Мифологизация массового сознания в оптике Ролана Барта: от семиотических основ до современной культурной критики

В мире, перенасыщенном информацией, образами и нарративами, понимание того, как формируется наше восприятие реальности, становится критически важным. Ежедневно мы сталкиваемся с потоками сообщений, которые не просто информируют, но и незримо, но мощно влияют на наши ценности, убеждения и даже модели поведения. Этот процесс не ограничивается лишь сознательным выбором; зачастую он происходит на более глубоком, семиотическом уровне, где знаки и символы приобретают новые, идеологически нагруженные значения. Именно здесь концепция мифологизации массового сознания, разработанная выдающимся французским мыслителем Роланом Бартом, обретает особую актуальность.

В работе «Мифологии» (1957) Барт с филигранной точностью вскрыл механизмы, посредством которых повседневные явления, предметы и образы трансформируются в «естественные» истины, скрывающие за собой определённые идеологические установки. От рекламы моющих средств до политических заявлений, от глянцевых журналов до спортивных событий – всё это, по Барту, может стать ареной для мифотворчества, деформирующего изначальный смысл и навязывающего обществу «готовые» интерпретации. И что из этого следует? Это означает, что повседневная реальность, которую мы воспринимаем как данность, на самом деле является сложной конструкцией, формируемой скрытыми идеологическими нарративами, и Барт предоставил нам инструменты для её критического анализа.

Цель настоящего реферата – провести глубокий и всесторонний анализ семиотической концепции мифа Ролана Барта. Мы проследим его интеллектуальный путь, рассмотрим теоретические основы, которые привели к созданию этой концепции, детально изучим структуру мифа как вторичной семиологической системы, раскроем механизмы его воздействия на массовое сознание, а также применим эти идеи к анализу конкретных феноменов современной культуры – в частности, медиа и рекламы. Наконец, мы оценим значение идей Барта для понимания постмодернистской культуры и представим некоторые критические взгляды на его наследие. Эта работа призвана не только углубить понимание ключевых идей Барта, но и предоставить инструментарий для критического анализа информационного пространства, что является неотъемлемой частью академического образования в области гуманитарных наук.

Теоретические истоки: эволюция семиологических взглядов Ролана Барта и предпосылки концепции мифа

Чтобы по-настоящему постичь глубину и революционность бартовской концепции мифа, необходимо обратиться к истокам его интеллектуального пути, который представляет собой не просто хронологическую сводку, а путешествие по интеллектуальному ландшафту, где каждая веха, каждая прочитанная книга и каждая разработанная идея служили кирпичиком в фундаменте его семиотической теории.

Биографический контекст и формирование научных интересов

Ролан Барт (1915-1980), французский философ, литературовед, эстетик и семиотик, был одной из центральных фигур французской гуманитарной мысли XX века. Его жизнь, начавшаяся в Шербуре 12 ноября 1915 года, завершилась трагической автокатастрофой 26 марта 1980 года в Париже, оборвав десятилетия плодотворной академической деятельности. За это время Барт прошёл путь от молодого исследователя, чьи взгляды формировались под влиянием марксизма и экзистенциализма Ж.-П. Сартра, до признанного профессора и основателя целых направлений в гуманитарных науках.

Его академическая карьера была отмечена значительными достижениями: в 1960 году он основал Центр по изучению массовых коммуникаций, а в 1962 году стал профессором Практической школы высших знаний (EPHE) – ведущего французского учебного заведения, специализирующегося на широком спектре наук от истории до религиоведения. Кульминацией его академического признания стало руководство кафедрой литературной семиологии в престижном Коллеж де Франс с 1977 года. Среди его фундаментальных работ, формирующих каркас его наследия, выделяются «Нулевая степень письма» (1953), «Мифологии» (1957), «Элементы семиологии» (1964), «Система моды» (1967) и «S/Z. Опыт исследования» (1970). Эти тексты не просто заложили основу его собственного видения, но и стали краеугольными камнями в развитии структурализма и постструктурализма, открывая новые горизонты для анализа культуры и общества.

Концепция «письма» (l’écriture) в «Нулевой степени письма» как предтеча семиологии

Прежде чем Барт приступил к анализу мифа, он разработал концепцию, которая стала важной теоретической предпосылкой для его семиологии – это идея «письма» (l’écriture), представленная в работе «Нулевая степень письма» (1953). Этот термин, по Барту, не просто синоним «написания» или «стиля», а нечто гораздо более глубокое – «третье измерение формы», расположенное между языком (langue) как общественной системой знаков и стилем (style) как индивидуальной манерой выражения.

«Письмо» – это, по сути, идеологическая сетка, которая влияет на ценностные ориентации индивида и формирует определённое восприятие мира. Оно включает в себя не только технику, манеру, тон и ритм, но и более глубокое, моральное и ценностное измерение литературы. Функция письма заключается не столько в простом сообщении или выражении, сколько в утверждении «сверхъязыковой реальности» – Истории и участия в ней. Таким образом, письмо становится своего рода «опознавательным знаком», который, будучи отличным от конкретного содержания и формы, демонстрирует замкнутость Литературы как особого института. Этот «обрядовый статус письменных знаков», стремясь отвлечь литературу от непосредственной Истории, парадоксальным образом раскрывает её глубинную связь с ней, формируя историю знаков литературности.

Именно в этой концепции «письма» Барт впервые затрагивает идею о том, что форма не является нейтральной, а всегда нагружена смыслом, ценностями и идеологией. Это понимание того, что существуют некие скрытые, «сверхъязыковые» структуры, которые деформируют и придают новое значение изначальным высказываниям, стало прямым мостиком к его последующему анализу мифа как формы деполитизированного слова.

От структурализма к семиологии: влияние ключевых мыслителей

Начальный этап семиотики Ролана Барта, охватывающий 1950-е годы, был сосредоточен на исследовании того, как люди наделяют значением слова и явления, исходя из идеи о полисемичности вещей и универсальности культуры как системы знаков. Однако к концу 1950-х годов его взгляды претерпели существенную трансформацию под влиянием ряда выдающихся исследователей, что привело его к убеждению в необходимости семиотической интерпретации культурно-социальных явлений.

Ключевой фигурой, оказавшей глубокое влияние на Барта, был Фердинанд де Соссюр. Именно из его «Курса общей лингвистики» Барт заимствовал фундаментальные дихотомии, ставшие основой семиологии:

• Язык (langue) и речь (parole): язык как общественная система знаков, правил и конвенций, и речь как индивидуальный акт использования этой системы. Барт развивает эту идею, перенося её на все знаковые системы культуры.
• Означающее (signifier) и означаемое (signified): составные части языкового знака. Означающее – это акустический образ или материальная форма знака (например, последовательность звуков [стол] или написанное слово «стол»). Означаемое – это понятие или концепт, который этот акустический образ вызывает в нашем сознании (идея стола). Их неразрывная связь образует знак.

Однако Барт не ограничился лишь Соссюром. Углублённое прочтение работ таких мыслителей, как Луи Ельмслев, позволило ему понять значение парадигматического принципа для анализа знаковых систем. Ельмслевская идея о том, что язык состоит из двух планов – плана содержания и плана выражения, каждый из которых имеет свою форму и субстанцию, а также его концепция «глоссематики» как науки о любой форме выражения, дали Барту методологическую основу для расширения семиотики за пределы вербального языка.

Влияние Романа Якобсона (с его моделью функций языка) и представителей Пражской лингвистической школы, таких как П. Г. Богатырев, подчеркнуло значимость структурного подхода к анализу фольклора и культуры. Клод Леви-Стросс, с его структурным анализом мифов и культурных систем, вдохновил Барта на применение лингвистических моделей к нелингвистическим явлениям, показав, как скрытые структуры могут организовывать культурные феномены.

Наконец, знакомство с работами В. Я. Проппа (например, его морфологией волшебной сказки) и представителей русской формальной школы способствовало развитию у Барта так называемого «синтагматического мышления». Синтагма – это линейная последовательность знаков, в отличие от парадигмы, которая представляет собой совокупность взаимозаменяемых элементов в данной позиции. Изучение того, как элементы располагаются в последовательности, как они комбинируются для создания смысла, стало ключевым для понимания построения нарративов, в том числе и мифов.

В 1964 году в своей статье «Элементы семиологии» Барт, синтезируя эти идеи, определил объект семиологии как «любую систему знаков, будь то картинки, жесты, мелодические звуки или предметы, которые образуют своего рода языки и системы сигнификации». Это широкое определение позволило ему применить семиотический анализ к самым разнообразным культурным явлениям, от моды до кулинарии, и, конечно же, к мифу, который он рассматривал как особый вид знаковой системы. Эта эволюция от лингвистических основ к универсальной науке о знаках проложила прямую дорогу к его новаторской концепции мифологизации массового сознания.

Семиотическая структура мифа по Ролану Барту: «слово, похищенное историей»

Центральное место в интеллектуальном наследии Ролана Барта занимает его концепция мифа, детально изложенная в сборнике очерков «Мифологии» (1957). Эта работа стала не просто анализом отдельных культурных феноменов, а глубоким семиотическим исследованием механизмов, посредством которых современное общество создаёт и потребляет идеологически нагруженные значения. Барт рассматривал миф не как примитивное или архаическое явление, а как неотъемлемую часть современной культуры, пронизывающую повседневность и незаметно формирующую массовое сознание.

Миф как вторичная семиологическая система

Согласно Ролану Барту, миф – это прежде всего коммуникативная система, сообщение, способ означивания и форма; он не является вещью, концептом или идеей. Это определение принципиально важно, поскольку оно смещает фокус с содержания мифа на его функционирование. Миф – это «слово, высказывание», которое не просто передаёт информацию, но и особым образом её преобразует.

Функция мифа, как подчёркивает Барт, состоит не в сокрытии смысла, а в его деформировании. Это означает, что для толкования мифа не требуется обращение к подсознательному или поиск неких глубоко запрятанных истин, как это было в психоаналитических или антропологических подходах. Концепт мифа не является скрытым по отношению к форме; он прямо, хотя и неочевидно, присутствует в ней, но в деформированном виде. Миф берёт уже существующий смысл и «выворачивает» его наизнанку, придавая ему новое, идеологическое значение.

Сущность семиологии по Барту, предшествующая его теории мифа, определяется четырьмя ключевыми элементами, восходящими к идеям Соссюра и Ельмслева:

1. Дихотомия языка и речи: язык как система, речь как её реализация.
2. Означаемое и означающее: составные части знака.
3. Система (парадигма) и синтагма: ось выбора (парадигма) и ось комбинации (синтагма) знаков.
4. Денотация и коннотация: эти два понятия, обозначающие границу между идеологией и простым текстом, играют решающую роль в понимании мифа.

Первая система значения (язык-объект) и вторая система значения (метаязык)

Ключевым прорывом Барта стало представление мифа как вторичной семиологической системы, которая надстраивается над уже существующей языковой системой. Это двухуровневая модель, где каждый уровень имеет свою структуру:

1. Первая система значения, или язык-объект: Это «нормальный» язык, то, как мы обычно используем слова и предложения. Она включает в себя:
   • Означающее (signifier): материальная форма, акустический образ, то, что мы видим или слышим.
   • Означаемое (signified): понятие, концепт, идея, которую вызывает означающее.
   • Знак (sign): неразрывное единство означающего и означаемого. Этот знак первой системы и есть денотация – прямое, буквальное значение.

   Пример: Слово «роза» (означающее) вызывает в сознании образ цветка (означаемое), и их единство образует знак «роза» (денотация).

2. Вторая система значения, или метаязык (собственно миф): Это тот уровень, на котором и происходит мифологизация. Здесь всё становится сложнее:
   • Знак первой системы (денотация) превращается в означающее второй системы. Барт называет это означающее мифа «формой» или «опустошённым смыслом». Оно берёт уже готовый знак и лишает его изначальной полноты, превращая его в своего рода «пустой контейнер», готовый для заполнения новым содержанием.
   • Означаемое мифа – это «концепт». Этот концепт принципиально отличается от означаемого первой системы. Он является:
     • Историческим: он не универсален, а формируется в определённом историческом и социальном контексте.
     • Интенциональным: он всегда имеет цель, намерение, служит определённым идеологическим задачам.
     • Побудительным: он призывает к определённым действиям, установкам, формирует определённое мировоззрение.

Пример, ставший классическим в «Мифологиях» Барта, – это фотография чернокожего солдата, салютующего французскому флагу.

• На уровне языка-объекта (первая система):
  • Означающее: визуальный образ – чернокожий парень, воинская форма, французский триколор, жест салюта.
  • Означаемое: понятие – военнослужащий, отдающий честь государственному символу.
  • Знак (денотация): «Фотография чернокожего парня, салютующего французскому триколору». Это буквальное, фактологическое описание.
• На уровне метаязыка (вторая система, миф):
  • Означающее (форма/опустошённый смысл): сам знак первой системы – «фотография чернокожего парня, салютующего французскому триколору». Этот образ «опустошается» от своей изначальной конкретики.
  • Означаемое (концепт): «Франция – великая империя, все её сыны, независимо от расы, служат ей с преданностью и патриотизмом». Этот концепт исторически обусловлен (колониальное прошлое Франции), интенционален (укрепление национального единства) и побудителен (внушение патриотизма и лояльности к государству).
  • Знак (миф): «Патриотизм, слава нации, отсутствие расовых предрассудков во французской армии». Миф «натурализует» этот концепт, представляя его как нечто самоочевидное и естественное.

Механизмы мифологизации: «агрессивная двусмысленность» и «похищение языка»

Миф не просто существует; он активно действует. Он обладает императивным, побудительным характером, преобразуя частный случай в общеобязательное правило. Миф стремится к универсализации, к представлению конкретных явлений как общечеловеческих, естественных и неоспоримых.

Ключевыми механизмами мифологизации, по Барту, являются «агрессивная двусмысленность» и «похищение языка».

• «Агрессивная двусмысленность» проявляется в том, что миф, используя знак первой системы (денотацию), наполняет его новым, коннотативным значением, которое не является открытым, но активно навязывается реципиенту. Это латентный идеологический уровень дискурса, который зачастую неосознаваем ни отправителем, ни получателем сообщения. Миф обращается непосредственно к адресату информации, используя эту двусмысленность, чтобы незаметно, но мощно воздействовать на его сознание. Он говорит: «Это очевидно, это естественно, это так и есть».
• «Похищение языка» – это ещё более радикальный эффект. Миф буквально «похищает» слово (или образ) из его обычного, денотативного контекста и возвращает его изменённым. Оно не помещается на прежнее место, а приобретает новое, застывшее значение, которое полностью подчинено мифическому концепту. Изначальное, «чистое» значение слова или образа стирается, вытесняется идеологическим наслоением. Например, рекламный образ «натуральных ингредиентов» похищает слово «натуральный» и наполняет его концептом «полезный», «здоровый», даже если в реальности состав продукта далеко не всегда соответствует этому идеалу. Слово «натуральный» в мифическом контексте уже не просто описывает происхождение, а гарантирует качество и безопасность, становясь своего рода заклинанием.

Миф как «деполитизированное слово»

Важнейшей характеристикой мифа, по Барту, является его способность быть «деполитизированным словом». Барт объяснял это тем, что миф снимает противоречия, устраняет историю и превращает политику (понимаемую как реальное «делание мира», борьбу интересов, создание нового) в нечто естественное, само собой разумеющееся.

Когда миф деполитизирует слово, он убирает его историческую обусловленность, социальные корни, конфликты и альтернативы. Миф представляет мир как статичный, неизменный, «вечный» порядок. Например, миф о «свободном рынке» деполитизирует экономические отношения, представляя их как естественный процесс, а не как результат конкретных политических решений, распределения власти и социальных конфликтов. В таком «деполитизированном» мире не остаётся места для критики, сомнений или альтернативных точек зрения, поскольку всё, что существует, кажется единственно возможным и правильным. Барт отстаивал левые «антибуржуазные» идеи и видел в мифе инструмент буржуазной культуры, который стремится «развинтить, чтобы развенчать» стереотипы, возвращаясь к реальному восприятию мира, свободному от мистификаций.

Таким образом, миф, в трактовке Барта, – это не просто история или легенда, а мощный механизм современного общества, который через двухуровневую знаковую систему деформирует смысл, похищает язык и деполитизирует реальность, превращая идеологию в нечто «естественное» и самоочевидное.

Роль медиа и рекламы в мифологизации современного массового сознания

Взгляды Ролана Барта на миф как на неотъемлемую часть современной культуры находят своё наиболее яркое воплощение в анализе роли медиа и рекламы. Именно эти сферы стали главными «фабриками мифов» в XX и XXI веках, активно формируя коллективное сознание и направляя его в нужное русло. Барт с проницательностью предвидел, что в условиях развитого общества миф не исчезнет, а лишь изменит свои формы, став более изощрённым и всепроникающим.

Мифотворчество в современной массовой культуре

Барт подчёркивал, что мифотворчество – это не пережиток архаического мышления, свойственного древним цивилизациям, а одна из фундаментальных характеристик современной культуры. В отличие от традиционных мифов, которые часто были связаны с религиозными верованиями или эпическими повествованиями, современные мифы проявляются в самых обыденных и, казалось бы, нейтральных сферах.

В современном мире миф проявляет себя повсеместно:

• Реклама: создаёт мифы о счастье, успехе, красоте, которые можно достичь через потребление определённых товаров.
• Кино и телевидение: формируют образы героев, злодеев, идеальных семей, демонстрируя определённые модели поведения и ценностей.
• Политика: производит мифы о национальных лидерах, врагах, «золотом веке», легитимируя власть и мобилизуя население.
• Мода: диктует мифы о стиле, статусе, принадлежности к определённой социальной группе.
• Интернет и социальные сети: создают мифы о «идеальной жизни», «успешном успехе», «личностном росте», побуждая к постоянному самосовершенствованию и сравнению себя с другими.

Повседневная жизнь людей, их домашняя и рабочая среда, их детство – всё это формируется «фабричными» мифами. Барт, например, анализировал детские игрушки, которые, по его мнению, не просто развлекают, но и структурируют жизненные смыслы, формируют готовые системы ценностей, прививают потребительские привычки и политический конформизм с самого раннего возраста. От мультфильмов, где герои демонстрируют определённые модели дружбы или борьбы, до игр, симулирующих «взрослые» профессии – всё это несёт в себе скрытые мифы, которые встраиваются в сознание, делая их частью «естественного» порядка вещей. В чём же тогда разница между древним мифом и современным? Современные мифы, в отличие от древних, не требуют веры в сверхъестественное, они оперируют категориями повседневности, делая идеологию невидимой и самоочевидной.

Реклама как инструмент мифологизации: конкретные примеры

Современная реклама – это, пожалуй, наиболее яркий и агрессивный пример мифотворчества. Она использует миф не только как способ структурирования мира, но и как мощный инструмент управления массами. Реклама применяет мифологизацию как эффективный приём воздействия на массовое сознание, создавая латентный идеологический уровень дискурса.

Рассмотрим несколько конкретных примеров из современной российской рекламы:

• Слоган «Сбер. Всегда рядом»: этот слоган создаёт миф о вездесущности, надёжности и заботе банка. На денотативном уровне это просто утверждение о наличии широкой сети отделений и онлайн-сервисов. Однако на уровне мифа он конструирует образ «Сбера» как некоего верного спутника жизни, который «всегда рядом» в любой ситуации – от радостных покупок до решения финансовых трудностей. Этот миф внушает чувство безопасности, доверия и позиционирует банк как неотъемлемую часть повседневной жизни, практически члена семьи.
• Образ девочки с голубыми глазами в рекламе шоколада «Алёнка»: сам образ на этикетке, появившийся десятилетия назад, использует смысловую связь с чистотой, невинностью и ностальгией по детству. На денотативном уровне это просто изображение ребёнка. На уровне мифа он вызывает тёплые, ностальгические чувства, ассоциации с «тем самым» вкусом детства, традициями и незыблемыми ценностями. «Алёнка» становится не просто шоколадом, а символом чего-то родного, настоящего, проверенного временем.
• Слоган «Пятёрочка выручает»: этот слоган трансформирует обычный поход в магазин в акт взаимопомощи. На денотативном уровне это сеть продуктовых магазинов. На уровне мифа «Пятёрочка» позиционируется как «добрый сосед», «друг», который всегда готов прийти на помощь, «выручить» в любой ситуации. Это формирует миф о магазине как о социально значимом объекте, который заботится о своих покупателях, а не просто продаёт товары. Покупка в «Пятёрочке» становится не просто транзакцией, а частью акта взаимоподдержки.
• Реклама стирального порошка, демонстрирующая, как грязь «въедается» в одежду, а порошок «проникает внутрь и растворяет» её: здесь используется миф о борьбе добра со злом. «Грязь» мифологизируется как враждебная, агрессивная сила, а «порошок» – как спаситель, обладающий магическими свойствами проникновения и растворения. Это создаёт у потребителя уверенность в уникальной эффективности продукта, основанной не на химических формулах, а на мифическом нарративе.
• Мифы о «натуральных ингредиентах»: в рекламе продуктов питания очень часто используется коннотация «натуральный = полезный = здоровый = безопасный». На денотативном уровне «натуральные ингредиенты» могут означать просто отсутствие некоторых искусственных добавок. Однако на уровне мифа это слово «похищается» и наделяется гораздо более широким концептом абсолютной пользы и безопасности для здоровья, даже если сам продукт содержит много сахара или жира.

Миф в контексте рекламы выступает как один из способов восприятия окружающей действительности и как средство идеологической борьбы, направленное на внушение удовлетворённости существующим порядком вещей. Он формирует определённую «грамматику поведения», которая служит оправданием человеческих поступков и позволяет преодолевать жизненные трудности. Примером такой «грамматики поведения» может служить миф о семейной жизни, где жена – обязательно красивая и стройная домохозяйка, которая всё успевает, любящий муж содержит семью, а дети всегда послушны. Реклама активно подкрепляет такие мифы, показывая идеализированные семьи, использующие определённые продукты для поддержания этой «идеальной» жизни.

Барт также анализировал «двуликую природу вещи», восходящую к мифу. Любая вещь может быть выведена из своего «безгласного существования» и превращена в «слово», готовое для восприятия обществом. Это происходит за счёт наделения вещи вторичными, коннотативными значениями, которые формируют латентный идеологический уровень дискурса. Товар перестаёт быть просто функцией, он становится символом статуса, успеха, образа жизни.

Рекламные сообщения стремятся к такому типу мифологизации, который характерен для СМИ, где граница между истиной и ложью максимально неосязаема. В этом контексте кажущееся доминирование денотативной (фактологической) составляющей рекламного сообщения сочетается со скрытой, минимизированной коннотацией, которая оказывает незаметное, но чрезвычайно сильное воздействие на аудиторию. Реклама не говорит прямо: «Купи это, чтобы быть счастливым». Она показывает счастливых людей, использующих продукт, и тем самым незаметно внушает, что этот продукт является причиной их счастья.

Изображение и слово в мифе: особенности воздействия

Барт отмечал, что изображение обладает большей императивностью, чем письмо, поскольку оно навязывает своё значение целиком и сразу, без необходимости аналитического декодирования. В то время как текст требует последовательного чтения и интерпретации, изображение воспринимается мгновенно, и его мифическое значение может быть усвоено почти интуитивно.

Однако Барт также указывал, что изображение становится видом письма, как только приобретает значимость, то есть когда оно начинает функционировать как знак, несущий в себе определённый смысл. Фотография, рекламный постер, логотип – всё это изначально визуальные образы, но, будучи включёнными в систему мифа, они начинают «писать» идеологические сообщения, которые читаются не менее эффективно, чем слова. Именно поэтому современная реклама, особенно в медиа, так активно использует визуальные образы – они проникают в сознание быстрее и глубже, обходя рациональные барьеры и сразу же активируя мифические концепты.

Таким образом, медиа и реклама, используя сложную систему семиотических механизмов, становятся мощными инструментами мифологизации, формируя не только потребительские предпочтения, но и фундаментальные аспекты массового сознания, превращая идеологию в нечто «естественное» и повсеместное.

Критические оценки и значение идей Ролана Барта для понимания постмодернистской культуры

Ролан Барт занимает одну из центральных позиций в интеллектуальном ландшафте XX века, являясь ключевой фигурой в развитии структурализма и, в особенности, постструктурализма, который часто рассматривается как одно из течений постмодернизма. Его идеи не только перевернули традиционные представления о тексте, авторе и культуре, но и спровоцировали многочисленные дискуссии и критические переосмысления.

Ролан Барт в контексте постструктурализма и постмодернизма

Барт был одним из тех мыслителей, кто проложил путь от структуралистской строгости, где мир виделся как совокупность фиксированных систем, к постструктуралистской текучести, где акцент сместился на деконструкцию, множественность значений и относительность истины. Его идеи оказали существенное влияние на французский авангард, в частности, на таких писателей, как Филипп Соллерс, чей приход в литературу приветствовал сам Барт. Он также был связан с авангардной группой «Тель Кель», что указывает на его активное участие в ключевых литературных движениях своего времени.

Кульминацией его критики идеологии института Литературы стала знаменитая работа «Смерть автора» (1967). В ней Барт утверждал, что литературное произведение должно рассматриваться отдельно от личности и намерений его создателя. По его мнению, функция писателя (скриптора) — «производить», а не объяснять текст. Эта концепция освободила текст от «тирании толкования», позволив читателю стать активным участником смыслообразования. Вместо поиска «единственно верного» авторского замысла, читателю предлагалось взаимодействовать с текстом как с «пространством, где сплетаются различные тексты, ни один из которых не является исходным», что стало одним из фундаментальных постулатов постмодернистской теории.

На рубеже 1970-х годов Барт разработал одну из первых деконструктивных теорий анализа художественного произведения и активно применял «текстовый анализ». К этому периоду относятся такие его работы, как «S/Z», где он детально анализирует новеллу Бальзака, разбивая её на «лексии» и выявляя множественность кодов и смыслов, а также эссе «От произведения к тексту» и «Текстовый анализ одной новеллы Эдгара По». В 1973 году Барт опубликовал сборник «Удовольствие от текста», в котором он исследует феномен наслаждения, испытываемого читателем при взаимодействии с текстом, подчёркивая субъективную и чувственную сторону чтения.

Эволюция «позднего Барта»: от языковых систем к «означиванию»

Исследователи выделяют три основных периода в творчестве Ролана Барта: доструктуралистский (1950-е годы), структуралистский (1960-е годы) и постструктуралистский (1970-е годы). Именно в рамках постструктуралистского периода, который часто называют этапом «позднего Барта» и считают наиболее оригинальным, происходит значительный перенос внимания исследователя. Если на ранних этапах Барт был сосредоточен на моделировании языковых систем и выявлении их статических структур, то в 1970-е годы его интерес смещается к анализу динамичного процесса «означивания» (signification).

«Означивание» для «позднего Барта» – это не просто пассивное считывание заранее заданных значений, а активный, постоянно меняющийся процесс производства смысла. Вместо того чтобы искать стабильные структуры, Барт начинает исследовать, как смысл рождается в момент взаимодействия читателя с текстом, как он «скользит» и ускользает. В его работах проблема языка фактически вытесняет проблему сознания; языковая деятельность, по его мнению, предшествует любым когитальным (мыслительным) или перцептуальным (воспринимающим) актам познания. Язык становится условием познания феноменов «сознания» и «бытия», а сам текст – полем, где смысл постоянно переопределяется и пересоздаётся. Эта динамическая перспектива стала одним из краеугольных камней постмодернистского мышления, подчёркивая нестабильность значения и бесконечную игру интерпретаций.

Дискуссии и критика семиотического подхода Барта

Несмотря на революционный характер идей Ролана Барта, его семиотический подход, особенно в отношении мифа, также подвергался критическим оценкам и вызывал оживлённые дискуссии в академических кругах.

Одна из ключевых критических позиций заключается в том, что семиотический модус культурного явления, возведённый Бартом в ранг атрибута, усложняет, а зачастую и полностью вытесняет исследование других, не знаковых, аспектов этого явления. Иными словами, концентрируясь исключительно на знаковой природе феноменов, Барт рисковал игнорировать их материальные, экономические, политические или психологические измерения, которые не сводятся к семиотической игре. Например, анализ рекламного объявления только через призму означающих и означаемых мифа может упустить из виду его экономическую функцию, психологическое воздействие или социальный контекст производства.

Существуют также разногласия относительно общего тона его отношения к языку и смыслу. Некоторые исследователи, такие как А. Компаньон, констатируют «языковой пессимизм» Барта, видя в его работах отчаяние от невозможности достичь окончательного, стабильного смысла, от бесконечной игры означающих. Другие, например, Ж.-К. Мильнер, отмечают его «языковой оптимизм», хоть и считая его в чём-то иллюзорным – верой в то, что текст, будучи освобождённым от автора, обретает бесконечную свободу интерпретации. В целом, в современной французской культуре наблюдается тенденция «отторгать Барта-теоретика», признавая его научные амбиции 1960-х годов несостоятельными в контексте литературы. Эта критика часто исходит из опасений, что чрезмерная деконструкция и релятивизация смысла могут привести к потере ценностных ориентиров и затруднить поиск истины. Однако, следует ли нам полностью отвергать Барта-теоретика лишь потому, что его концепции не всегда вписываются в традиционные рамки?

Тем не менее, несмотря на критику, значение идей Ролана Барта для понимания постмодернистской культуры остаётся неоспоримым. Его теория мифа предоставила мощный инструментарий для критического анализа идеологических механизмов, скрытых в повседневных феноменах. Его работы способствовали развитию семиотики как универсальной науки о знаках, расширив её применение далеко за пределы лингвистики. А его концепции «смерти автора» и «означивания» фундаментально изменили наше понимание текста, чтения и процесса смыслообразования, сделав его одним из наиболее влиятельных мыслителей своего времени.

Заключение

Концепция мифологизации массового сознания Ролана Барта представляет собой один из наиболее проницательных и влиятельных вкладов в гуманитарные науки XX века. Его работы не только обогатили семиотику, но и предоставили мощный аналитический инструментарий для критического осмысления современной культуры, медиа и идеологии.

В ходе данного реферата мы проследили сложный интеллектуальный путь Барта, от ранних семиологических исследований, вдохновлённых Соссюром, Ельмслевым, Якобсоном и Леви-Строссом, до формирования его уникальной теории мифа. Мы увидели, как концепция «письма» (l’écriture) в «Нулевой степени письма» заложила основы для понимания того, что форма не нейтральна, а всегда идеологически нагружена.

Центральным элементом нашего анализа стало детальное рассмотрение мифа как вторичной семиологической системы. Мы выяснили, что миф – это не вещь или идея, а коммуникативная форма, которая деформирует изначальный смысл, превращая знак первой системы (денотацию) в «опустошённую форму» для нового, исторически и интенционально нагруженного «концепта». Механизмы «агрессивной двусмысленности» и «похищения языка» были рассмотрены как ключевые инструменты мифологизации, позволяющие мифу незаметно, но эффективно внедрять идеологические установки, превращая частные случаи в общеобязательные правила и деполитизируя «слово».

Особое внимание было уделено роли медиа и рекламы как главных «фабрик мифов» в современном мире. Через конкретные примеры российской рекламы – от слоганов банков до образов продуктов питания – мы продемонстрировали, как мифотворчество формирует потребительские привычки, «грамматику поведения» и скрытые представления о реальности. Была подчёркнута особая императивность изображения в процессе мифологизации, способного навязывать смысл целиком и сразу.

Наконец, мы поместили Ролана Барта в контекст постструктурализма и постмодернизма, оценив его вклад в деконструкцию текста и концепцию «смерти автора». Анализ эволюции «позднего Барта» к исследованию «означивания» выявил его стремление к пониманию динамики производства смысла. При этом мы не обошли стороной и критические оценки его семиотического подхода, указывающие на потенциальное вытеснение не знаковых аспектов культуры и дискуссии о его «языковом пессимизме» или «оптимизме».

Значение идей Ролана Барта о мифологизации для понимания постмодернистской культуры невозможно переоценить. Он научил нас видеть за «естественным» и «самоочевидным» скрытые идеологические механизмы, предоставляя критический взгляд на информационное пространство. Его теория остаётся актуальным и мощным инструментом для анализа современных феноменов – от брендинга и политического дискурса до социальных сетей и формирования новых культурных нарративов.

Таким образом, идеи Ролана Барта не просто сохраняют свою актуальность, но и приобретают новое звучание в условиях постоянно усложняющегося информационного общества. Для студентов гуманитарных вузов и исследователей семиотики, культурологии и теории массовых коммуникаций его концепция мифа является незаменимой основой для критического анализа и дальнейших изысканий в области формирования общественного сознания.

Список использованной литературы

1. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989.
2. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.
3. Иванова-Георгиевская Н. А. Язык современной массовой культуры как средство мифологизации сознания // ДОКСА: Збірник наукових праць з філософії та філології. Одеса: ОНУ ім. І.І. Мечникова, 2004. Вып.6: Мова, текст, культура. С. 212-221.
4. Чубукова Е.И. Мифологическая концепция коммуникации Р. Барта // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. Сборник в честь 90-летия профессора М.И. Шахновича. Серия «Мыслители». Вып. №8. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2001. С. 300.
5. Постмодернизм. Энциклопедия / Под ред. А. А. Грицанова, М. А. Можейко. Минск: Интерпрессервис, 2001.
6. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996.
7. Минаева Л. В., Морозов А. Ю. Мифологизация рекламной коммуникации как прием воздействия на массовое сознание // Вестник Московского университета. Серия 21. Управление (государство и общество). 2009. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mifologizatsiya-reklamnoy-kommunikatsii-kak-priem-vozdeystviya-na-massovoe-soznanie (дата обращения: 27.10.2025).
8. Вранчан Е. В. Мифологизация товара в современной рекламе как способ манипулятивного воздействия на сознание потребителя // Альманах современной науки и образования. Тамбов: Грамота, 2014. № 10 (88). С. 56-58. URL: https://www.gramota.net/materials/1/2014/10/11.html (дата обращения: 27.10.2025).
9. Хабибуллина З. Н. Мифологизация массового сознания // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2017. № 7 (775). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mifologizatsiya-massovogo-soznaniya (дата обращения: 27.10.2025).
10. Нестеров А. В. Модель Ролана Барта: миф как идеологический феномен // Гуманитарные исследования. 2018. № 1 (25). С. 102-106. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/model-rolana-barta-mif-kak-ideologicheskiy-fenomen (дата обращения: 27.10.2025).
11. Кирия И. В., Новикова А. А. История и теория медиа. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2017 (глава «§ 2. Семиология Ролана Барта»). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/semiologiya-r-barta-pismo-ideologiya-mifologiya (дата обращения: 27.10.2025).
12. Мавлютова О. А. Реклама как феномен мифотворчества в урбанистическом пространстве // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2011. № 2. С. 117-120. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/reklama-kak-fenomen-mifotvorchestva-v-urbanisticheskom-prostranstve (дата обращения: 27.10.2025).