Советская историография Николая I: глубокий анализ методологий, оценок и вклада историков (1920-1990-е гг.)

Царствование Николая I, охватившее период с 1825 по 1855 годы, является одним из наиболее противоречивых и интенсивно изучаемых в российской истории. Если современный исследователь располагает широким спектром методологий и доступом к разнообразным источникам, то для советской исторической науки этот период был прочно встроен в жесткие идеологические рамки. Понимание того, как советские историки интерпретировали фигуру императора и его эпоху, имеет ключевое значение для современного студента-гуманитария, поскольку позволяет не только проследить эволюцию историографической мысли, но и осознать влияние идеологии на научное познание.

Данная работа представляет собой обзорно-аналитическое исследование, цель которого — систематизировать представления, оценки и методологические подходы советских историков к периоду царствования Николая I и явлениям «Николаевской России». Мы проследим, как менялись концепции и подходы, каким образом идеологические установки формировали интерпретации внутренней и внешней политики, и какие значимые фигуры советской историографии внесли наибольший вклад в создание образа этой эпохи. Особое внимание будет уделено не только общеизвестным фактам, но и деталям, которые часто остаются за рамками общих обзоров, позволяя глубже понять специфику советского исторического нарратива.

Методологические основы советской историографии Николаевской эпохи: от формационного подхода к критическому осмыслению

Погружаясь в советскую историографию царствования Николая I, невозможно обойти стороной тот мощный методологический каркас, который определял каждое историческое исследование. Этот каркас не просто направлял анализ, но и зачастую предписывал выводы, формируя единую, идеологически выверенную картину прошлого.

Формационный подход как фундамент анализа

В основе советской исторической науки лежал формационный подход, разработанный в рамках марксизма. Он предлагал рассматривать историю человечества как последовательную смену общественно-экономических формаций, каждая из которых характеризовалась своим уникальным способом производства материальных благ. Таких формаций выделялось пять: первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и, наконец, коммунистическая.

Применение этого подхода к изучению Николаевской эпохи означало, что любые события, процессы и явления рассматривались через призму феодально-крепостнической формации, которая, согласно марксистской доктрине, находилась в состоянии глубокого кризиса и неизбежно уступала место капитализму. Главным критерием для каждой формации был способ производства, а общество делилось на антагонистические классы: эксплуататоров (помещиков, буржуазии) и эксплуатируемых (крестьян, рабочих). Таким образом, классовая борьба, развитие орудий труда и производственных отношений считались основным двигателем исторического прогресса. Николаевская Россия, с её сохраняющимся крепостничеством, рассматривалась как яркий пример умирающей феодальной системы, не способной ответить на вызовы времени. Этот подход был глубоко укоренен в экономическом детерминизме, согласно которому развитие производительных сил и производственных отношений определяло логику исторических изменений во всех сферах общества – от политики до культуры и идеологии, что означает, что любое отступление от этого принципа считалось искажением истинной картины истории.

Марксистско-ленинская методология и её монополия

Формационный подход был неотъемлемой частью более широкой марксистско-ленинской методологии, которая в советской исторической науке обладала статусом «единственно верной». Это не просто было теоретическим положением, а являлось основой идеологической монополии, исключавшей любые альтернативные интерпретации. Марксистско-ленинская методология предполагала материалистическое понимание исторического процесса, акцентируя внимание на главенствующей роли материальных факторов в жизни общества и его поступательном, эволюционном развитии к коммунистическому будущему.

В рамках этой методологии личность правителя или отдельного исторического деятеля, хотя и не игнорировалась полностью, но часто рассматривалась как функция объективных исторических закономерностей. Николай I, таким образом, был не столько самобытной фигурой, сколько представителем правящего класса, выразителем интересов дворянства и оплотом реакционных сил, противостоящих неизбежному историческому прогрессу. Эта установка на идеологическую предопределенность выводов заметно влияла на подбор источников, их интерпретацию и общий тон исторических работ.

Современная критика и переосмысление методологии

С распадом Советского Союза и открытием архивов формационный подход и марксистско-ленинская методология подверглись всесторонней критике. Среди основных претензий к формационному подходу называют его излишнюю схематизацию и упрощение сложных, многогранных исторических процессов. Критики указывали на то, что он зачастую игнорировал уникальные культурные, цивилизационные и духовные аспекты развития различных обществ, сводя всё к экономическим факторам. Утопичность представлений о коммунистическом обществе, как конечной точке исторического развития, также стала предметом острых дискуссий. Отмечалось и недостаточное внимание к роли личности в истории, что в случае с Николаем I приводило к формированию одностороннего, карикатурного образа.

Однако, несмотря на эти справедливые критические замечания, современные исторические исследования признают, что марксистско-ленинская методология, при всей её идеологической ангажированности, послужила мощным инструментарием. Она позволила советским исследователям получить качественно новые научные знания, особенно в области социально-экономической истории. Впервые был осуществлен глубокий анализ классовой структуры общества, рассмотрены экономические предпосылки политических событий, а исторические процессы получили объяснение с точки зрения системных противоречий. Таким образом, наследие советской методологии требует не полного отторжения, а критического переосмысления и интеграции её ценных элементов в более широкие, многофакторные подходы к изучению истории. Как же конкретные историки применяли эти подходы?

Личность Николая I и внутренняя политика в советских оценках: от «палача» до предвестника реформ

Образ Николая I в советской историографии формировался под сильным влиянием идеологических установок, что привело к созданию крайне негативной, зачастую односторонней картины его правления. От «императора-палача» до предвестника «Крымской катастрофы» — таков был спектр его характеристик.

Образ «императора-палача» и роль Третьего Отделения

Советские историки, такие как Б. Г. Литвак, Н. М. Дружинин, Н. П. Ерошкин, единодушно придерживались критического отношения к правлению Николая I. Они подчеркивали возросшее значение чиновничьей бюрократии и особенно — зловещей роли Третьего Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Сам император часто наделялся оскорбительными ярлыками: «император-палач», «самодержавный трус», «тупой и ограниченный ум», «грубая фельдфебельская физиономия с глазами навыкате», «самодовольная посредственность с кругозором ротного командира». Прозвище «Николай Палкин» прочно закрепилось в советской историографии, во многом благодаря высокой оценке В. И. Лениным очерка Л. Н. Толстого с этим названием, который ярко живописал жестокость и казарменный дух николаевской эпохи.

Третье Отделение, созданное 3 июля 1826 года, было, пожалуй, одним из наиболее ярких символов николаевского режима. Это был высший орган политической полиции Российской империи, действовавший до 1880 года, и его функции выходили далеко за рамки обычного надзора.

Основные функции Третьего Отделения (1826-1880 гг.):

Функция	Описание
Борьба с общественным и революционным движением	Выявление, пресечение и расследование всех форм политического инакомыслия и антиправительственной деятельности.
Надзор за деятельностью различных религиозных конфессий	Контроль за лояльностью духовенства и предотвращение распространения «ересей» или несанкционированных вероучений.
Административно-хозяйственное заведование общегосударственными политическими тюрьмами	Управление такими учреждениями, как Алексеевский равелин, Петропавловская крепость, Шлиссельбургская крепость.
Борьба с должностными и особо опасными уголовными преступлениями	Расследование коррупции, государственных измен и других тяжких преступлений.
Наблюдение за общественным мнением («состоянием умов»)	Сбор информации о настроениях в обществе, составление «всеподданнейших» докладов о важнейших событиях в стране.
Цензурные функции	С 1842 года, после учреждения 5-й экспедиции, Отделение осуществляло контроль за печатной продукцией.

Первоначально в его состав входили 4 экспедиции, а в 1842 году была учреждена 5-я (цензурная) экспедиция. Численность личного состава Третьего Отделения возросла с 16 человек в 1826 году до 72 человек к 1880 году, не считая многочисленных секретных агентов, что свидетельствует о растущем масштабе его деятельности. По своему значению отделения императорской канцелярии приравнивались к министерствам, что подчёркивало их исключительную роль в системе государственного управления.

«Апогей самодержавия» и бюрократический аппарат

Концепция «апогея самодержавия», предложенная А. Е. Пресняковым, стала важным элементом советской историографии николаевской эпохи. Пресняков одним из первых назвал период царствования Николая I именно так, подчеркивая крайнее самоутверждение русской самодержавной власти. Это самоутверждение происходило в условиях кризиса монархического абсолютизма в Западной Европе, что делало российский режим особенно архаичным и репрессивным в глазах советских историков.

Внутренняя политика Николая I, согласно советским оценкам, была направлена на укрепление существующих порядков и борьбу с любыми проявлениями либерализма или свободомыслия. Тем не менее, даже в этой жесткой системе были предприняты некоторые попытки упорядочить государственное управление:

• Создание Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии (1826 г.): как уже было сказано, это был ключевой инструмент политического надзора.
• Кодификация законов Российской империи М. М. Сперанским (1826-1832 гг.): несмотря на реакционный характер режима, была проведена гигантская работа по систематизации законодательства, что имело объективное государственное значение. Был издан «Полный свод законов Российской империи», а затем «Свод законов Российской империи».
• Реформа управления государственными крестьянами П. Д. Киселёва (1837-1841 гг.): эта реформа, хоть и не ликвидировала крепостничество, значительно улучшила положение государственных крестьян, вводя самоуправление, медицинское обслуживание и школы.
• Издание указа об обязанных крестьянах (1842 г.): этот указ предоставлял помещикам право, по соглашению с крестьянами, освобождать их от крепостной зависимости с предоставлением земельных наделов за отработку или оброк. Хотя указ применялся крайне редко, он стал важным шагом на пути к отмене крепостного права.

Эти реформы, однако, в советской историографии часто недооценивались или рассматривались как вынужденные и недостаточные меры, призванные лишь отсрочить неизбежный крах системы.

Отсутствие объективного изучения и морализаторство

Советская историография часто представляла всю деятельность Николая I как подготовительный этап «Крымской катастрофы». Его попытки решить крестьянский вопрос, такие как реформа Киселёва или указ об обязанных крестьянах, назывались «пустыми хлопотами», которые не могли изменить глубоко кризисное состояние феодально-крепостнической системы.

Подобный подход, где каждый шаг императора интерпретировался как подтверждение его реакционности и некомпетентности, приводил к тому, что объективное изучение личности и деяний Николая I порой прекращалось. Вместо глубокого анализа мотивов, противоречий и реальных достижений режима, советская историография часто скатывалась к морализаторству, акцентируя внимание на взяточничестве, неэффективности бюрократии и общем застое. Это приводило к формированию одномерного образа, который надолго закрепился в массовом сознании и требовал существенного пересмотра в постсоветский период. Но разве это не упускало важный нюанс, что даже в условиях консервативного режима могли быть предприняты шаги, объективно ведущие к прогрессу?

Внешняя политика и Крымская война в советской историографии: от «жандарма» к «подвигу народа»

Внешнеполитический курс Николая I, как и его внутренняя политика, в советской историографии подвергался тщательному, но идеологически обусловленному анализу. От «жандарма Европы» до героя «подвига народа» — такова была сложная и не всегда прямолинейная эволюция оценок.

Идеология «жандарма Европы» и борьба с революциями

Внешняя политика Николая I (1825–1855 гг.) была направлена на сохранение приобретенных территорий, укрепление границ и подчинение интересам России Польши, Прибалтики и Финляндии. Однако идеологизация этой политики приобрела особый размах: основной идеей Николая была борьба с «революционной заразой» в Европе. Император видел себя защитником монархических принципов и оплотом стабильности перед лицом нарастающих революционных волнений, что во многом определяло его курс и привело к прозвищу «жандарм Европы».

Одним из наиболее ярких проявлений этой борьбы стала интервенция России в Венгрию в 1849 году для подавления революции, охватившей Австрийскую империю. Согласно Варшавскому договору от 21 мая 1849 года, Николай I обязался направить значительные силы для помощи австрийскому императору. Масштабы этой операции были впечатляющими:

Численность русских войск, задействованных в Венгерском походе 1849 года:

Направление	Численность войск
Помощь Австрийской империи (Венгрия)	140 000 человек
Оккупация Молдавии и Валахии	40 000 человек
Галиция (резерв/поддержка)	60 000 человек
Общая численность	240 000 человек

Этот поход имел серьёзные финансовые и людские издержки для России. Венгерский поход обошелся России более чем в 47 миллионов рублей, что было колоссальной суммой для того времени. Потери русской армии также были значительны, хотя и не столь драматичны в прямых боестолкновениях: 708 убитых, 2447 раненых. Однако главной причиной потерь стали болезни, унесшие жизни почти 11 тысяч человек. Советская историография рассматривала эту интервенцию как яркое подтверждение реакционной сущности николаевского режима.

Результаты русско-персидской и русско-турецкой войн

Несмотря на репутацию «жандарма Европы», внешняя политика Николая I принесла России значительные территориальные приобретения на южных рубежах.

По итогам Русско-персидской войны (1826-1828 гг.), согласно Туркманчайскому мирному договору 1828 года, Россия значительно укрепила свои позиции на Кавказе. Она получила Эриванское и Нахичеванское ханства, что обеспечило ей контроль над Восточной Арменией. Кроме того, Россия добилась эксклюзивного права иметь военный флот на Каспийском море, что значительно усилило её влияние в регионе.

Русско-турецкая война (1828-1829 гг.) также завершилась успехом для Российской империи. По Адрианопольскому мирному договору 1829 года Россия приобрела черноморское побережье Кавказа с ключевыми портами Анапой и Поти, а также Ахалцихский вилайет (Южная Грузия). Важным результатом стало предоставление широкой автономии Греции, Сербии, Молдавии и Валахии, что ослабило Османскую империю и увеличило российское влияние на Балканах.

В то же время, после подавления Польского восстания 1830-1831 годов, автономия Царства Польского была значительно урезана Органическим статутом 1832 года, что стало ещё одним проявлением жесткой внутренней и внешней политики Николая I по отношению к национальным окраинам.

Крымская война: «толчок к революции» и «подвиг народа»

Крымская война (1853-1856 гг.) стала кульминацией и одновременно трагическим завершением правления Николая I, обнажив все системные проблемы империи. В ранней советской историографии она рассматривалась как «мощный толчок», выявивший глубокие противоречия феодально-крепостнической России и приблизивший революционную ситуацию. Поражение воспринималось как закономерный итог отсталости царизма.

Однако после середины 1950-х годов, в условиях «оттепели» и необходимости укрепления патриотического сознания, в советской историографии произошла значительная переоценка. Крымская война стала рассматриваться не только как поражение царизма, но и как «незабываемый подвиг народа России» в борьбе против иностранных захватчиков. Акцент сместился с критики режима на героизм солдат и матросов, оборонявших Севастополь.

При этом война объективно обнажила критическую отсталость Российской империи во многих сферах:

• Отсутствие железных дорог для снабжения армии: Накануне Крымской войны железнодорожная сеть России была крайне ограниченной. Первая железная дорога общего пользования (Санкт-Петербург – Царское Село) длиной всего 26,5 км была построена лишь в 1837 году, а Варшаво-Венская железная дорога (более 300 км) — к 1848 году. Это значительно уступало развитым европейским странам, таким как Великобритания (около 10 000 км) и Франция (около 3 000 км) к середине XIX века, что препятствовало быстрой и эффективной доставке войск и припасов на фронт.
• Плохое обучение и устаревшее вооружение: Русская армия была вооружена преимущественно гладкоствольными 7-линейными (17,78 мм) кремневыми ружьями образца 1828 года. Нарезные штуцера составляли лишь 4-5% от общего количества стрелкового вооружения, имеясь по 24 штуцера на батальон. Некоторые полки использовали ружья, не изменившиеся со времен Петра I. На вооружении полевой артиллерии также состояли гладкоствольные орудия. В сравнении, войска союзников (Великобритания, Франция) уже имели нарезное оружие (например, винтовки Энфилда и Минье), что давало им значительное преимущество в дальности и точности стрельбы. Боевая подготовка сухопутных войск сводилась к плац-парадной муштре, и на огневую подготовку в мирное время выделялось всего три патрона в год на человека, что делало стрельбу скорее формальностью, чем элементом реальной подготовки.

Эти недостатки, ярко проявившиеся в ходе войны, стали мощным катализатором Великих реформ Александра II, что, в свою очередь, подтверждало советскую идею о «революционном толчке», пусть и трактуемом уже в несколько ином ключе. Что же в итоге мы можем сказать о наследии этих оценок?

Вклад советских историков в изучение Николаевской эпохи: ключевые фигуры и работы

Советская историография Николаевской эпохи, несмотря на жесткие идеологические рамки, была представлена целым рядом выдающихся ученых, чьи работы стали классикой и до сих пор представляют значительный интерес для исследователей. Их вклад не ограничивался лишь критикой режима, но включал глубокий анализ социально-экономических процессов и значительное накопление фактологического материала.

Пионеры критического анализа внутренней политики

Среди историков, которые заложили основы критической оценки внутренней политики Николая I, особо выделяются:

• Борис Георгиевич Литвак: Известный исследователь социально-экономической истории России, в частности, крестьянского вопроса. Его работы, хотя и написанные в рамках марксистской методологии, отличались глубоким знанием источников и детальным анализом положения крестьянства. Литвак последовательно показывал несостоятельность попыток Николая I решить крестьянский вопрос без радикальной отмены крепостного права, утверждая, что эти меры были лишь паллиативными.
• Николай Михайлович Дружинин: Академик, один из крупнейших советских историков, специализировавшийся на аграрной истории и декабристском движении. Его монументальные труды о государственных крестьянах и декабристах косвенно, но очень убедительно демонстрировали кризис николаевской системы и её неспособность к прогрессивным преобразованиям. Дружинин подчеркивал возрастающую роль бюрократии и полицейского аппарата в управлении страной.
• Николай Павлович Ерошкин: Специалист по истории государственных учреждений дореволюционной России. Его исследования бюрократического аппарата и тайной полиции в николаевскую эпоху детально раскрывали механизмы контроля и подавления, подтверждая тезис о «полицейском государстве». Он особо выделял возрастающее значение Третьего Отделения и его влияние на все сферы жизни общества.

Эти историки, каждый в своей области, внесли значительный вклад в формирование критического образа Николая I, подчеркивая его консервативный характер и неприятие перемен.

Исследования внешней политики и Крымской войны

Особое место в советской историографии занимает изучение внешней политики Николая I и, конечно же, Крымской войны.

• Евгений Викторович Тарле: Пожалуй, самый известный советский историк, чья монография «Крымская война» (в двух томах, 1941-1943 гг.) стала классикой. Тарле, будучи блестящим стилистом и мастером исторического повествования, представил масштабную картину событий, анализируя дипломатические интриги, ход боевых действий и международный контекст. Изначально его работы были критическими к царизму, но после 1950-х гг. он также внёс вклад в переосмысление Крымской войны как «подвига народа». Его труды, несмотря на некоторую идеологическую окраску, до сих пор ценятся за богатый фактический материал и яркость изложения.
• В. А. Дивин и Н. И. Казаков: В 1957 году в журнале «Вопросы истории» вышла их статья, которая стала переломной в исследовании Крымской войны в рамках советской исторической науки. Они критиковали упрощенные трактовки, призывая к более глубокому анализу причин поражения и героизма народа, тем самым открывая путь к более сбалансированным оценкам, не сводящим всё к исключительному поражению царизма.
• С. Г. Толстой: В своей диссертации по историографии Крымской войны С. Г. Толстой детально анализировал советский период изучения этой войны, выделяя вклад Е. В. Тарле как центральной фигуры. Его работа стала важным историографическим обзором, систематизирующим представления о войне в советской науке.

Широкий спектр исследований: от «апогея самодержавия» до общественного движения

Помимо вышеупомянутых, многие другие историки углублялись в изучение различных аспектов николаевской эпохи, расширяя представления о ней:

• Александр Евгеньевич Пресняков: В своей работе «Николай I: Апогей самодержавия» Пресняков дал одну из первых комплексных оценок деятельности царя как консерватора, который потерял доверие к значительной части русского дворянства. Он показал, как Николай, пытаясь укрепить абсолютизм, на самом деле способствовал его изоляции и дальнейшему кризису.
• Г. И. Семин: Его работа «Севастополь. Исторический очерк» (1955) внесла вклад в патриотическое осмысление Крымской войны, акцентируя внимание на героической обороне города и стойкости русского народа.
• И. Н. Ковалева: В монографии «Общественное движение в России в годы Крымской войны» (1968) Ковалева исследовала нарастание социальной напряженности и активизацию общественной мысли в условиях поражения, связывая эти процессы с приближающейся революционной ситуацией.
• Ш. М. Левин: В «Очерках по истории русской общественной мысли. Вторая половина XIX – начало XX вв.» (1974) Левин, хотя и охватывал более широкий период, касался и истоков общественной мысли, формировавшихся в условиях николаевской реакции, показывая её влияние на последующие поколения интеллектуалов.

Таким образом, советская историография Николаевской эпохи представляла собой сложный, многогранный феномен, где наряду с идеологическим диктатом существовало и стремление к глубокому научному анализу, оставившее после себя значительное научное наследие.

Заключение: наследие советской историографии Николая I

Советская историография царствования Николая I, пройдя путь от жестких идеологических догм до частичной переоценки, оставила после себя неоднозначное, но богатое наследие. С одной стороны, она прочно укоренила в общественном сознании образ Николая I как «императора-палача», «жандарма Европы» и реакционного правителя, чье царствование завершилось позорным поражением в Крымской войне. Формационный подход и марксистско-ленинская методология, будучи «единственно верными», обеспечили идеологическую монополизацию исторической науки. Это привело к излишней схематизации сложных исторических процессов, упрощению культурной и духовной жизни, а также к морализаторству и использованию «пропагандистских штампов разоблачительного характера» вместо объективного изучения личности и деяний императора.

Однако, несмотря на эти очевидные слабые стороны, советская историография имела и свои сильные стороны. Она проделала колоссальную работу по накоплению и систематизации фактологического материала, особенно в области социально-экономической истории, истории крестьянства и общественного движения. Марксизм, при всех его ограничениях, послужил мощным инструментарием, который позволил советским исследователям получить качественно новые научные знания, впервые предложив системный анализ классовых отношений и экономических предпосылок исторических событий. Труды Н. М. Дружинина, Е. В. Тарле, Б. Г. Литвака и других стали классикой историографии, отличаясь глубоким знанием источников и аналитическим подходом.

Таким образом, советская историография Николаевской эпохи сыграла ключевую роль в формировании образа этого периода для нескольких поколений. Её наследие представляет собой не только объект для критического анализа, но и ценный источник информации, требующий внимательного и вдумчивого переосмысления в контексте современных исторических исследований. Для достижения более полного и объективного понимания царствования Николая I необходимо учитывать как достижения, так и ограничения советской исторической мысли, извлекая уроки из её методологических подходов и оценок.

Список использованной литературы

1. Андреева, Т. В. Николай I: личность и эпоха. Отечественная историография конца XX – начала XXI века / Т. В. Андреева // Вестник НГУ. Серия: История, филология. – 2022. – № 1. – С. 113-124. Доступно также на: https://nsu.ru/journal/v_nsu_if/2022_1/113-124.pdf
2. Бернштейн, А. Империя фасадов // История. – 2005. – №04 (772). – С. 16-28.
3. Быковский, С. Н. Методика исторического исследования. – Открытый текст. Доступно также на: http://opentextnn.ru/space/historiography/index.html?id=1211
4. Внешняя политика Николая I // Википедия. Доступно также на: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BD%D0%B5%D1%88%D0%BD%D1%8F%D1%8F_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_I
5. Внешняя политика Николая I: основные направления // Skysmart. Доступно также на: https://cdn.skysmart.ru/materials/lesson/f16279f5-3006-444f-a0e2-762260667083/konspekt_vneshnyaya_politika_nikolaya_i_v_1825-1855_gg_skysmart_ru.pdf
6. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА НИКОЛАЯ I В СОВРЕМЕННЫХ ШКОЛЬНЫХ УЧЕБНИКАХ ИСТОРИИ // Elibrary.ru. Доступно также на: https://elibrary.ru/item.asp?id=50352210
7. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА НИКОЛАЯ I // Электронная библиотека БГУ. Доступно также на: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/22026/1/21-25.pdf
8. Внутренняя политика императора Николая I и создание национально-государственной идеологии в 1820–1840-е гг. // Издательство Саратовского университета. Доступно также на: https://www.sgu.ru/sites/default/files/textdocs/2016/09/16/izvestiya_2016_2_18_-_petro_i_dr.pdf
9. Внутренняя политика Николая I // Российская Империя. Доступно также на: http://www.rusempire.ru/index.php/vnutrennyaya-politika-nikolaya-i
10. Внутренняя политика Николая I (1825-1855 гг.) // ED-STAR. Доступно также на: https://ed-star.ru/vnutrennyaya-politika-nikolaya-i-1825-1855-gg/
11. Выскочков, Л. В. Император Николай I: Человек и государь. – СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2001. – 644 с.
12. Диссертация на тему «Отечественная историография Крымской войны, вторая половина XIX — первая половина XX в. — disserCat. Доступно также на: https://www.dissercat.com/content/otechestvennaya-istoriografiya-krymskoi-voiny-vtoraya-polovina-xix-pervaya-polovina-xx-v
13. Историки о Николае I // Государственная публичная историческая библиотека России. Доступно также на: https://www.shpl.ru/pages/1510/
14. Историография Крымской войны (1853-1856). По материалам Библиотеки военного историка // История.РФ. Доступно также на: https://histrf.ru/read/articles/istoriografiia-krymskoi-voiny-1853-1856-po-materialam-bibliotieki-voiennogho-istorika
15. Историография царствования Николая I // Cyberleninka. Доступно также на: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriografiya-tsarstvovaniya-nikolaya-i
16. Крымская война // Википедия. Доступно также на: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D1%8B%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0
17. Леонтьев, Я. Россия в корсете // Профиль. – 2002. – 1 мая.
18. Марксизм // Википедия. Доступно также на: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%BA%D1%81%D0%B8%D0%B7%D0%BC
19. Методология истории // Википедия. Доступно также на: https://ru.wikipedia.ru/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%82%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F_%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B8
20. Место марксистской методологии в современной исторической науке // Уральский гуманитарный институт. Доступно также на: https://hh.ru/applicant/resumes/view?resume=a36a4aa2ff054e082b0039ed1f69746f663046&hhtmFrom=search_result
21. Николай I // Википедия. Доступно также на: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_I
22. Николай I в глазах современников, публицистов и историков // Olimpiada.ru. Доступно также на: https://olimpiada.ru/articles/522
23. Николай I в отечественной историографии 1990-х гг. // Cyberleninka. Доступно также на: https://cyberleninka.ru/article/n/nikolay-i-v-otechestvennoy-istoriografii-1990-h-gg
24. Николай I в отечественной историографии 1990-х гг. // Elibrary.ru. Доступно также на: https://elibrary.ru/item.asp?id=26210214
25. Николай I: исторический портрет // МБУК «Гуманитарный центр. Доступно также на: https://lib.primorsky.ru/kalendar/noyabr/nikolay-i-istoricheskiy-portret/
26. Обзорная статья УДК 94(47).073 DOI 10.25205/1818-7919-2022-21-1-113-124 Татьяна Васильевна А — Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. Доступно также на: https://vestnik.nsu.ru/historyphilology/article/2711/
27. Предмет и проблематика методологии истории // Ponjatija.ru. Доступно также на: http://ponjatija.ru/taxonomy/term/525
28. Пресняков, А. Е. Николай I. Апогей самодержавия // Пресняков А.Е. Российские самодержцы. – М., 1990.
29. Рахматуллин, М. Император Николай I и его царствование // Наука и жизнь. – 2002. – №№ 1,2.
30. Старкова, Л. К. Цензурный террор, 1848-1855 гг. – Саратов, 2000. – 27 с.
31. Таблицы по внутренней политике НИКОЛАЯ I и оценка его деятельности историками // Вконтакте. Доступно также на: https://vk.com/wall-79172944_2102
32. Тарле, Е. В. Крымская война: Т. 1. – М.: АН СССР, 1944. – 567 с.
33. Удалов, С. В. Проблема «Россия – Запад» глазами Николая I (1826 – первая половина 1830-х гг.) // Николаевская Россия: власть и общество: Материалы круглого стола, посвященного 80-летию со дня рождения И.В. Пороха. – Саратов: Издательство Саратовского университета, 2004.
34. Фирсов, С. Л. «Охранительная идеология» и Православная Церковь в России 1825-1861 гг. // Философия и социально-политические ценности консерватизма в общественном сознании России (от истоков к современности). Сборник статей. Выпуск 1. / Под ред. Ю.Н. Солонина. – СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2004.
35. Формационный и цивилизационный подходы к изучению истории // ВолгГТУ. Доступно также на: https://www.volgtu.ru/upload/documents/history/history-chast-1-2016.pdf
36. Формационный подход // МГРИ. Доступно также на: https://mgri.ru/upload/iblock/c32/c3298c928ee100e0cf4414704b2c1f96.pdf
37. Формационный подход к периодизации истории // Work5.ru. Доступно также на: https://work5.ru/spravochnik/istoriya/formacionnyy-podhod-k-periodizacii-istorii
38. Чулков, Г. И. Императоры: Психологические портреты / Вступ. ст. и комментарии В. Баскакова – М.: Художественная литература, 1993. – 382 с.
39. Шишкин, В. А. Николаевская эпоха: новые подходы. Несколько вступительных слов // Философский век. Альманах. Вып. 6. Россия в николаевское время: наука, политика, просвещение. / Отв. редакторы М.Ф. Хартанович, М.И. Микешин. – СПб., 1998. – 304 с.
40. Черная легенда. Размышления о Крымской войне с высоты 2016-го года // РСМД. Доступно также на: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/chernaya-legenda-razmyshleniya-o-krymskoy-voyne-s-vysoty-2016-go-goda/
41. Цивилизационный и формационный подход: понимание исторического развития // Work5.ru. Доступно также на: https://work5.ru/spravochnik/istoriya/civilizatsionnyy-i-formacionnyy-podhod