Школа национальной науки (Кокугакуха): Генезис, Идеи и Роль в Формировании Японской Национальной Идеологии XVIII – Начала XIX Веков

В мире, где культурные границы стираются под давлением глобализации, концепция национального самосознания становится особенно ценной. Для Японии XVIII – начала XIX веков, в период глубокой самоизоляции и одновременно интенсивного внутреннего интеллектуального брожения, вызов заключался в сохранении и осмыслении собственной идентичности перед лицом тысячелетнего влияния Китая. Именно в это время, в эпоху сёгуната Токугава, зародилось и расцвело движение, известное как Школа национальной науки, или Кокугаку (国学). Оно стало не просто академическим течением, но и мощным культурным, а затем и политическим феноменом, стремившимся вернуть Японию к её «исконным» истокам, очищенным от чуждых наслоений.

Актуальность изучения Кокугаку не угасает и сегодня, поскольку именно в его идеях лежат корни многих современных представлений о японской культуре, уникальности нации и даже политических доктрин. Это движение проложило путь к Реставрации Мэйдзи, заложило фундамент для формирования современного японского национализма и оставило глубокий след в культурном ландшафте страны. Данная работа ставит своей целью не просто описать Кокугаку, но провести глубокий историко-аналитический обзор его генезиса, ключевых идей, вклада ведущих представителей, а также многогранного влияния на японское общество и государственность. Мы рассмотрим, как Кокугаку выступила интеллектуальным оппонентом доминирующим конфуцианским и буддийским учениям, предложив альтернативный, «истинно японский» путь, основанный на синтоизме, культе императора и уникальной эстетике. В ходе исследования будет представлена структура движения, его философские концепции и политические последствия, что позволит оценить его долгосрочное значение для японской национальной идентичности.

Исторический Контекст и Социально-Экономические Предпосылки Возникновения Кокугаку

Возникновение Школы национальной науки (Кокугаку) не было случайным актом интеллектуального прозрения, а стало логичным ответом на сложный комплекс исторических, социальных и культурных факторов, сложившихся в Японии периода сёгуната Токугава. Это движение зародилось как оппозиция устоявшимся буддийским и неоконфуцианским доктринам, а также самой системе сёгуната, что подчёркивает его глубокую связь с вызовами своей эпохи.

Доминирование неоконфуцианства и политики сёгуната Токугава

С начала XVII века, с приходом к власти первого сёгуна династии Токугава Иэясу (1603-1616), неоконфуцианство, в частности учение Чжу Си, стало обретать статус официальной государственной идеологии. Токугава Иэясу активно способствовал деятельности учёного Хаяси Радзана, который сыграл ключевую роль в утверждении конфуцианских принципов. Позднее, третий сёгун, Токугава Иэмицу (1623-1651), при поддержке того же Хаяси Радзана, основал конфуцианскую Школу, ставшую центральным институтом популяризации этого учения. К концу XVII века конфуцианство прочно укоренилось в японском обществе как доминирующая философия, пронизывающая все сферы — от государственного управления до семейной этики.

Однако это доминирование не было бесспорным. Кокугакуха критиковала неоконфуцианские теории, основанные на изучении «Пятикнижия» и «Четверокнижия», за их «репрессивное морализаторство», которое, по мнению последователей Кокугаку, подавляло человеческие эмоции и естественное «японское сердце». Кроме того, идеи сменяемости династий, присущие китайскому конфуцианству, вступали в прямое противоречие с японскими представлениями о непрерывной и божественной императорской династии, являющейся краеугольным камнем японского государственного устройства. Эта несовместимость создавала плодородную почву для поиска и обоснования культурной самобытности, заставляя задуматься о глубинных отличиях японского пути развития.

Политика «Сакоку» и её влияние на культурную самобытность

Одним из наиболее значимых факторов, способствовавших формированию уникальной националистической идеологии, стала политика «Сакоку» (яп. 鎖国, «страна на цепи»), внешняя политика самоизоляции Японии, проводившаяся сёгунами Токугава с 1641 по 1853 год. Эта политика фактически перекрыла каналы широкого культурного обмена, оставив лишь ограниченные торговые связи с Китаем и Нидерландами через порт Нагасаки.

Географическая изоляция и искусственное закрытие страны от внешнего мира неизбежно привели к усилению интереса к внутренней культурной уникальности. В условиях, когда внешние влияния были сведены к минимуму, а заимствованные из Китая идеологии доминировали, возникло естественное стремление переосмыслить и возродить «истинно японские» ценности. «Сакоку» создало своеобразный «культурный вакуум», в котором интеллектуалы получили возможность без внешних помех глубоко погрузиться в изучение собственной истории, языка и религии, пытаясь отыскать в них подлинные корни японской идентичности. Таким образом, изоляция, изначально направленная на сохранение стабильности сёгуната, парадоксальным образом способствовала росту национального самосознания и появлению Кокугаку.

Социально-экономическая нестабильность и народные волнения

Конец XVIII — начало XIX века, известный как период позднего Токугава, характеризовался нарастающей социально-экономической нестабильностью, которая также стала значимым фоном для распространения идей Кокугаку. Несмотря на видимую стабильность, феодальная система сёгуната начала давать трещины. Кризисные явления в сельском хозяйстве, вызванные частыми неурожаями и голодом (например, голод Тэмпо 1833-1837 годов), привели к резкому росту цен на продукты, в частности на рис. Это спровоцировало усиление крестьянских восстаний (хякусё икки) в деревнях и массовых «рисовых бунтов» (утиковаси) в городах.

Известным примером такой нестабильности стало антиправительственное выступление в Осаке в 1837 году, возглавленное Осио Хэйхатиро, бывшим чиновником, который протестовал против бездействия властей перед лицом голода. Подобные события демонстрировали слабость и неспособность сёгуната эффективно управлять страной и удовлетворять нужды населения. В этой атмосфере недовольства и поиска альтернативных путей идеи Кокугаку, призывавшие к восстановлению «истинно японского» порядка, критиковавшие чуждые учения и косвенно ставившие под сомнение легитимность сёгуната через призывы к императорскому правлению, находили все больше отклика. Интеллектуальный раскол, вызванный Кокугаку, таким образом, был тесно связан с социально-экономическим кризисом, что превращало его из чисто академического движения в потенциально мощную политическую силу.

Определение, Основные Положения и Ключевые Концепции Школы Кокугаку

В самом сердце интеллектуальной жизни Японии XVIII века зародилось движение, известное как Кокугаку (国学). Оно представляло собой не просто научную школу, а целое культурное и впоследствии политическое течение, целью которого было глубокое переосмысление японской идентичности.

Кокугаку как «изучение страны»: Вагаку и Когаку

Термин Кокугаку (яп. 国学) буквально переводится как «изучение страны». Однако его значение гораздо шире: это национальное культурное движение, стремившееся к постижению и возвеличиванию всего «японского». Оно также было известно под названиями Вагаку (яп. 和学, японоведение) и Когаку (яп. 古学, наука о древности). Эти термины отражают различные грани одного и того же стремления: Вагаку подчеркивает уникальность японской (和 – Ва) культуры в целом, а Когаку – акцент на древних истоках (古 – Ко).

Основная цель Кокугаку заключалась в решительном противопоставлении самобытности японской культуры и истории китайско-неоконфуцианским теориям, которые доминировали в интеллектуальной среде того времени. Последователи Кокугаку считали, что эти заимствованные учения, основанные на изучении «Пятикнижия» и «Четверокнижия», принесли в Японию «репрессивное морализаторство», подавляющее естественные человеческие эмоции и искажающее подлинную японскую душу. В противовес этому, Кокугаку стремилась к возрождению уникального исторического пути и государственного устройства Японии, обоснованию самобытности её цивилизации и культуры.

Возрождение национальных духовных ценностей и «эпоха Богов»

В основе учения Кокугаку лежало глубокое стремление к возрождению национальных духовных ценностей, которые, по мнению его представителей, уходили корнями в легендарное прошлое Японии, известное как «эпоха Богов» (яп. ками но ё). В этой мифической эпохе, согласно Кокугаку, были присущи такие качества, как «искреннее» и «естественное» сердце (яп. наоки кокоро и тэнти-но маманару кокоро). Эти понятия означали неиспорченную, чистую душу, живущую в гармонии с природой и божественными принципами, свободную от наслоений искусственной морали и сложных философских систем.

Возвращение к этим ценностям подразумевало очищение японского сознания от векового влияния буддизма и конфуцианства, которые, как считалось, «замутняли» изначальную ясность и чистоту японского духа. Апелляция к «эпохе Богов» служила не просто ностальгией по прошлому, но и методологическим приемом для обоснования уникальности и превосходства японской культуры, её божественного происхождения и, следовательно, её независимости от внешних культурных образцов. Разве не удивительно, как мифология может стать основой для построения национальной философии?

Синтоизм, божественное происхождение и императорское правление

Центральное место в учении Кокугаку занимала традиционная японская религия синто. Представители школы считали синто не просто культом, а основой уникального государственного устройства и культурного кода Японии. Идеи божественного происхождения Японии, её земли и народа, а также непрерывной династии императоров, чья власть была делегирована от богини Аматэрасу, стали краеугольными камнями этой доктрины.

Кокугаку утверждала, что император является прямым потомком богини Солнца Аматэрасу Омиками, что придавало его власти сакральный и абсолютный характер. Это представление радикально отличалось от китайской концепции «Мандата Неба», где династия могла быть свергнута в случае потери благоволения Небес. В Японии же, по мнению Кокугаку, императорская линия была вечной и неизменной, а следовательно, любая власть, не исходящая напрямую от императора (как, например, власть сёгуната), была по своей сути узурпацией.

Таким образом, Школа национальной науки ратовала за восстановление прямого императорского правления, видя в этом возвращение к «истинному» порядку вещей, установленному самими богами. Принцип единства ритуала и управления (сай-сей итти) также подчеркивал сакральную природу власти императора, который одновременно являлся верховным жрецом синто.

Методология: Филолого-текстологический анализ древней словесности

Для достижения своих целей Кокугакуха разработала уникальную методологию, заключавшуюся в филолого-текстологическом исследовании классической японской словесности. Основным инструментом ученых было внимательное изучение древних текстов, таких как «Кодзики» (Записи о деяниях древности), «Нихон сёки» (Анналы Японии) и антологии поэзии «Манъёсю» (Собрание мириад листьев).

Целью этого кропотливого анализа была реконструкция «исконного» древнего Пути, или кодо (古道), основанного на синто. По мнению Кокугаку, кодо представлял собой тип мышления и старинную этику, существовавшие в Японии до принятия буддизма. Он воплощал ценности и отношения «эпохи Богов» (ками но ё), характеризующиеся жизнью в согласии с Природой, Ками (божествами) и людьми, а также духовной чистотой. Ученые Кокугаку верили, что именно в этих древних текстах, неиспорченных чуждыми влияниями, можно найти подлинное выражение японского духа, его этических норм и эстетических принципов. Филологический метод позволял им «очистить» древние тексты от более поздних конфуцианских и буддийских интерпретаций, чтобы выявить их первоначальный смысл и таким образом воскресить забытое «истинно японское» мировоззрение.

Предполагаемым основателем течения считается поэт Кэйтю (1640—1701), а сам термин «кокугаку» был введен его учеником Када-но Адзумамаро (1669—1736), что свидетельствует о постепенном институционализации этого интеллектуального движения.

Ведущие Представители Кокугаку и Их Вклад

Школа национальной науки (Кокугаку) обязана своим формированием и развитием целой плеяде выдающихся мыслителей, каждый из которых внес неоценимый вклад в кристаллизацию её идей и методов. Эти учёные и поэты, через свои труды и наставничество, создали фундамент для возрождения японской национальной идентичности.

Кэйтю (1640—1701) и Када-но Адзумамаро (1669—1736): Основатели и систематизаторы

Путь Кокугаку начался с работ Кэйтю (1640—1701), монаха и поэта, которого принято считать предполагаемым основателем течения. Его вклад заключался в разработке и применении филологических методов анализа древней японской поэзии, в частности, антологии «Манъёсю» (萬葉集). Кэйтю не просто комментировал тексты, но стремился через лингвистический и исторический анализ воссоздать первоначальные идеи синтоизма, которые, по его мнению, были скрыты или искажены более поздними китайскими и буддийскими наслоениями. Он заложил методологическую базу для изучения синтоизма, связанного с императорской династией, древними генеалогиями и ритуалами, содержащимися в таких текстах, как «Кодзики» и «Нихон сёки».

Его ученик, Када-но Адзумамаро (1669—1736), продолжил и систематизировал идеи своего наставника. Именно он ввел в обиход сам термин «кокугаку» и разработал программу деятельности будущей школы. Эта программа, как он сформулировал, заключалась в «Изучении «древнего Пути» Японии, суть которого составляет «Путь государя и подданных и почитание законных, имеющих единую родословную императоров»», а также в решительном противопоставлении японской культуры китайской. Адзумамаро, таким образом, перевел академические исследования Кэйтю в более организованное, целенаправленное движение с четко обозначенной национальной повесткой, что стало ключевым моментом в становлении Кокугаку как влиятельной силы.

Камо-но Мабути (1697—1769): Исследователь древней поэзии и наставник

Одним из наиболее значимых представителей «отечественной школы» первой половины XVIII века был Камо-но Мабути (1697—1769). Выдающийся ученый и поэт, он продолжил филологические традиции, глубоко погрузившись в изучение и реконструкцию древнеяпонской литературы. Его основным интересом была антология «Манъёсю», которую он считал квинтэссенцией «истинного» японского духа, неиспорченного китайским влиянием. Кроме того, Мабути занимался анализом «Кокинвакасю» и «Гэндзи-моногатари».

Его философские и филологические труды охватывали широкий круг тем. Среди них выделяются «Кокуико» («Размышления об отечественной науке»), «Каико» («Размышления о поэзии»), «Гойко» («Размышления о языке»), «Буньико» («Думай о стиле»), «Шойко» («Думай о вербальности»). Особое значение имели его комментарии к древним текстам: «Манъё ко» («Исследование «Манъёсю»») и «Кодзики ко» («Исследование «Кодзики»»). Работы Камо-но Мабути не только углубили понимание древней японской культуры, но и подготовили почву для появления следующего, ещё более влиятельного поколения учёных Кокугаку. Он был наставником Мотоори Норинаги, которому передал свою страсть к древним текстам и методологию их изучения.

Мотоори Норинага (1730—1801): Дешифратор «Кодзики» и разработчик ключевых концепций

Мотоори Норинага (1730—1801) — одна из центральных фигур Кокугаку, врач по профессии, ставший величайшим исследователем японоведения и религии синто, один из «Четырех Великих Людей Кокугаку». Его называют дешифратором японских хроник и старопечатных книг, в первую очередь, «Кодзики». Именно Норинага поднял изучение этого древнейшего памятника на качественно новый уровень. Его главный и наиболее объемный труд — «Кодзики дэн» (44 свитка) — является фундаментальным комментарием и интерпретацией «Записей о деяниях древности». Над этим титаническим трудом он работал около 35 лет.

Мотоори Норинага также разработал ключевые концепции, ставшие визитной карточкой Кокугаку. К ним относятся «моно-но аварэ» (яп. 物のあわれ), или «печальное очарование вещей», отражающее тонкое чувство красоты, мимолетности и сопереживания миру, а также «котодама» (яп. 言霊), или «душа слова», — вера в мистическую, духовную силу японских слов, которая, по его мнению, делала японскую поэзию превосходящей китайскую. Эти концепции стали выражением самобытной японской эстетики и уникальности языка. В своих работах Норинага выступал против сёгуната, последовательно призывая к возрождению культа императора и синтоизма как истинной основы японск��го общества.

Хирата Ацутанэ (1776—1843): Популяризатор «реставрационного» синтоизма

Последним из «Четырех Великих Людей Кокугаку периода Эдо» был Хирата Ацутанэ (1776—1843), философ и теолог синтоистской религии, прямой ученик Мотоори Норинаги. Ацутанэ не просто развивал идеи своего учителя, но и придал им более выраженный религиозный и миссионерский характер. Он предложил концепцию «реставрационного» синтоизма, делая акцент на религиозной сфере и стремясь создать целостную теологию синто.

Опираясь на тексты хроник «Кодзики» и «Нихон сёки», Хирата Ацутанэ систематизировал и популяризировал идеи синтоизма, сделав их доступными для широких слоев населения. Его идеология была более радикальной и включала веру в превосходство японцев над другими народами и неприятие любых инокультурных влияний. Он активно развивал мифологические представления о божественном происхождении Японии и её народа. Рост числа его последователей — с 553 человек к 1843 году до 4283 к 1876 году — красноречиво свидетельствует о нарастающем влиянии идей Хирата Ацутанэ в обществе, что сыграло важную роль в подготовке Реставрации Мэйдзи. Таким образом, его деятельность превратила академические изыскания в мощный инструмент формирования общественного мнения.

Критика Заимствованных Учений и Концепция «Истинно Японского» Пути

Школа Кокугаку не просто предлагала новую трактовку японской идентичности; она возникла из глубокой и бескомпромиссной критики чуждых, заимствованных учений, которые, по её мнению, исказили и подавили истинный японский дух. Эта критика стала краеугольным камнем для формирования альтернативной концепции «истинно японского» пути.

Оппозиция неоконфуцианскому «репрессивному морализаторству»

В период сёгуната Токугава неоконфуцианство, особенно учение Чжу Си, стало доминирующей философской и этической системой. Однако для последователей Кокугаку это доминирование было источником глубокого отторжения. Они считали, что чжусианство и буддизм, с их акцентом на рациональной этике, строгой иерархии и подавлении личных желаний, навязывали «репрессивное морализаторство», которое душило естественные человеческие эмоции.

Учёные Кокугаку утверждали, что заимствованные учения подавляли «естественное» и «искреннее сердце» японцев (яп. наоки кокоро и тэнти-но маманару кокоро), которое, по их мнению, являлось исконной чертой национального характера. Например, конфуцианские мыслители, такие как Огю Сорай (1666—1728) и Исида Байган (1685—1744), продвигали идеи подчинения личных интересов групповым и формирования «общественного сердца» ради социальной гармонии. Кокугаку же рассматривала это как ограничение естественных человеческих эмоций и навязывание искусственной морали. Вместо сложной конфуцианской этики, Кокугаку призывала вернуться к простоте и спонтанности древности, где чувства не подавлялись, а были частью гармоничного существования.

Концепция «кодо» (Древнего Пути) как основа японской этики

В качестве фундаментальной альтернативы заимствованным учениям, Кокугаку предложила концепцию «кодо» (яп. 古道), или «Древнего Пути». Это была не просто историческая реконструкция, а попытка определить тип мышления и старинную этику, которые, как утверждали учёные школы, существовали в Японии до принятия буддизма и китайского конфуцианства.

«Кодо» включало в себя набор естественных добродетелей: простоту, искренность (магокоро), гармонию с природой и глубокое, безусловное почитание императора. Камо-но Мабути, один из ключевых представителей Кокугаку, верил, что эти качества были присущи японцам в древности. Жизнь по «кодо» означала пребывание в согласии с Природой, с Ками (божествами) и с людьми, а также поддержание духовной чистоты. Это был путь, который, по мнению Кокугаку, позволял человеку жить в соответствии со своей истинной природой, без искусственных ограничений, навязанных чуждыми философскими системами. Изучение старинной японской поэзии вака и традиционного японского искусства активно продвигалось как способ постижения и выражения этих древних ценностей.

«Магокоро» (истинное сердце) и преодоление тысячелетнего китайского влияния

Центральной идеей Кокугаку стало стремление раскрыть «истинное сердце» или «японское сердце» (яп. магокоро), которое, как считалось, было скрыто под наслоениями тысячелетнего китайского влияния. Это «магокоро» противопоставлялось «китайскому сердцу», которое ассоциировалось с рациональностью, морализаторством и искусственностью.

Тысячелетнее китайское влияние на Японию началось, по меньшей мере, с VI-VII веков н.э. и проявлялось во всех ключевых сферах жизни:

• Государственное управление: Система чиновничества, законы, формы правления.
• Письменность: Использование китайских иероглифов (кандзи) и развитие на их основе японской письменности.
• Философия: Конфуцианство и даосизм.
• Религия: Буддизм.
• Архитектура и искусство: Строительство храмов, дворцов, живопись, скульптура.
• Методы приготовления пищи: Многие кулинарные традиции были заимствованы из Китая.

Это обширное влияние, принесенное переселенцами и посольствами, сделало японскую культуру глубоко синкретичной. Задачей Кокугаку было «очистить» японскую идентичность от этих наслоений, вернуться к докитайским истокам и заново открыть подлинное, неиспорченное «магокоро». Это означало не просто отрицание, но активный поиск и утверждение собственной культурной самобытности.

«Моно-но аварэ» и «котодама»: Японская эстетика и уникальность языка

Мотоори Норинага, один из величайших мыслителей Кокугаку, внес решающий вклад в развитие концепций, выражающих уникальную японскую эстетику и лингвистическое самосознание.

• «Моно-но аварэ» (яп. 物のあわれ), или «печальное очарование вещей», отражало глубокое и тонкое чувство красоты, связанное с мимолетностью, быстротечностью мира. Это не просто меланхолия, а способность воспринимать и ценить эфемерную красоту явлений, будь то опавшие лепестки сакуры, закат солнца или печаль разлуки. Норинага считал, что именно «моно-но аварэ» является подлинным ключом к пониманию японской поэзии и литературы, в частности «Повести о Гэндзи», и выражает глубину японской души, не обремененной рационалистическими или морализаторскими оценками.
• «Котодама» (яп. 言霊), или «душа слова», подразумевала веру в мистическую, духовную силу японских слов. Согласно этой концепции, слова японского языка обладали особой магической энергией, способной влиять на реальность. Норинага утверждал, что именно эта сила делала японскую поэзию, особенно вака, превосходящей китайскую поэзию, поскольку японские слова были напрямую связаны с божественным миром и истинной реальностью, в то время как китайские иероглифы считались лишь символами.

Таким образом, Кокугаку не только критиковала заимствованные учения, но и активно предлагала свои альтернативные концепции, основанные на синтоизме, древней этике и уникальной эстетике. Эти идеи стали мощным инструментом для утверждения самобытности японской культуры и формирования национальной идентичности.

Политическое Влияние Кокугаку на Японское Общество и Государственность

Изначально зародившись как академическое и культурное движение, Школа национальной науки постепенно трансформировалась в мощную политическую силу, чьи идеи стали катализатором глубоких изменений в японском обществе и государственности.

Диссидентский характер и призыв к восстановлению императорского правления

С самого начала движение Кокугаку носило выраженный диссидентский характер по отношению к режиму сёгуната Токугава. В то время как сёгунат утверждал свою легитимность через систему феодального правления, Кокугаку, опираясь на древние мифы и синтоистские тексты, систематически подрывала эту легитимность. Её представители, особенно Мотоори Норинага, открыто призывали к восстановлению прямого императорского правления. Они утверждали, что власть сёгуна, по сути, является узурпацией, а истинным правителем Японии, по божественному праву, должен быть император, потомок богини Аматэрасу.

Эта концепция божественного происхождения императора и непрерывности его династии стала мощным идеологическим оружием в борьбе за свержение правительства сёгуната. Трансформация произошла благодаря систематизации идей о сакральности императорской власти и критике сёгуната за «предательство» национальных интересов. Особенно это стало актуальным после «открытия» Японии западными державами в середине XIX века, когда сёгунат, под давлением, пошел на подписание неравноправных договоров. Учение Кокугаку, особенно в интерпретации Хирата Ацутанэ, стало основой для формирования государственной синтоистской идеологии, которая использовалась для мобилизации населения против сёгуната и внешних «варваров».

Формирование контрэлиты и движение Сонно Дзёи

Идеи Кокугаку проникали в формирующуюся контрэлиту японского общества, которая впоследствии составила политическую и духовную основу Реставрации Мэйдзи. Эту контрэлиту составляли, в частности, ронин (самураи без хозяина) и самураи из мощных княжеств (тодзама даймё), таких как Тёсю, Сацума и Тоса, которые традиционно были в оппозиции сёгунату Токугава. Для них идеи Кокугаку о сакральности императора и необходимости изгнания чуждых влияний стали идеальным обоснованием для свержения сёгуната.

Философия Кокугаку оказала значительное влияние на формирование движения Сонно Дзёи (яп. 尊皇攘夷, «Почитать Императора, изгнать варваров»). Это движение было активно в период Бакумацу (1853-1869), который начался после прибытия «черных кораблей» коммодора Перри в 1853 году и вынужденного подписания неравноправных договоров. Сторонники Сонно Дзёи, вдохновленные идеями Кокугаку, требовали восстановления императорской власти и изгнания иностранцев. Ключевые действия движения включали убийства сторонников сёгуната и иностранцев (например, британского торговца Чарльза Ричардсона в 1862 году), а также восстания в княжествах Тёсю и Сацума, которые столкнулись с ответными обстрелами со стороны западных держав в 1863-1864 годах. Эти события подорвали авторитет сёгуната и показали его неспособность защитить страну.

Кокугаку как идейная основа Реставрации Мэйдзи

Кульминацией политического влияния Кокугаку стал крах сёгуната Токугава в 1868 году и последующая Реставрация Мэйдзи. Идеи Школы национальной науки о божественном происхождении императора, его центральной роли в японской государственности и необходимости возвращения к «истинно японским» ценностям легли в основу нового политического порядка.

Реставрация Мэйдзи провозгласила возвращение всей власти к императору, что было прямым воплощением требований Кокугаку. В то время как экономические и социальные факторы, безусловно, играли свою роль, именно идеологическая база, заложенная Кокугаку, придала революции Мэйдзи характер «реставрации» древних порядков и обеспечила ей широкую поддержку. Увеличение числа последователей Хирата Ацутанэ, ученика Мотоори Норинаги, с 553 человек к 1843 году до 4283 к 1876 году, служит убедительным свидетельством нарастающего влияния идей Кокугаку в обществе, что в конечном итоге сделало их мощной движущей силой политических изменений.

Таким образом, Кокугаку, пройдя путь от академического исследования к политическому движению, стала одним из ключевых интеллектуальных архитекторов современного японского государства, сыграв решающую роль в формировании национального самосознания и свержении старого режима.

Историческое Значение Кокугаку для Японского Национализма и Культуры

Школа национальной науки (Кокугаку) оставила неизгладимый след в истории Японии, став не только важным культурным феноменом, но и мощным катализатором формирования современного японского национализма и уникального понимания национальной культуры. Её влияние ощущается до сих пор, пронизывая ключевые концепции японской идентичности.

Теоретический фундамент национальной идентичности и «кокутай»

Кокугаку внесло значительный вклад в развитие японской философии и культуры, придав ей черты оригинальной японской самобытности, очищенной от чуждых влияний. Учение послужило прочным теоретическим фундаментом для формирования японской нации и национальной идентичности политической элитой после событий Мэйдзи Исин 1868 года.

Одним из наиболее важных наследий Кокугаку стало развитие концепции «кокутай» (яп. 国体, «Тело нации»). Эта концепция, сформированная под сильным влиянием идей Кокугаку, стала краеугольным камнем японского национального самосознания. «Кокутай» связывала императора с народом через идею неразрывных связей, где император, как потомок богини Аматэрасу и первосвященник синто, отвечал за судьбу нации, а народ был предан его воле, следуя божественным предначертаниям. Это создавало мистическую и отеческую связь, где император воспринимался не просто как глава государства, но как отец нации. Наряду с учением о «кокутай», идеи Кокугаку доминировали в государственной идеологии Японии вплоть до 1945 года, становясь основой для воспитания патриотизма и лояльности, и этот механизм был удивительно эффективным.

Мифологические представления о божественном происхождении и этнографическая теория

Кокугаку взяло древние мифологические представления о божественном происхождении Японии и её императорской династии и превратило их в полноценную идеологическую концепцию национальной сущности. Эта концепция, в свою очередь, стала основой для этнографической теории, обосновывающей уникальность японской нации.

Ключевые аспекты этой этнографической теории включали:

• Единое божественное происхождение: Все японцы, согласно этой доктрине, имели общее божественное происхождение от ками, что создавало ощущение глубокого единства и родства.
• Особая «старинная этика» (кодо): Представление о том, что японцы изначально обладали уникальными этическими ценностями (простота, искренность, гармония с природой), которые отличали их от других народов.
• «Истинное сердце» (магокоро): Вера в уникальную, чистую японскую душу, неиспорченную внешними влияниями.
• Превосходство и чистота японской культуры и языка: Утверждение, что японская культура и язык, до китайского влияния, были совершенны и превосходили культуры других народов.

Эти идеи не просто объясняли происхождение нации, но и формировали представление о её уникальности, избранности и особой миссии.

Формирование гомогенного сообщества и современный национализм

Кокугаку сыграло решающую роль в формировании представления о японской нации как о гомогенном сообществе с общей культурной традицией. Это было особенно важно в период, когда Япония вступала в эпоху модернизации и нуждалась в сильной объединяющей идеологии.

Компонентами, делавшими нацию «гомогенным сообществом» по представлению Кокугаку, были:

• Общая вера в божественное происхождение японского народа от ками.
• Общие исконные этические ценности (кодо).
• Единая культурная традиция, проявляющаяся в древней поэзии вака и искусстве.
• Общая лояльность к императору как божественному главе нации.

Эти представления способствовали созданию мощного национального единства, которое было использовано в период Мэйдзи для строительства современной нации-государства. Современный японский национализм зиждется на обширной культурной базе, эксплуатирующей идеи синтоизма, культа императора и концепции исключительности японского народа, корни которых, безусловно, уходят в учения Кокугаку.

Влияние на доктрины японского национального социализма

Идеи Кокугаку, особенно концепции уникальности и превосходства японской нации, её божественного происхождения и особой миссии в Азии, оказали влияние и на более поздние, зачастую радикальные доктрины. В частности, это проявилось в японском национальном социализме.

Через фигуру Окавы Сюмэя (1886-1957), видного идеолога, участвовавшего в националистических обществах и пропагандировавшего экспансию в Китай и формирование «Великой Восточноазиатской сферы сопроцветания», идеи Кокугаку были интегрированы в новую идеологию. Окава Сюмэй интерпретировал концепции Кокугаку в контексте японского имперского величия и колониальной экспансии, подчеркивая, что Япония, как нация, избранная богами, имеет право и обязанность руководить Азией. Таким образом, несмотря на изначально академический характер, идеи Кокугаку стали частью идеологического арсенала, который привел Японию к трагическим событиям середины XX века.

Заключение

Школа национальной науки (Кокугакуха) представляет собой одно из наиболее значимых интеллектуальных и культурных движений в истории Японии, чья роль в формировании национальной идеологии в XVIII – начале XIX веков трудно переоценить. Возникнув как ответ на глубокие вызовы эпохи – доминирование чуждых учений, искусственная самоизоляция и внутренняя социально-экономическая нестабильность, Кокугакуха предложила японскому обществу уникальный путь к самопознанию и самоидентификации.

Её м��огогранная роль заключалась в следующем:

1. Интеллектуальная оппозиция: Кокугаку решительно выступила против неоконфуцианского «репрессивного морализаторства» и буддийских доктрин, которые, по мнению её последователей, подавляли «естественное» и «искреннее сердце» японцев. Учёные школы стремились очистить японскую культуру от тысячелетнего китайского влияния, которое проявлялось в государственном управлении, письменности, философии, религии, архитектуре, искусстве и даже кулинарии.
2. Возрождение самобытности: Через кропотливый филолого-текстологический анализ древней японской словесности (такой как «Кодзики», «Манъёсю», «Гэндзи-моногатари»), Кокугакуха, в лице таких гигантов, как Кэйтю, Када-но Адзумамаро, Камо-но Мабути, Мотоори Норинага и Хирата Ацутанэ, стремилась реконструировать «исконный» древний Путь (кодо). Этот путь описывался как тип мышления и старинная этика, существовавшие до принятия буддизма, включающие естественные добродетели, гармонию с природой и глубокое почитание императора.
3. Формирование уникальных концепций: Мотоори Норинага разработал и популяризировал концепции «моно-но аварэ» (печальное очарование вещей) и «котодама» (душа слова), которые стали квинтэссенцией японской эстетики и подчеркнули уникальность и превосходство японского языка и поэзии.
4. Политическая трансформация: Изначально академическое движение, Кокугакуха постепенно приобрела диссидентский характер, призывая к восстановлению прямого императорского правления и оспаривая легитимность сёгуната. Её идеи стали идейной основой для формирования контрэлиты и движения Сонно Дзёи («Почитать Императора, изгнать варваров»), что в конечном итоге привело к краху сёгуната Токугава в 1868 году и последующей Реставрации Мэйдзи.
5. Долгосрочное влияние на национализм: Учение Кокугаку заложило прочный теоретический фундамент для концепции «кокутай» (Тело нации), которая связывала императора с народом через мистические и отеческие связи, и доминировало в государственной идеологии Японии до 1945 года. Мифологические представления о божественном происхождении Японии и этнографическая теория, обосновывающая уникальность нации, способствовали формированию представления о гомогенном сообществе с общей культурной традицией. Влияние Кокугаку прослеживается и в доктринах японского национального социализма, демонстрируя, как идеи культурной самобытности могут быть использованы для оправдания экспансионистских амбиций.

Таким образом, Кокугакуха не просто предложила альтернативную философскую систему; она сформировала уникальное национальное самосознание, которое не только определило политическое будущее Японии в период Мэйдзи, но и продолжает оказывать влияние на современное понимание японской культуры и национализма. Это движение продемонстрировало глубокую потребность нации в поиске своих истинных корней и утверждении своей самобытности в постоянно меняющемся мире.

Список использованной литературы

1. Гришелёва Л.Д. Формирование японской национальной культуры. Конец XVI – начало XX века. М.: Наука, 1996.
2. Гришелёва Л.Д., Чегодарь Н.И. Японская культура нового времени. Эпоха Мэйдзи. М.: Восточная литература РАН, 1998.
3. История Японии с древнейших времён до 1868 года. М.: ИВ РАН, 1999.
4. Лещенко Н.Ф. Япония в эпоху Токугава. М.: Институт востоковедения РАН, 1999.
5. Синто – путь японских богов: Очерки по истории синто. СПб.: Гиперион, 2002.
6. КОКУГАКУ // Всемирная история в энциклопедии Кругосвет. URL: https://w.histrf.ru/articles/article/show/kokugaku (дата обращения: 15.10.2025).
7. От школы национальных наук до божественных японцев. Как интеллектуалы периода Токугава создавали японскую нацию и национализм // Нож. URL: https://knife.media/tokugawa-nationalism/ (дата обращения: 15.10.2025).
8. Концепция национальной сущности кокутай как основа национального самосознания Японии // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptsiya-natsionalnoy-suschnosti-kokutay-kak-osnova-natsionalnogo-samosoznaniya-yaponii/viewer (дата обращения: 15.10.2025).
9. Консерватизм, традиции, заимствования и японская модернизация: Роль интеллектуалов и основных направлений общественной мысли // Европейский университет. URL: https://eupress.ru/assets/files/books/Konservatizm-traditsii-zaimstvovaniya-i-yaponskaya-modernizatsiya.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
10. Мотоори Норинага // Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия. URL: https://megabook.ru/article/Мотоори%20Норинага (дата обращения: 15.10.2025).
11. Камо Мабути // Японская поэзия. URL: http://jp-poetry.ru/kamomabuchi (дата обращения: 15.10.2025).
12. Камо Мабути // ХРОНОС. ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ. URL: https://www.hrono.ru/biograf/bio_k/kamomabuti.php (дата обращения: 15.10.2025).
13. Хирата Ацутанэ // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Хирата_Ацутанэ (дата обращения: 15.10.2025).
14. Мотоори Норинага // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Мотоори_Норинага (дата обращения: 15.10.2025).
15. Синтоизм // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Синтоизм (дата обращения: 15.10.2025).
16. Мотоори Норинага. Драгоценная шкатулка для гребней (Тама кусигэ) / Перевод с яп. и примечания Ю. Д. Михайловой // Михайлова Ю. Д. Мотоори Норинага: жизнь и творчество. М.: Наука, 1988.
17. Синтоизм и традиционные ценности японцев // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sintoizm-i-traditsionnye-tsennosti-yaponksev/viewer (дата обращения: 15.10.2025).
18. Японский национализм: истоки и особенности // Высшая школа экономики. URL: https://www.hse.ru/data/2014/06/16/1126781290/Кривобокова%20И.А._ВКР.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
19. Динамика мифологического наследия Японии в системе японской государственности // Известия Уральского федерального университета. Серия 2. Гуманитарные науки. URL: https://journals.urfu.ru/index.php/Izvestia2/article/view/2691/2646 (дата обращения: 15.10.2025).
20. Котодама: звуки, меняющие реальность. В чем суть японской философии слов // Пчела. URL: https://pchela.news/articles/2023-01-20/kotodama-yaponskaya-filosofiya-slov (дата обращения: 15.10.2025).
21. Первый правитель Японии периода Эдо: Токугава Иэясу и переход от войн к долгому периоду мира // Nippon.com. URL: https://www.nippon.com/ru/japan-topics/g00845/ (дата обращения: 15.10.2025).