Символами «мыслят дети, поэты, безумцы» — этой интригующей фразой В.В. Ильин начинает свой фундаментальный труд «Теория познания. Симвология. Теория символических форм» (2013). В этой работе, объемом почти в 400 страниц, автор предлагает отойти от стереотипного восприятия символа как чего-то примитивного или иррационального. Напротив, Ильин рассматривает его как уникальный и мощный язык, данный человечеству для восприятия и, что более важно, конструирования реальности. Он убедительно доказывает, что символическое мышление — это не побочный продукт эволюции, а сама суть человеческого бытия, главный инструмент, позволивший нам преодолеть мир животных инстинктов и создать культуру. Эта книга — глубокое исследование того, что значит быть человеком.
После того как мы обозначили фундаментальную роль символа в человеческой истории, необходимо дать ему четкое определение и отделить от смежных понятий, чем и займемся далее.
Какую природу имеет символ в концепции Ильина
В концепции В.В. Ильина символ — это не просто знак, указывающий на какой-то объект. Это нечто гораздо большее: «самостоятельное, обладающее собственной ценностью видение реальности». Его ключевая функция — объединять совершенно разные планы бытия (например, материальный предмет и духовную идею) в единое, неразрывное целое. Эта сложная природа раскрывается через несколько ключевых атрибутов:
- Интерактивность: Символ не пассивен. Он вступает в активный диалог с тем, кто его интерпретирует, требуя от него ответной интеллектуальной и духовной работы.
- Трансреальность: Он всегда указывает на нечто, лежащее за пределами обыденной, физической реальности, открывая доступ к миру смыслов, идей и ценностей.
- Надындивидуальность: Хотя символ переживается лично, он не принадлежит одному человеку. Он является достоянием культуры, коллективного опыта, который его породил.
- Выразительность и многозначность: В отличие от знака, имеющего одно точное значение, символ неисчерпаем. Он содержит в себе множество слоев смысла, которые можно раскрывать бесконечно, и именно эта глубина придает ему особую силу.
Таким образом, символ предстает не как простой инструмент, а как живая, многослойная структура, требующая вдумчивого и творческого подхода к своему пониманию.
Как симвология меняет взгляд на познание
Революционность подхода Ильина заключается в том, что он выделяет символогию в самостоятельную дисциплину, противопоставляя ее методы классической науке о познании — эпистемологии. Их цели и инструменты кардинально различаются.
Классическая эпистемология стремится к объективному знанию о существующем мире. Ее основные методы:
- Генерализация: Обобщение частных фактов для выведения универсальных законов.
- Объективация: Поиск объективной, не зависящей от наблюдателя истины.
- Детерминация: Установление строгих причинно-следственных связей.
Симвология, в свою очередь, работает не с данностью, а с возможностью. Она исследует, как силой воображения создаются возможные миры. Ее методы иные:
- Инициация: Символ не описывает, а побуждает к действию, запускает внутренние процессы.
- Целеориентация: Он задает вектор движения, указывает на высшую цель или идеал.
- Самореализация: Через взаимодействие с символами человек раскрывает собственный потенциал.
Если эпистемология — это карта уже открытых земель, то симвология — это компас и парус для плавания в неизведанные океаны смысла.
Кто такой «человек символический»
В центре всей концепции Ильина находится антропологическое ядро — понятие Homo symbolicus, или «человек символический». Это не просто еще одно определение наряду с «человеком разумным» или «человеком играющим». Для Ильина это фундаментальная характеристика, определяющая саму нашу сущность. «Человек символический» — это субъект, чье главное свойство и призвание — это способность к непрерывному созданию, использованию и интерпретации символов.
Именно эта способность, а не просто разум, позволила человеку совершить качественный скачок — преодолеть свою биологическую природу. Создавая символы, мы научились передавать опыт, формировать общие ценности, строить сложные социальные структуры, творить культуру, историю и духовность. В то время как животное полностью погружено в свою среду, человек с помощью символов строит над ней «второй мир» — мир смыслов. Именно в этой деятельности по созданию и поддержанию символической вселенной человек, по Ильину, и реализует свое истинное предназначение.
Какие механизмы лежат в основе символического мышления
Чтобы понять, как «человек символический» действует, необходимо рассмотреть внутренние механизмы его сознания. Ильин выделяет два ключевых понятия, объясняющих этот процесс.
Первое — это интенциональность, то есть изначальная направленность сознания на какой-либо объект. В обычном восприятии мы просто видим, например, дерево. Но в символическом акте интенциональность усложняется: наше сознание направлено не на физический объект как таковой, а на его смысловую глубину, на то, что он означает (например, Древо Жизни, Древо Познания). Сознание как бы «пронзает» видимую оболочку, устремляясь к скрытому смыслу.
Второе понятие — фронезис. Это древнегреческий термин, который можно перевести как «практическая мудрость» или «рассудительность». В контексте символогии фронезис — это особое умение ориентироваться в мире символов, принимать верные решения, основываясь не на формальной логике или расчете, а на интуитивном, целостном понимании культурных кодов и смыслов. Это мудрость, позволяющая не просто «знать» символы, но и жить в них.
Что представляет собой символическое пространство
Деятельность «человека символического» разворачивается не в вакууме, а в особой среде, которую Ильин называет символическим пространством. Важно понимать, что это не физическое место, а «логически сконструированная форма», которая служит средой для всех культурных, духовных и социальных событий. Это совокупность правил, кодов и смыслов, которая упорядочивает нашу жизнь и делает ее осмысленной.
Мир мифов, религия, искусство, наука, право — всё это частные случаи символических пространств. Например, правовое поле — это не здания судов, а система законов, понятий и процедур, которая существует только в сознании людей и при этом обладает колоссальной организующей силой. Научная парадигма — это тоже символическое пространство со своими аксиомами, теориями и методами. Чтобы действовать в этих пространствах, необходимо понимать их «язык» и соблюдать их «правила».
В чем заключается концепция «символосферы»
Если символические пространства — это отдельные «миры», то кульминационным понятием книги Ильина, объединяющим их все, становится символосфера. По масштабу эту концепцию можно сравнить с «биосферой» или «ноосферой» Вернадского. Символосфера — это глобальная тотальность всех духовных и практически-духовных символических форм, когда-либо созданных человечеством за всю его историю.
В эту всеобъемлющую сферу входит абсолютно все, что было порождено человеческим духом:
- Древние мифы и ритуалы
- Религиозные доктрины и священные тексты
- Произведения искусства и литературы
- Философские системы
- Научные теории и парадигмы
- Социальные и политические идеологии
Даже само знание, по Ильину, является не просто отражением реальности, а одной из мощнейших символических форм внутри этой глобальной сферы. Символосфера — это коллективная память и коллективный разум человечества, огромное хранилище смыслов, из которого мы черпаем ресурсы для нашей жизни.
Каково предназначение символосферы в жизни человека
Какова же конечная цель существования этой грандиозной надстройки над миром физической реальности? Ответ Ильина предельно ясен: главная функция символосферы — это реализация «истинного призвания человека в достижении духовного бытия». Этот тезис можно разъяснить следующим образом. Каждый отдельный человек конечен и смертен. Его личный опыт ограничен рамками одной короткой жизни. Однако через приобщение к символосфере он получает возможность выйти за эти узкие рамки.
Читая книги, изучая произведения искусства, участвуя в культурных ритуалах, осваивая научные знания, человек подключается к надындивидуальному, всеобщему опыту человечества. Он перестает быть изолированным индивидом и становится частью чего-то большего. Именно в этом диалоге с великими символами прошлого и настоящего он обретает высшие смыслы, ценности и ориентиры, которые наполняют его существование и позволяют достичь подлинно духовного уровня бытия.
Почему симвология становится универсальной философией
В финале своего исследования Ильин подводит нас к мысли, что симвология — это не просто одна из многих философских дисциплин. В его трактовке она становится метафилософией, своего рода универсальным ключом, объединяющим все разделы знания. Он называет ее «формой широкого мыследействия», которая связывает воедино ключевые философские направления:
- Онтологию (учение о бытии), поскольку само бытие для человека конструируется и осмысляется через символы.
- Гносеологию (учение о познании), так как познание мира происходит не напрямую, а через символические системы (язык, математика, научные модели).
- Аксиологию (учение о ценностях), потому что именно в символах закодированы наши представления о добре и зле, прекрасном и безобразном.
- Праксиологию (учение о деятельности), ведь любая осмысленная человеческая деятельность направляется символически выраженными целями и планами.
Таким образом, симвология предстает не как узкая область, а как фундаментальный принцип, позволяющий увидеть единство в многообразии человеческой культуры и мышления.
Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что работа В.В. Ильина предлагает целостную и глубокую философскую доктрину. Пройдя путь от определения природы отдельного символа через фигуру «человека символического» к всеобъемлющей концепции «символосферы», автор дает нам мощный инструмент для понимания мира и самих себя. Актуальность этой книги «на все времена», ведь она учит видеть скрытую многослойность реальности и понимать язык культуры. Как убедительно показывает Ильин, таинственная способность понимать и создавать символы была и остается той великой силой, которая определяет всю человеческую историю.
Список использованной литературы
- Ильин В.В. Теория познания. Симвология. Теория символических форм / В.В. Ильин – М.: Издательство Московского Университета, 2013. — 384 с.