Пушкинская традиция в изображении героя у Анны Ахматовой: сравнительный анализ и трансформации

Анна Ахматова, по собственному признанию, переживала «сто сорок лет длящейся влюбленности в Пушкина», воспринимая его не как далекого классика, а как близкого, почти современного человека. Эта глубокая, почти мистическая связь не просто пронизывала ее жизнь, но и стала краеугольным камнем ее собственного поэтического мира. Взаимодействие с наследием Александра Сергеевича Пушкина — явление многогранное и далеко выходящее за рамки простого подражания или стилизации; оно представляет собой сложный, непрекращающийся диалог двух гениев, разделённых эпохами, но объединённых общим пониманием предназначения Поэта и глубочайшим проникновением в тайны человеческой души. И что из этого следует? Такая неразрывная связь позволяет нам, спустя годы, проследить эволюцию литературных форм и смыслов, углубляя понимание культурной преемственности.

Актуальность настоящего исследования обусловлена необходимостью комплексного анализа того, как эта «Пушкинская традиция» проявляется и трансформируется в лирическом герое произведений Ахматовой. В эпоху, когда каждая литературная эпоха стремится переосмыслить предшественников, понимание механизмов такой трансформации становится ключом к постижению уникальности авторского голоса и эволюции художественного сознания. Наша цель — не просто констатировать влияние, но детально рассмотреть, каким образом конкретные черты пушкинского героя (от «лишнего человека» до образа поэта-пророка) находят своё отражение, развитие или даже полемическое переосмысление в лирике Ахматовой, как ранней, так и поздней. Мы также уделим особое внимание интертекстуальным связям и глубокому психологическому, а также социально-историческому контексту, формирующему образ героя у обоих поэтов. Методологической основой для нас послужат труды ведущих литературоведов, таких как Жирмунский, Гинзбург, Лотман и Томашевский, чьи концепции помогут нам выстроить стройную и доказательную аргументацию.

Структура данного реферата выстроена таким образом, чтобы последовательно раскрыть заявленную проблематику. Мы начнём с определения ключевых литературоведческих понятий, затем перейдём к анализу «пушкинского мифа» в сознании Ахматовой, после чего детально рассмотрим проявление Пушкинской традиции в её лирическом герое на разных этапах творчества, остановимся на типологических чертах и интертекстуальных стратегиях, завершив обзор ключевыми литературоведческими исследованиями. Такой подход позволит нам не только выявить сходства и различия, но и по-новому взглянуть на диалог двух великих поэтов, раскрывая глубину и сложность их художественного взаимодействия.

Теоретические основы исследования: Ключевые понятия и концепции

Прежде чем погрузиться в тонкости литературного анализа, необходимо чётко определить терминологический аппарат, который послужит нам компасом в этом путешествии сквозь века и поэтические миры. Без ясного понимания таких концепций, как «лирический герой», «интертекстуальность» и «Пушкинская традиция», любое исследование рискует быть неполным или двусмысленным. Эти термины — не просто абстрактные слова, а мощные аналитические инструменты, позволяющие нам расчленить сложную ткань художественного текста и выявить скрытые механизмы его функционирования.

Понятие «лирический герой» в литературоведении

В самом сердце лирического произведения находится уникальный голос, который ведёт повествование, выражает чувства и мысли. Этот голос принято называть лирическим героем. Он представляет собой условный образ рассказчика, наделённого автором определёнными личностными чертами, выступающего от первого лица. Важно подчеркнуть, что лирический герой, хотя и близок по духу и мироощущению автору, не тождественен ему. Это своего рода сложно организованная маска биографического автора, позволяющая ему отстраниться, создать художественную реальность, которая может как полностью совпадать, так и полностью отличаться от его собственного «я».

История формирования этого понятия в литературоведении весьма интересна и отражает эволюцию аналитической мысли. Хотя идея о том, что голос в лирике не всегда равен голосу самого поэта, существовала и ранее, широкое распространение и теоретическое осмысление термина «лирический герой» получили с конца 1940-х годов. Значимую роль в этом сыграли дискуссии в журналах «Звезда» и «На рубеже» (1953 год), а также в «Литературной газете» (1963 год). Однако истоки концепции, не тождественной автору, можно найти ещё в статье Юрия Тынянова «Блок» (1921), где он впервые заговорил о «лирическом герое» как о конструкте. Дальнейшее развитие эта идея получила в работах таких выдающихся исследователей, как Лидия Гинзбург, Григорий Гуковский и Дмитрий Максимов, которые подробно исследовали механизмы взаимодействия автора и его лирического «я».

Одной из ключевых особенностей лирического героя является его условность и отсутствие «бытийных» черт. Как правило, он не обладает конкретным портретом, именем, возрастом, а иногда даже его пол остаётся неопределённым. Это позволяет ему быть универсальным, способным выражать широкий спектр переживаний, не привязанных к жёстким биографическим рамкам. Лирический герой — это вымышленный персонаж, созданный для выражения авторских переживаний, чувств и мыслей, и именно через него читатель получает доступ к эмоциональному и интеллектуальному миру произведения.

Интертекстуальность как механизм преемственности и диалога

Литературный текст никогда не существует в вакууме. Он всегда встроен в обширную сеть культурных, исторических и, что особенно важно, других текстовых связей. Концепция интертекстуальности описывает именно это проявление межтекстовых коммуникаций, которые могут выражаться через отсылки, реминисценции, аллюзии, прямые цитаты и множество других форм смысловых соответствий между текстами. Интертекстуальность, таким образом, является фундаментальным механизмом преемственности, диалога и эволюции литературного процесса.

Термин «интертекстуальность» был введён французской исследовательницей Юлией Кристевой в 1967 году, и его появление стало одним из ключевых событий в теории литературы XX века. Кристева основывалась на идеях Михаила Михайловича Бахтина о «чужом слове» и диалогичности культуры, развивая их в контексте постструктуралистской мысли. Она радикально переосмыслила понимание текста, утверждая, что всякое слово (текст) есть такое пересечение других слов (текстов), где можно прочесть по меньшей мере ещё одно слово (текст). Для Кристевой текст — это не автономное творение, а «мозаика цитаций», продукт впитывания и трансформации других текстов.

Ролан Барт, один из крупнейших теоретиков постструктурализма, активно опирался на концепцию интертекстуальности, утверждая, что каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Таким образом, интертекстуальность не просто фиксирует влияние одного автора на другого, но и выявляет сложную, динамичную природу литературного процесса, где каждый новый текст вступает в диалог с бесчисленным множеством предшествующих и современных ему произведений. В контексте нашего исследования интертекстуальность позволит нам проследить, как Ахматова сознательно и подсознательно встраивала в свою лирику пушкинские мотивы, образы и даже интонации, создавая многослойный, глубокий смысл.

Пушкинская традиция в контексте литературного влияния

Влияние Александра Сергеевича Пушкина на русскую литературу не поддаётся простому описанию. Оно настолько всеобъемлюще и глубоко, что корректнее говорить не просто о влиянии, а о «Пушкинской традиции». Эта традиция — гораздо больше, чем просто совокупность произведений, которые последующие авторы могли бы цитировать или имитировать. Как отмечал выдающийся литературовед В.В. Томашевский, Пушкинское наследие оказывает двойственное воздействие: с одной стороны, как набор конкретных текстов, а с другой — как некая единая, целостная художественная система.

Пушкинская традиция формировалась как совокупность эстетических принципов, жанровых моделей, философских идей, а также особого мироощущения, которое стало эталоном для нескольких поколений русских писателей. Это включает в себя:

1. Гармония и ясность стиля: стремление к точности, лаконичности, музыкальности стиха, к «нагой простоте», лишённой избыточной риторики.
2. Историзм: глубокое понимание хода истории, её закономерностей и трагизма, отражение взаимосвязи индивидуальных судеб с масштабными историческими событиями.
3. Тема назначения поэта и поэзии: осмысление высокой миссии художника, его ответственности перед обществом и перед искусством.
4. Разнообразие героев: создание целой галереи типов, от байронического героя и «лишнего человека» до образа «маленького человека» и сильных женских характеров, каждый из которых становился отправной точкой для дальнейшего осмысления в русской литературе.
5. Этическая проблематика: постоянное обращение к вопросам совести, долга, свободы и морального выбора.

Пушкинская традиция, таким образом, является не просто пассивным наследием, а активным фактором литературного процесса. Она представляет собой живую, динамичную парадигму, с которой каждый новый крупный автор вынужден вступать в диалог, принимая её, полемизируя с ней или трансформируя её в соответствии со своим временем и индивидуальным художественным видением. Именно в таком ключе мы будем рассматривать взаимодействие Ахматовой с Пушкинским наследием, выявляя, как сквозь призму её гения эта традиция обретала новое дыхание и смысл.

«Пушкинский миф» в творческом сознании Ахматовой: Истоки и эволюция

Для Анны Ахматовой Пушкин был не просто великим поэтом, а центральной фигурой, неким сакральным ориентиром, вокруг которого выстраивался её собственный творческий мир. Это отношение, глубоко личное и многомерное, можно определить как «пушкинский миф» в её сознании – сложное переплетение биографических фактов, художественных впечатлений, научных интересов и метафизического ощущения присутствия. Этот миф стал не только источником вдохновения, но и некой внутренней опорой в самые трагические периоды жизни.

Пушкин как «неизменная опора» и «суровый учитель»

Отношение Ахматовой к Пушкину нельзя свести к простому читательскому восхищению; это была связь гораздо более глубокая и интимная, почти родственная. Сама Ахматова говорила о нашей сто сорок лет длящейся влюблённости в Пушкина, подчёркивая не только продолжительность этой связи, но и её эмоциональную насыщенность. Она воспринимала его не как поэта далёкого прошлого, а как близкого ей человека, почти как современника, чей голос она слышала, а чьё присутствие ощущала.

Эта глубокая личная связь проявлялась в том, что творческие переживания, трагическая судьба и даже бытовые детали жизни Пушкина находили отклик в её собственном опыте. Она знала его произведения наизусть, что свидетельствует о полном погружении в его поэтический мир. Для неё Пушкин был неизменной опорой с первых шагов творчества, суровым учителем и другом. Эта роль учителя проявлялась в стремлении Ахматовой к пушкинской эталонной гармонии формы и содержания. Её собственный поэтический почерк — стремление к точности выражения, к лаконичности и музыкальности стиха – это прямое наследие Пушкина. Она ценила его уникальную поэтическую оригинальность, выраженную в словах: Пушкин был горном, который перемалывал всё подряд, а на выходе получалось только пушкинское. Это означает, что Пушкин обладал способностью трансформировать любой материал, будь то мировая классика или повседневная жизнь, в нечто уникально своё, сохранив при этом универсальное значение.

Первотолчком к столь глубокому интересу, безусловно, послужило место жительства Ахматовой. Царское Село, где прошли её юные годы, было неразрывно связано с юностью Пушкина, с его лицейскими годами. Прогулки по тем же аллеям, вдыхание того же воздуха, созерцание тех же пейзажей создавали атмосферу незримого присутствия, которая питала её воображение и укрепляла эту личную, почти мистическую связь с поэтом. Какой важный нюанс здесь упускается? Возможно, именно это ощущение физического соприкосновения с пушкинской средой позволило Ахматовой не просто понять, но и прочувствовать его поэтический дух на глубинном уровне, что стало фундаментом для её собственных творческих поисков. Таким образом, влияние Пушкина на творчество Ахматовой не было простым подражанием, а представляло собой сложный и многогранный диалог двух великих поэтов, продолжающийся через время и пространство.

Ахматова-пушкинист: От художественного восприятия к научному исследованию

Уникальность отношения Ахматовой к Пушкину заключалась не только в её художественном восприятии, но и в глубоком научном интересе, который развился с середины 1920-х годов. Этот переход от поэтического почитания к системному пушкиноведению стал ещё одним проявлением её многогранного гения. Сама Ахматова свидетельствовала: Примерно с середины двадцатых годов… я начала очень усердно и с большим интересом заниматься… изучением жизни и творчества Пушкина. Это было не праздное любопытство, а серьёзная исследовательская работа, которая продолжалась многие годы.

Её «пушкинские штудии» были необычны для профессионального литературоведа. Они включали в себя пристальное внимание к творческой личности Пушкина в её разнообразных связях с современной ему литературой и общественной мыслью, стремление проследить трудно уловимый ход поэтической ассоциации или преломления биографической реалии в художественный образ. Ахматова обладала уникальной способностью поэта-практика, которая позволяла ей проникать в глубинные механизмы пушкинского творчества, видеть то, что оставалось скрытым для многих академических исследователей. Её филологический анализ органично дополнялся художественной интуицией, позволяя ей выявлять неожиданные внутренние личные темы даже в остросюжетных произведениях Пушкина, таких как «заклинание судьбы» в «Повестях Белкина» или проблема самоубийства в «Полководце».

Например, в своём анализе «Повестей Белкина» Ахматова интерпретировала их как своеобразное «заклинание судьбы» Пушкина. Она полагала, что через «игрушечные развязки» этих повестей поэт пытался подсказывать судьбе, как избежать безвыходных положений в собственной жизни, особенно в контексте его сватовства 1830 года. Этот взгляд, сочетающий филологическую точность с глубоким психологическим проникновением, раскрывает не только Пушкина, но и саму Ахматову, для которой творчество было тесно связано с жизнью и судьбой. Аналогично, при рассмотрении «Полководца», она обращалась к «проблеме самоубийства», связывая её с другими произведениями Пушкина, например, с наброском «Цезарь путешествовал». Эта тема, как мы увидим далее, найдёт трагическое отражение и в её «Поэме без героя», где самоубийство корнета становится одним из центральных мотивов, связанных с идеей возмездия и трагической судьбы эпохи.

Таким образом, «пушкинские штудии» Ахматовой не только обогатили советскую пушкиниану такими первоклассными образцами, как «Последняя сказка Пушкина» (о «Золотом петушке»), ««Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина» и «О «Каменном госте» Пушкина», но и оказали решающее влияние на её собственный творческий процесс. Опыт Ахматовой-поэтессы органично входил в её исследовательскую манеру, а её глубокое понимание «разговорности» и «домашнего» тона Пушкина оказало влияние на её собственный лирический язык, формируя её представления о назначении поэта и подходе к изображению героя.

Проявление Пушкинской традиции в образе лирического героя Ахматовой: Сравнительный анализ ранней и поздней лирики

Лирический герой Ахматовой – это сложный, постоянно развивающийся образ, который на протяжении всего её творчества вступал в диалог с Пушкинской традицией. Этот диалог не был статичным; он трансформировался, отражая как эволюцию самой поэтессы, так и грандиозные исторические потрясения, через которые ей пришлось пройти. От юношеского эха пушкинской грусти до глубокого осмысления исторического трагизма и темы совести в поздних произведениях, Пушкин неизменно оставался тем камертоном, по которому настраивалась лира Ахматовой.

Лирический герой ранней Ахматовой: Эхо пушкинской «грусти»

В ранней лирике Ахматовой, когда она только начинала свой путь в поэзии, уже отчётливо проступают следы глубокого почтения и незримого диалога с Пушкиным. Одним из наиболее ярких примеров такого взаимодействия является стихотворение Смуглый о��рок бродил по аллеям… (1911 год). Это произведение не просто отсылает к юному Пушкину, бродившему по царскосельским аллеям, но и глубоко раскрывает восприятие Ахматовой его душевного состояния.

В стихотворении создаётся почти мистическое ощущение присутствия юного гения: Здесь лежала его треуголка / И какой-то растрёпанный том. Эти предметные детали, будто оставленные самим Пушкиным, делают его образ невероятно живым и близким. Ахматова, находясь в Царском Селе, ощущает себя частью той же реальности, что и юный поэт. Она не только видит его глазами, но и проникает в его внутренний мир, улавливая его «грусть». Эта «грусть» является ключевым мотивом, связывающим лирического героя ранней Ахматовой с Пушкиным.

Автохарактеристика Пушкина, выражающая «грусть», встречается в его собственных произведениях. Например, в «Моей эпитафии» поэт иронично замечает: Здесь Пушкин погребён: он с музой молодою, / С любовью, леностью провёл весёлый век: / Не делал доброго — однако ж был душою, / Ей Богу, добрый человек. Здесь «весёлый век» парадоксально сочетается с лёгкой меланхолией. Ещё более явно «светлая грусть» проявлена в строке Мне грустно и легко; печаль моя светла. Ахматова, чуткая к этим нюансам, улавливает эту глубокую, не пафосную, а скорее медитативную грусть, которая становится одной из определяющих черт её собственного лирического героя. Эта грусть лишена надрыва, она скорее является состоянием тонкой душевной организации, способности к глубокому переживанию и рефлексии. Таким образом, в ранней лирике Ахматова не просто подражает Пушкину, но развивает и углубляет эмоциональную палитру, заложенную в его лирическом герое.

«Поэма без героя»: Историзм и тема совести в осмыслении трагизма эпохи

Если в ранней лирике связь с Пушкиным носила скорее интимный, лирический характер, то в Поэме без героя – одном из самых значительных итоговых произведений Ахматовой – эта связь приобретает эпический масштаб, раскрываясь через призму пушкинского принципа историзма и глубокого осмысления темы совести. Поэма без героя – это не просто воспоминания о прошлом, это попытка осмыслить катастрофический трагизм XX века, его влияние на судьбы людей и место человека в истории.

В.Н. Топоров характеризовал Поэму без героя как жанровую инновацию, отмечая синтез эпоса, лирики и драмы, а также слияние поэзии и прозы. Эта многоплановость позволяет Ахматовой, подобно Пушкину в Борисе Годунове, проследить, как ход истории не прерывается, она неуклонно идёт вперёд, и её последующее развитие является результатом предыдущего. Ахматова через личные воспоминания и судьбы своего поколения осмысляет беспощадное течение истории, показывая взаимосвязь индивидуальных судеб с масштабными историческими событиями — предреволюционными годами, репрессиями, войной. Лирический герой Поэмы становится свидетелем и участником этой истории, пропуская её через себя, осознавая свою личную и коллективную ответственность.

В этом контексте важнейшее значение приобретает тема совести и собственной неискупленной вины Ахматовой, которая является центральной для Поэмы без героя. Ахматова, подобно Пушкину, признаёт над собой власть совести, которая становится важнейшим источником нравственной стойкости. Тема уязвлённой совести возникает в поздней лирике Пушкина, например, в «Воспоминании» (1828), где он исследует моральную ответственность за прошлые ошибки: Воспоминание безмолвно предо мной / Свой длинный развивает свиток; / И с отвращением читая жизнь мою, / Я трепещу и проклинаю, / И горько жалуюсь, и горько слёзы лью. В Поэме без героя Ахматова глубоко разрабатывает эту тему, связывая личные переживания с этическими вопросами своего времени. Лирический герой Ахматовой не просто переживает, но и пытается понять причины и следствия трагических событий, признавая свою долю ответственности за то, что происходило с её поколением. Эту связь можно представить в виде таблицы:

Аспект	Пушкин («Воспоминание»)	Ахматова («Поэма без героя»)
Тема	Моральная ответственность, вина за прошлое	Совесть, неискупленная вина, ответственность поколения
Лирический герой	Индивидуальное раскаяние, самоанализ	Коллективное и личное осмысление трагедии эпохи
Масштаб	Личное осмысление прошлых поступков	Взаимосвязь личной судьбы с ходом истории
Функция совести	Источник нравственного очищения	Источник нравственной стойкости и осмысления трагизма

Таким образом, Поэма без героя является вершиной ахматовского диалога с Пушкинской традицией, где принцип историзма и тема совести становятся инструментами для глубокого осмысления трагизма XX века и формирования нового типа лирического героя, способного нести на себе бремя исторической памяти.

Лаконичность и «нагая простота» как стилистические маркеры пушкинской традиции

Одной из наиболее заметных и глубоких связей между поэтикой Ахматовой и Пушкина является их общее стремление к лаконичности, точности выражения и музыкальности стиха. Эти стилистические маркеры, ставшие визитной карточкой обоих поэтов, демонстрируют прямое наследие пушкинских эстетических принципов в творчестве Ахматовой.

Пушкинская поэзия, особенно поздняя лирика, характеризуется тем, что исследователи называют нагой простотой. Это не просто отсутствие вычурности или чрезмерной метафоричности, а способность выразить глубочайшие мысли и чувства посредством простых, но тщательно отобранных слов. В стихотворении Пушкина Пора, мой друг, пора! (1834) мы видим яркий пример этой простоты: Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит — / Летят за днями дни, и каждый час уносит / Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём / Предполагаем жить, и глядь — как раз умрём. Здесь нет никаких сложных образов или аллегорий, но есть глубочайшее философское осмысление жизни и смерти, переданное с удивительной ясностью и интонационной точностью.

Ахматова следует этой традиции, достигая концентрированного эмоционального воздействия посредством тщательно отобранных, часто простых слов и чётких образов, которые позволяют читателю постичь глубокий смысл без риторической избыточности. В.Г. Адмони и другие исследователи отмечали лаконичность лирики Ахматовой, видя в ней прямое продолжение пушкинских эстетических принципов. Её поэтическое слово, сохраняя простоту, наполняется внутренней энергией и наращивает смысл, подобно тому, как скупыми мазками художник создаёт глубокий и многозначный образ.

Рассмотрим примеры, демонстрирующие эту преемственность:

Характеристика	Пушкин	Ахматова
Лаконичность	Я вас любил: любовь ещё, быть может, / В душе моей угасла не совсем; / Но пусть она вас больше не тревожит; / Я не хочу печалить вас ничем.	Я научилась просто, мудро жить, / Смотреть на небо и молиться Богу, / И долго перед вечером бродить, / Чтоб утомить ненужную тревогу.
Точность выражения	Отсутствие избыточных эпитетов, прямое обращение к сути чувства или мысли.	Использование точных, часто бытовых деталей, которые приобретают символический смысл.
Музыкальность	Чёткий ритм, мелодика, естественное звучание речи.	Внутренний ритм, интонационная выразительность, использование звукописи.
«Нагая простота»	Глубокий смысл передаётся через внешне простые конструкции.	Концентрированное эмоциональное воздействие через минимум средств.

Эта стилистическая преемственность не является механическим копированием, а скорее диалогом на уровне поэтического языка. Ахматова берёт пушкинский принцип, развивает его и наполняет новым содержанием, соответствующим её эпохе и её личному голосу. Её лирический герой говорит с читателем негромко, но чрезвычайно убедительно, и эта сила убеждения во многом проистекает из мастерского владения нагой простотой, унаследованной от Пушкина.

Типологические черты пушкинского героя в лирике Ахматовой: Переосмысление и полемика

Взаимодействие Ахматовой с Пушкиным не ограничивалось лишь формальными или стилистическими аспектами. Оно проникало в самую суть – в типологию лирического героя, в его мировоззрение, этические и эстетические установки. Ахматова не просто заимствовала черты пушкинских героев, но пропускала их через призму своего трагического опыта и нового исторического контекста, создавая уникальное переосмысление и, порой, полемический диалог с великим предшественником.

Образ поэта и поэзии: От пушкинской миссии к трагическому опыту XX века

Тема назначения поэта и поэзии является одной из центральных в русской литературе, и Пушкин заложил её фундаментальные основы. Его Пророк и Я памятник себе воздвиг… стали манифестами высокой, сакральной миссии художника, который воспринимается как глашатай истины, вестник божественного слова, чьё творчество превосходит время и забвение. Для Пушкина поэтическое творчество — это неразрывная связь между Творцом и творением, священная миссия, тесно связанная с судьбой народа и его страданиями.

Ахматова, продолжая эту традицию, переосмысливает роль поэта в XX веке, включая в неё трагический опыт и исторический контекст. Её лирический герой – это поэт, несущий на себе бремя эпохи, свидетель и жертва её потрясений. В своих циклах Тайны ремесла и Реквиеме Ахматова вступает в глубокий диалог с пушкинскими мотивами, трансформируя их.

В Тайны ремесла Ахматова трансформирует образ пушкинского Пророка. Если у Пушкина Пророк получает божественное откровение через мучительное преображение (глас Божий, угль, пылающий огнём), то у Ахматовой процесс создания стихов описывается как таинственное, часто непроизвольное явление, растущее из сора повседневности: Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда, / Как жёлтый одуванчик у забора, / Как лопухи и лебеда. Это подчёркивает неразрывную связь поэта с трагической реальностью XX века, где высокая поэзия рождается из боли, быта и страданий. Миссия поэта по-прежнему высока, но её истоки – глубоко земные, человеческие.

В Реквиеме Ахматова создаёт памятник не личной славе, а коллективному страданию. Это произведение является грандиозным переосмыслением пушкинского Я памятник себе воздвиг…. Если Пушкин пророчески предвидел свою славу (И долго буду тем любезен я народу, / Что чувства добрые я лирой пробуждал…), то Ахматова строит свой памятник из страданий народных, из безгласных слёз женщин, потерявших своих сыновей, мужей, братьев в годы репрессий. Она становится голосом миллионов, придавая поэту новую, глубоко гражданскую миссию в эпоху потрясений. Лирический герой Реквиема не просто поэт, а мученик, свидетель и голос страдания, чьё творчество – это акт памяти и скорби.

Характеристика	Пушкин («Пророк», «Я памятник…»)	Ахматова («Тайны ремесла», «Реквием»)
Миссия поэта	Божественное откровение, вечное служение истине, личная слава	Голос народа, выражение коллективного страдания, память о трагедии
Источник вдохновения	Небесное, сакральное, муза	«Сор» повседневности, боль, исторические потрясения
«Памятник»	Личная слава, бессмертие поэта	Коллективное горе, бессмертие памяти о жертвах
Роль в обществе	Пророк, учитель	Свидетель, мученик, носитель памяти

Это переосмысление не является отрицанием Пушкина, а скорее его углублением, адаптацией к новой, неизмеримо более жестокой реальности. Ахматова показывает, что пушкинская миссия поэта может быть выполнена и в условиях, когда лира становится инструментом не только добрых чувств, но и оплакивания немыслимых потерь.

Женские образы: Эволюция «царицы» от Пушкина до Ахматовой

Женские образы в лирике Ахматовой занимают центральное место, и многие из них несут в себе отголоски, трансформации и полемические переосмысления пушкинских героинь. Образ «царицы», часто встречающийся в стихах Ахматовой, является ярким примером такой эволюции. Этот образ перекликается с пушкинскими героинями, такими как Царица Шамаханская из Сказки о золотом петушке или Царица из Сказки о царе Салтане, но приобретает у Ахматовой новые, трагические и глубоко личные измерения.

У Пушкина «царицы» часто воплощают архетипические черты: красоту, власть, порой коварство или идеализированную добродетель. Они могут быть сказочными, экзотическими, наделёнными магической силой или царским величием, но их судьбы, как правило, вписаны в рамки сюжета или мифологического нарратива. Например, Царица Шамаханская – это воплощение роковой, обольстительной женственности, разрушающей порядок и приносящей хаос.

У Ахматовой же образ «царицы» приобретает трагическое величие и уязвимость, отражая её личную судьбу и страдания народа в истории. Ахматовская «царица» – это не просто правительница или объект восхищения, это женщина, несущая на себе бремя одиночества, потерь, изгнания, сохраняющая внутреннее достоинство и царственность даже в условиях крайней нужды и гонений. Она может быть нищей царицей, царицей-вдовой, царицей изгнания. Этот образ становится символом стойкости и неукротимости духа русской женщины, пережившей ужасы XX века.

Сравнительная таблица образов «царицы»:

Характеристика	Пушкинские «царицы»	Ахматовская «царица»
Источники	Сказки, мифы, архетипы	Личный опыт, исторический контекст XX века, страдания народа
Основные черты	Власть, красота, коварство, добродетель, фатальность	Трагическое величие, уязвимость, стойкость, одиночество, внутреннее достоинство
Социальный статус	Реальные или сказочные правительницы	Часто утерявшая статус, «нищая царица», «изгнанница»
Функция образа	Развитие сюжета, воплощение архетипов, моральные уроки	Символ стойкости духа, голос страданий эпохи, автобиографический мотив

Например, в Поэме без героя Ахматова вспоминает петербургский предвоенный карнавал, где её сравнивали с царицей. Но этот образ здесь пронизан горечью и предчувствием катастрофы. Что находится «между строк» в этой трагической трансформации? То, что Ахматовская «царица» – это не только мотив, но и самоопределение лирической героини, которая, несмотря на все потрясения, сохраняет свою внутреннюю «королевскую» осанку, своё право на голос, свою память. Это отличает её от более архетипических или сказочных пушкинских образов, придавая образу «царицы» у Ахматовой особую глубину и актуальность. Таким образом, Ахматова, опираясь на пушкинские архетипы, создаёт новый, глубоко трагический и героический женский образ, который становится одним из центральных в её поэтической вселенной.

Интертекстуальные стратегии Ахматовой в конструировании образа героя

Анна Ахматова не просто читала Пушкина; она жила в его поэтическом пространстве, делая его частью своей творческой плоти и крови. Её подход к интертекстуальности с Пушкиным — это не набор случайных отсылок, а сложная, сознательно выстраиваемая стратегия, которая служила конструированию уникального, многомерного лирического героя. Через диалог с Пушкиным Ахматова не только выражала свою преемственность, но и утверждала свою оригинальность, переосмысливая классические мотивы в новом, трагическом контексте XX века.

Сюжетные мотивы и образные параллели

Одним из наиболее очевидных способов интертекстуального взаимодействия является использование Ахматовой сюжетных мотивов и образных параллелей, которые отсылают к пушкинским произведениям. Однако это не простое копирование, а глубокая трансформация, в результате которой пушкинский мотив обретает новое звучание и новый смысл в ахматовском контексте.

Яркий пример – использование Ахматовой сюжетного мотива волшебного перстня-талисмана. В стихотворении Сказка о чёрном кольце (1917) Ахматова обращается к этому архетипическому образу, который тесно связан с пушкинским стихотворением Талисман (1825). У Пушкина талисман – это предмет, наделённый магической силой, оберегающий от бед, хранящий любовь и верность: Храни меня, мой талисман, / Храни во дни гоненья, / Во дни раскаянья, волненья: / Ты в день печали был мне дан. Пушкинское стихотворение проступает как архетип, определяющий характер любовного чувства, его хрупкость и надежду на защиту.

Ахматова, используя тот же мотив, наполняет его своим, часто более трагическим и фаталистическим смыслом. Её «чёрное кольцо» может символизировать роковую связь, несбывшиеся надежды или даже предчувствие беды. Если у Пушкина талисман обещает защиту, то у Ахматовой кольцо часто становится символом рока, неизбежности или печальной памяти. Эта трансформация показывает, как Ахматова берёт устоявшийся пушкинский образ, но перерабатывает его, вкладывая в него свой опыт и свои предчувствия.

Ещё более тонкие интертекстуальные связи Ахматова выстраивает, трансформируя конкретные пушкинские строки в общечеловеческие, универсальные законы. Сравнительный анализ пушкинской строки Но неприступная черта меж нами есть (из стихотворения Я вас любил…) и ахматовской Есть в близости людей заветная черта (из стихотворения Приморский сонет, 1914) наглядно демонстрирует этот механизм. У Пушкина неприступная черта – это преграда в конкретных любовных отношениях, некий непреодолимый барьер между влюблёнными, связанный с обстоятельствами или внутренними противоречиями. Ахматова же поднимает эту идею на уровень философского осмысления. Её заветная черта – это универсальный закон человеческого бытия, граница, которую нельзя переступать в любых, даже самых близких отношениях, иначе разрушается их хрупкая гармония. Её не переступит влюблённый, / Её не переступит влюблённый. Таким образом, Ахматова трансформирует конкретный факт психологических или социальных отношений в категорию жизненного закона, придавая ему экзистенциальное значение.

Ахматова также активно использует пушкинскую поэтику как источник постоянного цитирования и автоцитирования. Это проявляется, например, в стихотворении Какой ценой купил он право… (1943), где Ахматова ссылается на строку из Евгения Онегина Пушкина: И ногу ножкой называть?. Это не просто аллюзия, а способ выразить своё отношение к сложности выбора, к цене, которую приходится платить за искренность. Она также использует сии живые воды из пушкинского Была пора: наш праздник молодой в своих поздних стихах, наполняя этот образ новым смыслом – смыслом памяти о юности, о потерянном времени, о живительной силе поэзии. Эти примеры демонстрируют, как Ахматова, вплетая пушкинские мотивы и фразы в свою лирику, создаёт многослойный текст, обогащённый исторической и культурной памятью, и одновременно конструирует лирического героя, который является наследником и продолжателем великой традиции.

Биографический интертекст и «пушкинские штудии» как творческий импульс

Уникальность интертекстуальных стратегий Ахматовой заключается не только в работе с текстами Пушкина, но и в глубоком осмыслении его биографии, а также в её собственных «пушкинских штудиях». Эти научные исследования не были оторваны от её поэтической практики; напротив, они питали её творчество, становясь мощным импульсом для формирования её собственного «я» и подходов к изображению героя.

Как уже отмечалось, Ахматова активно занималась «пушкинскими штудиями», написав работы, посвящённые «Золотому петушку», влиянию «Адольфа» Бенжамена Констана и «Каменному гостю». Её опубликованные исследования, такие как Последняя сказка Пушкина, «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина и О «Каменном госте» Пушкина, считаются первоклассными образцами советской пушкинианы. Она также работала над незавершёнными исследованиями, такими как «Гибель Пушкина», «Александрина», «Пушкин и Невское взморье» и «Пушкин в 1828 году». Эти работы свидетельствуют о её глубоком погружении в пушкинский мир на академическом уровне.

Важно понимать, что опыт Ахматовой-поэтессы органично входил в её исследовательскую манеру. Её филологический анализ, дополненный художественной интуицией, позволял ей увидеть в творчестве Пушкина то, что затем находило отражение в её собственных поэтических решениях. Например, глубокое понимание «разговорности» и «домашнего» тона Пушкина, которое она выявила в ходе своих штудий, оказало значительное влияние на её собственный лирический язык, сделав его более естественным, приближённым к живой речи, но при этом сохраняющим высокую поэтичность.

Но, пожалуй, наиболее показательным является влияние «пушкинских штудий» на конструирование образа героя через осмысление трагических или судьбоносных моментов в биографии Пушкина и его героев.

Рассмотрим два примера:

1. «Заклинание судьбы» в «Повестях Белкина»: В своём анализе «Повестей Белкина» Ахматова интерпретировала их не просто как художественные произведения, а как своеобразное «заклинание судьбы» Пушкина. Она полагала, что через «игрушечные развязки», то есть через благополучные, часто неожиданные разрешения конфликтов в этих повестях, поэт пытался подсказывать судьбе, как избежать безвыходных положений в собственной жизни. Какой важный нюанс здесь упускается? Эта идея, что искусство может влиять на судьбу, а художник – предчувствовать и даже пытаться изменить её, глубоко резонировала с собственным опытом Ахматовой. Её лирический герой, особенно в поздней лирике, также часто предстаёт как провидец, пытающийся осмыслить и повлиять на трагический ход событий.
2. Проблема самоубийства в «Полководце»: Рассматривая «Полководца», Ахматова обращалась к «проблеме самоубийства», связывая её с другими произведениями Пушкина, например, с наброском «Цезарь путешествовал». Эта тема, глубоко личная и трагическая, находит отражение и в её «Поэме без героя», где самоубийство корнета становится центральным мотивом, связанным с идеей возмездия и трагической судьбы в эпоху потрясений. Лирический герой Ахматовой, сталкиваясь с этой темой, несёт на себе бремя коллективной вины и памяти о невинных жертвах.

Таким образом, «пушкинские штудии» Ахматовой стали не просто академическим упражнением, а частью её творческой лаборатории. Они позволили ей не только глубже понять Пушкина, но и использовать этот диалог для обогащения собственного поэтического языка, формирования уникального лирического героя, способного осмысливать трагические коллизии жизни и истории через призму великой литературной традиции.

Литературоведческий диалог: Исследователи о Пушкине и Ахматовой

Связь между Александром Пушкиным и Анной Ахматовой, глубокая и многогранная, не осталась незамеченной для литературоведческого сообщества. На протяжении десятилетий многие исследователи обращались к этой теме, пытаясь осмыслить механизмы влияния, преемственности и диалога между двумя великими поэтами. Их труды составляют важную часть академического ландшафта, предлагая различные методологические подходы и концепции для понимания того, как «Пушкинская традиция» проявляется в творчестве Ахматовой.

Вклад классиков литературоведения

Основоположники советского и российского литературоведения внесли значительный вклад в изучение взаимосвязи Пушкина и Ахматовой, заложив теоретические и методологические основы для дальнейших исследований.

В.М. Жирмунский – один из ведущих литературоведов XX века, чьи работы по истории и теории литературы остаются актуальными по сей день. Он одним из первых и наиболее полно отметил влияние Пушкина на творчество Анны Ахматовой. В своей посмертно изданной работе Творчество Анны Ахматовой (Л.: Наука, 1973) Жирмунский подробно анализировал это влияние, выделяя его в жанре, стилистике и стихосложении, особенно в поэме У самого моря (1914). Он подчёркивал, что поэзия Ахматовой, как и Пушкина, бесконечно поэтична в своей простоте, тем самым указывая на глубинную стилистическую преемственность. Его работы предоставляют ценный инструментарий для анализа поэтического языка и эволюции жанров.

Л.Я. Гинзбург – выдающийся теоретик литературы, чьи труды, например, О лирике (М., 1974), предлагают глубокий инструментарий для анализа лирического героя и его отношения к автору. Её концепции о самосознании лирического героя, о его эволюции в историческом контексте, а также о диалектике между биографическим автором и его художественным «я», являются критически важными для сравнительного изучения типологии героев у Пушкина и Ахматовой. Гинзбург помогает понять, как лирический герой, будучи порождением авторского сознания, в то же время приобретает автономность и способность к самостоятельному развитию.

Ю.М. Лотман – один из самых влиятельных теоретиков культуры и семиотики, чьи работы, такие как Анализ поэтического текста (Л., 1972) и исследования по семиотике культуры, предоставляют обширную методологическую базу для изучения интертекстуальных связей и эволюции литературных форм. Концепция Лотмана о «культурной памяти» и «диалоге культур» позволяет глубже анализировать диалог Ахматовой с Пушкиным как часть сложного культурного процесса, где тексты постоянно вступают во взаимодействие, обогащая друг друга. Его подход помогает увидеть, как Ахматова «кодирует» пушкинские смыслы в своих текстах, создавая многослойные структуры.

В.В. Томашевский – видный представитель формальной школы, чья работа Теория литературы. Поэтика (М., 1999) является фундаментальной для понимания механизмов литературного влияния. Томашевский выделял двойственное воздействие творчества Пушкина на последующую литературу: как совокупности его произведений и как некой единой художественной системы. Это означает, что наследие Пушкина представляет собой не только набор конкретных текстов для цитирования или подражания, но и целостную эстетическую и философскую парадигму, формирующую литературный процесс. Этот подход помогает объяснить, почему Ахматова не просто «заимствовала» у Пушкина, но вступала с ним в глубинный диалог на уровне мировоззрения и поэтических принципов.

А.К. Жолковский – современный литературовед, известный своими работами по поэтике и интертекстуальности. Он анализировал интертекстуальную технику Ахматовой, включая биографический интертекст, связанный с Пушкиным. В частности, в статье Структура и цитация (К интертекстуальной технике Ахматовой) (опубликованной в сборнике Избранные статьи о русской поэзии, М.: РГГУ, 2005), Жолковский исследовал, как тексты Ахматовой поглощают и трансформируют элементы из произведений и биографии Пушкина, создавая сложные смысловые пласты и углубляя понимание её творческого метода.

Современные исследования и диссертационные работы

Постоянное присутствие Пушкина в поэзии и сознании Ахматовой продолжает привлекать внимание исследователей, что подтверждается обилием современных научных работ. Среди них особо выделяются диссертационные исследования и статьи, углубляющие понимание этой уникальной литературной связи.

Многие исследователи, такие как И.Л. Альми и Г.М. Темненко, внесли значительный вклад в изучение этой связи, фокусируясь на конкретных аспектах интертекстуальности и мотивных параллелей. Их работы часто детализируют те общие наблюдения, которые были сделаны классиками, и применяют новые аналитические методы.

Особое место в современном литературоведении занимают диссертационные работы, посвящённые теме Пушкин в творческой судьбе Анны Ахматовой и Ахматова — пушкинист: принципы прочтения текста. Например, диссертация Сюн Цзун-Хуэй (Москва, 1998) подробно исследует влияние Пушкина на Ахматову, а диссертация Галины Можейко (Москва, 2006) анализирует Ахматову как исследователя Пушкина, раскрывая принципы её прочтения текстов предшественника. Эти работы являются ценными источниками для понимания того, как научная деятельность Ахматовой в области пушкинистики влияла на её собственное художественное творчество и конструирование лирического героя.

Кроме того, Э.Г. Герштейн сыграла ключевую роль в публикации неизданных заметок и статей Анны Ахматовой о Пушкине в журнале Вопросы литературы. Её публикации, такие как Неизданные заметки Анны Ахматовой о Пушкине (1970, № 1) и Неизданная статья Анны Ахматовой о гибели Пушкина (1973, № 3), предоставили академическому сообществу бесценные материалы, позволяющие глубже проникнуть во внутренний мир Ахматовой-пушкиниста и понять её методологию. Эти документы подтверждают не только её глубокий интерес, но и её уникальный, интуитивно-художественный подход к исследованию творчества Пушкина.

Современные исследования, таким образом, не только продолжают развивать идеи классиков, но и открывают новые грани этой вечной темы, углубляя наше понимание неразрывной связи между двумя столпами русской поэзии. Они показывают, что диалог Ахматовой с Пушкиным – это живой, динамичный процесс, который продолжает обогащать литературоведение новыми открытиями.

Заключение

Исследование проявления и трансформации Пушкинской традиции в изображении героя у Анны Ахматовой открывает перед нами не просто факт влияния, но сложнейший, многоуровневый диалог, который охватывает как глубоко личные, так и общекультурные, исторические аспекты. Сто сорок лет длящейся влюблённости в Пушкина, о которой говорила Ахматова, стала не только метафорой, но и основой для формирования её собственного уникального поэтического «я».

Мы увидели, что лирический герой Ахматовой, от ранних до поздних произведений, постоянно вступал в сложный диалог с пушкинским наследием. В ранней лирике, как, например, в стихотворении Смуглый отрок бродил по аллеям…, он отзывался на «грусть» юного Пушкина, демонстрируя тонкое эмоциональное родство и преемственность в мироощущении. В Поэме без героя же эта традиция трансформировалась в осмысление исторического трагизма XX века, где пушкинский принцип историзма и тема совести (соотносимая с пушкинским «Воспоминанием») стали инструментами для глубокого анализа катастрофической эпохи.

Ахматова не только усвоила, но и переосмыслила ключевые типологические черты пушкинского героя. Образ поэта-пророка, заложенный в пушкинских Пророке и Я памятник себе воздвиг…, в лирике Ахматовой (Тайны ремесла, Реквием) претерпел значительные изменения, превратившись в образ поэта-свидетеля и мученика, чья миссия – быть голосом коллективного страдания и хранителем исторической памяти. Аналогично, «царица» Ахматовой, при всей её связи с пушкинскими героинями, приобрела трагическое величие и уязвимость, став символом стойкости русской женщины в условиях невыносимых испытаний.

Интертекстуальные стратегии Ахматовой оказались особенно глубокими и разнообразными. Она использовала пушкинские сюжетные мотивы (как в случае с талисманом в Сказке о чёрном кольце), трансформировала конкретные строки в универсальные законы бытия (заветная черта) и, что особенно важно, черпала вдохновение из биографического контекста Пушкина и собственных «пушкинских штудий». Её научные исследования, посвящённые Пушкину, не были оторваны от творчества, а, напротив, питали его, влияя на формирование её представлений о назначении поэта и подходов к изображению героя.

Литературоведческий диалог вокруг этой темы, начатый классиками (Жирмунский, Гинзбург, Лотман, Томашевский, Жолковский) и продолженный современными исследователями, лишь подтверждает глубокую и неисчерпаемую природу этой связи. Их труды предоставляют нам методологический аппарат для понимания того, как один гений вступает в диалог с другим, создавая новые смыслы и обогащая мировую культуру.

Таким образом, Пушкинская традиция в творчестве Анны Ахматовой – это не просто влияние, а активное, творческое переосмысление, глубокий диалог с прошлым, который позволил Ахматовой создать своего, уникального лирического героя, способного вместить в себя весь трагизм и величие XX века, сохраняя при этом верность высоким этическим и эстетическим идеалам своего великого предшественника. Это исследование подчёркивает не только уникальность и глубину её диалога с Пушкиным, но и значение подобных взаимодействий для всего литературоведения, демонстрируя живую, непрерывную эволюцию художественного сознания.

Список использованной литературы

1. Ахматова А. Сочинения в 2-х тт. Москва, 1990.
2. Выходцев П.С. Поэты и время. Ленинград, 1967.
3. Герштейн Э.Г., Вацуро В.Э. Заметки А.А. Ахматовой о Пушкине // Вопросы литературы. 1970. № 1.
4. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Ленинград: Наука, 1973.
5. Идрисова Э.Т. А.С. Пушкин и А. Ахматова: традиция и диалог // Вестник Карагандинского университета. Серия Филология. 2010. №4. С.75-81.
6. Коржавин Н. А.Ахматова и «серебряный век» // Новый мир. 1989. № 7.
7. Кравцова А.А. Имплицитная цитата в стихотворении А. Ахматовой: к проблеме пушкинского текста. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/implitsitnaya-tsitata-v-stihotvorenii-a-ahmatovoy-k-probleme-pushkinskogo-teksta (дата обращения: 18.10.2025).
8. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Москва, 1988.
9. Мадонова К.М. Пушкинские традиции в раскрытии темы назначения поэта и поэзии в творчестве А.А. Ахматовой // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pushkinskie-traditsii-v-raskrytii-temy-naznacheniya-poeta-i-poezii-v-tvorchestve-a-a-ahmatovoy (дата обращения: 18.10.2025).
10. Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. Москва, 1989.
11. Неизданная статья Анны Ахматовой о гибели Пушкина. Подготовка текста и примечания Э. Герштейн // Вопросы литературы. URL: https://voplit.ru/article/neizdannaya-statya-anny-ahmatovoj-o-gibeli-pushkina-podgotovka-teksta-i-primechaniya-e-gershtejn/ (дата обращения: 18.10.2025).
12. Неизданные заметки Анны Ахматовой. Публикация, вступительная заметка и примечания Э. Герштейн // Вопросы литературы. URL: https://voplit.ru/article/neizdannye-zametki-anny-ahmatovoj-publikatsiya-vstupitelnaya-zametka-i-primechaniya-e-gershtejn/ (дата обращения: 18.10.2025).
13. Непоколебимое величие (А.С. Пушкин в художественном мире Анны Ахматовой). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nepokolebimoe-velichie-a-s-pushkin-v-hudozhestvennom-mire-anny-ahmatovoy (дата обращения: 18.10.2025).
14. Озеров Л. Необходимость прекрасного. Москва, 1983.
15. Осинский Н. Побеги травы // Правда. 1922. №146.
16. Павловский А.И. Анна Ахматова. Очерк творчества. Ленинград, 1966.
17. Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10-ти тт. Москва, 1975.
18. Скатов Н. Книга женской души // Ахматова А. Сочинения в 2-х тт. Москва, 1990. Т.1.
19. Слинина Э.В. Пушкинские мотивы в царскосельских стихах Ахматовой // Пушкинский сборник. Псков, 1973.
20. Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой. Москва, 1997.
21. ЮУрГГПУ. А.С. Пушкин в художественной рецепции А. Ахматовой и М. Цветаевой. URL: https://lib.cspu.ru/images/documents/uch_posobia/Pushkin_v_hudozhestvennoy_retseptsii_Ahmatovoy_i_Tsvetaevoy.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
22. Ахматова А.А. О Пушкине : Статьи и заметки. Москва: Книга, 1989. URL: https://imwerden.de/pdf/ahmatova_o_pushkine_stati_i_zametki_1989.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
23. Кислицына Е.Д. А. С. Пушкин в контексте Записных книжек Анны Ахматовой // Уральский федеральный университет. URL: https://elar.urfu.ru/bitstream/10995/107050/1/978-5-7996-3382-7_2022_072.pdf (дата обращения: 18.10.2025).
24. Глагол. О лирических сюжетах Пушкина в стихотворениях Анны Ахматовой. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/o-liricheskih-syuzhetah-pushkina-v-stihotvoreniyah-anny-ahmatovoy (дата обращения: 18.10.2025).
25. Калашников С.Б. Структура интертекстов в стихотворении А.С. Пушкина «К ней» («В печальной праздности я лиру забывал…») // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/struktura-intertekstov-v-stihotvorenii-a-s-pushkina-k-ney-v-pechalnoy-prazdnosti-ya-liru-zabyval (дата обращения: 18.10.2025).
26. Skysmart. Что такое лирический герой в литературе. URL: https://skysmart.ru/articles/russian/chto-takoe-liricheskiy-geroy (дата обращения: 18.10.2025).