Русская Православная Церковь в 1920-е годы: Между духовным возрождением и тоталитарным давлением

1920-е годы в истории Русской Православной Церкви — это не просто десятилетие, а настоящий водораздел, период драматических испытаний, глубоких трансформаций и беспрецедентной борьбы за выживание. Сразу после Октябрьской революции 1917 года Церковь, веками бывшая опорой Российской империи, оказалась в эпицентре идеологической и политической конфронтации с новой властью, которая не скрывала своей враждебности к религии. Этот период отмечен не только мощнейшим государственным давлением, но и внутренней самоорганизацией Церкви, ее попытками адаптироваться к новым реалиям и феноменом массового религиозного сопротивления.

Цель настоящего исследования — провести тщательный исторический анализ положения, трансформаций и борьбы Русской Православной Церкви (РПЦ) в период после Октябрьской революции, особенно в драматические 1920-е годы. Мы осмыслим глубинные процессы государственно-конфессиональных отношений, изучим стратегии выживания духовных институтов в условиях тоталитарного давления и феномен религиозного сопротивления. Ключевыми факторами, предопределившими эту конфронтацию, стали радикально атеистическая марксистско-ленинская идеология новой власти, ее стремление к тотальному контролю над всеми сферами жизни общества и принципиальное неприятие Церковью декретов, направленных на ее полное огосударствление и секуляризацию, что, по сути, означало ликвидацию её векового уклада.

Идеологические корни и первые шаги советской антицерковной политики

Октябрьская революция 1917 года положила начало одному из самых трагических периодов в истории Русской Православной Церкви. Новая власть, утвердившаяся на принципах марксистско-ленинской идеологии, изначально рассматривала религию как «опиум для народа», пережиток прошлого, подлежащий полному искоренению, и именно эта установка, являвшаяся фундаментальным элементом коммунистического мировоззрения, предопределяла неизбежность конфликта между Церковью и государством.

Марксистская идеология и проект социалистического государства без Церкви

Марксистско-ленинская теория, лежавшая в основе советского государства, постулировала, что религия является инструментом классового угнетения и должна быть преодолена в процессе строительства бесклассового общества. В этой идеологической парадигме для Церкви, как института, места не было. Уже ранние проекты устройства социалистического государства, даже если они исходили от отдельных представителей духовенства, неизбежно демонстрировали эту несовместимость. Показательным примером может служить проект петроградского священника Михаила Галкина (псевдоним — М. Горев), который в своих работах пытался примирить социализм с христианством, но в итоге пришел к необходимости радикальных реформ Церкви, которые фактически означали её подчинение государству и отказ от традиционных устоев. В конечном счете, любая попытка интегрировать Церковь в новую систему оборачивалась её ликвидацией как самостоятельного духовного института, что логически вело к последовательной и беспощадной политике, направленной на полное вытеснение религии из общественной жизни.

Первые декреты и национализация церковного имущества

Наступление на Церковь началось практически сразу после прихода большевиков к власти, ещё до официального провозглашения Декрета об отделении Церкви от государства. Эти первые законодательные акты недвусмысленно демонстрировали решимость новой власти подорвать экономическую основу и социальное влияние РПЦ.

Первым ударом стал Декрет «О земле» от 26 октября (8 ноября) 1917 года, который национализировал все помещичьи, удельные, монастырские и церковные земли без всякого выкупа. Этот акт лишил Церковь значительной части её недвижимого имущества и источников дохода, что стало мощным дестабилизирующим фактором. К концу 1921 года из 1253 монастырей, существовавших в России до революции, было национализировано 722, что составило более 57% от общего числа. Это было не просто перераспределение земли, а целенаправленное уничтожение монастырской жизни и инфраструктуры, веками служившей центрами духовности, просвещения и благотворительности.

Далее последовали декреты, направленные на секуляризацию образования и гражданских актов:

• Постановление от 11 декабря 1917 года передало все дела воспитания и образования из духовного ведомства Народному комиссариату просвещения. Все духовные учебные заведения — Духовные Училища, Семинарии, Академии — подлежали конфискации. Это был удар по системе подготовки духовенства и по интеллектуальной базе Церкви.
• Декреты ВЦИК и СНК от 16 и 18 декабря 1917 года передали все акты гражданского состояния (регистрацию браков, рождений и смертей) в ведение государственных органов. Церковь была лишена монополии на сакрализацию ключевых моментов человеческой жизни, что подрывало её роль в семейных и общественных отношениях.

В начале января 1918 года были приняты постановления об упразднении придворного духовенства, реквизиции имущества и помещений придворных церквей, а также о закрытии церквей при государственных учреждениях. Это был символический, но весьма значимый акт, подчёркивающий полный отказ от любой формы государственной поддержки или признания Церкви.

Кульминацией этого первоначального наступления стал декрет от 13 января 1918 года о конфискации Александро-Невской Лавры в Петрограде — одного из крупнейших и почитаемых монастырей России. Этот акт вызвал серьезные протесты и столкновения, но показал решимость власти не останавливаться ни перед чем.

Таким образом, уже первые декреты новой власти заложили основу для полномасштабной конфронтации с Русской Православной Церковью, лишая её материальной базы, юридического статуса и влияния в ключевых сферах общественной жизни. Отказ большевиков принять определения Поместного Собора РПЦ от 2 декабря 1917 года, устанавливавшие привилегии РПЦ перед другими конфессиями, лишь усилил взаимный антагонизм, предвосхищая десятилетия гонений, и ясно дал понять, что компромисс невозможен.

Поместный Собор 1917-1918 гг.: Реформы церковного управления и попытка самоорганизации

В то время как молодая советская власть разворачивала своё наступление, Русская Православная Церковь, казалось бы, обретала новый голос и новые формы существования. Поместный Собор Православной Российской Церкви, созванный после более чем двухсотлетнего перерыва (со времён Московского Собора 1681–1682 гг.), стал событием грандиозного исторического значения. Он открылся 15 (28) августа 1917 года в Успенском соборе Московского Кремля и заседал более года, до 7 (20) сентября 1918 года, охватив собой самые драматические события русской истории – от падения самодержавия до Октябрьской революции и начала Гражданской войны.

Восстановление Патриаршества и новая система управления

Центральным и наиболее значимым решением Собора, принятым 21 ноября (4 декабря) 1917 года, стало восстановление патриаршества. Этот шаг ознаменовал окончание синодального периода (1721-1917 гг.), когда Церковь управлялась Святейшим Синодом под контролем обер-прокурора, фактически являясь частью государственного аппарата. Восстановление патриаршей власти было не только возвратом к канонической норме, но и символом стремления Церкви к автономии и единству перед лицом нарастающего хаоса и государственного давления.

Однако Собор не ограничился только восстановлением патриаршества. Он разработал и утвердил совершенно новую, более гибкую и динамичную систему церковного управления. Эта система была призвана обеспечить широкую инициативу «снизу» и тесный контакт между верующими и их пастырями на всех уровнях:

• Поместный Собор был определён как высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая. Он должен был созываться периодически, а именно, каждые три года, с большим Собором — каждые девять лет. Это обеспечивало бы механизм постоянного обновления и представительства всей Церкви.
• Для управления Церковью в периоды между Соборами были созданы два коллегиальных органа:
  • Священный Синод, состоящий исключительно из архиереев, занимался вероучительными, каноническими и литургическими вопросами.
  • Высший Церковный Совет, включавший представителей духовенства и мирян, решал церковно-общественные, хозяйственные и финансовые вопросы. Такая двуединая структура была призвана сбалансировать архиерейскую власть с участием клириков и мирян в управлении, обеспечивая коллегиальность и прозрачность.

Принципы соборности, выборности и миссионерства

Собор заложил основы глубокой внутренней реформы, направленной на укрепление церковной жизни на всех уровнях. Были введены принципы выборности епархиального архиерея, что должно было повысить авторитет и легитимность епископского служения. Епархиальное собрание получило широкие права, а пожизненное пребывание архипастыря на кафедре с возможностью перемещения только в исключительных случаях способствовало стабильности и глубокой связи архиерея с паствой.

Особое внимание уделялось миссионерской и проповеднической деятельности. Миссия и проповедь стали обязательными на каждой литургии и были возложены не только на священников, но и на представителей низшего клира и даже подготовленных мирян. Собор призвал к созданию «благовестнических братств» для развития проповедничества, что должно было оживить приходскую жизнь и способствовать распространению веры в изменившихся условиях. Эти меры были призваны превратить Церковь из пассивного государственного института в активно действующий организм, способный к самозащите и духовному возрождению, фактически отвечая на скрытый вопрос: «Как Церковь планировала выживать в новых условиях?»

Проблема государственно-церковных отношений в решениях Собора

Несмотря на все достижения в области внутреннего устройства, самым слабым местом Собора оказался вопрос отношений Церкви и государства. Участники Собора не могли смириться с мыслью об отделении Церкви от поддерживавшего её государства, которое воспринималось как естественное и богоустановленное. Церковь стремилась сохранить своё особое положение в обществе, свою роль в образовании, браке, семье, что вступало в прямое противоречие с секуляризационной политикой большевиков.

Позиция Собора, выраженная в его определениях, была по сути консервативной в отношении государственно-церковных отношений. Она предполагала сохранение за Церковью значительных прав и привилегий, что было неприемлемо для новой атеистической власти. Это усилило взаимный антагонизм и сделало неизбежным дальнейшее обострение конфликта, показав, что, несмотря на внутреннее возрождение, Церковь ещё не осознала всей глубины изменений в политической реальности и своей новой, независимой, но и уязвимой роли.

Декрет об отделении и кампания по изъятию церковных ценностей: Мотивы и последствия

После первых декретов, направленных на подрыв материальной базы Церкви, советская власть перешла к решительным мерам по полному исключению религии из государственно-общественной сферы. В этом контексте Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви стал краеугольным камнем антирелигиозной политики, а кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 году — циничным и эффективным инструментом её реализации.

Декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» (1918)

Принятый Советом Народных Комиссаров РСФСР 23 января 1918 года (и опубликованный 23 января / 5 февраля того же года), Декрет стал для Русской Православной Церкви актом, который в одночасье изменил её многовековое положение. Этот документ не просто провозглашал принципы светского государства, но и лишал Церковь всех функций в государственном аппарате, выводил её из сферы образования, а всё имущество религиозных организаций объявлял народным достоянием и национализировал.

Одним из наиболее разрушительных положений стала статья 12, согласно которой никакие церковные и религиозные общества не имели прав юридического лица. Это ставило Церковь в бесправное юридическое положение, лишая её возможности владеть собственностью, заключать договоры, защищать свои интересы в суде. Церковь фактически превращалась в совокупность незарегистрированных общин, что делало её крайне уязвимой для любого государственного давления.

Начавшиеся с января 1918 года масштабные конфискации церковного имущества были прямым следствием этого декрета. Уже тогда были изъяты ценные бумаги и активы Синода на сумму 46 миллионов рублей. В последующие годы, особенно во время Гражданской войны, реквизиции продолжались под различными предлогами, включая кампании по вскрытию мощей. Исследователи оценивают общее количество разграбленного и пропавшего церковного имущества в годы революции и гражданской войны приблизительно в 7 миллиардов рублей (в ценах дореволюционного золотого рубля). Только в Москве у Церкви было изъято: 551 жилой дом, 100 торговых помещений, 52 школьных здания, 71 богадельня, 6 детских приютов и 31 больница. Это было не просто «отделение», а планомерное разрушение всей церковной инфраструктуры.

Кампания 1922 года: Голод как предлог и скрытые цели власти

Кульминацией политики изъятия имущества стала кампания по изъятию церковных ценностей 1922 года. Она была организована под предлогом сбора средств для помощи голодающим в Поволжье и других регионах, где бушевал страшный голод. Однако истинные мотивы советской власти были куда более циничными и многообразными.

На самом деле, значительная часть средств, вырученных от продажи конфискованных церковных предметов, направлялась на другие цели:

• Пополнение государственных запасов и хозяйственное строительство. Более 80% отобранного в храмах серебра «для голодающих Поволжья» ушло на Монетный двор для чеканки серебряного рубля и пополнения государственных запасов драгоценных металлов. Это было критически важно для стабилизации финансовой системы и обеспечения общей государственной работы, а также хозяйственного строительства в условиях послевоенной разрухи.
• Финансирование армии и мировой революции. Средства также предназначались для обеспечения нужд Красной Армии, которая вела активные действия на многих фронтах, а также для проведения тайных зарубежных операций, направленных на поддержку «мировой революции».
• Выплата компенсаций. Часть средств шла на выплату компенсаций после советско-польской войны 1919-1920 годов.

Декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 года о немедленной конфискации церковных ценностей стал полной неожиданностью для духовенства. Он предписывал изъять драгоценные предметы, «лишение которых не затрагивало интересов культа». Однако на практике изъятию подлежали даже предметы, предназначенные исключительно для богослужебных целей, такие как потиры, дарохранительницы, кресты, ризы с икон. Это вызвало ожесточённое сопротивление духовенства и мирян, которые воспринимали такие действия как откровенное святотатство.

Надежды руководителей РКП(б) на легкое обогащение за счёт «церковных богатств» не оправдались. Советская пресса оценивала богатства Церкви в 525 миллионов золотых рублей, но к концу 1922 года было изъято свыше 4,5 миллионов золотых рублей. Тем не менее, масштабы изъятия были значительными: только в Петрограде было изъято более 18 тонн серебра и 50 килограммов золота. Эти ценности, хоть и не оправдавшие всех ожиданий, стали важным финансовым вливанием для молодого советского государства.

Сопротивление духовенства и мирян

Реакция Церкви и верующих на кампанию по изъятию ценностей была резкой и принципиальной. Патриарх Тихон, осознавая духовный и символический ущерб, нанесённый этими действиями, назвал кампанию откровенным святотатством. Его послание с призывом к духовенству и верующим не отдавать священные предметы стало сигналом к сопротивлению.

Это сопротивление не ограничивалось лишь словами. Верующие организовывали оборону храмов, пытаясь физически защитить святыни. Ярким примером стало сопротивление в Шуе 15 марта 1922 года, где верующие попытались помешать изъятию ценностей, что привело к столкновению с представителями власти и расстрелу нескольких человек. Подобные инциденты повторялись по всей стране, демонстрируя готовность людей жертвовать жизнью ради защиты своей веры.

В ответ на протесты, Владимир Ленин 19 марта 1922 года призвал к решительному и беспощадному сражению с «черносотенным духовенством». Этот призыв фактически санкционировал массовые репрессии, которые обрушились на священнослужителей и активных мирян, ставших на защиту Церкви. Кампания по изъятию ценностей, прикрываясь благородной целью помощи голодающим, на деле стала мощным инструментом для подавления Церкви, её ослабления и уничтожения её материальной базы, а также для выявления и уничтожения наиболее активных и стойких её представителей. Насколько эффективными оказались эти меры для подавления духа верующих?

Обновленческий раскол: Инструмент дестабилизации и вызовы для Патриаршей Церкви

В условиях тотального давлен��я и репрессий советская власть не ограничивалась лишь внешним принуждением. Она активно использовала внутренние противоречия и слабости Церкви, инициируя и поддерживая раскольнические движения. Одним из наиболее разрушительных таких явлений стал обновленческий раскол, который на долгие годы ослабил Русскую Православную Церковь и стал мощным инструментом дестабилизации.

Суть обновленчества и его использование советской властью

Обновленчество – это раскольническое движение, возникшее в Русской Православной Церкви в 1922 году и продолжавшееся в различных формах вплоть до 1940-х годов. Его главная суть заключалась в признании «справедливости совершившегося в стране социального переворота», соглашательстве с новой властью, поиске новой «симфонии» с ней и активном сотрудничестве с органами государственной безопасности (ГПУ/ОГПУ/НКВД). Обновленцы выступали за радикальные реформы церковной жизни, включая литургические, административные и даже догматические изменения, пытаясь представить себя как «прогрессивную» часть духовенства, лояльную советскому режиму.

С самого начала обновленческий раскол был одним из ключевых инструментов борьбы советского государства с канонической Церковью и её главой — Патриархом Тихоном. Власти умело использовали голод в Поволжье и кампанию по изъятию церковных ценностей для создания оппозиционно настроенных групп духовенства и мирян. Эти группы, часто под давлением или из корыстных побуждений, готовы были сотрудничать с новой властью, видя в ней силу, способную провести «необходимые» церковные реформы.

Борьба за влияние и арест Патриарха Тихона

Кульминацией использования обновленчества стало создание искусственного вакуума церковной власти. В мае 1922 года, когда Патриарх Тихон находился под домашним арестом, ГПУ организовало визит к нему членов инициативной группы «прогрессивного» духовенства. Эти представители обновленчества потребовали от Патриарха отказа от полномочий, мотивируя это его неспособностью управлять Церковью в условиях кризиса.

Арест Патриарха Тихона, прекращение функционирования патриаршего управления и открытая поддержка советской власти (в том числе её репрессивных органов) привели к быстрому росту обновленчества. В условиях отсутствия легитимного центра церковного управления обновленцы создали «Высшее Церковное Управление» (ВЦУ), призванное заменить Патриарха. С помощью властей, которая активно передавала им храмы и церковное имущество, обновленцы быстро наращивали своё влияние. К концу 1922 года они захватили две трети из 30 тысяч действовавших храмов. ОГПУ играло решающую роль в создании обновленческих структур, их финансировании, включая печать, и предоставлении им всяческой административной поддержки.

Возвращение паствы и осуждение раскола

Однако сотрудничество обновленцев с карательными органами советской власти стало одним из важнейших факторов, оттолкнувших паству от этого течения. Люди видели, что обновленцы стали марионетками в руках безбожной власти, которая преследовала истинную Церковь. Эта зависимость и откровенное предательство канонического строя подорвали всякий авторитет обновленчества среди большинства верующих.

Освобождение Патриарха Тихона из заключения летом 1923 года стало поворотным моментом. Его возвращение вызвало массовое возвращение духовенства и мирян в патриаршую церковь. В Москве, благодаря активным действиям, церковная организация была восстановлена всего за два дня. Число священников, верных Патриарху Тихону, возросло до 191 человека. Показательно, что 4 декабря 1923 года даже обновленческий «митрополит Петроградский» Артемий (Ильинский) принёс покаяние в уклонении в раскол, что демонстрировало стремительное падение влияния обновленчества.

Патриарх Тихон осудил обновленчество и объявил лишение его сана обновленческим собором неканоничным. Он призвал верующих вернуться в лоно канонической Церкви, и этот призыв был услышан. Для борьбы с Патриархом Тихоном и его сторонниками атеистической власти потребовалось прилагать чрезвычайные усилия по насаждению церковного раскола, однако его искусственность и зависимость от государства в конечном итоге обрекли его на провал. Примером организованного сопротивления обновленчеству стала Петроградская автокефалия – первая форма такого противодействия, показавшая способность части духовенства и мирян сохранять верность канонической Церкви даже в условиях жесточайших гонений.

Государственный контроль, массовые репрессии и антирелигиозная пропаганда

1920-е годы стали десятилетием, когда советская власть не только идеологически обосновала свою борьбу с религией, но и выработала целую систему практических мер — от законодательных ограничений до физического истребления духовенства и активной пропаганды атеизма. Эта система государственного контроля, репрессий и антирелигиозной пропаганды была направлена на полное уничтожение Русской Православной Церкви как самостоятельного социального института.

Законодательные ограничения и лишение прав

Первые шаги по ограничению прав Церкви были предприняты практически сразу после революции. Ещё в 1918 году Конституция лишила монахов и духовных служителей избирательных прав, что означало их исключение из политической жизни страны и низведение до категории «лишенцев» — граждан второго сорта. Это было не просто символическое действие, а реальное ущемление гражданских прав, которое создавало правовую основу для дальнейших репрессий.

Помимо этого, обычной мерой репрессий в 1920-е годы стало отобрание у архиереев подписок-обязательств не осуществлять никаких полномочий до регистрации епархиального управления. На практике это означало, что архиерей не мог издавать указы, назначать священников, служить в храмах без разрешения властей, фактически связывая им руки и парализуя управление епархиями. Любая попытка действовать в обход таких подписок квалифицировалась как антисоветская деятельность и влекла за собой суровое наказание.

Масштабы репрессий и «безбожная пятилетка»

Масштаб репрессий против духовенства и верующих впечатляет своей жестокостью и последовательностью. К концу 1924 года около половины всего российского епископата (66 архиереев) побывало в тюрьмах и лагерях. Общее количество репрессированных церковных деятелей в 1921-1923 годах составило 10 тысяч человек, при этом около 2 тысяч были расстреляны.

С конца 1920-х годов волна посадок и расстрелов священнослужителей и религиозных активистов всех конфессий стала нарастать, достигнув своего апогея в период «безбожной пятилетки» (1932-1937 годы) и Большого террора 1937-1938 годов. Гонения, начавшиеся с особой жёсткостью в 1929 году и продолжавшиеся до 1933 года, привели к аресту около 40 тысяч церковно- и священнослужителей по всему СССР. В одной только Москве и Московской области было арестовано 4 тысячи человек, большая часть которых была приговорена к заключению в концлагеря или расстреляна. К 1930 году количество попов и проповедников сократилось вдвое. Пик репрессий против «религиозников» пришёлся на период Большого террора 1937-1938 годов, когда ежедневно арестовывались и расстреливались тысячи людей.

Схема репрессий против священнослужителей была схожа с борьбой с политическими врагами. Их обвиняли в контрреволюционной деятельности, антисоветской агитации, шпионаже, создании террористических организаций. Шантаж, угрозы и физическое воздействие были нормальными методами следствия против верующих, которые вынуждались к признанию в вымышленных преступлениях.

Антирелигиозная пропаганда и закрытие храмов

Параллельно с репрессиями разворачивалась масштабная и агрессивная антирелигиозная пропаганда. Главным рупором этой кампании стало Всесоюзное антирелигиозное общество «Союз безбожников» (с 1929 года — «Союз воинствующих безбожников»). Общество выпускало огромное количество печатных изданий, организовывало лекции, демонстрации, диспуты и «безбожные» карнавалы.

Среди печатных изданий «Союза безбожников» были:

• Еженедельная газета «Безбожник» (1922-1941)
• Журналы «Безбожный крокодил» (1924-1925), «Безбожник» (1923-1941), «Антирелигиозник», «Воинствующий атеизм», «Деревенский безбожник» и «Юные безбожники».

Эти издания не только критиковали религию, но и активно высмеивали, клеветали на духовенство и верующих, формируя в общественном сознании образ «врага народа».

В конце 30-х годов, наряду с арестами духовенства и активных мирян, началось массовое закрытие храмов. Это был логический финал политики, начатой ещё в 1917 году. Статистика разрушительна:

• В 1935 году в России насчитывалось 25 тысяч церквей.
• После двух лет гонений в 1937-1938 годах их осталось всего 1277.
• К 1937 году было закрыто более 8 тысяч церквей.
• Перед началом Великой Отечественной войны, к 1941 году, на всей территории СССР действовало от 350 до 400 православных храмов, не считая присоединённых территорий.
• Общее количество православных религиозных сооружений сократилось более чем в 10 раз по сравнению с 54 174 храмами в 1914 году, причём половина уничтоженных пришлась на 1920-1930 годы.

Таким образом, 1920-е годы стали периодом тотального государственного наступления на Церковь, где репрессии, законодательные ограничения и пропаганда работали в комплексе, пытаясь полностью уничтожить религиозное сознание и институты в стране. Почему же, несмотря на такие усилия, полностью искоренить веру так и не удалось?

Значение опыта Русской Православной Церкви 1920-х годов

Драматическое десятилетие 1920-х годов оставило глубокий, неизгладимый след в истории Русской Православной Церкви и государственно-конфессиональных отношений в России. Этот период стал не просто чередой событий, но и жестоким уроком выживания, который сформировал уникальный опыт религиозной веры и сопротивления в условиях беспрецедентного тоталитарного давления.

Вызовы выживания духовных институтов

Декрет об отделении Церкви от государства и последовавшие за ним инструкции лишили религиозные организации юридических прав, объявили их имущество народным достоянием и положили начало массовому разграблению и разрушению храмов, репрессиям и преследованию верующих. Октябрьский переворот и прямое наступление новой атеистической власти на Церковь поставили перед её руководством и всем церковным народом главную задачу – защиту Церкви от полного уничтожения.

В условиях, когда государственная машина целенаправленно стремилась стереть религию из общественной жизни, Церковь столкнулась с экзистенциальными вызовами. Она должна была не только сохранить свою каноническую структуру и богослужебную традицию, но и найти новые, подчас подпольные формы существования. Разрушение традиционных связей с государством, утрата материальной базы, физическое уничтожение духовенства – все это требовало от Церкви неимоверной стойкости и способности к самоорганизации в крайне враждебной среде. Опыт 1920-х годов показал, что духовные институты, лишенные всякой государственной поддержки и даже преследуемые, способны не только выживать, но и сохранять свою идентичность благодаря глубокой вере и преданности паствы, что является ценным уроком для любого общества, стремящегося к духовной свободе.

Феномен религиозного сопротивления и его формы

Несмотря на жесточайшие репрессии, феномен религиозного сопротивления проявился во множестве форм, став свидетельством живучести веры. Он охватывал как активные, так и пассивные проявления:

• Открытые протесты и проповеди: Патриарх Тихон своим посланием против изъятия ценностей и принципиальной позицией стал символом такого сопротивления. Его осуждение обновленчества и призыв к верующим сохранять верность канонической Церкви были актами мужества.
• Физическая защита храмов: Примеры, подобные Шуйскому расстрелу, когда верующие пытались физически защитить свои святыни, показывают готовность мирян идти на жертвы ради веры. Даже в Петрограде, несмотря на сопротивление прихожан ряда храмов, было изъято более 18 тонн серебра и 50 килограммов золота, что свидетельствует о масштабах противостояния.
• Отказ от сотрудничества с властью и обновленцами: Массовое возвращение духовенства и мирян в патриаршую церковь после освобождения Патриарха Тихона стало мощным свидетельством непринятия обновленческого раскола, который воспринимался как инструмент власти. Отказ духовенства и мирян сотрудничать с советской властью и обновленцами приводил к многочисленным доносам и репрессиям, но сохранял каноническое единство Церкви.
• Подпольная деятельность и сохранение веры мирянами: В условиях закрытия храмов и арестов духовенства многие верующие продолжали совершать религиозные обряды втайне, формируя «катакомбную Церковь». Этот опыт стал основой для сохранения духовной традиции и передачи веры из поколения в поколение.
• Организованные формы сопротивления: Значительный след в истории Русской Православной Церкви оставила Петроградская автокефалия — первая форма организованного сопротивления обновленчеству. Это движение показало, что духовенство и миряне были способны к самоорганизации для защиты канонического порядка.

Наследие 1920-х годов в государственно-конфессиональных отношениях

Опыт Русской Православной Церкви в 1920-е годы стал фундаментальным для понимания феномена религиозной веры и государственно-церковных отношений в условиях тоталитарного режима. Он показал, что:

• Идеологическая нетерпимость: Режим, основанный на атеистической идеологии, будет стремиться к полному подавлению религии.
• Живучесть веры: Несмотря на все гонения, религиозная вера оказалась удивительно живучей и способной к адаптации и сохранению в самых неблагоприятных условиях.
• Важность внутренней автономии: Утрата государственной поддержки, парадоксальным образом, способствовала внутреннему очищению и укреплению Церкви, вынуждая её опираться исключительно на своих верных чад.
• Парадоксы государственно-церковных отношений: Этот период заложил основу для будущих, крайне сложных и часто двусмысленных, государственно-церковных отношений в СССР, где Церковь, несмотря на преследования, продолжала оставаться значимым фактором, с которым власти вынуждены были считаться.

Долгие десятилетия Церковь оставалась под жёстким контролем, но опыт 1920-х годов сформировал её уникальную стойкость. Только после апрельской встречи М. С. Горбачёва с Патриархом Пименом в 1988 году религия впервые после Октябрьской революции стала рассматриваться как социокультурный феномен, что стало началом нового этапа государственно-церковных отношений, во многом обусловленного исторической памятью о драматических 1920-х годах.

Список использованной литературы

1. Бабкин, М. А. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 г. Материалы и архивные документы по истории Русской православной церкви. М., 2006. 680 с.
2. Губкин, О. Русская Православная Церковь под игом богоборческой власти в период с 1917 по 1941 годы. СПб., 2006. URL: http://sir35.ru/Orthodoxy/Ch_607.htm (дата обращения: 14.10.2025).
3. Декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», 23 января (5 февраля) 1918 г. URL: https://docs.historyrussia.org/ru/nodes/11332-dekret-snk-ob-otdelenii-tserkvi-ot-gosudarstva-i-shkoly-ot-tserkvi-23-yanvarya-5-fevralya-1918-g#mode/inspect/page/1/zoom/4 (дата обращения: 14.10.2025).
4. Ершова, И. И. Русская православная церковь в XX в. // История религии. В 2 т. Т. 2. Учебник / Под общ. ред. И. Н. Яблокова. 2-е изд. М., 2004. 676 с.
5. Житин, Р. М. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917–1918 годов: организация и характер деятельности // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pomestnyy-sobor-pravoslavnoy-rossiyskoy-tserkvi-1917-1918-godov-organizatsiya-i-harakter-deyatelnosti (дата обращения: 14.10.2025).
6. Изъятие церковных ценностей. // Православная энциклопедия. URL: https://www.pravenc.ru/text/293231.html (дата обращения: 14.10.2025).
7. Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году. URL: https://docs.historyrussia.org/ru/nodes/13444-iz-yatiya-tserkovnyh-tsennostey-v-moskve-v-1922-godu#mode/inspect/page/1/zoom/4 (дата обращения: 14.10.2025).
8. Кашеваров, А. Н. Православная Российская церковь и Советское государство (1917 – 1922). М., 2005. 439 с.
9. Кислюк, К. В., Кучер, О. Н. Христианская религия и церковь в России. // Кислюк К. В., Кучер О. Н. Религиоведение: Учебное пособие для высших учебных заведений. 2-е изд. Ростов н/Д., 2003. 512 с.
10. Курдюмов, М. Православие и большевизм // Православие: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент., словарь понятий и терминов, указатель имен В. Ф. Федорова. СПб., 2001. 792 с.
11. Обновленчество. // Православная энциклопедия. URL: https://www.pravenc.ru/text/171542.html (дата обращения: 14.10.2025).
12. Отношения власти и церкви в начале 1920-х годов: кампания по изъятию церковных ценностей // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/otnosheniya-vlasti-i-tserkvi-v-nachale-1920-h-godov-kampaniya-po-izyatiyu-tserkovnyh-tsennostey (дата обращения: 14.10.2025).
13. Поместный собор Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. URL: https://sfi.ru/pomestnyiy-sobor-pravoslavnoj-rossijskoj-cerkvi-1917-1918-godov.html (дата обращения: 14.10.2025).
14. Поместный собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. // Православная энциклопедия. URL: https://www.pravenc.ru/text/296564.html (дата обращения: 14.10.2025).
15. Репрессивная политика советского государства в отношении Русской православной церкви (1920-1930-е гг.) // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/repressivnaya-politika-sovetskogo-gosudarstva-v-otnoshenii-russkoy-pravoslavnoy-tserkvi-1920-1930-e-gg (дата обращения: 14.10.2025).
16. Репрессии против Церкви в 1920-е и 30-е годы. // Jesus-portal.ru. URL: https://jesus-portal.ru/history/repressii-protiv-tserkvi-v-1920-kh-i-30-kh-godakh/ (дата обращения: 14.10.2025).
17. Соловьев, И. В. Краткая история т. н. «обновленческого раскола» в Православной Российской Церкви в свете новых опубликованных исторических документов. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/kratkaja-istorija-t-n-obnovlencheskogo-raskola-v-pravoslavnoj-rossijskoj-tserkvi-v-svete-novyh-opublikovannyh-istoricheskih-dokumentov/ (дата обращения: 14.10.2025).
18. Цыпин, В. История Русской Православной Церкви. 1917 – 1990 гг. М., 1994. URL: http://www.sedmitza.ru/text/439986.html (дата обращения: 14.10.2025).