Введение: Философская притча о природе человека и условиях существования
Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» (1954) является одним из знаковых текстов послевоенной зарубежной литературы XX века. Этот роман-притча, при первом прочтении кажущийся лишь увлекательной историей о приключениях английских школьников, оказавшихся на необитаемом острове, на деле представляет собой глубочайшее философско-аллегорическое произведение. Голдинг мастерски использует двуплановость повествования — захватывающий фабульный план и иносказательный глубинный план — для исследования вечных вопросов о природе добра и зла, цивилизации и варварства.
В контексте зарубежной литературы XX века, изобилующей поисками нового гуманизма после двух мировых войн, «Повелитель мух» стал радикальным ответом на просветительские иллюзии о врожденной доброте человека. Жанровая специфика произведения, балансирующая между философской притчей и антиутопией, позволяет автору создать модель общества в миниатюре, где в условиях изоляции происходит стремительный социальный и нравственный регресс, что является прямым следствием отсутствия внешнего сдерживающего фактора. Данный аналитический реферат ставит своей целью не просто обзор сюжета, но и глубокое литературоведческое исследование ключевых аспектов романа: его символического содержания, интертекстуальных связей (особенно с экзистенциализмом и предшествующей литературой), а также стилистических особенностей, которые обеспечивают его многозначность.
Истоки конфликта: От просветительских иллюзий к концепции врожденного зла
Основной нерв романа «Повелитель мух» заключен в его центральном философском конфликте: столкновении внешнего порядка (цивилизации) и внутреннего хаоса (варварства). Произведение Голдинга — это, по сути, анатомия краха цивилизационных структур под натиском первобытных инстинктов, которые, по мнению автора, не являются привнесенными или навязанными, а коренятся в самой человеческой натуре.
Биографический фон и формирование авторской концепции
Концепция врожденного зла в человеке, ставшая краеугольным камнем романа, не была умозрительной доктриной, а родилась из прямого и тяжелого личного опыта Голдинга. Писатель, который до войны придерживался достаточно оптимистичных взглядов на человечество и его прогресс, пережил радикальное переосмысление гуманистических ценностей.
Голдинг служил в Королевском флоте во время Второй мировой войны (1939–1945) и участвовал в ключевых военных операциях, в том числе, командовал десантным судном при высадке союзников в Нормандии. Этот опыт столкновения с беспримерной жестокостью, массовым разрушением и абсолютным варварством, совершаемым взрослыми, цивилизованными людьми, разрушил его прежние просветительские иллюзии. Голдинг пришел к выводу, что зло является имманентным свойством человека, а цивилизация — лишь тонкая, легко рвущаяся оболочка. Роман, таким образом, становится художественным ответом на вопрос: если взрослые способны на такое, что произойдет с детьми, предоставленными самим себе? Ответ Голдинга неутешителен: для проявления зла достаточно лишь «благоприятных» внешних условий — изоляции и отсутствия внешнего контроля, что неизбежно ведет к моральной деградации.
Символика острова и идея «грехопадения»
Остров, куда попадают дети, не случайно изображен как идеальное, нетронутое место, полное фруктов и воды. Он символизирует Эдемский сад — утраченный Рай, место, где нет нужды бороться за выживание. Однако, парадоксальным образом, именно здесь происходит «грехопадение» героев: они не просто дичают, они активно выбирают путь насилия, охоты и иррационального страха. Это «грехопадение» трактуется критиками как ключевая параллель с первородным грехом, заложенным в человечестве, который проявляется в первой же трагедии — смерти малыша с багровым родимым пятном, сгоревшего в бесконтрольном огне.
Ключевым символом порядка в романе выступает Раковина (Конх). С самого начала она является инструментом, созывающим собрания и наделяющим говорящего правом слова, тем самым олицетворяя власть, порядок и демократию. Она выступает как юридический и нравственный якорь. Однако, по мере того как дети скатываются к диктатуре и варварству, уважение к Раковине ослабевает, пока она не будет окончательно уничтожена. Ее разрушение, произошедшее одновременно с убийством Хрюши, знаменует необратимый переход к тирании Джека, к полному отказу от разума и закона. Конфликт между Ральфом и Джеком — это метафора тысячелетнего конфликта между Аполлоническим и Дионисийским началами в культуре.
Библейский код романа: Аллюзии и функция Вельзевула
«Повелитель мух» относится к числу произведений, в которых библейские аллюзии (библеизмы) выступают не просто как стилистический прием, но как каркас, организующий идейное содержание романа-притчи. Мотивы, образы и даже имена, взятые из Библии, функционируют как многозначные емкие символы, позволяющие тексту выйти за рамки бытового реализма и заговорить на языке универсальных этических категорий.
Название как ключ к проблематике: «Повелитель мух» и Вельзевул
Сама заглавная метафора романа является прямым библеизмом. Название «Повелитель мух» — это калька с древнееврейского Бааль-Зевув (בעל זבוב), имени, которое в христианской традиции (особенно в Новом Завете, Мф. 12:24) ассоциируется с Вельзевулом, одним из имен князя тьмы или демонов.
Это название сразу фокусирует внимание читателя на проблематике внутреннего зла. Повелитель мух — это гниющая голова свиньи, насаженная на кол и окруженная мухами. Она является материализацией того «Зверя», которого дети боятся, но который, как пророчески догадывается Саймон, обитает не в джунглях, а внутри них самих. Диалог Саймона с этой головой (своеобразный внутренний монолог, проецируемый вовне) — это момент экзистенциального откровения: зло — это не внешний монстр, это часть их самих, часть человеческой природы. Таким образом, Вельзевул в романе символизирует первородный грех и силу разрушительных инстинктов, которая, будучи неназванной, продолжает довлеть над сознанием.
Мотив искупительной жертвы в образе Саймона
Герой Саймон — мечтательный, интуитивный мальчик, страдающий от приступов (эпилепсии), — интерпретируется большинством критиков как прямая христианская аллюзия на Христа или святого-искупителя. Он единственный, кто не поддается массовой истерии и ищет истину.
Саймон мужественно идет на гору, чтобы увидеть, кто же на самом деле является Зверем. Он обнаруживает, что «Зверь» — это лишь тело мертвого летчика, парашют которого колышется на ветру. Истина, которую он несет, заключается в том, что Зверь — это не внешний объект страха, а отражение их собственной дикости. Но как может герой, несущий спасительное знание, быть обречен на смерть?
Сцена его зверского убийства в разгар ритуального танца одичавших мальчиков становится кульминацией романа и воплощает мотив искупительной жертвы. Подобно мученичеству, Саймон гибнет, неся истину, которую не готовы принять, и его смерть становится последней границей, после которой нравственный регресс уже необратим.
После смерти происходит его своеобразный апофеоз или «канонизация». В знаменитой цитате: «Вода двинулась дальше и одела жесткие космы Саймона светом», — критики видят новозаветную аллюзию на преображение или ритуальное очищение. Тело Саймона, унесенное морем, воспринимается как вознесение, символизирующее победу духа над материей, даже если эта победа не была признана его соплеменниками. Библейские мотивы в данном контексте служат не для теологического анализа, а для этического фокуса: они подчеркивают ответственность человека за свой выбор между добром и злом.
Интертекстуальность: Полемика с утопией и экзистенциальные мотивы
Интертекстуальность — смысловая взаимосвязь художественных текстов — играет в «Повелителе мух» решающую роль. Роман Голдинга не существует в вакууме; он вступает в активный диалог с предшествующей литературной традицией, особенно с просветительской утопией, и с современными ему философскими течениями.
«Анти-робинзонада» и полемика с «Коралловым островом»
«Повелитель мух» является ярким примером «анти-робинзонады». Этот жанровый выбор обусловлен прямым полемическим противостоянием с классическим сюжетом, прежде всего, с популярным в викторианскую эпоху романом Роберта Майкла Баллантайна «Коралловый остров: сказка Тихого океана» (1857/1858).
В произведении Баллантайна трое юных англичан, оказавшись на необитаемом острове, демонстрируют все лучшие качества: стойкость, набожность, изобретательность и, главное, полную неспособность к моральной деградации благодаря своему английскому воспитанию и христианской вере. Своим романом Голдинг жестко опровергает эту традицию. Не дикари нападают на детей, а дети сами превращаются в дикарей.
Голдинг же намеренно берет ту же исходную ситуацию, но приходит к противоположному выводу. Его роман — это жестокое опровержение просветительской идеи о «благородном дикаре» Ж.-Ж. Руссо и оптимистического взгляда на цивилизацию. Голдинг доказывает: воспитание и культура отступают перед инстинктами, как только исчезает внешний контроль. Необходимость доказывать врожденное зло заставила Голдинга разрушить миф о невинности, созданный Баллантайном.
Христианский экзистенциализм и «пограничная ситуация»
Философский скепсис Голдинга, его акцент на внутреннем зле и необходимости выбора, тесно смыкается с идеями экзистенциализма. Однако, в отличие от атеистического экзистенциализма (Сартр), который постулирует отсутствие Бога и тотальную свободу, Голдинг находится ближе к традициям христианского экзистенциализма, прародителем которого считается Сёрен Кьеркегор.
Кьеркегор подчеркивал уникальность бытия, проблему личного выбора и ответственность перед собой и Богом. Голдинг переносит эту проблематику в условия «пограничной ситуации» — ситуации изоляции, крайности, где решается вопрос о жизни и смерти, порядке и хаосе. Именно в этой ситуации, лишенные цивилизационных костылей, герои вынуждены делать независимый, личный выбор: следовать ли разуму (Ральф и Хрюша) или поддаться инстинкту власти и страха (Джек).
Голдинг показывает, что сущность человека определяется не его воспитанием, а его выбором в кризисной ситуации. Большинство мальчиков выбирает власть и стадное чувство, предпочитая ложную безопасность диктатуры Джека тяжелому бремени свободы и ответственности, предлагаемому Ральфом. Таким образом, роман становится глубоким исследованием личной ответственности за трагедию, которая произошла на острове. Неужели в человеческой природе заложено стремление к тирании, как только исчезает закон?
Стилистика и композиция: Бинарные оппозиции и идиостиль Голдинга
Для достижения максимальной философской глубины Голдинг использует сложный, многоуровневый идиостиль, который сочетает в себе реалистическое описание и высокий символизм. Драматическая мощь романа обеспечивается не только фабулой, но и особыми композиционными и стилистическими приемами.
Система образов как бинарная оппозиция
Система персонажей в романе выстроена на строгих бинарных оппозициях, отражающих конфликтную, по сути, библейскую модель мира, разделенного на свет и тьму, добро и зло, разум и инстинкт.
| Герой | Символ | Концептуальная оппозиция |
|---|---|---|
| Ральф | Демократия, Порядок | Разум, Стремление к спасению |
| Джек | Тирания, Варварство | Первобытный инстинкт, Жажда власти |
| Хрюша | Интеллект, Рационализм | Наука, Цивилизованное мышление |
| Саймон | Духовность, Истина | Искупительная жертва, Интуиция |
| Роджер | Зло в чистом виде | Садизм, Беспричинная жестокость |
Хрюша (Пигги) — фигура, олицетворяющая рационализм и науку. Его очки, без которых невозможно развести спасительный огонь, являются прямым символом интеллекта и человеческого разума. Разрушение очков, а затем и самого Хрюши, символизирует окончательную победу слепой ярости над логикой. Ральф — олицетворение закона и демократии, он стремится к спасению, поддерживая костер (символ надежды). Джек — полная противоположность, он — воплощение первобытного, неограниченного инстинкта власти и насилия. Конфликт между Ральфом и Джеком — это метафора тысячелетнего конфликта между Аполлоническим и Дионисийским началами в культуре.
Метафорический язык и функция хронотопа
Идиостиль Голдинга отличается сильным метафорическим потенциалом. Автор использует лексические стилистические приемы для создания устойчивых мифологем (например, природные стихии, выступающие как действующие лица).
Например, описание заката, которое могло бы быть просто пейзажной зарисовкой, превращается в экзистенциальный образ:
«Солнце на западе было каплей горящего золота, которая скользила всё ближе и ближе к подоконнику мира».
Эта метафора не только придает тексту драматическую мощь, но и усиливает ощущение приближающегося конца, упадка, поскольку «горящее золото» ускользает от детей, символизируя утрату контроля над временем и надеждой.
Особое значение в романе-притче приобретает хронотоп (единство времени и пространства, по М.М. Бахтину). В отличие от реалистического романа, хронотоп в притче Голдинга **сжат, условен и максимально подчинен философскому замыслу**. Время здесь не линейно; оно движется не к прогрессу, а к регрессу. Пространство (остров) выступает как замкнутая лаборатория, изолированная от внешнего мира, что позволяет автору с максимальной чистотой провести свой социальный эксперимент. Критики (например, В.А. Пестерев) подчеркивают, что именно благодаря этой условности хронотопа роман приобретает универсальное звучание, затрагивая вечные темы.
Критическая рецепция: Место романа в мировой литературе XX века
Путь «Повелителя мух» к признанию был тернист. До того как роман стал мировым бестселлером и классикой, он был отвергнут первоначально 21 издательством, которые не видели в нем коммерческого или литературного потенциала.
Однако после публикации в 1954 году издательством «Faber and Faber» роман быстро завоевал популярность и прочно вошел в учебные программы университетов Великобритании и США. Со временем его общий тираж превысил **20 миллионов экземпляров**.
Роман Голдинга занимает особое, полемичное место в контексте антиутопий XX века. Если классические антиутопии, такие как **Джордж Оруэлл «1984»** и **Олдос Хаксли «Дивный новый мир»**, фокусировались на внешнем угнетении — тоталитарном государстве или технологическом контроле — то Голдинг совершил внутренний поворот. Он показал, что истинная антиутопия скрыта не во внешних структурах, а в самом человеческом сердце, и что кризис начинается изнутри.
Высшей точкой признания для Голдинга стало присуждение ему Нобелевской премии по литературе в 1983 году. В формулировке Нобелевского комитета особо отмечалось, что премия присуждена «за романы, которые с ясностью реалистического повествовательного искусства в сочетании с многообразием и универсальностью мифа помогают постигнуть условия существования человека в современном мире». Эта формулировка точно отражает синтез, достигнутый Голдингом: использование реалистичных деталей (описание острова, поведение детей) для создания вечного, мифологического сюжета о падении человечества.
В российской критике роман активно изучается как «классический образец современной притчи» (В.А. Пестерев, М.А. Кечерукова), подтверждая его значимость для понимания модификации романной формы во второй половине XX века. Лишь немногие произведения настолько убедительно демонстрируют, как быстро цивилизованность может быть заменена инстинктивной жестокостью.
Заключение
Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» — это не просто литературное произведение, а вневременная философская притча о трагедии человеческой натуры. Пропитанный личным опытом автора, пережившего ужасы Второй мировой войны, роман радикально пересматривает гуманистические представления, утверждая, что зло является врожденным, а цивилизация — лишь хрупкий механизм, предотвращающий саморазрушение.
Г��убокий анализ показывает, что многослойность текста достигается благодаря мастерскому использованию интертекстуальности (полемика с «Коралловым островом», связь с христианским экзистенциализмом Кьеркегора), а также насыщенному библейскому коду (Вельзевул, Саймон-искупитель). Композиция, построенная на бинарных оппозициях, и сложный метафорический идиостиль Голдинга, использующий сжатый и условный хронотоп, превращают историю о детях в модель универсального нравственного кризиса.
«Повелитель мух» остается незаменимым объектом для академического исследования, поскольку он предлагает сложный и многозначный ответ на вопрос о том, что значит быть человеком в мире, лишенном внешних гарантий порядка. Всестороннее исследование жанра, символики и интертекстуальных связей подтверждает соответствие данного анализа требованиям глубокой и структурированной академической работы.
Список использованной литературы
- Голдинг У. Повелитель мух. Москва : Педагогика, 1990. 224 с.
- Гребенникова Н. Зарубежная литература. XX век : Учебное пособие по курсу «История зарубежной литературы XX века». Москва : Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1999. 128 с.
- Дружинина A.A. Роман У. Голдинга «Повелитель мух» // К проблемам романтизма и реализма в зарубежной литературе конца XIX–XX веков: Сборник трудов. Москва, 1975. С. 110–134.
- Пестерев В.А. Модификация романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия. Волгоград : Изд-во ВолГУ, 1999. 312 с.
- Библейские мотивы и образы в романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/bibleyskie-motivy-i-obrazy-v-romane-uilyama-goldinga-povelitel-muh (дата обращения: 22.10.2025).
- Библейские мотивы в романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух» // Электронная библиотека БГУ. URL: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/127117/1/347-350.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
- Библейские мотивы и образы в романах У. Голдинга «Повелитель мух» и «Шпиль» : автореферат диссертации. URL: https://dissercat.com/content/bibleiskie-motivy-i-obrazy-v-romanakh-u-goldinga-povelitel-mukh-i-shpil (дата обращения: 22.10.2025).
- Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950-1960-х годов : автореферат диссертации. URL: http://www.niv.ru/doc/diss/kecherukova/02.htm (дата обращения: 22.10.2025).
- Модификация романной формы в прозе Запада второй половины XX столетия: Способы художественного синтезирования : автореферат диссертации. URL: https://dissercat.com/content/modifikatsiya-romannoi-formy-v-proze-zapada-vtoroi-poloviny-xx-stoletiya-sposoby-khudozhestven (дата обращения: 22.10.2025).
- Особенности системы символов в романе У. Голдинга «Повелитель мух» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-sistemy-simvolov-v-romane-u-goldinga-povelitel-muh (дата обращения: 22.10.2025).
- ПОЛИСТИЛИСТИКА, СИНТЕЗ И МЕТАФОРИЗАЦИЯ: ИСКУССТВО РОМАНА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА И НАУЧНЫЙ МЕТОД ВАЛЕРИЯ ПЕСТЕРЕВА // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/polistilistika-sintez-i-metaforizatsiya-iskusstvo-romana-vtoroy-poloviny-hh-veka-i-nauchnyy-metod-valeriya-pestereva (дата обращения: 22.10.2025).
- Русская и зарубежная литература рубежа XX-XXI веков: круг актуальных проблем и основные тенденции развития: учебное пособие; практикум. 2-е изд. URL: https://dokumen.pub/russkaia-i-zarubezhnaia-literatura-rubezha-xx-xxi-vekov-krug-aktualnykh-problem-i-osnovnye-tendentsii-razvitiia-uchebnoe-posobie-praktikum-2-e-ster-9785891469502.html (дата обращения: 22.10.2025).
- Стилистические средства выражения мифологем в романах У. Голдинга. URL: https://www.sgu.ru/sites/default/files/text_version/nauch_zhurnal_sti_2015_2.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
- Философская притча Вильяма Джеральда Голдинга «Повелитель мух» // Вестник РУДН. URL: https://journals.rudn.ru/literary-criticism/article/view/4279 (дата обращения: 22.10.2025).
- Хронотоп в романе-притче У. Голдинга «Повелитель мух» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/hronotop-v-romane-pritchi-u-goldinga-povelitel-muh-annotatsiya (дата обращения: 22.10.2025).
- «Война и мир» Л. Н. Толстого в художественной рецепции У. Голдинга: концепция «Романа-горы» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/voyna-i-mir-l-n-tolstogo-v-hudozhestvennoy-retseptsii-u-goldinga-kontseptsiya-romana-gory (дата обращения: 22.10.2025).