Пассивность главного героя в антиутопиях XX века: сравнительный анализ образов и авторских позиций (на примере Е. Замятина, М. Булгакова, О. Хаксли)

В первой половине XX века, ознаменованной мировыми войнами, революциями и грандиозными социальными экспериментами, произошло переосмысление гуманистических идеалов и места человека в обществе. Именно тогда, в условиях глубокого кризиса социально-исторической надежды, когда человек был превращен в «материал для войны, в нумер, в цифру», жанр антиутопии пережил свой расцвет. Это не просто совпадение, а закономерная реакция литературы на реальные угрозы эпохи – от глобальных изменений в обществе и индустриализации до усиления роли государства и страха перед научно-техническим прогрессом.

Настоящее исследование посвящено глубокому анализу образа главного героя и его пассивного поведения в избранных произведениях научной фантастики (антиутопий) – романах Е. Замятина «Мы», М. Булгакова «Дьяволиада» и О. Хаксли «О дивный новый мир!», с последующим сопоставлением с авторской позицией. Актуальность данной работы обусловлена не только непреходящей значимостью классических антиутопий для понимания человеческой природы и общественных процессов, но и продолжающимися социальными вызовами современности, вновь ставящими под вопрос индивидуальную свободу и автономность личности. Научная новизна исследования заключается в детальном сравнительном анализе типологических черт пассивных героев, раскрытии механизмов их подавления и художественных средств, используемых авторами для выражения своей позиции, что позволит выявить уникальные вклады каждого писателя в общую проблематику жанра.

Жанр антиутопии, также известный как дистопия или какотопия, представляет собой изображение общественного строя, которое автор или критик считает нежелательным, отталкивающим или пугающим. По сути, это инверсия утопии – идеального, но часто нереалистичного общества, призванная обратить внимание на реальные проблемы в окружающей среде, политике, экономике, религии или технологии. В западном литературоведении термины «антиутопия» и «дистопия» часто используются как синонимы, что подтверждается их первой фиксацией как «anti-utopia» в 1910 году и введением «дистопии» в научный оборот Гленном Негли и Максом Патриком в антологии «В поисках утопии» (1952). Однако в российском литературоведении, как отмечает А. Чамеев, антиутопия часто понимается как критика утопии как идеологии, претендующей на радикальное переустройство мира, тогда как дистопия рассматривается как более реалистичный жанр, использующий материал действительности. Греческий исследователь Антонис Балазопулос также предложил свою типологию, разграничивая эти понятия. Тем не менее, общим для всех подходов является центральная роль антиутопии как критического описания общества утопического типа, чаще всего устремлённого в будущее, где отсутствие свободы личности является ключевым элементом.

Основная проблематика жанра антиутопии заключается в конфликте между личностью и тоталитарным обществом, критике утопических идей, которые в своей реализации оборачиваются кошмаром, и предостережении от дегуманизации человека. Антиутопии XX века стремились показать, как под прикрытием таких понятий, как справедливость, равенство и социализм, неизбежно реализуется тоталитаризм, превращающий человека в «винтик» государственной машины. Этапными произведениями, закрепившими жанр и его проблематику, стали романы Е. Замятина «Мы», О. Хаксли «Дивный новый мир» и Дж. Оруэлла «1984». Главный герой в этих произведениях, в отличие от утопий, является не сторонним наблюдателем, а частью описываемого мира, что делает его пассивность особенно выразительной.

В рамках данного реферата мы исследуем, как эта пассивность проявляется в романе Е. Замятина «Мы» через образ Д-503, как она представлена в повести М. Булгакова «Дьяволиада» в лице делопроизводителя Короткова, и как пассивное поведение протагонистов, таких как Бернард Маркс и Джон Дикарь, раскрывается в романе О. Хаксли «О дивный новый мир!». Мы также проанализируем типологические сходства и различия между этими героями, художественные средства, использованные авторами для их создания, и, конечно, связь пассивности с общей проблематикой жанра антиутопии.

Структура работы включает в себя теоретическую часть, посвященную определению ключевых литературоведческих терминов, а также три главы, детально рассматривающие каждый из выбранных романов. Далее последует сравнительный анализ образов и художественных средств, а завершит исследование заключение, обобщающее основные выводы и подчеркивающее непреходящую актуальность жанра антиутопии.

Теоретические основы анализа: Понятие пассивности героя и авторской позиции в литературоведении

В литературоведении понятие «пассивность» применительно к герою не сводится к простому отсутствию действия. Это гораздо более глубокое явление, отражающее неспособность или нежелание персонажа к активному сопротивлению, отстаиванию своей индивидуальности, а иногда и к критическому осмыслению окружающего мира. Пассивность может быть обусловлена внешними обстоятельствами – давлением тоталитарной системы, бюрократическим абсурдом, социальным контролем – или внутренними противоречиями, страхом, конформизмом, неспособностью к самостоятельному мышлению. Она проявляется в подчинении правилам, нормам и идеологиям, в утрате способности к фантазии, критическому мышлению и эмоциональной глубине. В контексте антиутопической литературы пассивность героя часто становится центральным художественным средством для демонстрации дегуманизации личности, превращения человека в «винтик в механизме страны» или «нумер», что делает её изучение особенно важным для понимания авторского замысла.

Анализ авторской позиции в литературоведении предполагает не только выявление прямых высказываний писателя, но и реконструкцию его мировоззрения через призму созданного художественного мира. Авторская позиция может выражаться явно, через комментарии, предисловия, послесловия или публицистические статьи, как, например, «сигнал об опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства — всё равно какого», высказанный Е. Замятиным. Гораздо чаще она проявляется неявно, через систему образов, сюжетные коллизии, конфликт персонажей, использование определённых художественных средств (символики, метафор, иронии, гротеска), а также через отношение к финальным событиям. Связь с биографическим и историческим контекстом также играет ключевую роль: личность автора, его опыт, политические и философские взгляды неизбежно влияют на создание произведения и формируют его критическую направленность.

Литературоведческие концепции по теме антиутопии подчеркивают её функцию как жанра-предостережения. Так, К. Рёмер определяет антиутопию как «детальное описание воображаемой культуры, которая предоставляет читателю картину альтернативной реальности для критики собственной современности с интеллектуальных и эмоциональных позиций». Это определение раскрывает двойную природу жанра: с одной стороны, создание вымышленного мира, с другой – его проекция на реальность. Роль героя в антиутопии чаще всего трагична: он либо смиряется с системой, либо пытается ей противостоять, но терпит поражение, либо погибает в этом противостоянии. Пассивность героя в данном контексте становится мощным инструментом для иллюстрации неизбежности подчинения или фатальности бунта в условиях тотального контроля.

Ключевые аспекты анализа пассивности включают:

• Внутренний конфликт: Наличие или отсутствие борьбы героя с системой внутри себя. Даже если внешне герой пассивен, его внутренние переживания могут свидетельствовать о скрытом протесте.
• Эволюция образа: Изменения в поведении и мировоззрении героя на протяжении сюжета. Пассивность может быть изначальной точкой, от которой герой движется к осознанию или даже попытке сопротивления, или, наоборот, результатом подавления.
• Механизмы подавления индивидуальности: Какими способами система добивается пассивности своих граждан: физическое насилие, идеологическая обработка, генетическая манипуляция, контроль над эмоциями, пропаганда потребления.

Понимание этих теоретических основ позволяет глубже проникнуть в анализируемые произведения и выявить, как Е. Замятин, М. Булгаков и О. Хаксли, каждый по-своему, исследовали феномен пассивности личности в тоталитарных и бюрократических системах XX века.

Образ Д-503 и критика тоталитаризма в романе Е. Замятина «Мы»

Роман Евгения Замятина «Мы», написанный в 1920 году, стал провидческим произведением и одним из первых классических образцов жанра антиутопии. В СССР он не печатался до 1988 года, будучи объявленным «идеологически враждебным», что лишь подчеркивает его остроту и актуальность для своего времени и последующих десятилетий. Действие романа разворачивается в приблизительно XXXII веке в Едином Государстве, которое представляет собой квинтэссенцию тоталитарного контроля.

Общество Единого Государства характеризуется жёсткой регламентацией всех аспектов жизни, основанной на принципах тейлоризма, сциентизма и абсолютного отрицания фантазии. Тейлоризм проявляется в доведенной до абсурда организации жизни по «Часовой Скрижали», где каждая минута каждого «нумера» (именно так называются люди, лишенные имён и индивидуальности) расписана и регламентирована для достижения максимальной эффективности и подчинения коллективу. Сциентизм выражается в абсолютизации науки и логики, которые используются для рационализации всех сфер жизни, включая человеческие отношения, и подавления иррациональных элементов, таких как эмоции и фантазия. Государство контролирует даже интимную жизнь, выдавая «Розовые талончики» на половые сношения, что исключает личный выбор и эмоциональную привязанность, низводя секс до биологической функции, необходимой для поддержания популяции, но не для индивидуального счастья. Смысл названия романа «Мы» глубоко символичен: в этом мире нет индивидуальности, нет людей, характеров, эмоций, есть лишь общее, безликое «мы», объединённое в единый механизм.

Главный герой романа – Д-503, гениальный математик и один из строителей космического корабля «Интеграл», призванного распространить идеалы Единого Государства на другие планеты. Роман построен как его дневник, и изначально эти записи предназначались для возвеличивания идеальной реальности, которой он искренне гордился. Его изначальная пассивность проявляется в полной подчиненности системе, жизни по Часовой Скрижали и безоговорочном принятии всех норм Единого Государства. Он – идеальный гражданин, «нумер», чьё мышление полностью соответствует логике и рациональности, предписанным системой.

Однако эта пассивность начинает рушиться после встречи с таинственной и свободолюбивой женщиной I-330. Она становится катализатором внутреннего бунта Д-503, пробуждая в нём сомнения и заставляя задуматься о своей истинной природе. По мере общения с I-330 в Д-503 просыпается «лохматый» человек-собственник, желающий жить, руководствуясь своими ощущениями, а не общими предписаниями. Этот процесс болезненный и мучительный, он сопровождается внутренним конфликтом между разумом, воспитанным системой, и зарождающимися эмоциями и желаниями. I-330, как антипод Д-503, является представительницей повстанцев Мефи, которые стремятся разрушить Единое Государство и вернуть людям свободу. Они действуют скрытно за Зеленой Стеной, символизирующей границу между рациональным миром Единого Государства и «дикой» природой, и их целью является восстановление индивидуальной свободы и естественных человеческих чувств. Здесь проявляется ключевой вывод: даже в условиях тотального контроля искра индивидуальности способна возродиться, но её судьба в таком мире предрешена.

Авторская позиция Е. Замятина выражается в неприятии любого тоталитарного общества и подчеркивании трагической, роковой судьбы личности в условиях такого строя. Замятин сам определил суть своего произведения как «сигнал об опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной власти машин и власти государства — всё равно какого». Это программное высказывание, сделанное в послесловии к роману или в одном из интервью, подчеркивает предостерегающий характер его работы. Замятин спорит не с конкретными утопиями, а с утопической установкой в целом, разоблачая бесчеловечный характер реализации утопических проектов.

Для создания образа пассивного героя и выражения авторского отношения Замятин использует ряд художественных средств. Дневниковые записи Д-503 позволяют читателю наблюдать его внутренний мир, его трансформацию от слепого повиновения до мучительных сомнений. Обезличивание героев путём замены имён на «нумера» (Д-503, I-330, О-90) является ключевым средством для демонстрации подавления индивидуальности и создания образа стандартизированного человека. Использование «юнифы» (униформы) для всех жителей Единого Государства визуально подчёркивает отсутствие индивидуальности и пассивное принятие общих норм. Кульминацией подавления личности становится фантастический элемент – «Великая Операция» по удалению мозгового «центра фантазии» при помощи X-лучей. Это метафора полного уничтожения человеческой души, превращения её в бездушную, покорную машину.

Финал романа трагичен: Д-503 проходит через «Великую Операцию», которая символизирует окончательную победу системы над личностью. После операции он спокойно наблюдает за пытками I-330 и радуется, что её поведут на казнь, что показывает полное подавление его индивидуальности и возвращение к состоянию абсолютной пассивности. Таким образом, Замятин наглядно демонстрирует, что в Едином Государстве нет места для свободы и человеческого «Я», а любая попытка бунта обречена.

«Маленький человек» в вихре абсурдной бюрократии: пассивность Короткова в повести М. Булгакова «Дьяволиада»

В начале 20-х годов XX века, когда Михаил Булгаков писал свою повесть «Дьяволиада» (1923), молодая советская страна активно строила новое общество. Однако вместе с революционными преобразованиями быстро развивался и новый феномен – советская бюрократия. Этот гигантский, зачастую абсурдный и антигуманный аппарат стал плодотворной почвой для сатирического пера Булгакова. Его повесть, впервые опубликованная в 1924 году, вскрывает изнанку этой зарождающейся системы, показывая, как она деформирует жизнь простого человека.

Главный герой, делопроизводитель Коротков, является ярким представителем типа «маленького человека», чья жизнь была стабильной и предсказуемой до момента столкновения с этим бюрократическим монстром. Коротков – это потомок гоголевских героев, таких как Акакий Акакиевич из «Шинели», чья жизнь сводится к рутине и подчинению, а также героя Достоевского Голядкина из «Двойника», чья психика не выдерживает давления и раздваивается. Булгаков подчеркивает этот типаж, обречённый на страдания в несправедливом мире. Коротков – фигура одновременно комическая и трагическая.

Пассивность Короткова проявляется в его беспомощности и растерянности перед лицом абсурдного бюрократического хаоса. Его мытарства начинаются после путаницы с подписью нового начальника, что приводит к потере документов и невозможности подтвердить свою личность. Он не способен эффективно противостоять системе, его попытки разобраться в ситуации лишь усугубляют его положение, затягивая его в водоворот бессмысленных инстанций и бесконечных кабинетов. Разве не является эта беспомощность универсальным символом любого человека, брошенного в мясорубку бездушной системы?

Булгаков использует элементы фантастики и гротеска, чтобы подчеркнуть ирреальность и дьявольскую природу окружающего мира. Столкновение Короткова с бюрократической машиной в его помутнённом сознании превращается в борьбу с неодолимой дьявольской силой. Безбородый Кальсонер, неуловимый двойник, который постоянно перемещается между кабинетами и меняет свой облик, является не столько реальным двойником, сколько порождением безумия Короткова, символом вездесущности и неуловимости бюрократии. Коротков воспринимает происходящее словно в наркотическом бреду, что усиливает ощущение ирреальности и мнимости окружающей действительности. Сам Евгений Замятин, оценивая повесть сразу после её публикации, отметил характерную для «Дьяволиады» «фантастику, корнями врастающую в быт», подчеркивая влияние модернистской прозы начала XX века.

Авторский замысел М. Булгакова состоит в подчёркивании антигуманности, жестокости к «маленькому человеку» нового советского жизненного уклада, присущей ему абсурдности и «сатанинской природы». «Сатанинская природа» бюрократии проявляется в её способности к мгновенным перемещениям и трансформациям, отсутствии логики, бесконечных перестановках и документарной путанице, что дезориентирует человека и лишает его способности разумно мыслить, превращая реальность в кошмар.

Художественные средства Булгакова включают смещение хронологических рамок и ускорение времени на уровне сознания Короткова, что усиливает его дезориентацию. Эмоциональное напряжение, спровоцированное потрясениями, приводит к нарушению привычного порядка вещей. Доведение героя до безумия и его финальное самоубийство – Коротков, не справившись с системой, бросается с крыши, спасаясь от сот��удников Уголовного розыска – становится кульминацией авторской критики. Эта трагическая развязка ярко иллюстрирует безвыходность положения «маленького человека» в условиях всепоглощающей и безжалостной бюрократической машины, которая не оставляет шансов на выживание или сохранение рассудка.

«Сладкое снотворное» контроля: пассивное поведение протагонистов в романе О. Хаксли «О дивный новый мир!»

Роман-антиутопия Олдоса Хаксли «О дивный новый мир!», опубликованный в 1932 году, представляет собой одно из самых ярких и пророческих предостережений XX века. В отличие от тоталитаризма Замятина, основанного на принуждении и страхе, мир Хаксли построен на тотальном контроле через удовлетворение и манипуляцию желаниями, создавая общество, где счастье предписано, а свобода – иллюзия.

В этом «дивном новом мире» все аспекты жизни подчинены строгому контролю государства, целью которого является достижение максимальной эффективности, стабильности и удовлетворения потребностей. «Максимальная эффективность» достигается благодаря жёсткой кастовой системе (Альфы, Беты, Гаммы, Дельты, Эпсилоны), где каждый человек с рождения предопределен к своей роли и работе. Его принадлежность к касте подчеркивается цветом одежды (Альфы — серый, Беты — красный, Гаммы — зеленый, Дельты — хаки, Эпсилоны — черный), что с детства закрепляет социальную иерархию. Манипуляция генами осуществляется через «процесс Бокановского» — серию процедур, угнетающих развитие зародыша, чтобы создавать до девяноста шести однояйцевых близнецов из одной яйцеклетки с заранее заданными характеристиками, стандартизируя население для выполнения определённых функций.

«Удовлетворение потребностей» обеспечивается через свободные сексуальные отношения (культ всеобщей принадлежности), отсутствие личных привязанностей, культ потребления и индустрию массовых развлечений, включая «ощущальные кинотеатры». С самого рождения индивиды подвергаются воздействию специальных программ, формирующих нужные государству убеждения и ценности. Эти программы включают «гипнопедию» (обучение во сне), используемую для внушения детям социальных норм, воспитания уважения к высшим кастам и презрения к низшим, а также неопавловское обусловливание, формирующее условные рефлексы. Люди учатся избегать сложных эмоций, стремиться к поверхностному удовольствию и не задавать лишних вопросов, что создаёт иллюзию свободы и счастья. Для подавления негативных эмоций и поддержания состояния постоянного «счастья» используется наркотик «сома» — совершенное средство, не вызывающее зависимости, позволяющее заглушать любые депрессии и избегать сложных мыслей. Популярной стала присказка: «Сомы грамм — и нету драм!».

Пассивность большинства обитателей «дивного нового мира» проявляется в их полном принятии установленного порядка, отсутствии критического мышления и стремлении к предписанному удовольствию. Они добровольно подчиняются, потому что их с рождения приучили к этому, запрограммировали на это счастье. И что из этого следует? Такое «счастье» является лишь маской, скрывающей полное отсутствие подлинной свободы и индивидуальности, превращая человека в управляемый объект.

Среди протагонистов выделяется Бернард Маркс, член высшей касты Альф, который на первый взгляд представляет собой классический тип среднестатистического, не очень активного человека. Он отличается низким ростом и внешне похож на представителей низших каст из-за ошибки в Инкубатории, что делает его «конвейерным браком» нового мира. Этот физический дефект вызывает у него внутренний конфликт и отчуждение от общества, заставляя его изначально проявлять критическое мышление, презирать пороки общества и отторгать сому. Однако, как показывает Хаксли, даже в условиях полного контроля человеческий дух способен на сопротивление, но не каждый способен его выдержать. В итоге оппозиция Бернарда оказывается «игрушечной и самодовольной», а сам он — трусливым и неспособным на подвиг, предавая свои идеалы ради сохранения места.

Полным контрастом для пассивного общества выступает Джон Дикарь, выросший вне цивилизации, в Резервации, где сохранились традиционные ценности, верования и страдания. Дикарь не принимает ценности «дивного нового мира» и стремится к настоящим эмоциям, свободе и даже греху, которые для него являются проявлением подлинной человечности. Он цитирует Шекспира, пытаясь донести до «цивилизованных» людей глубину человеческих чувств. Однако он не выдерживает безумия этого мира, его поверхностности, отсутствия подлинных страданий и радостей, и кончает жизнь самоубийством, что символизирует невозможность сосуществования его индивидуальности с этим миром.

Авторская позиция Олдоса Хаксли – это предостережение. Он опасался, что общество можно загнать в бесчеловечность не столько запретами и насилием, сколько вседозволенностью и «сладким снотворным», манипулируя желаниями людей. «Сладкое снотворное» – это наркотик сома, который окончательно делает человека «счастливым», заглушая любые депрессии и позволяя власти «нового мира» поощрять его употребление. Роман Хаксли является предостережением против возможного захвата власти кучкой интеллектуалов-технократов и последствий научного мировоззрения, абсолютизирующего технологии и науку как средства контроля и манипуляции человеком, что приводит к его дегуманизации и превращению в стандартизированный продукт массового производства, лишенный индивидуальности и свободы выбора. Художественные средства Хаксли включают иронию, аллюзии на произведения Шекспира (в названии романа и репликах Дикаря), которые помогают ему выразить свою критику «дивного нового мира», где под маской совершенства скрывается глубочайшая трагедия человеческого духа.

Типологические сходства и различия в образах пассивных героев

Несмотря на уникальность художественных миров Замятина, Булгакова и Хаксли, в их антиутопиях обнаруживаются типологические сходства в изображении пассивных главных героев, что позволяет провести глубокий сравнительный анализ.

Общие черты произведений заключаются в изображении тоталитарных или бюрократических систем, подавляющих личность. Все три автора показывают, как герои сталкиваются с миром, где личная свобода и индивидуальность отсутствуют или подавляются. Д-503 («Мы») и Коротков («Дьяволиада») являются типичными «маленькими людьми» или «нумерами», которые изначально встроены в систему. Д-503 был частью системы как гениальный математик и строитель, а Коротков — скромный делопроизводитель, чья жизнь была стабильной до столкновения с бюрократическим хаосом. Их пассивность на начальных этапах истории – это естественное состояние для граждан этих миров.

Однако главное отличие в пассивности героев заключается в её причинах и последствиях:

• Замятин («Мы»): Пассивность Д-503 вызвана принудительной рационализацией, тотальным контролем над эмоциями и фантазией в Едином Государстве. Его подчинение сознательно и методично культивируется системой через Часовую Скрижаль, нумерацию и подавление всего иррационального.
• Булгаков («Дьяволиада»): Пассивность Короткова носит характер беспомощности и растерянности перед лицом абсурдной, хаотичной и постоянно меняющейся бюрократии. Она приводит его к безумию и самоубийству, поскольку система не оставляет ему ни шанса на понимание, ни возможности на сопротивление.
• Хаксли («О дивный новый мир!»): Пассивность большинства обитателей этого мира (включая Бернарда Маркса до определённого момента) — это «сладкое» подчинение, достигнутое через генетическую инженерию (процесс Бокановского), психологическое кондиционирование (гипнопедия, неопавловское обусловливание) и наркотическое «счастье» (сома). Люди добровольно принимают свой удел, так как они запрограммированы на удовольствие и отсутствие критического мышления.

Эволюция пассивности и попытки сопротивления также различаются:

• Д-503: От полного и искреннего подчинения к внутреннему бунту, вызванному любовью к I-330 и пробуждением «лохматого человека-собственника». Однако этот бунт оказывается безуспешным, и после «Великой Операции» он возвращается к состоянию абсолютной пассивности и даже радости от подавления.
• Коротков: От стабильной, хотя и незаметной, жизни к полной растерянности и безумию, вызванным неспособностью понять и противостоять абсурду бюрократии. Его сопротивление – это скорее агония, нежели осознанный протест.
• Бернард Маркс: Изначально проявляет критическое мышление, но его оппозиция оказывается «игрушечной и самодовольной». Он труслив и неспособен на подвиг, в итоге выбирая конформизм ради сохранения своего положения. Его пример показывает, что даже в касте Альф внутреннее сопротивление может быть задавлено внешними обстоятельствами и личной слабостью.

В отличие от этих героев, Джон Дикарь в романе Хаксли не пассивен. Его активное неприятие «дивного нового мира» служит для демонстрации пассивности и дегуманизации остальных его обитателей. Он является своего рода мерилом человечности, но его несломленная воля обречена на гибель в мире, неспособном принять подлинную свободу и страдания.

Различия в авторских подходах к критике тоталитаризма также значительны. Замятин, как и Дж. Оруэлл, изложил механизмы взаимодействия тоталитарного государства с обществом: идеология, слежка, подчинение всех сфер жизни человека государству, насилие власти, цензура. Сюжеты «Мы» и «1984» схожи: главный герой сталкивается с миром мятежников, начинает сомневаться, но бунт личности ни к чему не приводит, и герой возвращается в коллективное. Булгаков через гротеск и сатиру критикует абсурдность и антигуманность конкретного бюрократического аппарата, а Хаксли предостерегает от манипуляции сознанием через удовольствие и вседозволенность, указывая на опасность технократического контроля над человеческой природой.

Художественные средства создания образов и выражения авторского отношения: сравнительный аспект

Авторы антиутопий используют разнообразные художественные средства для создания образов пассивных героев и выражения своей критической позиции. Эти средства не только формируют уникальный стиль каждого произведения, но и позволяют глубоко раскрыть проблематику конфликта личности и системы.

Е. Замятин в романе «Мы»:

• Нарративная стратегия: Роман построен как дневниковые записи Д-503. Это позволяет читателю проникнуть во внутренний мир героя, проследить его трансформацию от полного одобрения системы до мучительных сомнений и, в итоге, к окончательному подавлению. Использование логики и математической точности в языке Д-503 на начальном этапе подчеркивает его индоктринированность.
• Символика и метафоры:
  • «Нумера» вместо имён (Д-503, I-330, О-90) – ключевое средство обезличивания, демонстрация подавления индивидуальности и создания образа стандартизированного человека.
  • «Юнифа» (униформа) – визуальный символ отсутствия индивидуальности, пассивного принятия общих норм и стирания различий между людьми.
  • «Великая Операция» по удалению «центра фантазии» – метафора окончательного подавления человеческой души, превращения её в бездушную, покорную машину. Это кульминация подавления, показывающая, что система не просто контролирует тело, но и захватывает сознание.
• Контрастные персонажи: I-330 служит катализатором пробуждения Д-503, она – антипод пассивности и символ свободы. Через её бунт Замятин выражает свой протест против тоталитаризма.
• Функция фантастического элемента: «Великая Операция» не просто фантастический сюжетный ход, а кульминационное художественное средство, демонстрирующее глубину и жестокость подавления личности.

М. Булгаков в повести «Дьяволиада»:

• Нарративная стратегия: Повесть излагается от третьего лица, но с глубоким погружением во внутренний мир Короткова, что позволяет передать его нарастающее безумие. Гротеск и сатира являются основными художественными приемами. Булгаков создает абсурдную реальность, где бюрократическая машина приобретает черты мистической, дьявольской силы.
• Символика и метафоры:
  • «Безбородый Кальсонер» – не реальный двойник, а порождение искаженного сознания Короткова, метафора неуловимости и всемогущества бюрократии, которая дезориентирует и сводит с ума.
  • «Дьявольская» природа бюрократии – символизирует её антигуманность, хаотичность и способность к мгновенным трансформациям, лишающим человека опоры в реальности.
• Детализация на уровне текста: Булгаков использует описания бесконечных кабинетов, бессмысленных очередей, путаницы с документами, чтобы создать осязаемый образ бюрократического ада, в котором Коротков теряет себя. Смещение хронологических рамок и ускорение времени в сознании героя усиливают его дезориентацию.
• Влияние гоголевской традиции: Образ «маленького человека», его беспомощность перед лицом системы, доведение до безумия и самоубийство – всё это является выражением авторской критики антигуманности новой советской действительности.

О. Хаксли в романе «О дивный новый мир!»:

• Нарративная стратегия: Хаксли использует всезнающего рассказчика, который детально описывает устройство «дивного нового мира», его механизмы контроля и воздействия на человека. Ирония пронизывает весь текст, особенно в описании «счастливого» и «стабильного» общества.
• Символика и метафоры:
  • «Сома» – не просто наркотик, а центральная метафора «сладкого снотворного», добровольного рабства через удовольствие. Это символ отказа от свободы выбора, боли и подлинных эмоций ради иллюзии счастья.
  • «Процесс Бокановского» – символ полного контроля над человеческой природой, генетической инженерии, превращающей людей в стандартизированные продукты массового производства.
  • «Гипнопедия» и неопавловское обусловливание – метафоры психологического программирования, формирования нужных государству убеждений с рождения.
• Контрастные персонажи: Джон Дикарь является ключевым антиподом пассивности. Его активное неприятие ценностей «дивного нового мира», его стремление к истинным эмоциям и свободе, его цитаты из Шекспира – всё это служит для выражения авторской позиции. Трагический финал Дикаря подчеркивает невозможность сосуществования подлинной индивидуальности с этим миром. Бернард Маркс, будучи «конвейерным браком», изначально пытается сопротивляться, но его трусость и конформизм в конечном итоге делают его частью системы, демонстрируя, как система способна подавлять даже внутренний протест.
• Аллюзии: Название романа и множество реплик Дикаря являются аллюзиями на произведения Шекспира, что подчеркивает контраст между высокодуховной культурой прошлого и деградировавшим «дивным новым миром».

В целом, авторы используют фантастические элементы не как самоцель, а как художественное средство для усиления критики. У Замятина это «Великая Операция», у Булгакова – фантастические превращения Кальсонера, у Хаксли – достижения генетической инженерии и психологии. Все эти приёмы служат одной цели: показать, как в разных условиях тотального контроля личность может быть подавлена, а пассивность становится неизбежным или добровольным состоянием, что является глубоким предостережением для человечества.

Заключение: Функция пассивности героя в жанре антиутопии XX века

Анализ романов Е. Замятина «Мы», М. Булгакова «Дьяволиада» и О. Хаксли «О дивный новый мир!» позволяет сделать вывод о глубокой связи пассивности главного героя с общей проблематикой жанра антиутопии XX века. Эти произведения, будучи «сигналами опасности», каждый по-своему, вскрывают механизмы подавления личности и предостерегают от дегуманизации человека в условиях тоталитарных и бюрократических систем.

Мы увидели, что пассивность героев не однородна и обусловлена разными причинами:

• У Замятина пассивность Д-503 — это результат принудительной рационализации, абсолютного контроля над эмоциями и фантазией в Едином Государстве. Его путь от полного подчинения к внутреннему бунту и обратному подавлению иллюстрирует трагедию личности, обречённой на исчезновение в коллективном «Мы».
• У Булгакова пассивность Короткова — это беспомощность перед абсурдностью и хаотичностью бюрократии, которая дезориентирует «маленького человека», доводит его до безумия и, в конечном итоге, до самоубийства. Здесь пассивность становится отражением невозможности сопротивляться иррациональной, но всесильной системе.
• У Хаксли пассивность большинства протагонистов — это «сладкое» подчинение, достигнутое через генетическую инженерию, гипнопедию и наркотическое «счастье» (сома). Автор показывает, как манипуляция желаниями и создание иллюзии свободы могут быть более эффективным инструментом контроля, чем прямое насилие.

Типологические сходства заключаются в изображении систем, подавляющих личность, и героев как «маленьких людей» или «нумеров», изначально встроенных в эти системы. Однако различия в причинах и последствиях пассивности, а также в эволюции героев, демонстрируют уникальный вклад каждого автора в развитие жанра. Если Д-503 и Коротков в своих попытках сопротивления обречены на поражение и гибель, то Бернард Маркс, хоть и проявляет внутренний конфликт, в итоге выбирает конформизм. Джон Дикарь, как антипод пассивности, своей гибелью подчеркивает невозможность сохранения подлинной свободы в «дивном новом мире».

Художественные средства, используемые авторами – дневник Д-503, символика «нумеров» и «юнифы», «Великая Операция» у Замятина; гротеск, сатира и фантастические элементы «дьявольской» бюрократии у Булгакова; ирония, аллюзии на Шекспира, символика «сомы» и «процесса Бокановского» у Хаксли – не только формируют уникальный стиль, но и глубоко раскрывают авторскую позицию, являющуюся критикой утопических идей и предостережением.

Пассивность главного героя в антиутопиях является мощным художественным средством, отражающим основную проблематику жанра: конфликт между личностью и тоталитарным обществом, дегуманизацию человека, его превращение в «винтик в механизме страны».

Она служит предостережением об опасностях научно-технического прогресса и социальных экспериментов, которые, будучи реализованными, оборачиваются кошмаром и несвободой. Эти романы показывают, что из мира антиутопии нет выхода, нет счастливого финала, а бунт личности часто оказывается безуспешным или приводит к ещё более трагическим последствиям. Пассивность героев также связана с утратой способности к фантазии, критическому мышлению и эмоциональной глубине, что является одним из ключевых аспектов антиутопического мира.

Функция жанра антиутопии в литературе XX века заключалась в развенчании позитивной утопии и показе негативных последствий тех или иных общественных процессов, предупреждении об опасных тенденциях. Эта функция остаётся актуальной и в современном мире. Антиутопии Замятина, Булгакова и Хаксли — это непреходящие «сигналы опасности», напоминающие нам о ценности индивидуальной свободы, критического мышления и подлинной человечности перед лицом любых форм тоталитарного контроля и манипуляции. Их предостережения, окрашенные в трагические тона, продолжают резонировать, призывая нас осмысливать прошлое, чтобы не допустить ошибок в будущем.

Список использованной литературы

1. Булгаков М. А. Собрание сочинений: в 5 т. Москва, 1989–1990.
2. Замятин Е. И. «Мы»; Повести; Рассказы. Москва, 2006.
3. Хаксли О. О дивный новый мир. Москва, 2002.
4. Акимов В. М. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады // Народное Образование. Москва, 1995.
5. Арсентьева Н. Становление антиутопического жанра в русской литературе: монография. Москва, 1993.
6. Гнедовский М. Философская мастерская Олдоса Хаксли // Путь. 1995. № 8. С. 234–239.
7. Давыдова Т. Евгений Замятин. Москва: Знание, 1991.
8. Зеркалов А. [Мирер А. И.]. Евангелие Михаила Булгакова: монография. Москва, 2003.
9. Лазаренко О. Вперед смотрящие: (О романах-антиутопиях О. Хаксли, Дж. Оруэлла, А. Платонова) // Подъем. 1991. № 9. С. 233–239.
10. Ланин Б. Литературная антиутопия ХХ века. Москва, 1992.
11. Ланин Б. Роман Е. Замятина «Мы». Москва, 1992.
12. Ланин Б., Боршанская М. Русская антиутопия ХХ века. Москва, 1994.
13. Лахузен Т., Максимова Е., Эндрюс Э. О синтетизме, математике и прочем…: Роман «Мы» Е. Замятина. Санкт-Петербург, 1994.
14. Немцев В. И. Михаил Булгаков: становление романиста. Саратов, 1991.
15. Никольский С. В. Над страницами антиутопий К. Чапека и М. Булгакова: (Поэтика скрытых мотивов). Москва, 2001.
16. Оруэлл Д. Рецензия на «Мы» Е.И. Замятина // Оруэлл Д. «1984» и эссе разных лет. Москва, 1989.
17. Паршин Л. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова. Москва, 1991.
18. Рабинович В. Утопия и антиутопия ХХ века // Рабинович В. Зарубежная литература: учебное пособие. Екатеринбург, 1991.
19. Скороспелова Е. Б. Замятин и его роман «Мы»: в помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. Москва, 1999.
20. Соколов Б. Три жизни Михаила Булгакова. Москва, 1997.
21. Творчество Михаила Булгакова: сборник статей / под ред. Ю. А. Бабичевой, Н. Н. Киселева. Томск, 1991.
22. Федотова С. В. Человек в антиутопиях ХХ века («Мы» Е. Замятина и «Кысь» Т. Толстой) // pedsovet.org.
23. Чеботарева В. А. Рукописи не горят: [О творчестве М. А. Булгакова]. Баку, 1991.
24. Чудакова М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. Москва, 1988.
25. Шишкин А. Бабуины жаждут? Перечитывая Олдоса Хаксли // Диапазон. Москва, 1993. №№ 3–4.
26. Шишкин А. Есть остров на том океане: утопия в мечтах и в реальности // Утопия и антиутопия ХХ века. Вып. 1. Москва, 1990.
27. Яблоков Е. М. Мотивы прозы Михаила Булгакова. Москва, 1997.
28. Яблоков Е. М. Художественный мир Михаила Булгакова. Москва, 2001.
29. Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова. Москва, 1983.
30. Антиутопия. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D1%82%D0%B8%D1%83%D1%82%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%8F (дата обращения: 18.10.2025).
31. Антиутопия в русской и зарубежной литературе ХХ века. Фоксфорд. URL: https://foxford.ru/wiki/literatura/antiutopiya-v-russkoy-i-zarubezhnoy-literature-hh-veka (дата обращения: 18.10.2025).
32. Антиутопия: что это такое в литературе и в кино и почему этот жанр так популярен. Journal.tinkoff.ru. URL: https://journal.tinkoff.ru/anti-utopia/ (дата обращения: 18.10.2025).
33. Антиутопия: что это такое, определение термина в литературном словаре Эксмо. Eksmo.ru. URL: https://eksmo.ru/lib/dictionary/antiutopiya-i10707767/ (дата обращения: 18.10.2025).
34. Что такое утопия и антиутопия? Разбираемся в жанрах и советуем, что почитать. Samesun.ru. URL: https://samesun.ru/blog/utopia-dystopia/ (дата обращения: 18.10.2025).
35. Функциональные особенности и границы жанра антиутопии. КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsionalnye-osobennosti-i-granitsy-zhanra-antiutopii (дата обращения: 18.10.2025).
36. Антиутопия как жанр: терминология, предпосылки. Level One. URL: https://levelvan.ru/courses/83785/program/lesson/357672 (дата обращения: 18.10.2025).
37. Жанр антиутопии в литературе хх века. Проблема героя и мира. Studfile.net. URL: https://studfile.net/preview/4166297/ (дата обращения: 18.10.2025).
38. Роман-антиутопия ХХ века, Понятие «утопии» и «антиутопии» в мировой литературе. Studbooks.net. URL: https://studbooks.net/148386/literaturovedenie/roman_antiutopiya_veka_ponyatiye_utopii_antiutopii_mirovoy_literature (дата обращения: 18.10.2025).
39. Жаданов Ю. А. Антиутопия ХХ века: этапы большого пути. КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/antiutopiya-hh-veka-etapy-bolshogo-puti (дата обращения: 18.10.2025).
40. Жанр антиутопии в литературе 20 века. Presentaz.com. URL: https://presentaz.com/zhanr-antiutopii-v-literature-20-veka/ (дата обращения: 18.10.2025).
41. Русская антиутопия. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D1%83%D1%82%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D1%8F (дата обращения: 18.10.2025).
42. О чем «О дивный новый мир» Хаксли? Журнал Интроверта. URL: https://introvert.ru/articles/o-chem-o-divnyy-novyy-mir-haksli/ (дата обращения: 18.10.2025).
43. Антиутопия как жанр фантастической литературы. КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/antiutopiya-kak-zhanr-fantasticheskoy-literatury (дата обращения: 18.10.2025).
44. Замятин Е. И. «Мы». Фоксфорд Учебник. URL: https://foxford.ru/wiki/literatura/zamyatin-e-i-my (дата обращения: 18.10.2025).
45. Дьяволиада. Российское общество Знание. URL: https://znanierussia.ru/articles/Djavoliada-3079 (дата обращения: 18.10.2025).
46. Дьяволиада. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%8C%D1%8F%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%B0%D0%B4%D0%B0 (дата обращения: 18.10.2025).
47. «О дивный новый мир» О. Хаксли – не просто роман, а зловещий план британской элиты. Камертон. URL: https://webkamerton.ru/2020/09/o-divnyy-novyy-mir-o-haksli-ne-prosto-roman-a-zloveschiy-plan-britanskoy-elity (дата обращения: 18.10.2025).
48. О дивный новый мир. Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E_%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9_%D0%BC%D0%B8%D1%80 (дата обращения: 18.10.2025).
49. Мы (роман). Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D1%8B_(%D1%80%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD) (дата обращения: 18.10.2025).
50. Олдос Хаксли: дивный новый мир и самая сладкая антиутопия. Мир фантастики и фэнтези. URL: https://www.mirf.ru/book/oldos-haksli-divnyj-novyj-mir-i-samaya-sladkaya-antiutopiya/ (дата обращения: 18.10.2025).
51. О зеркальной структуре повести «Дьяволиада» Михаила Булгакова. ВикиЧтение. URL: https://wikicheet.ru/o-zerkalnoy-strukture-povesti-dyavoliada-mihaila-bulgakova/ (дата обращения: 18.10.2025).
52. «Мы» анализ произведения Замятина. Образовака. URL: https://obrazovaka.ru/literatura/zamyatin-my-analiz-proizvedeniya.html (дата обращения: 18.10.2025).
53. Мнение о книге Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (1932). JrCherNik — LiveJournal. URL: https://jrchernik.livejournal.com/46990.html (дата обращения: 18.10.2025).
54. «Мы» и они (Е. Замятин). Litra.ru. URL: https://www.litra.ru/composition/get/coid/00028201382410887370/ (дата обращения: 18.10.2025).
55. Развитие гоголевской традиции в повести «Дьяволиада» М. А. Булгакова. КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/razvitie-gogolevskoy-traditsii-v-povesti-dyavoliada-m-a-bulgakova (дата обращения: 18.10.2025).
56. Жанровая природа романа Е. Замятина «Мы». КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/zhanrovaya-priroda-romana-e-zamyatina-my (дата обращения: 18.10.2025).
57. «МЫ» или «Я» — вечный спор Бытия, или Почему антиутопия Е. Замятина до сих пор актуальна? Журнальный мир. URL: https://журнальныймир.рф/content/my-ili-ya-vechnyy-spor-bytiya-ili-pochemu-antiutopiya-e-zamyatina-do-sih-por-aktualna (дата обращения: 18.10.2025).
58. КОНЦЕПТ «ВРЕМЯ» В ПОВЕСТИ М.А. БУЛГАКОВА «ДЬЯВОЛИАДА». КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsept-vremya-v-povesti-m-a-bulgakova-dyavoliada (дата обращения: 18.10.2025).
59. Замятин. «Мы» • Расшифровка эпизода. Arzamas. URL: https://arzamas.academy/materials/1858 (дата обращения: 18.10.2025).
60. Государство и личность в романе-антиутопии Е. Замятина «Мы». ResearchGate. URL: https://www.researchgate.net/publication/346859846_Gosudarstvo_i_licnost_v_romane-antiutopii_E_Zamatina_My (дата обращения: 18.10.2025).
61. Личность и тоталитаризм (по роману Е. Замятина «Мы). Mitup AI. URL: https://mitup.ai/ru/blog/lichnost-i-totalitarizm-po-romanu-e-zamyatina-my (дата обращения: 18.10.2025).
62. КОНФЛИКТ «Я» И «МЫ» В ПРОИЗВЕдЕНИЯх Е. И. ЗАМЯТИНА И В. В. НАбОКОВА. Литературный институт. URL: https://litinstitut.ru/sites/default/files/konflikt_ya_i_my_v_proizvedeniyah_e._i._zamyatina_i_v._v._nabokova.pdf (дата обращения: 18.10.2025).