Образ Петербурга в русской литературе и кинематографе: Генезис, трансформации и междисциплинарный анализ

Город, возникший по воле одного человека на болотистых берегах Невы, с первых дней своего существования был обречен стать не просто столицей, но и уникальным культурным феноменом. Петербург, или Петроград, или Ленинград, — это не просто совокупность архитектурных ансамблей и улиц, это живой организм, «действующее лицо», средоточие мечтаний и кошмаров, величия и нищеты, рациональности и мистицизма. Он пронизывает русскую культуру, пульсируя в сердцевине «Петербургского текста» и становясь одним из самых ярких, противоречивых и притягательных образов в отечественной литературе и кинематографе.

Актуальность всестороннего академического исследования образа Петербурга обусловлена его непреходящей значимостью для понимания русской ментальности, истории и искусства. Город на Неве выступает как своеобразный индикатор социокультурных трансформаций, а его художественные воплощения позволяют глубже постичь эволюцию общественного сознания.

Объектом данного реферата является многогранный образ Петербурга, а предметом – его репрезентация и трансформация в классической и современной русской литературе, а также в отечественном кинематографе. Цель работы — осуществить междисциплинарный анализ генезиса, эволюции и особенностей художественного воплощения образа Петербурга, выявив параллели и различия в его интерпретации различными авторами и в разных видах искусства, а также проследить влияние социокультурного и исторического контекста на эти процессы.

Для достижения поставленной цели перед нами стоят следующие задачи:

• Раскрыть ключевые теоретические концепции, такие как «Петербургский текст», «Петербургский миф» и «хронотоп», применительно к исследуемому объекту.
• Проанализировать формирование и трансформацию образа Петербурга в классической русской литературе XIX века, обращаясь к творчеству А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.А. Некрасова и Л.Н. Толстого.
• Исследовать эволюцию образа города в литературе Серебряного века и начала XX века на примерах А.А. Блока, Андрея Белого, Осипа Мандельштама и Анны Ахматовой.
• Рассмотреть новые смыслы и интерпретации образа Петербурга в современной русской литературе постсоветского периода, уделяя внимание постмодернистским чертам и авторским подходам.
• Проанализировать, как Петербург становится самостоятельным персонажем в отечественном кинематографе, от ранних исторических фильмов до современных картин, и как его образ трансформируется на экране.
• Провести комплексный сравнительный анализ интерпретаций образа Петербурга в литературе и кино, выявляя общие мотивы, уникальные особенности каждого медиа и влияние социокультурного контекста.

Структура реферата включает в себя введение, ряд тематических глав, посвященных теоретическим основам, литературным и кинематографическим воплощениям образа Петербурга в разные исторические периоды, сравнительному анализу и заключению, подводящему итоги исследования.

Теоретические основы изучения образа Петербурга

Погружение в многослойный мир художественных воплощений Петербурга невозможно без освоения фундаментальных понятий, которые легли в основу его культурного изучения. Эти термины не просто описывают город, они помогают дешифровать его как сложный семиотический объект, где каждый камень, каждый проспект, каждый туманный день наполнен глубоким смыслом, раскрывая его уникальную культурную роль.

Концепция «Петербургского текста»

В основе аналитического осмысления Петербурга как культурного феномена лежит концепция «Петербургского текста». Это понятие, впервые систематизированное в трудах выдающихся отечественных учёных — В.Н. Топорова, Д.С. Лихачева, Н.П. Анциферова в 1970–1980-х годах, — утверждает, что Петербург в литературе не является лишь фоном для событий, но выступает как полноценный, активный «герой», а произведения, посвященные ему, образуют единое, взаимосвязанное смысловое поле. Что же это означает для читателя?

«Петербургский текст» представляет собой своего рода интертекстуальное пространство, где смысловые связи формируются благодаря общности ряда ключевых мотивов, образов, реминисценций и даже уникального «базового петербургского лексикона». Мотивы, такие как наводнения, безумие, бедность, чиновничество, повторяются из произведения в произведение, создавая ощущение циклической повторяемости и вечной драмы города. Образы Медного всадника, Невского проспекта, сфинксов становятся устойчивыми символами, каждый раз наполняющимися новыми оттенками смысла. Наконец, слова-маркеры – «туман», «болото», «мост», «гранит», «небо», «каналы», «призрак» и «мираж» – не просто описывают реальность, но активируют целый пласт культурных ассоциаций, присущих исключительно Петербургу.

Одной из центральных особенностей «Петербургского текста» является его глубокая мифогенность. По В.Н. Топорову, «Петербургский текст» — это воплощение петербургского мифа на текстовом уровне, его семантическое «производное». Мифогенность проявляется в создании особой городской мифологии, где Петербург предстаёт как мистический, ирреальный город, место постоянного столкновения рационального и иррационального начал. Это особенно заметно в литературных образах двойников, призраков и фантастических существ, которые населяют его улицы и закоулки, стирая границы между явью и видениями. «Петербургский текст» выступает не просто как пассивное отражение города, а как активный инструмент его преображения, своеобразное «устройство», через которое совершается переход *a realibus ad realiora* — от реального к более реальному, позволяя материальной реальности обретать высшие, духовные измерения.

Таким образом, «Петербургский текст» — это не просто набор произведений, а сложная, живая система, в которой город становится немым свидетелем, активным участником и даже демиургом судеб своих обитателей, постоянно пересоздавая себя в культурном сознании.

Петербургский миф

Если «Петербургский текст» является текстовым воплощением, то Петербургский миф — это его глубинная основа, художественно воплощённое явление, определяющее самобытность культуры Санкт-Петербурга. В.Н. Топоров рассматривал его как наиболее абстрактное понятие, мифологический инвариант, существующий потенциально в рамках определенного типа художественного сознания. Этот миф не статичен, он включает в себя множество наслоений, развиваясь и трансформируясь на протяжении веков.

Исследователи выделяют несколько ключевых категорий петербургского мифа, которые формируют его многомерную структуру:

• Миф творения: Это основной миф о возникновении города, который является его первоосновой. Он глубоко связан с мученической смертью строителей, возводивших столицу на болотах, и уже изначально несет в себе идею жертвы и искупления. Этот «первородный грех» создания на крови предвосхищает многие последующие трагедии города.
• Исторические мифологизированные предания: Это переосмысленные исторические события, которые со временем обрастают легендами и становятся частью городского фольклора. Например, истории о наводнениях, о призраках императоров, о тайных ходах и заговорах.
• Эсхатологические мифы: Эти мифы предрекают гибель города, его исчезновение под водами Невы или разрушение. Мотив неизбежного конца, призрачности существования является одним из самых мощных в петербургской мифологии, отражая идею искусственности и временности этого «града Петра».
• Литературные мифы: Это мифы, созданные и развитые непосредственно в художественных произведениях. Они включают в себя образы «маленького человека», противостоящего враждебной стихии города, «умышленного» города-призрака, города-двойника и многие другие, которые стали неотъемлемой частью культурного кода Петербурга.
• «Урочищные» и «культовые» мифы: Эти мифы связаны с конкретными местами (урочищами) и объектами (культами) в городе — Медным всадником, Невским проспектом, отдельными домами и мостами, которые приобретают сакральное или символическое значение.

Петербургский миф, таким образом, является мощным генератором смыслов, постоянно пересоздающим образ города в коллективном и индивидуальном сознании, превращая его в место, где реальность неразрывно переплетается с фантазией, историей и предчувствиями. Это объясняет, почему город до сих пор остается неиссякаемым источником вдохновения для творчества.

Хронотоп Петербурга: Пространство и время как художественная категория

Понимание образа Петербурга было бы неполным без обращения к понятию хронотопа. Термин, изначально предложенный А.А. Ухтомским и блестяще развитый М.М. Бахтиным, обозначает «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе». Бахтин подчеркивал, что в хронотопе пространство и время не раздельны, но подвижны в своей целостности, образуя неразрывное единство, влияющее на формирование сюжета, характера персонажей и общего настроения произведения.

В литературе хронотоп имеет решающее жанровое значение. Например, хронотоп дороги типичен для плутовского романа, хронотоп замка — для рыцарского, а хронотоп салона — для светской повести. В русской литературе хронотоп провинциального городка часто связан с темами застоя и бюрократии, как это видно в «Ревизоре» Н.В. Гоголя. Эти примеры показывают, как конкретные пространственно-временные координаты определяют специфику повествования.

Для Петербурга хронотоп имеет особую значимость. Его уникальные пространственно-временные координаты – туманы, нависающие над каналами; сырость болотистых почв; строгая, но обманчивая геометрия проспектов; вечно меняющееся, «бледно-зеленое» небо – не просто служат фоном. Они активно влияют на судьбы персонажей и развитие сюжета, становясь почти самостоятельным «действующим лицом».

Например, петербургские туманы не просто скрывают архитектуру, они символизируют неопределенность, призрачность бытия, размытость границ между реальностью и вымыслом. Каналы и мосты не только связывают части города, но и создают ощущение лабиринта, западни, где легко заблудиться как физически, так и ментально. Гранит и строгие фасады домов, призванные выражать имперское величие, зачастую контрастируют с нищетой и страданиями, скрывающимися за ними, создавая ощущение фальши и обмана.

Таким образом, хронотоп Петербурга определяет не только физический, но и метафизический образ города, который воспринимается как искусственный, призрачный, находящийся на грани между миром живых и миром теней. Он формирует особый тип человека, который всегда существенно хронотопичен, то есть неразрывно связан с этим уникальным пространственно-временным контекстом, становясь его частью и отражением. Это дает глубокое понимание того, почему Петербург так часто ассоциируется с экзистенциальными поисками и внутренними конфликтами.

Петербург в классической русской литературе: От величия до «умышленности»

Тема Петербурга в русской литературе XIX века стала особым и центральным явлением, поскольку город, будучи воплощением европейских идеалов на российской почве, на рубеже XVIII—XIX веков стал зеркалом глубинных противоречий исторического развития страны. Это было столкновение величественной имперской мечты с прозаической реальностью нищеты и страданий, европейского облика с российской сущностью, разума с абсурдом.

Петербург А.С. Пушкина: «Пышный град» и «маленький человек»

Александр Сергеевич Пушкин по праву считается родоначальником «петербургской темы» в русской литературе, впервые подняв её до уровня особой эстетической и социальной проблематики. Уже в ранних произведениях, таких как стихотворение «Городок» (1815), Пушкин начинает осмысливать городской ландшафт. Однако наиболее полно и драматично образ Петербурга раскрывается в его зрелом творчестве, особенно в поэме «Медный всадник» (1833).

В этой поэме Пушкин предлагает совершенно новый подход к теме, выбирая в качестве центрального конфликта столкновение двух мощных начал: непоколебимой воли Петра I, воплощенной в величественном Медном всаднике и всей имперской архитектуре города, и трагической участи «маленького человека» Евгения, чья жизнь разрушается беспощадной стихией наводнения, символизирующей неуправляемую мощь города. Пушкин видит в Петре проявление исторической закономерности, но не закрывает глаза на человеческие жертвы, которые потребовались для воплощения его грандиозного замысла.

Образ Петербурга у Пушкина удивительно противоречив и двойственен. С одной стороны, это «град Петров», «полнощных стран краса и диво», город, поражающий своим «строгим, стройным видом», парадностью и величием. С другой – это «город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит…». Эти строки из «Евгения Онегина» (глава VII) точно передают ощущение внутренней дисгармонии, холодной красоты, под которой скрываются нищета, тоска и угнетение. В «Евгении Онегине» Петербург также предстаёт как центр светской жизни, место, где кипят страсти и интриги, но в конечном итоге становится ареной разочарования для главного героя. Пушкинская интерпретация Петербурга заложила основу для всех последующих литературных воплощений, представив город как нечто большее, чем просто декорации, – как самостоятельную, противоречивую сущность.

Петербург Н.В. Гоголя: Город-мираж и губитель душ

Николай Васильевич Гоголь подхватил и углубил петербургскую тему, представив город не просто как противоречивый, но как губительный, фантомный мир, где царит чертовщина, обман и торжествует пошлость. В его знаменитых «Петербургских повестях» — «Невский проспект», «Нос», «Шинель», «Записки сумасшедшего» — город предстаёт как декорация для абсурда и безумия, доводящих «маленького человека» до трагической гибели.

Для Гоголя столица — это не просто фон, а активный, враждебный персонаж, место страданий и разрушения человеческих душ. Петербургские улицы с их обманчивой внешностью, чиновничьи квартиры, тесные и убогие, становятся символами иллюзии и обмана. Невский проспект, столь манящий своей роскошью и многолюдностью, оказывается воплощением лжи, где истина скрывается за фальшивой видимостью. Климат города, его туманы, сырость и пронизывающий ветер не просто влияют на настроение героев, но становятся полноценными «участниками» событий, усиливая ощущение безысходности и враждебности окружающей среды.

Например, в «Шинели» Акакий Акакиевич Башмачкин погибает не только от холода, но и от равнодушия города, который не замечает его маленькую трагедию. В «Носе» абсурдность петербургской жизни достигает апогея, когда от майора Ковалева отделяется его нос и начинает самостоятельную, более успешную карьеру, демонстрируя, что в этом городе даже часть тела может стать более значимой, чем целый человек. Гоголевский Петербург — это город-мираж, который обещает одно, а даёт совсем другое, город, где реальность искажена, а моральные ориентиры потеряны, что делает его опасным для тех, кто ищет в нём простого человеческого счастья.

Петербург Ф.М. Достоевского: «Северная Голгофа» и город безумия

Федор Михайлович Достоевский довел осмысление Петербурга до трагического апогея, создав его новую, глубоко драматическую поэзию. Он называл его «Северной Голгофой» — местом страданий, искупления и нравственных мук. Петербург Достоевского — это город бедняков, забитых жизнью, угрюмый, мистический, «проклятый» город, где грань между реальностью и фантастическими видениями стирается, а самые темные стороны человеческой души выходят наружу.

В таких произведениях, как «Преступление и наказание», «Бедные люди», «Двойник», Петербург изображён как среда, которая не просто влияет на героев, но активно доводит их до безумия, преступлений и нравственного распада. Грязные, душные улицы, тесные, низкие каморки, жёлтые, давящие своей мрачностью дома — всё это не просто декорации, а активные элементы, которые усиливают внутренние трагедии персонажей.

Мотив «умышленности» Петербурга, его неестественности и искусственности является одним из центральных для Достоевского. Он называл его «самым отвлеченным и умышленным городом на свете». Это ощущение миража, который должен исчезнуть, пронизывает многие его произведения, например, «Записки из подполья», где город воспринимается как нечто враждебное, чуждое человеческой природе, плод чьей-то злой воли, а не естественного развития. Герои Достоевского, будь то Раскольников, Мармеладов или Голядкин, оказываются пленниками этого «умышленного» пространства, которое подталкивает их к крайностям и обнажает их самые сокровенные страхи и пороки. Петербург в его произведениях — это не просто город, это метафизическое пространство, где испытывается человеческая душа, где добро и зло ведут свою вечную битву.

Другие интерпретации: Н.А. Некрасов и Л.Н. Толстой

Помимо столпов «Петербургского текста» — Пушкина, Гоголя и Достоевского — к образу города на Неве обращались и другие выдающиеся писатели XIX века, каждый из которых привносил свои акценты и интерпретации.

Н.А. Некрасов в своём творчестве создаёт образ столицы, пронизанный глубоким сочувствием к несчастным и обездоленным. Он показывает Петербург глазами бедняка, акцентируя внимание на социальной несправедливости и страданиях «маленьких людей». В таких стихотворениях, как «Петербургские углы» (1853), «На улице» (1850) и «О погоде» (1859), Некрасов рисует картину города, полного нищеты, голода и жестокости. Он описывает угрюмые окраины, тесные доходные дома, где рабочие и бедняки вынуждены бороться за выживание.

У Некрасова Петербург претерпевает процесс капитализации, теряя свой «строгий, стройный вид» и приобретая черты индустриального центра. На окраинах вырастают фабрики и заводы, а рядом с дворянскими особняками возводятся доходные дома. Этот процесс урбанизации и индустриализации, активно развивавшийся во второй половине XIX века, нашел яркое отражение в его поэзии. Некрасовский Петербург — это город резких социальных контрастов, где роскошь центра противопоставлена убожеству рабочих кварталов, а имперское величие соседствует с человеческим горем.

Л.Н. Толстой в своем эпическом романе «Война и мир» (1863–1869) также обращается к образу Петербурга, но в несколько ином ключе. Для Толстого Петербург предстаёт как холодный, искусственный и официозный город, являющийся центром бюрократии и светского лицемерия. Он противопоставляется гостеприимной, добродушной и истинно русской Москве. Петербургские салоны, балы и интриги олицетворяют собой оторванность от реальной жизни, тогда как Москва, с её патриархальным укладом и открытостью, воплощает подлинные национальные ценности. В «Войне и мире» Петербург — это город, где люди живут по строгим правилам и условностям, часто забывая о искренности и подлинных чувствах, что делает его менее привлекательным для героев, ищущих правды и смысла жизни.

Образ Петербурга в литературе Серебряного века и начала XX века: Предчувствие перемен

На рубеже XIX и XX веков, в эпоху Серебряного века, образ Петербурга в русской литературе претерпел значительные изменения, отражая как общую культурную трансформацию, так и предчувствие глубоких исторических потрясений. Символистский период стал новым, важным этапом в развитии «Петербургского текста», осмысляя предшествующую традицию и создавая новые грани мифа.

Символистский Петербург: Город-мучитель и предвестник катастроф

«Петербургский текст» русских символистов предстаёт как органичная, но в то же время особенная «глава» в непрерывно становящемся «Петербургском тексте русской литературы». Символисты, вдохновленные Достоевским и Гоголем, углубили мистические и ирреальные аспекты города, превратив его в пространство предчувствий, фатальных событий и внутреннего разложения.

В творчестве Александра Блока Петербург предстаёт как «город кабаков, переулков, извивов», окутанный туманом и тайнами. Этот образ ярко проявляется в его цикле «Город» (1904-1908), а особенно в стихотворениях «Незнакомка» и «На островах». Блоковский Петербург — это место, где повседневность смешивается с мистикой, где за пошлыми вывесками и грязными улицами скрываются загадочные видения и предчувствия грядущей катастрофы. Городская среда становится источником глубоких экзистенциальных переживаний, а его обитатели — частью всеобщей драмы, ожидающей разрешения.

Андрей Белый в своём эпохальном романе «Петербург» (1913) доводит символистское восприятие города до апогея. Для Белого Петербург — это не просто город, а мучительное, опасное, почти метафизическое пространство, где границы между реальностью и фантазией совершенно стёрты. Город воспринимается как воплощение абстрактной воли Петра, который «поднял дым» на болотах, создав нечто искусственное и обречённое. Безумие становится одной из ключевых характеристик города и его обитателей. Персонажи романа, подобно теням, движутся в туманном лабиринте улиц, преследуемые фантомами и собственными навязчивыми идеями. «Петербург» Белого — это город, который сам является заговором, местом, где происходит постоянное противостояние Востока и Запада, разума и хаоса, а его улицы и дома населены призраками и символами грядущей революции.

Петербург Осипа Мандельштама: От имперской красоты к Петрополю

Осип Мандельштам, один из крупнейших поэтов Серебряного века, также оставил глубокий след в «Петербургском тексте», отразив в своих стихах эволюцию образа города через призму личных переживаний и исторических потрясений.

В раннем творчестве Мандельштам воспринимал Петербург как сердце российской культуры, символ уходящего имперского величия. Для него город был «черно-желтым» — цветами императорского штандарта, символизирующими мощь и красоту Российской империи. В этих стихах чувствуется восхищение строгой архитектурой, гранитом и прозрачным воздухом, создающим ощущение хрупкой, но монументальной гармонии.

Однако с течением времени, особенно в позднем творчестве 1920-х годов, образ Петербурга претерпевает драматическую трансформацию. Город превращается в Петрополь — тонущий, погибающий город, символ уходящего века и необратимых исторических потерь. В стихотворении «В Петрополе прозрачном мы умрем…» (1920) Мандельштам воплощает ощущение обреченности, предчувствие гибели старого мира. Петрополь для него — это уже не просто физическое пространство, а метафора разрушенной культуры, потерянной гармонии. В поздних стихах, когда Петербург официально становится Ленинградом, появляется пронзительный мотив бездомности, незащищённости и обречённости. Поэт чувствует себя чужим в этом новом мире, а город, когда-то бывший источником вдохновения, теперь лишь усиливает ощущение трагического одиночества и потери.

Петербург Анны Ахматовой: Личные драмы и героическая стойкость Ленинграда

Анна Ахматова, еще одна ключевая фигура Серебряного века, также неразрывно связала свою судьбу и творчество с Петербургом, который для неё был не просто местом действия, но и полноправным участником её личных драм и исторических свидетельств.

В ранних сборниках, таких как «Вечер» (1912) и «Четки» (1914), Петербург выступает как фон для интимных переживаний лирической героини. Городские пейзажи — мосты, набережные, туманные улицы — переплетаются с темами любви, разлуки, меланхолии. Петербург здесь часто служит декорацией для личных трагедий, но в то же время помогает героине выйти к просветлению, к пониманию глубины своих чувств. Например, в стихотворении «Все мы бражники здесь, блудницы…» городская среда становится свидетелем и соучастником её душевных метаний.

Однако с приходом революции и последующих исторических катаклизмов образ города в творчестве Ахматовой кардинально меняется. В поэме «Реквием», написанной в период сталинских репрессий, слово «Ленинград» заменяет имя Петербурга. Это не просто смена топонима, а глубокий символический акт. Ленинград становится «звуком и знаком, враждебным лирической героине», воплощением страданий, горя и несправедливости. Он олицетворяет собой эпоху, когда город, когда-то бывший центром культурной жизни, превратился в место массовых арестов и репрессий.

Во время Великой Отечественной войны, особенно в период блокады, в стихах Ахматовой, таких как «Мужество» (1942) и «Клятва» (1941), Ленинград обретает новое, героическое звучание. Он становится символом стойкости, мученичества и беспримерного героизма народа, выдерживающего неимоверные испытания. Ахматова, пережившая блокаду, передаёт не только боль и страдания, но и невероятную силу духа ленинградцев, превращая город в символ непоколебимой воли к жизни и сопротивлению. Таким образом, Петербург-Ленинград в её творчестве проходит путь от элегантного фона для любовных драм до трагического символа исторической памяти и национальной стойкости.

Петербург в современной русской литературе: Переосмысление мифа в постсоветский период

Образ Петербурга в современной русской литературе, то есть в произведениях, созданных после распада Советского Союза, представляет собой уникальное поле для исследования. Он отражает сложные процессы переосмысления истории, культуры и идентичности в условиях постсоветской и цифровой эпохи. К 2025 году интерес к «Петербургскому тексту» в современной литературе значительно возрос, появились исследования, посвященные его трансформации, хотя единые критерии для определения «городского текста» этого периода остаются предметом дискуссий.

Постмодернистские черты и «малые истории»

Современная петербургская мифология, отражающая восприятие горожанами своего города и его переживание, рассматривается как своеобразная реплика, продолжение и переосмысление «петербургского текста русской литературы». Однако в постмодернистском контексте она приобретает специфические черты: неопределенность, свободное цитирование, фрагментарность, гибридизацию и акцент на «малых историях». В чем проявляются эти особенности?

• Неопределенность и фрагментарность: Современные авторы часто отказываются от единой, всеобъемлющей картины города, предпочитая создавать мозаичные, размытые образы, отражающие сложности и противоречия современного мира. Петербург предстаёт как город, где прошлое, настоящее и будущее смешиваются, а реальность зыбка и многолика.
• Свободное цитирование и интертекстуальность: Постмодернизм активно использует отсылки к классическому «Петербургскому тексту», но делает это с элементами игры, иронии или переосмысления. Цитаты из Пушкина, Гоголя, Достоевского вплетаются в новый контекст, создавая многослойные смыслы.
• Гибридизация: Смешение жанров, стилей, культурных кодов становится характерной чертой. Петербург может быть одновременно реальным и фантастическим, историческим и футуристическим, мистическим и обыденным.
• «Малые истории»: Отказ от грандиозных нарративов в пользу индивидуальных, часто маргинальных или необычных историй, которые раскрывают неофициальные, неочевидные грани города.

Примером таких проявлений может служить роман Александра Проханова «Господин Гексоген», где Петербург (Ленинград) предстаёт как поле для конспирологических теорий, город-призрак, населенный агентами спецслужб и мистическими сущностями, а его история переплетается с альтернативными версиями событий. Елена Колядина в «Цветочном кресте» также смешивает исторические факты и мистические элементы Петербурга, создавая сложное, многомерное пространство, где реальность постоянно ускользает.

Интересно, что знаменитое выражение Ф.М. Достоевского «Петербург — самый умышленный город на свете» в современном контексте наделяется как позитивной (замысел, план, архитектурная гармония), так и негативной (ошибка, преступление, искусственность) семантикой, что подчёркивает двойственность и противоречивость его восприятия.

Новые грани образа Петербурга у современных авторов

Современные писатели активно переосмысляют петербургские мифы, адаптируя их к новым реалиям, и предлагают свежие взгляды на город.

Андрей Аствацатуров в своих романах «Люди в голом», «Скунскамера» и «Осень в карманах» исследует современный Петербург и советский Ленинград через призму повседневности, абсурда и интеллектуальной игры. Его герои часто сталкиваются с внутренней пустотой и абсурдностью бытия, а город становится одновременно фоном и причиной их экзистенциальных кризисов. Аствацатуров мастерски работает с языком, создавая тонкую ироническую дистанцию к описываемым событиям и местам.

Сергей Носов в книге «Тайная жизнь петербургских памятников» подходит к городскому мифу с неожиданной стороны, пытаясь «оживить» известные скульптуры и здания, вдохнуть в них новую жизнь. Это своего рода «урбанистический фольклор», который помогает читателю лучше понять и почувствовать город, его скрытые смыслы.

Среди других современных авторов, обращающихся к образу Петербурга, можно выделить Дмитрия Быкова, который в романе «Икс» превращает город в арену метафизических событий, где исторические загадки переплетаются с современными реалиями. Евгений Водолазкин в своих произведениях, например, в «Лавре», хотя и не всегда напрямую описывает Петербург, сохраняет особый «петербургский» дух в описании святости, истории и судьбы, проявляющийся в его стремлении к глубинному, философскому осмыслению бытия.

Ленинград в советской и постсоветской прозе

Образ Ленинграда, как название Петербурга в советский период, также является неотъемлемой частью «Петербургского текста» и имеет свои специфические черты.

Повесть Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид» (1927) ярко показывает Петроград во время и после революции, а также молодой Ленинград. Это мир беспризорников, где город выступает как суровая, но не лишенная романтики среда, формирующая характеры своих обитателей. В этом произведении Ленинград предстаёт как место, где, несмотря на трудности, зарождается новая жизнь и формируются новые общественные отношения.

Ольга Берггольц в своей пронзительной «Говорит Ленинград» (1946) создает бессмертный образ блокадного Ленинграда во время Второй мировой войны. Это город-герой, город-мученик, который, несмотря на голод, холод и бомбежки, сохраняет свою стойкость и человечность. Её произведение — это не только хроника страшных событий, но и гимн мужеству и непоколебимости духа ленинградцев.

В постсоветской прозе происходит переосмысление и этих «ленинградских» мифов, интеграция советского опыта в общую панораму «Петербургского текста». Современные авторы могут обращаться к этим периодам с новыми вопросами, деконструируя устоявшиеся идеологемы и предлагая более сложные, многогранные интерпретации.

Образ Петербурга в отечественном кинематографе: Визуализация мифа и трансформация на экране

Кинематограф, с его уникальными возможностями визуализации, позволил образу Петербурга выйти за рамки литературного текста и обрести новое измерение на экране. В кино Петербург становится не просто декорацией, но подлинным, самостоятельным персонажем с собственной судьбой, характером и голосом. Как отмечает выставка «Петербург в кино: персонаж и съемочная площадка» Государственного музея истории Санкт-Петербурга, эволюция экранного портрета города прослеживается от 1910-х годов до наших дней. Киногеничный образ Петербурга обусловлен его узнаваемым лицом, уникальной архитектурой и неповторимой атмосферой, что даёт режиссёрам возможность использовать легко читаемые, выразительные образы.

Генезис и ранние образы: Исторические и революционные сюжеты

С самого зарождения кинематографа Петербург (Петроград) активно использовался как место действия для исторических и революционных фильмов, играя ключевую роль в формировании национального самосознания.

Фильмы о Петре I занимают центральное место в кинематографическом осмыслении образа города, подчеркивая его генезис. Такие ленты, как монументальный «Петр Первый» (1937-1938) режиссера В. Петрова, показывают город как воплощение воли великого императора, символ преобразований и прорыва России к европейскому цивилизационному пути. В более поздних фильмах, например, «Царевич Алексей» (1997) Дмитрия Долинина, образ Петра и города становится более противоречивым, отражая сложные отношения между властью и личностью, ценой имперских амбиций.

Революционная эпоха также нашла свое яркое отражение в кино. Фильм «Конец Санкт-Петербурга» (1927) Всеволода Пудовкина является классическим образцом советского кинематографа, прослеживающим изменение трактовки событий Октябрьской революции 1917 года. Город здесь — свидетель и участник исторических перемен, арена борьбы и становления нового мира. В фильмах о Максиме — «Юность Максима» (1934) и «Возвращение Максима» (1937) Григория Козинцева и Леонида Трауберга — Ленинград показан с другой стороны: это окраинный, рабочий Петербург, ставший колыбелью революционного движения. Эти фильмы акцентируют внимание на жизни пролетариата, их борьбе и идеалах, превращая город в символ классовой борьбы и грядущих перемен.

Петербург 1990-х: От хаоса к мистическому безвременью

Период 1990-х годов в России был временем глубоких потрясений, неопределенности и хаоса, и это не могло не отразиться на кинематографическом образе Петербурга. Режиссеры создавали мифический, часто мрачный и абсурдный образ города, органично вписывающийся в дух безвременья, переходя за границы реальности к потустороннему.

В этот период Петербург часто изображается как пустующее, заброшенное, мертвое пространство, где жизнь остановилась и остался только миф. Он становится лиминальным, переходным, жутким, нереальным пространством. Фильм Алексея Балабанова «Брат» (1997) стал одним из самых ярких символов 1990-х, показывая мрачную атмосферу города через его известные локации. Петербург здесь — это город, где господствует криминал, где добро и зло перемешаны, а главный герой Данила Багров бродит по его улицам как современный рыцарь без страха и упрека, но и без надежды на светлое будущее.

Помимо «Брата», мифический и криминальный образ Петербурга активно формировался в популярных сериалах того времени. «Улицы разбитых фонарей» (1998) и «Бандитский Петербург» (2000) превратили город в фон для разгула преступности, борьбы правоохранительных органов и криминальной романтики. Здесь город предстает как символ постсоветского безвременья, где старые ценности разрушены, а новые ещё не сформировались. Разве это не дает повод задуматься о том, как быстро меняется город под влиянием исторических событий?

Город в этот период предстает как карнавальное, аномальное, мистическое пространство, застрявшее между прошлым, настоящим и будущим. Это проявляется в таких фильмах, как «Господин оформитель» (1988), где мистические события разворачиваются на фоне архитектуры модерна, и «Письма мертвого человека» (1986), где постапокалиптический Ленинград становится символом конца цивилизации и экзистенциального одиночества. Режиссеры все чаще прибегали к переходу за границы реальности, абсурду, взгляду в невидимое и потустороннее, что отражалось в образе города.

Современный кинематограф (XXI век): Петербург как «город-оборотень» и пространство метафор

В XXI веке кинематографический образ Петербурга продолжает эволюционировать, приобретая новые грани и смыслы, отражающие изменяющийся мир и расширяющиеся возможности киноязыка.

С одной стороны, сохраняется тенденция к изображению Петербурга как пустующего, заброшенного, почти мертвого пространства, где жизнь замедлилась или вовсе остановилась. Примером такого подхода могут служить фильмы Алексея Германа, такие как «Хрусталёв, машину!» (1998), где город показан в состоянии распада и абсурда, а также картины Александра Сокурова, например, «Русский ковчег» (2002), где Эрмитаж и город предстают как хранилище истории и культуры, но в отрыве от живой, пульсирующей современности. Здесь Петербург — это скорее музей под открытым небом, чем живой мегаполис.

С другой стороны, современный кинематограф активно использует Петербург как универсальный «город-оборотень», способный менять лица и успешно имитировать другие европейские столицы. Его узнаваемая, но в то же время достаточно нейтральная архитектура позволяет режиссерам превращать его в Лондон, Париж или любой другой исторический город. Примером такого использования является легендарный сериал «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Сокровища Агры» (1983), где улицы Ленинграда успешно имитировали Лондон XIX века. Эта универсальность делает Петербург привлекательной съемочной площадкой для самых разных жанров.

Кроме того, в современном кино Петербург продолжает оставаться лиминальным, переходным, жутким и нереальным пространством, часто используемым для создания метафор и антиутопий. Этот лиминальный характер проявляется в таких фильмах, как «Трудно быть богом» (2013) Алексея Германа, где Петербург (хотя и не напрямую) становится фоном для метафорического изображения чужого, враждебного мира, и «Майор Гром: Чумной Доктор» (2021), где город сочетает узнаваемые черты с элементами фантастики и антиутопии, создавая уникальную смесь реальности и вымысла. Фильм «Окно в Париж» (1993) и вовсе превращает Петербург в сюрреалистическое пространство, способное внезапно открывать порталы в другое измерение, подчеркивая его призрачную природу.

Таким образом, в XXI веке кинематографический Петербург демонстрирует удивительную гибкость и многогранность, выступая то как историческая декорация, то как символ распада, то как универсальное пространство для любых вымыслов, всегда оставаясь при этом одним из самых выразительных и значимых «персонажей» отечественного кино.

Параллели и различия: Взаимодействие образа Петербурга в литературе и кинематографе

Образ Петербурга, будучи одним из центральных в русской культуре, проявляет удивительную живучесть и многообразие в разных видах искусства. И литература, и кинематограф впитывают и реагируют на изменяющиеся реалии страны, используя образ города как чуткий организм, отражающий трансформации общества. Как в литературе, так и в кино, Петербург выступает не просто фоном, а самостоятельным действующим лицом, влияющим на сюжет и персонажей, становясь полноценным «героем» произведений.

Общие мотивы и их трансформация в разных медиа

Одним из наиболее ярких примеров общих мотивов является тема «умышленности» города, его искусственности, призрачности, характерная для Достоевского в литературе. Эта идея находит мощное отражение в кинематографе, особенно в фильмах 1990-х годов, где Петербург становится лиминальным, жутким, нереальным пространством. Например, в фильме «Брат» (1997) Алексея Балабанова, Петербург кажется одновременно реальным и призрачным, а его строгая, но обветшалая архитектура и туманная атмосфера усиливают ощущение отчуждения и обреченности главного героя. В «Окне в Париж» (1993) город предстает как сюрреалистическое пространство, способное внезапно открывать порталы в другое измерение, что напрямую перекликается с литературными мотивами города-миража.

Противоречивый образ Петербурга, сочетающий величие и нищету, присущий классической литературе (Пушкин, Достоевский, Некрасов), также активно используется в кино для показа социальных контрастов. В кинематографе это проявляется в таких фильмах, как «Питер FM» (2006), где демонстрируются как парадные, открыточные стороны города, так и его непарадные, повседневные и менее привлекательные уголки, подчеркивая двойственность восприятия. Сериал «Мажор» (2014-2024), хотя и фокусируется на элитной жизни, не обходит стороной и тёмные, криминальные уголки Петербурга, усиливая социальные разрывы и конфликты, столь характерные для города Достоевского.

Эсхатологические мифы о гибели города, присутствующие в литературном «петербургском мифе» (например, в стихах Мандельштама о Петрополе), могут быть визуализированы в кино через образы пустующих и заброшенных пространств. Примером такой визуализации является фильм «Письма мертвого человека» (1986), где разрушенный Ленинград после ядерной катастрофы становится символом гибели цивилизации. Элементы эсхатологии прослеживаются и в «Трудно быть богом» (2013), где город превращается в метафору умирающего мира, погруженного в средневековую дикость.

Тема «маленького человека» и его страданий в Петербурге, центральная для Гоголя и Достоевского, также переходит в кинематограф, хотя и с новыми акцентами, отражающими современные социальные проблемы. В кино эта тема находит отражение в фильмах, таких как «Осенний марафон» (1979) Георгия Данелии, где интеллигент-переводчик Андрей Бузыкин испытывает трудности в суете большого города, его личные драмы разворачиваются на фоне типичных ленинградских пейзажей. Множество современных российских драм продолжают эту традицию, показывая, как обычные люди сталкиваются с несправедливостью, равнодушием и враждебностью мегаполиса.

Влияние социокультурного и исторического контекста на художественное воплощение

История возникновения города, появившегося среди болот по воле Петра I, спровоцировала создание мифа о его внезапной грядущей гибели, который пронизывает как литературу, так и кино. Долгое время статус Петербурга как столицы России привлекал к нему особое внимание писателей, делая его центром общественной и культурной жизни.

Однако перенос столицы в Москву после революции и превращение Петербурга в Ленинград кардинально повлияли на его значимость и роль в жизни страны, а также на его художественное воплощение. Если литература Серебряного века, несмотря на предчувствия катастроф, часто передавала гармонию и эстетику города (хотя и трагическую), то кинематограф 1990-х годов, отражая безвременье, неопределенность, хаос и обреченность постсоветской эпохи, сместил акцент на «хтонь» и криминальный Петербург.

В 1990-е годы режиссеры все чаще прибегали к переходу за границы реальности, абсурду, взгляду в невидимое и потустороннее, что нашло яркое отражение в образе города. Помимо упомянутого «Брата», примером таких фильмов являются «Операция «С Новым годом!» (1996), а также сериалы «Улицы разбитых фонарей» и «Бандитский Петербург», которые превратили город в фон для разгула преступности и морального упадка. Фильмы, такие как «Цветы календулы» (1998) Сергея Снежкина, где реальность смешивается с мистикой, и «Замок» (1994) Алексея Балабанова, который, хотя и не снят в Петербурге, отражает схожие мотивы абсурда и безысходности, характерные для духа того времени и часто ассоциируемые с петербургской мифологией, также иллюстрируют эти тенденции.

Таким образом, как литература, так и кинематограф чутко реагируют на социокультурные и исторические сдвиги, переосмысливая и трансформируя образ Петербурга. Они взаимно обогащают друг друга, создавая сложный, многогранный и динамичный портрет города, который продолжает вдохновлять художников и исследователей.

Заключение

Образ Петербурга в русской культуре — это феномен поразительной многогранности и глубины, который на протяжении веков служил не просто декорацией, но и активным участником, а подчас и центральным персонажем художественных произведений. Проведенный анализ показал, что от момента своего возникновения город на Неве стал средоточием уникальных смыслов, породив концепции «Петербургского текста» и «Петербургского мифа», а также специфический хронотоп, где пространство и время неразрывно переплетаются, формируя судьбы героев и предопределяя характер повествования.

В классической русской литературе XIX века Петербург предстал перед читателем в своем противоречивом величии и трагической «умышленности». От «пышного града» Пушкина, где величие Петра сталкивается с драмой «маленького человека», до города-миража Гоголя, губителя душ и средоточия абсурда, и, наконец, до «Северной Голгофы» Достоевского, города безумия и нравственных испытаний, — каждый автор вносил свой уникальный вклад в формирование этого сложного образа. Некрасов добавил социальные акценты, показав Петербург глазами бедняка, а Толстой противопоставил его холодной официальности теплоте Москвы.

Литература Серебряного века и начала XX века углубила мистические и эсхатологические грани Петербурга. У Блока и Андрея Белого город стал мучительным, опасным пространством, предвестником катастроф. Мандельштам проследил его эволюцию от имперской красоты до тонущего Петрополя, символизирующего необратимые потери. Ахматова же запечатлела личные драмы на фоне города и героическую стойкость блокадного Ленинграда.

В современной русской литературе образ Петербурга переживает переосмысление, адаптируясь к постмодернистским реалиям. Характерные черты — неопределенность, свободное цитирование, фрагментарность и «малые истории» — отражают стремление авторов к многомерному, часто ироничному взгляду на город. Современные писатели, от Аствацатурова до Быкова и Водолазкина, продолжают исследовать Петербург через призму индивидуальных переживаний, исторических рефлексий и метафизических событий, а также переосмысливают советские страницы его истории.

Отечественный кинематограф, благодаря своим визуальным возможностям, позволил Петербургу обрести статус самостоятельного персонажа на экране. От ранних исторических и революционных сюжетов, где город играл роль свидетеля и участника ключевых событий, до фильмов 1990-х годов, изображавших Петербург как лиминальное, карнавальное и криминальное пространство безвременья. В XXI веке кинематограф продолжает расширять интерпретации, показывая город как пустующее пространство метафор, универсальный «город-оборотень» или фон для фантастических и антиутопических сюжетов.

Сравнительный анализ показал глубокие параллели в интерпретации образа Петербурга в литературе и кинематографе. Общие мотивы «умышленности», призрачности, эсхатологических предчувствий и образа «маленького человека» находят свои воплощения в обоих медиа, адаптируясь к специфике каждого вида искусства. Социокультурный и исторический контекст — изменение статуса города, революции, блокада, 1990-е годы — всегда оказывал и продолжает оказывать определяющее влияние на художественное воплощение образа, будь то в литературном слове или на киноплёнке.

Таким образом, Петербург остается уникальным культурным феноменом, непреходящим источником вдохновения для художников слова и кадра. Его многогранность, динамика и способность отражать самые глубокие изменения в обществе и индивидуальном сознании обеспечивают ему постоянное место в культурном ландшафте. Перспективы дальнейших исследований образа города в условиях меняющегося мира и развития новых медиа кажутся безграничными, поскольку Петербург продолжает жить, дышать и преображаться в бесконечном потоке художественных интерпретаций.

Список использованной литературы

1. Белый А. Сочинения в двух томах. М.: Художественна литература. Т. 2.
2. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М.: Художественная литература, 1985. Т. 7.
3. Белый А. Петербург. СПб: Художественная литература, 2000. 497 с.
4. Битов А. Пушкинский дом. М.: Правда, 2000. 304 с.
5. Веллер М. Легенды Невского проспекта. СПб: Лань, 1994. 266 с.
6. Гоголь Н. Петербургские повести. М.: Художественная литература, 1986. 214 с.
7. Достоевский Ф.М. Романы. М.: Художественная литература, 1993. 682 с.
8. Пелевин В. Желтая стрела. М.: Вагриус, 1998. 227 с.
9. Пелевин В. Хрустальный мир. М.: АСТ-пресс, 1999. 214 с.
10. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10 тт. М.: Художественная литература, 1978.
11. Толстая С. Сборник рассказов и повестей. Л.: Аврора, 1985. 269 с.
12. Васина М.Я. Н. В. Гоголь // Литературные памятные места в Ленинграде. Л.: Лениздат, 1968. 236 с.
13. Долгополов Л.К. Вступление к роману А. Белого “Петербург” в серии “Литературные памятники”. М.: Наука, 1981.
14. Маркович В.М. Петербургские повести Н. В. Гоголя. Л.: Лениздат, 1989. 228 с.
15. Саруханян Е.П. Достоевский в Петербурге. Л.: Лениздат, 1970. 303 с.
16. Черняк М.А. Современная русская литература: Учебное пособие. СПб: САГА: ФОРУМ, 2004. 351 с.
17. Что такое «петербургский текст»? // Журнал Интроверта. URL: https://journal.introvert.ru/chto-takoe-peterburgskij-tekst/ (дата обращения: 18.10.2025).
18. АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ХРОНОТОПА М. М. БАХТИНА // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/antropologicheskaya-priroda-hronotopa-m-m-bahtina (дата обращения: 18.10.2025).
19. Образ города: как Санкт-Петербург изображен в русской классике // ИКСТАТИ. URL: https://iq.hse.ru/news/2020-01-09/238712170.html (дата обращения: 18.10.2025).
20. Михаил Бахтин: понятие хронотопа // Правое полушарие Интроверта. URL: https://introvert.ru/blog/mihail-bahtin-ponjatie-hronotopa/ (дата обращения: 18.10.2025).
21. ПЕТЕРБУРГСКИЙ ТЕКСТ // Словарь Петербуржца. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/630/%D0%9F%D0%95%D0%A2%D0%95%D0%A0%D0%91%D0%A3%D0%A0%D0%93%D0%A1%D0%9A%D0%98%D0%99 (дата обращения: 18.10.2025).
22. Хронотоп // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%BF (дата обращения: 18.10.2025).
23. Петербург в русской литературе // Справочник Автор24. URL: https://spravochnick.ru/literatura/peterburg-v-russkoy-literature/ (дата обращения: 18.10.2025).
24. «Петербургский текст» и петербургский миф в концепции В. Н. Топорова // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/peterburgskiy-tekst-i-peterburgskiy-mif-v-kontseptsii-v-n-toporova (дата обращения: 18.10.2025).
25. Петербург в кино: персонаж и съемочная площадка // Государственный музей истории Санкт-Петербурга. URL: https://www.gmi.spb.ru/events/petersburg-in-cinema-character-and-filming-location/ (дата обращения: 18.10.2025).
26. Минц З.Г. «Петербургский текст» и русский символизм. Монографии, статьи и заметки.
27. Петербургский миф // Циклопедия. URL: https://cyclowiki.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BC%D0%B8%D1%84 (дата обращения: 18.10.2025).
28. Категория хронотопа в концепции М.М. Бахтина // ИД «Панорама». URL: https://panor.ru/articles/kategoriya-hronotopa-v-kontseptsii-mm-bahtina-98835.html (дата обращения: 18.10.2025).
29. Топоров В.Н. Петербургский текст. М., 2009. // Институт славяноведения РАН. URL: https://www.inslav.ru/publication/toporov-v-n-peterburgskiy-tekst-m-2009 (дата обращения: 18.10.2025).
30. Образ Санкт-Петербурга в российском кино // Hsedesign.ru. URL: https://hsedesign.ru/articles/obraz-sankt-peterburga-v-rossiyskom-kino (дата обращения: 18.10.2025).
31. Киногеничный гранит. Образ Санкт-Петербурга в современном кино // Concepture Club. URL: https://concepture.club/post/socium/kinogenichnyy-granit-obraz-sankt-peterburga-v-sovremennom-kino (дата обращения: 18.10.2025).
32. «Петербургский текст» московской филологии // Журнальный зал. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2012/1/peterburgskij-tekst-moskovskoj-filologii.html (дата обращения: 18.10.2025).
33. Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» // Philologos.narod.ru. URL: https://philologos.narod.ru/texts/toporov_pt.htm (дата обращения: 18.10.2025).
34. Петербург в изображении русских писателей 19 век // Litra.ru.
35. Кино в Петербурге. Петербург в кино // Журнал «Сеанс». URL: https://seance.ru/articles/peterburg-v-kino-kino-v-peterburge/ (дата обращения: 18.10.2025).
36. Санкт-Петербург в кино: 16 фильмов, снятых в городе на Неве // Soyuz.ru. URL: https://www.soyuz.ru/articles/1269 (дата обращения: 18.10.2025).
37. Санкт-Петербург в жизни и творчестве современных писателей // Год Литературы. URL: https://godliteratury.ru/articles/2020/09/07/sankt-peterburg-v-zhizni-i-tvorchestve-sovremennyx-pisateley (дата обращения: 18.10.2025).
38. Образ Санкт-Петербурга в российском кино // Mediiia. URL: https://mediiia.ru/obraz-sankt-peterburga-v-rossiyskom-kino/ (дата обращения: 18.10.2025).
39. И ПЕТЕРБУРГСКИЙ МИФ В КОНЦЕПЦИИ В.Н // Herzen Moodle. URL: https://moodle.herzen.spb.ru/pluginfile.php/169098/mod_resource/content/1/4_1.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
40. ОБРАЗ ПЕТЕРБУРГА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ // portal.iv-raion.ru. URL: https://portal.iv-raion.ru/uploads/document/0000/0002/2048/OBRAZ_PETERBURGA_V_RUSSKOY_LITERATURE.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
41. Образ Петербурга в русской литературе XIX-XX вв. // Научный аспект. URL: https://na-journal.ru/2-2021-gumanitarnye-nauki/4874-obraz-peterburga-v-russkoj-literature-xix-xx-vv (дата обращения: 18.10.2025).
42. Петербург в русской литературе // licey7-petersburg.ru. URL: https://licey7-petersburg.ru/docs/pdf/lib/material/peterburg-v-literature.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
43. Петербург в кино // Arzamas. URL: https://arzamas.academy/materials/1852 (дата обращения: 18.10.2025).
44. «ПЕТЕРБУРГ — САМЫЙ УМЫШЛЕННЫЙ ГОРОД НА СВЕТЕ» В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ ПЕТЕРБУРГСКОЙ МИФОЛОГИИ // Elibrary. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=30513904 (дата обращения: 18.10.2025).
45. Многоликий город: Санкт-Петербург в литературе разных исторических эпох // IS MUNI. URL: https://is.muni.cz/th/b9l4c/Diplomova_prace.pdf (дата обращения: 18.10.2025).