В мире, где глобализация стирает границы и унифицирует культурные ландшафты, изучение уникальных этносов Северо-Востока Сибири приобретает особую актуальность. Среди них чукчи и коряки выделяются как одни из наиболее ярких представителей так называемых палеоазиатских народов, чья история, культура и мировоззрение формировались в условиях экстремальной арктической среды. Их опыт адаптации, богатство духовной жизни и сложность социальных отношений представляют собой бесценный материал для этнографической науки, позволяющий понять глубинные процессы этногенеза и социокультурной эволюции.
Настоящий реферат ставит целью провести всесторонний и глубокий анализ чукчей и коряков, охватывая их этногенетические корни, особенности традиционного хозяйства и материальной культуры, сложность социальной организации и правовых норм, а также богатство духовных верований и мифологических представлений. Мы также уделим внимание современному состоянию этих народов, их демографическим тенденциям, языковой ситуации и вызовам, с которыми они сталкиваются в XXI веке. Используя академический подход и опираясь на авторитетные научные источники, мы стремимся представить исчерпывающую картину жизни чукчей и коряков, подчеркивая их уникальное место в многоликой палитре народов Севера.
Этногенез и место чукчей и коряков среди палеоазиатских народов
Концепция «палеоазиатских народов» и её эволюция
Впервые термин «палеоазиатские народы» (или «древнеазиатские народы») появился в середине XIX века благодаря русскому учёному Л.И. Шренку. Он использовал его для обозначения малочисленных народов Северной и Северо-Восточной Сибири, чья культура демонстрировала архаические черты. Ключевым критерием для объединения этих этносов послужило отсутствие явных генетических связей их языков с более крупными и распространёнными языковыми семьями Северной Азии. Первоначально в эту группу включались чукчи, коряки, ительмены, юкагиры, чуванцы, нивхи, кеты, эскимосы, алеуты и айны, представляя собой своеобразный языковой и культурный «остаток» древнейшего населения.
Однако современные научные исследования, особенно в области лингвистики, археологии и молекулярной антропологии, значительно углубили и скорректировали это понимание, выявив, что «палеоазиатские народы» не являются единой генетической или лингвистической группой в строгом смысле слова, а скорее представляют собой полифилетический конгломерат потомков древнейших обитателей северо-азиатского региона. В этом контексте более точным и часто используемым является термин «северо-восточные палеоазиаты«, который применяется к ительменам, корякам и чукчам. Для этой группы учёными установлена общность происхождения, подтверждённая соответствиями в языке и культуре, что позволяет рассматривать их как близкородственные этносы в рамках более широкой палеоазиатской общности.
Этногенетические корни коряков и чукчей: археологические и генетические данные
Этногенез коряков, как одного из ключевых этнических подразделений северо-восточных палеоазиатов, уходит корнями в глубокую древность. Первые человеческие сообщества, которые могут быть связаны с начальными этапами их формирования, сложились ещё в мезолитическую эпоху. Эти древние обитатели представляли собой бродячих охотников и рыболовов, которые постепенно проникали на северо-восток из глубинных районов Азии. Важным этапом в их археологической истории является древнекорякская археологическая культура, которая развивалась в северной части Охотского побережья в середине I тысячелетия н. э. Именно на этой основе происходило дальнейшее формирование специфических черт коряков. В антропологическом отношении эти древние популяции были недифференцированными монголоидами со слабо выраженными монголоидными чертами, и коряки являются их прямыми потомками.
Современные данные молекулярной антропологии позволяют уточнить эти древние миграционные пути и генетические связи. Среди Y-хромосомных гаплогрупп у коряков достаточно широко распространена гаплогруппа C-M48, включая специфические подгруппы, маркированные вариантами полиморфизма в локусах B90 и B91. Эти генетические маркеры указывают на древние миграции из Центральной или Восточной Азии. Интересно, что общими компонентами генофондов коряков, а также эвенов, являются гаплогруппы R-M17 и I-P37.2. Их присутствие свидетельствует о результате метисации (смешения) с восточноевропейским населением, причём у коряков частота таких гаплогрупп Y-хромосомы достигает 16,7%, что говорит о значительном влиянии.
Что касается женской линии, то наиболее распространенными митохондриальными гаплогруппами у коряков являются A, C и G. Также встречаются гаплогруппы D, Y и Z, а также A2a, A2b, D2a и D4b1a2a1a. Последние особенно характерны для предков палеоэскимосов, что подчёркивает древние связи и возможное смешение между этими популяциями на северо-востоке Азии. Формирование окончательных специфических черт коряков произошло значительно позже, с развитием местных культур в северной части Тихого океана, примером чего может служить токаревская культура, существовавшая в середине II тысячелетия до н.э.
Исторические контакты и формирование территориальных групп
История чукчей и коряков тесно переплетена с историей других народов Северо-Востока Сибири, в частности юкагиров. В XIV–XV веках произошло значимое событие, повлиявшее на этническую карту региона: проникновение юкагиров в долину Анадыря привело к территориальному разделению чукчей и коряков, которые до этого могли иметь более тесные контакты. Это стало одним из факторов формирования отдельных этнических идентичностей.
Особенно динамичными были отношения чукчей с эскимосским населением побережий Тихого и Ледовитого океанов. Континентальные охотники-чукчи активно осваивали прибрежные территории, частично вытесняя, а частично ассимилируя эскимосов. Этот процесс «уплотнения» часто носил мирный характер: отступая на восток, чукчи занимали территории азиатских эскимосов, и их роды нередко подселялись в эскимосские стойбища. К концу XIX – началу XX веков многие эскимосские поселения уже имели чукотских жителей. В таких смешанных поселках население часто говорило на смешанном чукотско-эскимосском жаргоне или билингвистически, используя оба языка. Численное превосходство чукотских охотников в большинстве случаев привело к полной ассимиляции эскимосского населения в этих смешанных стойбищах. Однако история их взаимоотношений не была исключительно мирной; между чукчами и эскимосами также происходили вооруженные конфликты, включая набеги с обеих сторон за продуктами, оружием и пленниками.
В ходе этих миграций и взаимодействий в XIX веке сформировались основные территориальные группы чукчей, которые существуют и поныне: оленные (тундровые), занимавшиеся крупнотабунным оленеводством, и морские (береговые), сосредоточенные на морском зверобойном промысле. Эта дифференциация отразилась и на самоназваниях: оленные чукчи называли себя чаучу или чавчавыт («богатый оленями»), а береговые — анк’альыт («морской народ») или рам’аглыт («прибрежные жители»). Самоназвание чукчей в целом — луораветлат («настоящие люди»). У коряков также существовало подобное деление: тундровые кочевые коряки именовали себя чавчыв, чавчувены, чавчывав (что также означает «оленевод»), а оседлые береговые коряки — нымылъын, нымыланы, нымылъу. Корякский язык, как и чукотский, относится к чукотско-камчатской семье палеоазиатских языков. Интересной лингвистической особенностью чукотского языка является различие между мужским и женским произношением, где женщины, например, используют звук «ц» вместо «р».
Традиционное хозяйство и материальная культура чукчей и коряков
Хозяйственно-культурные типы: оленеводство и морской зверобойный промысел
Традиционное хозяйство чукчей, как и коряков, представляло собой яркий пример адаптации к суровым условиям Северо-Востока Сибири и было натуральным. Оно чётко разделялось на два основных хозяйственно-культурных типа: оленных (кочевых оленеводов), которые называли себя чаучу, и береговых (оседлых охотников на морского зверя), известных как анкалын.
Оседлые, береговые чукчи и коряки полностью зависели от морского зверобойного промысла. Их основной добычей были моржи, тюлени, нерпы, лахтаки и киты. Этот промысел обеспечивал не только основные продукты питания — мясо и жир, но и давал жизненно важные материалы: шкуры для изготовления байдар, одежды, обуви, а также жир для освещения и отопления жилищ. Охота на китов и моржей часто носила коллективный характер, когда несколько байдар объединяли усилия. В то же время, тюленей и нерп добывали индивидуально, что требовало от охотника особого мастерства и выносливости.
Крупнотабунное пастушеское оленеводство у чукчей развилось относительно поздно, лишь к концу XVII – первой половине XVIII века, во многом за счёт захвата оленей у соседних народов, таких как юкагиры и коряки. Чукотское оленеводство отличалось специфическими чертами: оно традиционно предполагало пеший выпас стад и использование оленей в качестве упряжного транспорта, при этом собаки для окарауливания, в отличие от некоторых других народов Севера, не использовались. Годичный цикл миграций (кочевок) чукчей был кругообразным. Летом стада перемещались ближе к морю или на возвышенности, где ветер защищал животных от гнуса. Осенью и зимой оленеводы двигались от тундры к долинам или горным склонам, что обеспечивало защиту от холодных ветров и доступ к кормовой базе. Этот цикл позволял летом предоставлять оленям вольный отпуск, а осенью собирать стадо для перегона.
Размеры оленьих стад у чукчей значительно варьировались. Стадо, обеспечивающее существование одной семьи, по разным оценкам, должно было насчитывать от 100 до 400-500 голов. Например, В.Г. Богораз оценивал оптимальный размер стада для семьи в 300-400 голов, тогда как Н.Ф. Калинников считал достаточным около 100 оленей. В разных районах среднее число оленей действительно было неодинаковым: у чукчей Чаунской губы стада в среднем состояли из 400-500 важенок, а на Чукотском полуострове – не более 100. В лесотундре и тундре размер стад мог колебаться от 1000 до 3000 оленей и даже более. При этом оптимальным размером стада в тундровом оленеводстве для устойчивого ведения хозяйства считается 1500-1800 голов, но не более 2000 основного поголовья, чтобы избежать проблем с выпасом и управлением.
Помимо основных занятий, рыболовство, охота на диких животных (помимо морских) и собирательство носили вспомогательный характер. Рыбу ловили традиционными способами: сетями, изготовленными из китовых и оленьих сухожилий или кожаных ремней, а также сачками и удилами. У всех групп коряков в пищу употреблялись продукты собирательства: корни сараны, дикий щавель, листья кипрея, сладкий борщевик, а также разнообразные ягоды, такие как брусника, шикша, голубика, морошка, рябина и шиповник. Оленные коряки преимущественно употребляли в пищу варёное мясо оленей. Из вяленой оленины они готовили толкушу (тылкытыл) — питательное блюдо с кореньями, жиром и ягодами. Сырое (замороженное) мясо, свежие почки, хрящи и костный мозг оленей также были важной частью их рациона.
Жилище: яранга как образец адаптивной архитектуры
Сердцем материальной культуры чукчей и коряков, символом их адаптации к суровым условиям Севера, является яранга — традиционное переносное или стационарное жилище. Это купольное строение, высотой от 3,5 до 5 метров и диаметром от 5,5 до 8 метров, представляет собой удивительный образец функциональной архитектуры, спроектированной для максимальной эффективности в условиях постоянных кочевок и экстремальных температур.
Каркас яранги собирается без использования гвоздей, что обеспечивает её лёгкость и возможность быстрой сборки и разборки. Для его создания используются лёгкие, но прочные шесты из березы, сосны или лиственницы, которые были столь ценны, что их берегли и передавали по наследству из поколения в поколение. Поверх каркаса натягивается меховое покрытие, называемое рэтэм. Оно состоит из 40-50 сшитых оленьих шкур с коротко стриженным ворсом, обращённым наружу. Это плотное покрытие, несмотря на свою видимую простоту, обеспечивает отличную теплоизоляцию.
Внутри яранги чётко разделены два функциональных помещения. Большую часть внешнего пространства занимает чоттагин — неотапливаемое пространство, используемое для хранения продуктов, инвентаря, дров и одежды. Именно здесь, в прохладе, но под защитой от ветра, хранились запасы, необходимые для выживания. Центральным и самым важным помещением является йораны — отапливаемая спальная комната, которая представляет собой своего рода «палатку в палатке». Это внутреннее отделение также покрывалось шкурами, но уже с ворсом, обращённым внутрь для лучшего сохранения тепла. Йораны обогревается жировой лампой — каменной чашей, в которую заливался нерпичий или китовый жир. Горение жира не только давало свет, но и позволяло поддерживать внутри йораны комнатную температуру, даже когда снаружи мороз достигал минус 40 градусов Цельсия.
Приморские чукчи в XVIII–XIX веках также использовали яранги, но с некоторыми модификациями, адаптированными к прибрежным условиям. Каркас их яранг мог сооружаться не только из дерева, но и из китовых костей, что придавало жилищу дополнительную устойчивость к штормовым ветрам. Покрытие таких яранг часто делали из моржовых шкур, которые были более прочными и влагостойкими. Береговые коряки, в свою очередь, предпочитали строить полуземлянки, располагая их в 3-10 км от побережья для защиты от ветров. Летом же они, как правило, использовали более лёгкие и временные шалаши. Кочевые коряки, подобно оленным чукчам, постоянно жили в переносных ярангах, следуя за стадами оленей.
Традиционная одежда и бытовые предметы
Одежда чукчей и коряков — это ещё одно свидетельство поразительной адаптации к арктическому климату. Основным материалом для её изготовления служили обработанные оленьи шкуры, которые благодаря своей плотности, лёгкости и теплоизоляционным свойствам были идеальны для защиты от холода. Корякская меховая одежда, как и чукотская, относилась к глухому типу, то есть не имела разреза спереди и надевалась как рубаха или комбинезон.
Наиболее распространенной верхней одеждой являлась глухая двойная меховая рубашка с капюшоном, известная как кухлянка. Она шилась из шкур оленьих телят, что обеспечивало особую мягкость и тепло. Для женщин традиционной одеждой был двойной меховой комбинезон, который обеспечивал максимальную защиту от пронизывающего ветра и мороза. Мужской зимний головной убор — малахай — представлял собой шапку капоровидной формы, также сшитую из меха.
Помимо одежды, материалы, добытые в ходе промыслов, использовались для создания разнообразных бытовых предметов и орудий. Из клыков моржа изготавливались прочные и острые орудия охоты, наконечники стрел и гарпунов. Из них также делали сани, предметы быта и уникальные произведения искусства, такие как костяная скульптура. Китовый ус, обладающий гибкостью и прочностью, находил применение для подбивки полозьев нарт, что улучшало их скольжение по снегу, а также для плетения сетей, рыболовных лесок и даже изготовления чашек.
Традиционные причёски также имели своё значение. Мужчины часто стригли волосы кружком, выбривая при этом темя, что придавало им характерный вид. Женщины, напротив, заплетали волосы в две косы, которые часто украшались. Распространена была и татуировка лица: у мужчин это были кружочки по краям рта, а у женщин — две полосы, проходящие по носу и лбу. Эти татуировки несли не только эстетическую, но и ритуальную функцию, обозначая принадлежность к роду или статус.
Художественное искусство и ремесла
Художественное искусство чукчей и коряков — это яркое отражение их мировоззрения, тесной связи с природой и глубоких традиций. Одно из наиболее развитых направлений — это художественная резьба и гравировка по кости и моржовому клыку. Помимо этого, широкое распространение получили аппликация из меха и тюленьей кожи, а также вышивка оленьим волосом.
Чукотское косторезное искусство, в частности, выделяется своей лаконичностью, простотой и выразительными формами. Мастера стремились передать суть объекта с минимумом порезок, создавая преимущественно анималистические изображения животных, отличающиеся конкретными и узнаваемыми чертами. Изначально на поверхности кости изображали отдельных животных, как правило, в статичных позах. Однако со временем изображения усложнялись, появлялись динамичные охотничьи сцены и сюжетные гравировки, которые постепенно превращались в целые «рассказы в рисунках», запечатлевая эпизоды из повседневной жизни, мифологические сюжеты и важные события.
Знаковым событием в развитии чукотского косторезного искусства стало создание в 1931 году мастерской в селе Уэлен. Этот центр собрал талантливых мастеров, обеспечил им поддержку и условия для разв��тия, способствуя сохранению и популяризации уникальных традиций. Уэленская мастерская стала своего рода маяком, объединяющим мастеров и выводящим их творчество на новый уровень, сделав чукотское косторезное искусство известным во всем мире.
Социальная организация и правовые нормы чукчей и коряков
Родовые и семейные структуры
Социальная организация чукчей и коряков представляла собой сложную систему, глубоко укоренённую в традициях и адаптации к суровым условиям жизни. У коряков основной социальной единицей была родовая патриархальная община, во главе которой стояли старшие по возрасту мужчины. Семьи, зачастую очень многочисленные, могли насчитывать от 20 до 100 человек и проживать в одной или нескольких ярангах или полуземлянках, образуя тесное сообщество.
У чукчей социальные связи формировались в зависимости от их хозяйственного уклада. У оседлых береговых чукчей общины складывались вокруг байдары, которая была ключевым средством для морской охоты и символом коллективного труда. У оленеводов же стержнем социальной организации становилось стадо, объединяющее несколько семей, совместно владеющих и управляющих оленями.
Семейная жизнь чукчей традиционно отличалась гибкостью и разнообразием форм. Помимо моногамии, было распространено многоженство, что часто объяснялось необходимостью в дополнительных рабочих руках для ведения хозяйства. Существовал также институт группового брака, когда несколько семей вступали в своего рода коллективный брачный союз, что укрепляло социальные связи и взаимопомощь. Обычаи левирата (брак вдовы с братом умершего мужа) и сорората (брак вдовца с сестрой умершей жены) также были частью традиционных норм, призванных сохранить род и обеспечить заботу о детях. Важной особенностью семейных отношений у чукчей было равноправие детей: дети, рожденные от разных матерей (в том числе в рамках многоженства или группового брака), пользовались одинаковыми правами, что подчеркивало коллективную ответственность за потомство.
Собственность и экономическое расслоение
Вопрос собственности у чукчей и коряков был тесно связан с их хозяйственным укладом. У береговых коряков, занимавшихся морским зверобойным промыслом, преобладала индивидуальная собственность на орудия труда и личное ведение хозяйства. Это было обусловлено характером промысла, который, хотя и требовал коллективных усилий (например, при охоте на китов), но в своей основе предполагал индивидуальную добычу и переработку.
У кочевых коряков, занимавшихся оленеводством, ситуация была несколько иной. Они признавали общинное владение пастбищами, что было логично для рационального использования ограниченных ресурсов тундры и требовало согласованности в кочевках. Однако олени, составляющие основу их благосостояния, уже являлись личной собственностью. Глава общины часто владел большей частью стада, что давало ему значительный экономический и социальный вес.
С XVIII века, с развитием крупнотабунного оленеводства и усилением торговых связей, среди кочевых коряков, а также чукчей, начало формироваться экономическое расслоение. Появились богатые оленеводы, владевшие тысячами голов оленей, и бедные, у которых стада были незначительны или отсутствовали вовсе. Это привело к усложнению социальных отношений и изменению традиционной структуры общин, хотя общинные связи и взаимопомощь продолжали играть важную роль. Из этого следует, что даже в условиях традиционного общества экономические факторы могут значительно трансформировать устоявшиеся социальные иерархии, создавая новые формы зависимости и доминирования.
Традиционные обычаи и право
Традиционные правовые нормы и обычаи чукчей и коряков регулировали множество аспектов их жизни, от брака до социальной поддержки. У коряков существовал обычай отработки за невесту, который был важным этапом в процессе сватовства. Будущий жених должен был переселиться в дом выбранной девушки и в течение определённого времени работать на её родителей, тем самым доказывая свою трудоспособность и серьёзность намерений. Интересной деталью этого обычая было отсутствие прямых контактов с будущей невестой в период отработки, что подчёркивало формальность и ритуальный характер процесса.
Коряки также были известны своей ревнивостью, и нарушение норм, касающихся супружеской верности, наказывалось. Даже комплимент или взгляд в сторону чужой жены мог повлечь за собой серьёзные последствия, что говорит о строгих моральных устоях и ценности семейных уз.
Важной чертой традиционного общества чукчей и коряков была высокая степень социальной ответственности и взаимопомощи. Было принято заботиться о сиротах, стариках, больных и одиноких людях. Эти категории населения не оставались без поддержки общины, что обеспечивало выживание каждого члена в суровых условиях Севера. Такая система поддержки являлась основой социальной стабильности и выживания в условиях, где каждый человек был ценен для коллектива. Какой важный нюанс здесь упускается? Эта система не только демонстрировала гуманизм, но и служила мощным механизмом сохранения целостности и жизнеспособности общины, где выживание каждого зависело от выживания всех.
Духовная культура, верования и мифология чукчей и коряков
Анимистические представления и космология
Духовная культура чукчей и коряков глубоко укоренена в древних анимистических представлениях, согласно которым весь окружающий мир, все явления и объекты природы одухотворены. Для чукчей это проявляется в убеждении, что вся природа живая, и каждый материальный предмет обладает собственной волей, способностью действовать. Они часто говорят, что предметы «имеют хозяина» (гетънывлен) или «имеют голос» (гекулилин), что подчёркивает их внутреннюю жизненную силу и субъектность.
Космологическая концепция палеоазиатов, включая коряков и чукчей, включает деление на верхний, средний и нижний миры. Эта трёхчастная структура является универсальной для многих архаических культур. У коряков Вселенная более детализирована и состоит из пяти связанных миров, расположенных вертикально, где Земля занимает положение среднего мира. Чукотская космология иногда ещё более детализирована, и верхний и нижний миры могут делиться на пять, семь или даже девять слоев, каждый из которых имеет свои особенности и обитателей.
Особое место в мировоззрении чукчей занимает вера в предков и их постоянное влияние на жизнь потомков. Считается, что души предков не уходят далеко, а остаются рядом, помогая и защищая своих потомков, обеспечивая их благополучие и оберегая от несчастий. Это создаёт неразрывную связь между поколениями и укрепляет чувство родовой общности.
Мифологические герои и пантеон
Центральная фигура корякской и шире — палеоазиатской мифологии — это Большой ворон Куткиняку (известный также как Кутх, Куйкиняку, Кутхиняку). Он является универсальным персонажем: демиургом, первопредком, культурным героем и трикстером одновременно. Согласно мифам, именно Ворон Кутх создал людей, научил их охотиться, ловить рыбу, дал им оленей и собак, которые стали основой их выживания. Он также научил их танцевать, что является важной частью ритуальной и социальной жизни, и создал первый бубен — главный шаманский атрибут.
Чукотская мифология имеет свои уникальные черты. В ней Творец, иногда именуемый Тэнантомнын («Созидающий») или Тынагыргын («Рассвет»), загадочный Хозяин неба, не создал должной гармонии в природе. Его функции скорее ограничивались устройством мира, без достижения полного совершенства. Мифический культурный герой — ворон — также предстает как устойчивый творец, но его деяния связаны с добыванием солнца, луны и звёзд, что наполняет мир светом и ритмом.
Чукотская мифология также испытала сильное влияние эскимосской культуры. Примером этого влияния служит широко распространенное как у приморских чукчей, так и у азиатских эскимосов предание о приморской женщине — создательнице людей, оленьих стад, морских животных и жилищ. Этот миф подчёркивает роль женского начала в акте творения и взаимосвязь между разными этническими группами региона.
К верхним существам (Ваыргын) у чукчей относятся творец, рассвет, зенит, полдень и Полярная звезда. Последняя представляется как своеобразный кол, к которому привязаны другие звёзды, подобно оленям, что отражает глубокое оленеводческое мировоззрение. Наряду с высшими существами, чукчи и коряки верят в бесчисленное количество добрых и злых духов, требующих особого этикета общения. Злые силы у коряков называются калау (Кала, калак, камак, нинвит), и их необходимо умилостивлять или отгонять. Для обеспечения благополучия и успеха чукчи поддерживают хорошие отношения с духами природы, уважают их, проводя ритуалы и обряды, такие как церемония камчатки перед охотой, направленная на получение удачи и богатой добычи.
Шаманизм и ритуальные практики
Чукчи и коряки до сегодняшнего дня сохранили дохристианские верования, которые включают почитание животных (тотемизм), священных предметов (фетишизм) и, конечно, шаманизм. Шаманство у коряков преимущественно семейное, часто практикуемое женщинами. Старшие женщины в семье берут на себя обязанности по осуществлению охранительной и лечебной магии, что подчеркивает их важную роль в сохранении здоровья и благополучия домочадцев.
Наряду с семейными практиками, существовали и профессиональные шаманы, как мужчины, так и женщины. Среди них были и так называемые шаманы «превращенного пола», которые играли особую роль. Профессиональные шаманы проводили сложные обряды, лечили больных, боролись со злыми духами, гадали и предсказывали будущее. Главный шаманский атрибут — бубен — имелся в каждой семье и выполнял не только ритуальную, но и музыкальную функцию. Чукотский шаманизм выполнял функции накопления и трансляции этнического опыта, а также сохранения культурного этнического кода, выступая связующим звеном между миром людей и миром духов.
Институт «превращения пола» (ритуальная смена гендерной принадлежности, известная как «мягко-человеческое бытие») — это уникальное явление, существовавшее у чукчей, коряков, ительменов, эскимосов и алеутов с XVIII века. Оно рассматривалось как одна из форм шаманского призыва, когда дух-кел приказывал человеку изменить свой пол. «Превращение» чаще происходило среди мужчин, хотя женщины также могли его совершать, но считалось, что беременность и роды отнимают шаманскую силу, делая женщину менее способной к шаманской деятельности.
В системе верований чукчей Солнце не было объектом поклонения, однако они приносили жертвы Рассвету (Тнагыргын), считая его приводящим Солнце. Луна же у чукчей и эскимосов представляла светило злых духов (кэльэт), и чукчи приносили Луне жертвы, чтобы избежать покушения на их благополучие. Огонь занимает особое место в культуре всех коренных жителей Чукотки. К нему относятся с глубоким уважением, как к живому существу. Каждая семья имела собственный огонь, который нельзя было смешивать с другим или выносить за пределы жилища. Огонь добывали с помощью гыргырти — главных семейных охранителей. «Огневая доска», наряду с амулетами и семейными бубнами, являлась материальным воплощением идеи об охране стада, символизируя жизненную силу и защиту.
Календарные и обрядовые праздники
Традиционные праздники чукчей тесно связаны с хозяйственными циклами и отражают их образ жизни. У береговых чукчей праздники были приурочены к морской охоте: это «праздник байдары», «праздник голов» (посвященный добытым моржам и китам) и «праздник хозяина морских животных», направленные на умилостивление духов моря и обеспечение успешного промысла. У кочевых оленеводов праздники были связаны с оленеводством: «забой оленей», «установка жилища» (новой яранги) и «праздник рогов», символизирующий приплод и благополучие стада.
Особое место занимает чукотский Новый год — Пэгыттын, который справляется в самую длинную ночь в году (с 21 на 22 декабря). В этот день восхождение звезды Пэгытти (Альтаир в созвездии Орла) символизирует начало нового года. Во время Пэгыттына проводятся обряды кормления огня и пожелания на сохранение и увеличение стада оленей, что является центральным моментом праздника, призывающим благосклонность духов к людям и их животным.
Корякские календарные праздники также имели свои особенности. У оленных коряков отмечался праздник «Возвращение солнца» (конец декабря – середина января), символизирующий возрождение света после долгой полярной ночи. Приморские коряки проводили осенний праздник Хололо (Ололо), связанный с проводами нерпы. Этот праздник был посвящён успешному завершению промыслового сезона и благодарению духа нерпы за дары моря.
Современное состояние и вызовы в сохранении культурной идентичности
Демографическая динамика и языковая ситуация
Современное положение чукчей и коряков, как и многих коренных малочисленных народов Севера, характеризуется сложной демографической динамикой и острой проблемой сохранения языков.
По данным Всероссийской переписи населения 2021 года, численность корякской народности в России составила 7485 человек, что демонстрирует незначительное сокращение по сравнению с 2010 годом, когда их насчитывалось 7953 представителя. Что касается чукчей, то по данным переписи 2010 года их общая численность в РФ составляла 15,1 тыс. человек, из которых 11,9 тыс. проживали в Чукотском автономном округе. Для контекста, общая численность населения Чукотского автономного округа на начало 2021 года составила 49527 человек, что подчёркивает относительно небольшую долю коренных народов в общем населении региона.
Однако наиболее драматичной является ситуация с языком. Число носителей корякского языка неуклонно сокращается. Если в 1959 году корякским языком владели 99,6% представителей народа, то к 2010 году этот показатель упал до критических 18,3%. По данным переписи 2010 года, корякским языком активно владело всего около 1460 человек из 7953. Сходная тенденция наблюдается и у чукотского языка: по данным переписи 2010 года, из 15908 чукчей только 4563 человека владели чукотским языком, что составляло почти каждого третьего. Это указывает на серьёзную угрозу исчезновения языков, являющихся основой культурной идентичности. Ведь без языка, как носителя культурного кода, прерывается связь поколений, и уникальное мировоззрение народа может быть безвозвратно утеряно.
Для сохранения и развития языков была создана письменность. Для корякского языка она была разработана в 1931 году на латинской графической основе, а с 1937 года переведена на русскую графику и реформирована в 1950 году. Письменность для чукотского языка также существует с 1931 года на латинской, а с 1936 года — на русской графической основе. Однако наличие письменности само по себе не гарантирует возрождение языка без активной поддержки со стороны государства, образовательных учреждений и самих носителей.
Сохранение традиционных занятий и современные адаптации
Несмотря на демографические вызовы и угрозу языкового вымирания, большинство современных чукчей и коряков продолжают сохранять традиционные занятия, которые являются основой их жизнедеятельности и культурной идентичности. Оленеводство и различные виды промысловых хозяйств (морской зверобойный промысел, рыболовство, охота) остаются стержнем их экономики и образа жизни. Эти занятия не только обеспечивают пропитание, но и поддерживают связь с землёй предков, передачу навыков и знаний из поколения в поколение.
Однако чукчи и коряки сталкиваются с множеством социокультурных вызовов в условиях глобализации. Урбанизация, влияние массовой культуры, ограниченный доступ к качественному образованию на родном языке, а также изменения в окружающей среде представляют серьёзную угрозу для сохранения их традиционной культуры, языка и идентичности. Молодое поколение часто выбирает иной жизненный путь, уезжая в города за образованием и работой, что приводит к разрыву поколенческих связей и ослаблению традиционных устоев.
Перспективы сохранения традиционной культуры и языков во многом зависят от комплексных программ поддержки, включающих развитие билингвального образования, создание культурных центров, поддержку традиционных видов хозяйствования, а также сохранение и развитие родных языков через медиа, искусство и литературу. Важно, чтобы сами народы активно участвовали в разработке и реализации этих программ, чтобы их культурное наследие продолжало жить и развиваться в XXI веке.
Заключение
Этнография чукчей и коряков открывает перед нами мир, наполненный уникальными адаптациями, глубокими верованиями и сложной социальной структурой, сформированной в одном из самых суровых регионов планеты — на Северо-Востоке Сибири. В рамках данного реферата мы предприняли попытку всестороннего анализа этих палеоазиатских народов, проследив их этногенетические корни от мезолитической эпохи до формирования современных территориальных групп, углубившись в данные молекулярной антропологии и археологических открытий, подтверждающих их древнее происхождение и сложные миграционные пути.
Мы детально рассмотрели их хозяйственно-культурные типы, противопоставляя жизнь оленных оленеводов и береговых морских охотников, подчеркнув изобретательность в использовании природных ресурсов и адаптацию материальной культуры, ярким примером которой служит яранга. Особое внимание было уделено тонкостям традиционной одежды, уникальным материалам, таким как клык моржа и китовый ус, а также высокому искусству резьбы по кости, где Уэленская мастерская стала символом сохранения и развития художественных традиций.
Анализ социальной организации выявил патриархальные общины, сложную систему семейных отношений, включающую многоженство и групповой брак, а также уникальные правовые нормы, такие как обычай отработки за невесту и глубоко укоренившуюся систему взаимопомощи. Духовная культура чукчей и коряков предстала перед нами как богатый мир анимистических представлений, многослойной космологии, мифов о Вороне Кутхе и других демиургах, а также сложной системы шаманизма с его профессиональными практиками и феноменом «превращения пола». Мы также осветили значение огня, предков и ритуальных праздников, которые регулируют их жизнь и поддерживают связь с миром духов.
В то же время, современные чукчи и коряки сталкиваются с серьёзными вызовами. Демографические изменения и критическое сокращение числа носителей родных языков ставят под угрозу их культурную идентичность. Однако сохранение традиционных занятий и активные усилия по развитию письменности и образования на родных языках дают надежду на будущее. Очевидно, что без целенаправленных и всеобъемлющих стратегий поддержки, уникальное наследие этих народов может быть необратимо утрачено, что станет невосполнимой потерей для всего человечества.
Обобщая, можно заключить, что чукчи и коряки — это народы с богатейшей историей и культурой, чья жизнестойкость и способность к адаптации заслуживают глубокого изучения. Их уникальное место среди палеоазиатских народов и вклад в мировое культурное наследие неоспоримы. Дальнейшие исследования в области этнографии, антропологии и лингвистики этих народов остаются крайне важными для сохранения их культурного достояния и понимания сложности человеческого развития в экстремальных условиях.
Список использованной литературы
- Антропова В.В. Вопросы военной организации и военного дела у народов крайнего Северо – Востока Сибири // Сибирский этнографический сборник. – Л., 1957.
- Вдовин И.С. Расселение народностей Северо – Востока Азии во второй половине XVII и начале XVIII века // Известия ВГО. – 1944. – Вып. 5. № 20.
- Гоголев А.И. Северо-восток Азии в древности и в эпоху средневековья: этнические процессы // КиберЛенинка. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/severo-vostok-azii-v-drevnosti-i-v-epohu-srednevekovya-etnicheskie-protsessy.
- Гурвич И.С. Этническая история Северо – Востока Сибири. – М., 1966.
- Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. – М., 1960.
- Крашенинников С.П. Описание земли Камчатки. – М., 1949.
- Крупник И.И. Культурные контакты и их демографические последствия в районе Берингова пролива // Америка после Колумба: взаимодействие двух миров. – М., 1992.
- Линденау Я.И. Описание народов Сибири. Историко – этнографические материалы о народах Северо – Востока. – Магадан, 1983.
- Михайлова Е.А. К вопросу об отнокультурогенезе коренного населения крайнего Северо – Востока Азии // Сибирь: Древние этносы и их культуры. – СПб., 1996.
- Элерт А.Х. Народы Сибири в трудах Г.Ф. Миллера. – Новосибирск, 1999.
- Брачун Т.А. Чукотский шаманизм как социокультурный феномен // КиберЛенинка. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/chukotskiy-shamanizm-kak-sotsiokulturnyy-fenomen.
- Верещака Е.А. «Превращение пола» в культуре чукчей // Кунсткамера. – URL: http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_02/978-5-88431-238-8/.
- Чукотский национальный праздник Пэгыттын в Якутске // Официальный информационный интернет-портал Ассоциации КМНС Республики Саха (Якутия). – URL: https://sakha-kmns.ru/news/chukotskij-natsionalnyj-p-gyttyn-v-yakutske/.
- АРКТИЧЕСКИЕ РЕЛИГИИ // Православная энциклопедия. – URL: https://www.pravenc.ru/text/76044.html.