Норманнская теория и ее критика: всесторонний историографический анализ образования Древнерусского государства

Образование государства — это, пожалуй, один из самых фундаментальных и сложных процессов в истории любого народа. Для Древней Руси этот процесс оброс веками научных дебатов, идеологических баталий и археологических открытий, сформировав так называемый «норманнский вопрос». Он остается одним из наиболее обсуждаемых и актуальных в отечественной и мировой историографии, поскольку затрагивает не только академические аспекты происхождения государственности, но и более широкие вопросы национальной идентичности, культурного влияния и взаимодействия цивилизаций.

Изучение норманнской теории и ее критики позволяет не просто восстановить хронологию событий IX–X веков, но и понять, как формировались научные школы, какие методологические подходы применялись и как политический контекст влиял на исторические исследования. Данная работа представляет собой глубокий, многоаспектный анализ норманнской теории и ее критического осмысления, от зарождения концепций до современных синтетических подходов, что особенно важно для студентов и аспирантов, стремящихся к всестороннему пониманию этой ключевой проблемы отечественной истории.

Норманнская теория: основные положения и эволюция концепции

Историческая концепция, известная как норманнская теория, на протяжении веков служила краеугольным камнем в дискуссиях о происхождении Древнерусского государства, а ее эволюция отражает не только развитие исторической науки, но и изменения в общественном сознании, от категоричных утверждений до современных, более нюансированных интерпретаций.

Истоки и базовые постулаты норманнизма

В своей классической формулировке норманнская теория, или норманизм, представляет собой концепцию, согласно которой варяги, известные также как русь, были скандинавами (норманнами). Эти варяги были призваны на княжение в 862 году коалицией ильменских словен, кривичей, чуди и мери, что описано в «Повести временных лет». Призвание, по этой теории, не только дало начало древнерусской княжеской династии Рюриковичей, но и заложило основы государственности на восточнославянских землях.

Долгое время этот тезис дополнялся утверждением о значительной, если не определяющей, роли скандинавов в формировании Древнерусского государства. Изначально, особенно в XVIII-XIX веках, норманизм часто сопровождался мнением о неспособности восточных славян к самостоятельному государственному строительству, что подразумевало привнесение цивилизации и упорядоченного управления из Скандинавии. Археологические находки VIII-XI веков, такие как скандинавские поселения в Старой Ладоге (с середины VIII века), Рюриковом городище и Гнёздове, подтверждают присутствие скандинавов на севере восточнославянской территории, что было одним из ключевых аргументов сторонников теории. Из этого следует, что ранние норманисты не просто описывали исторические факты, но и активно формировали нарратив, который служил определённым идеологическим целям, противопоставляя «цивилизованных» норманнов «отсталым» славянам.

Современные интерпретации норманнской теории

Современный норманизм значительно отошел от радикальных утверждений XVIII-XIX веков. Сегодня он, признавая скандинавское происхождение первой правящей княжеской династии на Руси от варягов, одновременно отрицает неспособность славян к самостоятельному формированию государственности. Вместо этого акцент делается на сложном взаимодействии внутренних и внешних факторов.

Современные исследователи подчеркивают большое влияние скандинавов на русов, выражающееся в тесных этнокультурных и экономических взаимоотношениях. Например, восточное серебро, поступавшее по водным торговым путям «из варяг в греки», стало мощным катализатором в отношениях Руси со скандинавскими народами, способствуя развитию торговли и обмена. На Русь поступали скандинавские товары, в основном оружие, что привело к распространению новых форм дружинной культуры и военного дела.

Этнокультурное влияние скандинавов прослеживается и в ремесленной традиции, в частности, в кузнечном деле, где встречается так называемая пакетная технология, и в ювелирном ремесле. Примерами могут служить скандинавские прототипы в древнерусском женском ювелирном уборе, а также техника и декор плетеных браслетов и гривен, характерные для Готланда X века. Скандинавские черты обнаруживаются и в погребальном обряде, что свидетельствует о культурном обмене и ассимиляции.

В изобразительной культуре также присутствовали скандинавские мотивы: изображения птиц, героев саг, борющихся с драконами, а также культовые сюжеты на готландских стелах, передающие сцену вступления героя с кольцом в Вальхаллу. Эти мотивы имели параллели в Древней Руси, например, в договоре с греками 944 года упоминаются клятвы кольцами, что может указывать на влияние скандинавских обычаев.

Таким образом, основные положения норманнской теории в современном ее виде включают признание скандинавского происхождения всех древнерусских князей от норманнов (Рюриковичей), а также значительное участие варягов (норманнов) в формировании русского государства, хотя и не как единственных его создателей. Норманизм отождествляет варягов с викингами и указывает на скандинавское происхождение правящей династии в Древней Руси, подчеркивая комплексный характер взаимодействия различных этнокультурных групп в процессе политогенеза.

Историография норманнской теории: ключевые этапы и представители

Дискуссия о норманнской теории, известная как «норманнский вопрос», прошла долгий путь развития, охватывающий несколько столетий и отражая меняющиеся научные парадигмы и политические контексты. От первых гипотез до современных исследований, эта полемика формировала отечественную историческую науку, не теряя своей актуальности.

Зарождение и раннее развитие (XVIII век)

Научное оформление норманнская теория впервые получила благодаря трудам немецких ученых, приглашенных в Россию. Ключевой фигурой на этом этапе был Г. З. Байер, чья диссертация «De varagis» (1735 г., русский перевод 1767 г. – «О варягах») стала отправной точкой. Байер утверждал, что русские правители были варягами, а название «Русь» произошло от скандинавов. Он даже связывал термин «варяг» с эстонским varas – «разбойник», сопоставляя его с русским словом «вор».

Основные положения Байера были развиты его коллегами – Г. Ф. Миллером и А. Л. Шлёцером. Г. Ф. Миллер в 1749 году активно поддержал норманнскую теорию, а А. Л. Шлёцер (1735–1809 гг.) стал одним из ее наиболее ярких представителей. В своих трудах Шлёцер представлял норманнское завоевание как процесс привнесения цивилизации и гражданского устройства из Скандинавии к «диким славянским племенам», что вызывало ожесточенные споры и критику.

Важно отметить, что тезис о происхождении варягов из Швеции появился задолго до Байера. Король Швеции Юхан III выдвинул его в дипломатической переписке с Иваном Грозным в 1572-1573 годах. Эта переписка носила публицистический характер и была связана с ухудшением отношений между двумя государствами. Впоследствии, в 1615 году, шведский дипломат Пётр Петрей де Ерлезунда в своей книге «Regin Muschowitici Sciographia» (дополненное издание вышло на немецком языке в Лейпциге в 1620 году под названием «Historien und Bericht von dem Großfürstenthumb Muschkow») попытался развить эту мысль, изложив историю Русского государства с Рюрика до начала XVII века и значительную часть работы посвятив географии Руси, быту и нравам населения, опираясь как на собственные наблюдения, так и на труды Герберштейна, Гваньини и Буссова. Таким образом, родоначальниками норманизма в науке можно считать шведов, особенно Петра Петрея де Ерлезунда.

Продолжение дискуссии в XIX – начале XX века

В XIX – начале XX веков споры вокруг норманнской теории начали приобретать более научную плоскость, хотя идеологический подтекст все еще оставался значимым. В этот период она имела не меньше приверженцев, чем противников.

Среди видных сторонников норманнской теории XIX века выделяются:

• Н. М. Карамзин (1766–1826 гг.) – великий русский историк, автор «Истории государства Российского». Он принял норманнскую теорию в умеренном виде, не усматривая в ней ничего непатриотичного. Для Карамзина приглашение варягов было актом сознательного выбора, способствовавшего установлению монархической власти и порядку на Руси.
• М. П. Погодин (1800–1875 гг.) – один из наиболее крайних норманистов XIX века. В своем труде «Норманский период русской истории» (1859 г.) он активно отстаивал германское происхождение Русской Правды и подчеркивал исключительную роль скандинавов в формировании русского государства.
• В. Томсен – датский лингвист, автор фундаментальной работы «Начало русского государства» (1891 г.), которая представила обширные лингвистические доказательства скандинавского влияния.

Развитие норманнской теории в XX и XXI веках

В XX веке норманнская теория продолжала развиваться, адаптируясь к новым археологическим открытиям и методологическим подходам.

К видным представителям норманнской теории XX века относятся:

• В. А. Брим.
• Л. С. Клейн – выдающийся археолог и историк, известный своими работами, включая «Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон» (2009 г.). Клейн активно участвовал в разработке разделения понятия норманизма на семь ступеней, что позволило более тонко анализировать различные аспекты теории.
• Р. Г. Скрынников.

В наши дни к приверженцам норманнской теории относятся:

• И. Н. Данилевский – современный сторонник норманнской теории, который считает вопрос об этнической принадлежности Рюрика ключевым для понимания процесса государствообразования. Его работы по изучению «Повести временных лет» вносят значительный вклад в дискуссию.
• В. Я. Петрухин – соавтор ряда значимых работ по древнерусской истории, таких как «Название „Русь“ в этнокультурной истории древнерусского государства (IX–X вв.)» (1989 г.) и «Легенда о „призвании варягов“ и становление древнерусской историографии» (1995 г.), написанных совместно с Е. А. Мельниковой.
• Е. А. Мельникова – известный специалист по скандинавским руническим надписям, древнескандинавским географическим сочинениям, а также автор статей, посвященных этнокультурной истории древнерусского государства и легенде о призвании варягов.

Таким образом, норманнская теория прошла путь от ранних идеологизированных построений до современного, более взвешенного академического подхода, который признает скандинавское происхождение правящей династии и значительное культурное и экономическое влияние, но при этом учитывает и внутренние предпосылки формирования государственности у восточных славян.

Источниковая база норманнской теории: письменные, археологические и лингвистические свидетельства

Основой любой исторической теории является ее источниковая база. Норманнская теория опирается на комплекс письменных, археологических и лингвистических данных, которые в совокупности формируют убедительную картину скандинавского присутствия и влияния на ранней Руси.

Письменные источники и их интерпретация

Центральным письменным источником для норманнской теории является «Повесть временных лет» (ПВЛ), составленная в начале XII века. Под 862 годом летопись содержит знаменитый рассказ о «призвании варягов»: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Да поидите княжить и володеть нами». Согласно ПВЛ, коалиция восточнославянских и угро-финских племенных союзов – ильменских словен, кривичей, чуди и веси – обратилась к варяжскому племени «русь». Летопись сообщает о вокняжении братьев Рюрика, Синеуса и Трувора в Новгороде (Ладоге), Белоозере и Изборске, причем в 864 году владения умерших Синеуса и Трувора перешли к Рюрику. Сторонники норманнской теории интерпретируют этот текст как прямое свидетельство о скандинавском происхождении первых правителей Руси.

Важным аргументом норманистов является также список имён варягов-руси, перечисленных в русско-византийских договорах 912 и 944 годов. Большинство этих имён имеют отчётливую древнегерманскую или скандинавскую этимологию. Помимо хорошо известных Рюрика, Олега, Игоря и Ольги, в договоре 912 года упоминаются послы «Русского рода», такие как Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидулф, Фост. Многие из этих имен имеют восточно-скандинавские диалектные черты. Например, имя Олег (др.-рус. Ольгъ) произошло от древнескандинавского Hélgi, Hælgi, что означает «священный» или «посвящённый богам».

Византийские и западноевропейские письменные источники IX–X веков также свидетельствуют о том, что название «русь» относилось именно к варягам и отличали русь от славян. К таким источникам относятся труды патриарха Фотия, патриарха Николая Мистика, Симеона Логофета и продолжателя Феофана. В Бертинских анналах под 839 годом упоминаются послы кагана народа рос (rhos), что является одним из самых ранних свидетельств. Эти авторы, как правило, описывают русов отдельно от славян, хотя арабо-персидские авторы часто помещают русов вблизи или среди славян, что указывает на их сосуществование и взаимодействие.

Особое значение имеет сочинение Константина Багрянородного «Об управлении Империей» (ок. 949 г.), где приводятся названия днепровских порогов на двух языках: «росском» и славянском. Для большинства «росских» названий может быть предложена убедительная скандинавская этимология, что является сильным лингвистическим аргументом в пользу скандинавского происхождения народа «русь».

Археологические данные: следы скандинавского присутствия

Археология играет ключевую роль в подтверждении скандинавского присутствия на территории Древней Руси. Масштабные раскопки в различных регионах Восточной Европы выявили более 1200 скандинавских предметов вооружения, украшений, амулетов, предметов быта, орудий труда и инструментов VIII–XI веков. Эти артефакты были обнаружены примерно в 70 археологических памятниках Древней Руси, включая все древнерусские торгово-ремесленные поселения (такие как Ладога, Тимерёво, Гнёздово, Шестовица) и ранние города (Новгород, Псков, Киев, Чернигов).

Старая Ладога, расположенная в устье Волхова, является одним из наиболее значимых памятников. Археологические раскопки здесь подтверждают существование скандинавского поселения с середины VIII века. Анализ изотопов стронция в зубной эмали погребенных в Ладоге показал, что по меньшей мере пятеро из них были не местными, а их изотопный состав похож на тот, что зафиксирован в районе озера Меларен на восточном побережье Швеции. В ранних слоях Ладоги также были найдены деревянные детские мечи, что указывает на присутствие скандинавских семей и обучение военному делу с раннего возраста. Захоронения под Ладогой, организованные по принципу могил аландских шведов, также свидетельствуют о скандинавском влиянии.

Гнёздово под Смоленском известно как один из крупнейших норманнских некрополей. Здесь обнаружено множество скандинавских артефактов и погребений, что подчеркивает значимость этого места как торгового и военного центра скандинавов.

Рюриково городище под Новгородом, раскопки на котором ведутся с 1975 года, также выявило большое число скандинавских артефактов, включая оружие и предметы быта.

Среди конкретных типов артефактов, найденных на территории Древней Руси, следует выделить:

• Военное снаряжение: мечи, наконечники копий, топоры, характерные для скандинавских воинов.
• Украшения и амулеты: железные гривны с молоточками Тора, бронзовые подвески с руническими надписями, а также формы поясных бляшек, наконечников, бубенчиков.
• Ювелирные изделия: техника и декор плетеных браслетов и гривен, характерные для ювелирного ремесла Готланда X века.
• Изобразительная культура: вещи с изображением птиц, героев скандинавских саг, борющихся с драконами, что отражает скандинавские мифологические мотивы.

Все эти находки позволяют говорить о значительном и продолжительном присутствии скандинавов, их активном участии в торговой, ремесленной и военной жизни восточнославянских земель. Это показывает, что скандинавское влияние не ограничивалось лишь правящей элитой, но проникало в повседневную жизнь, формируя уникальный культурный синтез.

Лингвистические доказательства

Лингвистические данные также являются важным элементом аргументации норманнской теории. Они показывают, что многие слова древних русов имеют много общего со скандинавским языком. К скандинавизмам, заимствованным в древнерусский период (VIII–XIII вв.), относятся такие слова, как:

• «варяг»
• «витязь»
• «кнут»
• «сельдь»
• «шёлк»
• «якорь»
• «ящик»

Эти заимствования свидетельствуют о тесных контактах и культурном обмене. Кроме того, многие имена собственные, такие как Аскольд, Глеб, Олег, Ольга, имеют скандинавское происхождение, что подтверждает влияние скандинавской традиции именования.

Особое внимание уделяется происхождению этнонима «русь». Норманисты возводят его к древнеисландскому слову Ropsmenn или Ropskarlar, означающему «гребцы, мореходы». Также указывается на слово «руотси/роотси» у финнов и эстонцев, которое означало Швецию и, соответственно, жителей этой страны. Этот лингвистический анализ подтверждается наличием большого числа скандинавских топонимов по всей Северо-Западной Руси, которые отражают имена или происхождение скандинавских поселенцев. Например, древнескандинавское Asviðr отражено в названии Ашвидово, Bófastr – в Бухвостово, Rødríkr – в Редриково, Siófastr – в Сучвостово. Эти топонимы являются живым свидетельством миграции и освоения территорий скандинавами.

Таким образом, комплекс письменных, археологических и лингвистических источников предоставляет убедительные доказательства существенного скандинавского присутствия и влияния на ранней Руси, формируя прочную основу для норманнской теории.

Антинорманнская теория: аргументы, представители и альтернативные объяснения

Наряду с норманнской теорией, в отечественной историографии всегда существовало сильное антинорманнское течение. Антинорманизм представляет собой ряд направлений, отрицающих или существенно преуменьшающих роль скандинавов в создании Древнерусского государства или их участие в социально-политической жизни Руси.

Основные положения антинорманизма и их обоснование

Центральным тезисом антинорманистов является отвержение равнозначности терминов «варяги» и «норманны». Они определяют варягов не как скандинавов, а как жителей южного побережья Балтийского моря, этнических славян или других славянизированных прибалтийских племен. В частности, сторонники южнобалтийской гипотезы рассматривают варягов как восточных или балтийских славян. Некоторые версии даже предполагают, что Рюрик был родом из западнославянского племени ободритов, что объясняет его приглашение на княжение династическими связями.

Образование Древнерусского государства сторонники антинорманнской теории объясняют исключительно внутренними предпосылками развития восточнославянских племенных союзов. Они подчеркивают, что государство не может возникнуть за один день, а является результатом длительного социально-экономического и политического развития общества. Варяги, по их мнению, могли быть наемными воинами, приглашенными для ведения боевых действий, в то время как племенные союзы и торговые центры складывались без их вмешательства, на основе внутренних процессов. Какой важный нюанс здесь упускается? Отрицание внешнего влияния как фактора развития часто приводит к недооценке сложных механизмов культурного и политического обмена, которые могли не только ускорять, но и существенно изменять траекторию развития общества.

Ключевые фигуры антинорманнской историографии

История антинорманизма тесно связана с именами выдающихся российских ученых, которые отстаивали самобытность развития славянских народов.

В XVIII веке активным противником норманнской теории выступил М. В. Ломоносов. Усмотрев в ней тезис об отсталости славян и их неготовности к образованию государства, Ломоносов энергично отстаивал славянскую принадлежность народа «русь», связывая его с пруссами. Он утверждал, что Рюрик был родом из полабских славян, которые имели династические связи с князьями ильменских словен, чем и обусловлено его приглашение на княжение, что нашло отражение в его «Древней Российской истории».

В XIX веке к ведущим антинорманистам относятся:

• Ю. И. Венелин (1802-1839) – один из первых представителей славянской школы, отстаивавшей глубокую древность славян. Его работы, такие как «Истоки Руси и славянства» и «О первом и втором нашествии завислянских славян на Русь до Рюриковских времён», подчеркивали автохтонное развитие славян.
• С. А. Гедеонов – автор капитального труда «Варяги и Русь» (часть 2 вышла в 1876 г.), в котором он пытался доказать западнославянское происхождение варягов.
• Д. И. Иловайский (1832-1920) – известный как сторонник антинорманизма и критик норманнской теории, автор пятитомной «Истории России». Его работы, такие как «О мнимом призвании варягов» (1871 г.) и «Разыскания о начале Руси: вместо введения в русскую историю» (1876 г.), получили монархическое оформление и использовались в гимназических учебниках.

В XX веке видными антинорманистами были:

• Б. Д. Греков – автор хрестоматийных трудов «Киевская Русь» (1939 г.) и «Культура Киевской Руси» (1944 г.), в которых подчеркивал формирование государственности на основе внутренних предпосылок развития восточнославянского общества. Его работы стали определяющими для советской историографии на многие десятилетия.
• А. Г. Кузьмин – ученик которого В. В. Фомин продолжил развивать идеи антинорманизма. Кузьмин выпустил итоговый том «Славяне и Русь. Проблемы и идеи: концепции, рожденные трехвековой полемикой». Он также пытался реконструировать кельтское нашествие на Русь, отождествляя вагров с варягами и ругов с русью.
• О. М. Рапов (1937-2002) – доктор исторических наук, профессор МГУ, автор учебных пособий по истории СССР, в которых затрагивались вопросы антинорманизма.

К современным оппонентам норманнской теории относятся:

• Сергей Перевезенцев (род. 1960) – доктор исторических наук, профессор МГУ, сопредседатель Правления Союза писателей России. В своих многочисленных работах он обосновывает своеобразие и самостоятельность русской цивилизации и исследует проблемы методологии православного понимания истории.
• В. В. Фомин (род. 1957) – доктор исторических наук, профессор Липецкого государственного педагогического университета. Он является учеником А. Г. Кузьмина и активно развивает идеи антинорманизма, в частности южнобалтийскую гипотезу. Среди его работ – «Варяго-русский вопрос в отечественной историографии XVIII—XX веков» (2005 г.), «Изгнание норманнов из русской истории» (2010 г.) и «Слово о Ломоносове» (2012 г.).
• И. Я. Фроянов также был известен своими антинорманнскими взглядами.

Альтернативные версии происхождения термина «русь» и варягов

Антинорманисты предложили множество альтернативных гипотез происхождения термина «русь», пытаясь найти корни в славянской, иранской или других региональных традициях:

• Славянское происхождение: Связь с рекой Рось, притоком Днепра. Однако современный лингвистический анализ отвергает такую возможность, так как в древнерусском языке слово выглядело как Ръсь (с редуцированным гласным), а жители берегов реки Рось именовались поршанами, а не русью.
• Иранское происхождение: Связь со скифами и сарматами, что является частью Хазарской теории, разработанной Иоганном Густавом фон Эверсом в начале XIX века. Эта теория предполагала, что русы обитали на северном побережье Черного моря, входившем в Хазарский каганат, и что славяне приняли русское имя от хазар. Ряд византийских авторов, таких как константинопольский патриарх Фотий и Лев Диакон, именовали русов скифами или тавроскифами, причисляя их к «варварским» народам Северного Причерноморья. Тем не менее, согласно современным научным представлениям, происхождение славян не связано со скифо-сарматскими народами из-за языковых различий.
• Связь со средним Дунаем или южным побережьем Балтийского моря: Версии, связывающие термин «русь» с территориями Норика – Ругиланда или с островом Рюген, активно разрабатывались в рамках южнобалтийской гипотезы.

Также существуют концепции, объясняющие появление терминов «славянин» и «русь» как результат общественного расслоения, где «славянин» обозначал простолюдина, а «русь» — знать. В этом контексте Т. Н. Арцыбашева предлагает рассматривать появление этих терминов как результат социокультурного развития: «рус» использовался для обозначения воина, а «славянин» — пахаря.

Версия Е. А. Мельниковой, хотя и относится к норманнской школе, предлагает интересную интерпретацию: русь и варяги представляют собой две разновременные волны скандинавской миграции, причем первой была «русь», а второй – «варяги». Эта гипотеза позволяет примирить некоторые противоречия в источниках, допуская разные этапы скандинавского присутствия.

Таким образом, антинорманнская теория, несмотря на свою противоречивость, сыграла ключевую роль в развитии историографии, стимулируя поиск альтернативных объяснений и подчеркивая сложность процесса государствообразования у восточных славян.

Норманнский вопрос в отечественной историографии: полемика и идеологический контекст

История норманнского вопроса – это не только академическая дискуссия, но и зеркало, отражающее социально-политические и идеологические веяния разных эпох. Полемика вокруг происхождения Древнерусского государства стала одной из самых длительных и острых в отечественной историографии.

От XVIII века дореволюционного периода

«Варяжский вопрос» приобрел политическую и идеологическую остроту уже в середине XVIII века, когда против норманнской теории, активно распространяемой немецкими историками Г. З. Байером, Г. Ф. Миллером, Ф. Г. Штрубе де Пирмонтом и А. Л. Шлёцером, выступил великий русский ученый М. В. Ломоносов. Для Ломоносова, как и для многих последующих антинорманистов, эта теория воспринималась как умаление способностей славян к самостоятельному государственному строительству и даже как оскорбление национальной гордости. Его критика была не только научной, но и глубоко патриотической, заложив основу для многовекового противостояния.

В XIX – начале XX века споры вокруг норманнской теории начали переходить в более научную плоскость, однако идеологический контекст продолжал играть значительную роль. Норманнизм часто ассоциировался с западничеством, а антинорманизм – со славянофильством. Такие фигуры, как Н. М. Карамзин, хотя и были сторонниками норманнской теории, не видели в ней ничего непатриотичного, рассматривая ее как часть естественного исторического процесса. Тем не менее, горячие дискуссии продолжались, и каждая из сторон находила новых приверженцев и аргументы.

Норманнский вопрос в советской историографии

Советский период принес свои особенности в развитие норманнского вопроса. После Октябрьской революции и установления марксистской идеологии, историография стала ориентироваться на социально-экономические факторы как определяющие в развитии общества. В науке Советского периода доминировали упрощенческие марксистские социальные подходы, при которых внешний, географический и торговый факторы не принимались во внимание, а роль варягов сводилась к минимуму или исключалась. Государство рассматривалось как продукт длительного внутреннего развития общества и формирования классового общества, а не как нечто, навязанное извне. Это означало, что признание значительной роли скандинавов в государственном строительстве противоречило официальной доктрине.

В связи с этим, особенно после середины 1930-х годов, акцент сместился на ведущую роль экономического фактора в развитии общественных отношений и формировании классового общества и государства, что снижало значимость династического вопроса и роли пришлых элементов. Например, Б. Д. Греков в своих трудах «Киевская Русь» и «Культура Киевской Руси» утверждал, что ведущую роль в образовании государства играли славяне, а государственность берет свое начало от Киева, минимизируя вклад варягов. Норманнская теория фактически была признана антинаучной и политически вредной.

Однако, в конце 50-х и особенно в начале 60-х годов XX века, идеологический прессинг на науку ослабел. Это привело к появлению новых исследований, которые стали показывать скандинавский вклад в культуру Руси, пусть и в смягченной форме. Примером такого исследования может служить сборник «Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения» (1970 г.), соавтором которого был Л. С. Клейн, суммировавший факты, подтверждающие скандинавское присутствие.

Переломным моментом стала проведенная в 1965 году в Ленинградском университете под руководством Л. С. Клейна «Норманнская дискуссия». Эта дискуссия, хоть и проходила в рамках определенных идеологических ограничений, стимулировала скандинавские исследования в России и позволила обсудить проблемы, которые ранее были под запретом. Находки, полученные участниками семинара (такими как Г. С. Лебедев, В. А. Назаренко, Е. Н. Носов, В. А. Булкин, И. В. Дубов), позволили рассматривать отношения славян со скандинавами в эпоху образования Древней Руси на новом уровне. Эти археологи, наряду с другими, активно исследовали скандинавские древности, выявив более 1200 скандинавских предметов вооружения, украшений, амулетов, предметов быта, орудий труда и инструментов VIII–XI веков из примерно 70 археологических памятников Древней Руси (Ладога, Тимерёво, Гнёздово, Шестовица, Новгород, Псков, Киев, Чернигов). Эти археологические материалы, включая рунические надписи и погребальные обряды, характерные для Скандинавии, позволили более глубоко изучать взаимодействие славян и скандинавов, что стало важным шагом к более объективному рассмотрению проблемы.

Постсоветский период: новые подходы и направления дискуссии

С распадом Советского Союза и ослаблением идеологического контроля норманнский вопрос получил новую жизнь. В постсоветский период дискуссия продолжается, но ее характер существенно изменился. В академической науке споры чаще ведутся об анкетных данных Рюрика – кто он был, откуда родом, какова его точная этническая принадлежность, – поскольку признается, что о нем, кроме имени, по большому счету ничего не известно. Сам процесс государствообразования все чаще рассматривается как общеславянский, а не только как результат внешнего влияния.

Современные исследователи стремятся к синтетическим взглядам, интегрируя достижения норманнской и антинорманнской школ. Они признают, что образование Древнерусского государства было сложным, многофакторным процессом, включавшим как внутренние социально-экономические предпосылки, так и внешние влияния, в том числе скандинавское. Это позволяет уйти от крайностей и создать более полную и объективную картину исторического развития.

Современное состояние дискуссии и синтетические подходы к проблеме

На рубеже XX и XXI веков норманнский вопрос претерпел значительные изменения, превратившись из идеологизированного противостояния в поле для комплексных научных исследований. Современная историография, вооруженная новыми методами и обширной источниковой базой, стремится к синтетическому пониманию процесса образования Древнерусского государства.

Академический консенсус XXI века

Большинством учёных в XXI веке признаётся существенное влияние скандинавов на раннюю Русь. Скандинавская принадлежность варягов, народа «русь», правящего слоя в начальный период и первых правителей Руси уже не вызывает серьезных сомнений. Влияние скандинавов было многоаспектным и охватывало сферы формирования правящей династии, государственного строительства, экономических связей (знаменитый торговый путь «из варяг в греки»), военного дела и дружинной культуры, лингвистики (заимствование слов и имен), а также материальной культуры и погребальных обрядов. Многочисленные письменные источники, лингвистические, археологические и иные данные убедительно доказали скандинавское происхождение варягов.

К XXI веку спор норманистов и антинорманистов во многом утратил актуальность в традиционном понимании. Причина этого заключается в том, что современная наука рассматривает образование раннего Русского государства как сложный процесс, включавший как внутренние (общественная эволюция местных восточнославянских общностей), так и внешние факторы. В современном научном понимании скандинавы не считаются собственно основателями Русского государства, принёсшими местным народам государственность, так как признается, что к моменту прихода варягов славяне уже обладали всеми предпосылками для создания государственности, а славяно-скандинавские отношения носили договорной характер, что отражено в «Повести временных лет». Тем не менее, вопросы о роли варягов в формировании Древнерусского государства и значении этнонима и политонима «русь» по-прежнему остаются актуальными для детального изучения.

Роль внешнего фактора и внутренние предпосылки государственности

Важным элементом современного консенсуса является признание того, что внешнее (скандинавское или иное) происхождение правящей династии было широко распространённым в Средневековье феноменом и само по себе не доказывает неспособности народа к созданию государства. Этот взгляд позволяет преодолеть идеологизированные оценки прошлого и сосредоточиться на объективном анализе.

При этом не отрицаются исконные предпосылки государственности у восточных славян. Даже такие ранние сторонники норманнской теории, как Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер и Н. М. Карамзин, указывали на наличие внутренних факторов, способствующих государствообразованию. Н. М. Карамзин в своей «Истории государства Российского» (Том 1) отмечал: «История Славян подобна Истории всех народов, выходящих из дикого состояния», подчеркивая, что «в теснейших связях общежития Славяне узнали необходимость другой власти, которая примиряла бы распри гражданского корыстолюбия: для того назначили судей». Г. Ф. Миллер и А. Л. Шлёцер также не отрицали предпосылок исконной государственности у восточных славян, хотя и настаивали на значительной роли скандинавов в её оформлении.

К IX веку у восточных славян действительно существовали развитые племенные союзы и города, которы�� функционировали как торговые центры. Среди них можно выделить Киев, который был одним из важнейших перевалочных пунктов на Днепре, и Ладогу, являвшуюся предгородским поселением торгово-ремесленного характера с первой половины IX века. В восточнославянском обществе происходили внутренние процессы развития, которые способствовали формированию государственности:

• Рост производительности труда: обеспечивал излишки продуктов, необходимые для содержания административного аппарата и дружины.
• Отделение ремесла от сельского хозяйства: приводило к специализации и развитию городов как центров ремесла и торговли.
• Образование городов и усиление торговых связей: способствовало формированию региональных центров власти и экономических систем.
• Появление частной собственности и обогащение части населения: приводило к имущественному расслоению и появлению социальной иерархии.
• Роль родовой и племенной знати: прибравшей к своим рукам власть и превратившейся в привилегированный слой общества.
• Религиозная общность и необходимость объединения военных усилий: для отпора внешним врагам и организации дальних завоевательных походов.
• Рост числа городов и веч (народных собраний): например, в Ростове и Суздале, где вечевые традиции были сильны, демонстрировал догосударственные формы управления.

Таким образом, процесс государствообразования на рубеже IX–X веков уже начался, и присутствие людей скандинавского происхождения на Руси, хотя и было значительным, не играло решающей роли для государствообразования как такового, а скорее ускорило и оформило его. В правовом понимании государство на землях славян существовало до момента призвания Рюрика, но развивалось при существенном влиянии его потомков.

Преодоление традиционного противостояния: цивилизационный подход и теории этнокультурных взаимодействий

В новейшее время, в контексте цивилизационного подхода и теорий этнокультурных взаимодействий (например, работы Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби), противостояние «норманистов» и «антинорманистов» в значительной мере утратило научный смысл. Современные подходы учитывают длительный процесс углубления стратификации общества и политогенеза под воздействием комплекса различных факторов, а не только внешнего или внутреннего, что делает традиционные крайние позиции норманизма и антинорманизма устаревшими.

С начала XX века вопросы о том, кто такие были варяги, какова их этническая природа и откуда происходит это слово, уже решены. Большинством учёных признаются скандинавская принадлежность варягов и народа «русь», а также скандинавское происхождение правящего слоя в начальный период и первых правителей Руси. Современный лингвистический консенсус склоняется к «северной», западнофинской (скандинавской) версии происхождения слова «русь» (из древнескандинавского языка через западнофинское посредство, например, от финского слова ruotsi, которым финны называли шведов).

Сейчас учёные всё чаще спорят об анкетных данных Рюрика, о котором, кроме имени, по большому счёту ничего не известно. Это свидетельствует о смещении фокуса исследований от глобальных идеологических споров к более детальному и конкретному изучению отдельных аспектов. Такой подход позволяет получить наиболее полное и объективное понимание сложного процесса формирования Древнерусского государства. И разве не это истинная цель любого исторического исследования – отказаться от предубеждений ради глубокого и многостороннего знания?

Заключение: Многомерность процесса формирования Древнерусского государства

Проблема образования Древнерусского государства, воплощенная в многовековом «норманнском вопросе», является ярким примером того, как историческая наука развивается от упрощенных, часто идеологизированных концепций к сложным, многофакторным и синтетическим моделям. Проведенный анализ норманнской теории и ее критики демонстрирует, что процесс формирования Древнерусского государства был не линейным актом, а сложным переплетением внутренних социально-экономических и политических процессов восточных славян с активным влиянием скандинавского мира.

Исторический путь от ранних гипотез Байера и Ломоносова до современных исследований Данилевского, Петрухина и Мельниковой показывает эволюцию научного мышления. От категоричного утверждения о неспособности славян к государственному строительству до признания их внутренних предпосылок и подчеркивания взаимовыгодного характера славяно-скандинавских отношений – таков путь, пройденный историографией.

Современная наука предлагает синтетический взгляд, избегающий крайностей норманизма и антинорманизма. Она признает скандинавскую принадлежность варягов и их правящей династии, подтвержденную обширной источниковой базой – письменными свидетельствами, археологическими находками и лингвистическими данными. В то же время, она подчеркивает, что это внешнее влияние лишь ускорило и оформило уже назревшие внутренние процессы развития восточнославянского общества, которое к IX веку обладало всеми необходимыми предпосылками для создания собственного государства.

Таким образом, сегодня дискуссия сосредоточена не на том, кто «основал» государство, а на том, как происходило взаимодействие различных культур и обществ, как формировалась уникальная древнерусская государственность. Это позволяет получить наиболее полное и объективное понимание этой ключевой проблемы отечественной истории, уходя от устаревших догм и открывая новые горизонты для исследований.

Список использованной литературы

1. Алпатов, М. А. Варяжский вопрос в русской дореволюционной историографии // Вопросы истории. – 1982. – № 5. – С. 31-45.
2. В.В. Фомин | Анти-норманизм. Наука против лжи [2 книги]. 2025.
3. Данилевский, И. Н. Образование Древнерусского государства: курс лекций. – Москва: Аспект-Пресс, 1998. – 399 с.
4. Карамзин, Н. М. История государства Российского: в 12 т. / Отв. ред. и авт. предисл. А. Н. Сахаров; Акад. наук СССР. – Москва: Наука, 1989. – Т. 1. – 832 с.
5. Ключевский В.О. Лекции по русской историографии // Сочинения: В 8 т. – М., 1959. – Т.8. – 610 с.
6. Ключевский В.О. Наброски по варяжскому вопросу. Неопубликованные произведения. – М.: Наука, 1983. – 415 с.
7. Ключевский, В. О. Сочинения: в 9 т./Под ред. В. Л. Янина. – Москва: Мысль, 1987. – 447 с.
8. Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв. – СПб., 1999. – 240 с.
9. Кузьмин, А. Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // Вопросы истории. – 1970. – № 10. – С. 28-55.
10. Кузьмин, А. Г. Две концепции начала Руси в Повести временных лет // История СССР. – 1969. – № 6. – С. 81-105.
11. Новосельцев, А. П. Образование Древнерусского государства и его первый правитель // Вопросы истории. – 1991. – № 2. – С. 3-20.
12. Повесть временных лет / Подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. – 2-е изд., испр. и доп. – Санкт-Петербург: Наука, 1999. – 668 с.
13. Пузанов В.В. Образование Древнерусского государства в восточноевропейской историографии: учебное пособие. – Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2011. – 152 с.
14. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. – Соч.: В 18 кн. – М., 1988. – Кн. 1. – 603 с.
15. Фомин, В. В. Ломоносов и Миллер: уроки полемики // Вопросы истории. – 2005. – № 8. – С. 21-35.
16. Фроянов, И. Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // Вопросы истории. – 1991. – № 6. – С. 3-15.