компонентный анализ ключевых лексем выявил их архисемы и дифференциальные семы, а также значительные семантические приращения и коннотации, которые слова приобретали в контексте вагиновской прозы, отражая хаос, упадок, одержимость и попытку сохранения. Контекстуальный анализ подтвердил, что эти лексемы функционируют как сложные символы, создавая образы персонажей и предметно-вещного мира.
4. Были раскрыты многогранные функции ЛСП «коллекционирование» в формировании художественного мира Вагинова. Проанализировано, как «принцип коллекционирования» проявляется в кумулятивном построении текстов, монтаже сюжетов из разрозненных фрагментов, что находит параллели в творчестве Н. Гоголя, А. Белого и А. Платонова. Исследована роль собирательства в создании образов персонажей, одержимых идеей сохранения уходящей культуры, и функция «гипертрофированной вещи» как «овеществленного знака» утраченного идеального мира. «Коллекционирование» было интерпретировано как глубокая метафора сохранения культурной памяти и преодоления забвения в условиях смены культурной парадигмы, где собирательство «архивных», неканонических материалов приобретает особое значение.
5. Обоснованы перспективы применения междисциплинарных подходов, в частности когнитивной лингвистики и когнитивной поэтики, для дальнейшего исследования концепта «коллекционирование». Эти методы позволят перейти от описания к объяснению, понять ментальные механизмы, лежащие в основе авторского языка, и предложить новые направления для системного анализа художественных концептов в прозе Вагинова, включая изучение метафорических моделей и авторской категоризации мира.

В целом, творчество Константина Вагинова занимает особое, уникальное место в русском литературном процессе 1920–1930-х годов. Его проза, насыщенная ��ингвостилистическими особенностями, глубоко отражает противоречия эпохи, борьбу старого и нового, стремление к сохранению культурной идентичности. Концепт «коллекционирование», объективированный через богатое лексико-семантическое поле, является ключевым для понимания как авторского мировоззрения, так и его идиостиля. Вагинов предстаёт не просто писателем, но и тонким лингвистом-архивариусом, который через словесные коллекции пытался спасти от забвения целый мир.

Перспективы дальнейших исследований видятся в углубленном сравнительном анализе ЛСП «коллекционирование» в разных произведениях Вагинова, а также в сопоставлении с аналогичными концептами в прозе его современников. Особо перспективным представляется применение корпусных методов и компьютерной лингвистики для количественного анализа данных, что позволит создать более полную и объективную картину языковых особенностей его творчества.

Список использованной литературы

1. Абрамов, Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М.: Русские словари, 1999.
2. Алексеева, Т. М. Лексико-семантическое поле иллокуции: определение и структура. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/leksiko-semanticheskoe-pole-illokutsii-opredelenie-i-struktura (дата обращения: 17.10.2025).
3. Арнольд, И.В. Лексико-семантическое поле в языке и семантическая сетка текста // Текст как объект комплексного анализа в вузе. Л., 1984. С. 3-11.
4. Афанасьева, Л. В. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ. URL: http://crust.donnu.edu.ua/pdf/2013-1-36-41.pdf (дата обращения: 17.10.2025).
5. Бреслер, Д. М. Проза К.К. Вагинова: прагматические аспекты художественного высказывания в контексте литературного процесса 1920-1930-х годов: дис. … канд. филол. наук. Санкт-Петербург, 2015. URL: https://elib.spbstu.ru/dl/3/2015/phd/Bresler_DM_diss.pdf (дата обращения: 17.10.2025).
6. Вагинов, К. Стихотворения и поэмы. Томск, 2000.
7. Вагинов, К. Полное собрание сочинений в прозе. СПб., 1999.
8. Воркачёв, С.Г. Концепт счастья: значимостная составляющая // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.2. Воронеж: ВГТУ, 2002. С.4-18.
9. Каминская, Ю.В. КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ КАК ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЙ ТВОРЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ПОЭТИКИ К. ВАГИНОВА. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kollektsionirovanie-kak-osnovopolagayuschiy-tvorcheskiy-printsip-poetiki-k-vaginova (дата обращения: 17.10.2025).
10. Караулов, Ю. Н., Сорокин, Ю. А., Тарасова, Е. Ф., Уфимцева, Н. В., Черкасова, Г. А. Русский ассоциативный словарь. М., 1994.
11. Лексико-семантическое поле в современном языкознании: основы и приложения // Path of Science. URL: https://pathofscience.org/index.php/ps/article/download/749/670/ (дата обращения: 17.10.2025).
12. Лексико-семантическое поле в системе художественного произведения. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/leksiko-semanticheskoe-pole-v-sisteme-hudozhestvennogo-proizvedeniya (дата обращения: 17.10.2025).
13. Мария Нестеренко. «У каждого во рту нога его соседа». Татьяна Никольская о жизни и творчестве Константина Вагинова // gorky.media. URL: https://gorky.media/context/u-kazhdogo-vo-rtu-noga-ego-soseda/ (дата обращения: 17.10.2025).
14. Методы выделения и исследования лексико-семантических полей // Инфоурок. URL: https://infourok.ru/metodi-videleniyai-issledovaniya-leksikosemanticheskih-poley-1279261.html (дата обращения: 17.10.2025).
15. Мурзин, Л.Н., Штерн, А.С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991. С.29.
16. О понятии лексико-семантического поля в лингвистике. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/o-ponyatii-leksiko-semanticheskogo-polya-v-lingvistike (дата обращения: 17.10.2025).
17. Определение лексико-семантического поля в языке. URL: http://nauchnye-vyskazyvaniya.ru/opredelenie-leksiko-semanticheskogo-polya-v-yazyke/ (дата обращения: 17.10.2025).
18. Особенности изучения лексико-семантического поля в художественном тексте (на примере лексико-семантического поля моральной оценки в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»). URL: https://sfk-mn.ru/PDF/04FLSK319.pdf (дата обращения: 17.10.2025).
19. Российский гуманитарный энциклопедический словарь: В 3 т. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2002. Т. 1: А—Ж. 688 с. Т. 2: З—О. 720 с. Т. 3: П—Я. 704 с.
20. «Роман с ключом» в русской прозе 1920-1930-х годов («Женщина-мыслитель» Алексея Лосева и «Козлиная песнь». URL: https://cyberleninka.ru/article/n/roman-s-klyuchom-v-russkoy-proze-1920-1930-h-godov-zhenschina-myslitel-alekseya-loseva-i-kozlinaya-pesn (дата обращения: 17.10.2025).
21. Семантическое поле, тематическая группа, лексико-семантическая группа // Фоксфорд Учебник. URL: https://foxford.ru/wiki/russkiy-yazyk/semanticheskoe-pole-tematicheskaya-gruppa-leksiko-semanticheskaya-gruppa (дата обращения: 17.10.2025).
22. Системное изучение лексики методом семантического поля. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sistemnoe-izuchenie-leksiki-metodom-semanticheskogo-polya (дата обращения: 17.10.2025).
23. ТЕОРИЯ ПОЛЯ КАК ПРИНЦИП ОРГАНИЗАЦИИ И МЕТОД ОПИСАНИЯ СЕМАНТИКИ ЦВЕТО // Издательство ГРАМОТА. URL: https://gramota.net/materials/2/2014/10-1/11.html (дата обращения: 17.10.2025).
24. Теория поля в современных лингвистических исследованиях. Лексические группировки в системе языка // Studref.com. URL: https://studref.com/393167/yazykoznanie/teoriya_polya_sovremennyh_lingvisticheskih_issledovaniyah_leksicheskie_gruppirovki_sisteme_yazyka (дата обращения: 17.10.2025).
25. Теория семантического поля в лингвистике // Гуманитарный научный вестник. URL: https://humanities.vestnik.esrae.ru/pdf/2025/1/151.pdf (дата обращения: 17.10.2025).
26. Шиндина, О. В. «Театрализация повествования» в романе Вагинова «Козлиная песнь» // Театр. 1991. № 11. С. 161-171.