Символический интеракционизм: Теоретические основы, школы и актуальность в XXI веке

В динамичном ландшафте социологической мысли XX века, где доминировали грандиозные макротеории, символический интеракционизм выступил как мощный контрапункт, предложив радикально иную оптику для изучения общества. Он возник не как дополнение, а как ответ, как методологический вызов структурно-функционалистским гигантам, которые, по мнению интеракционистов, пренебрегали самой сердцевиной социального бытия – межчеловеческими взаимодействиями, или интеракциями, и их фундаментальной ролью в конструировании социальной реальности.

Сегодня, когда мир стремительно меняется под влиянием цифровых технологий и глобальных коммуникаций, символический интеракционизм не просто сохраняет свою актуальность, но и приобретает новое звучание, позволяя глубже понять, как индивиды в процессе повседневного общения конструируют смыслы, формируют идентичность и создают социальные структуры. От того, как мы интерпретируем чужие жесты в онлайн-переписке, до того, как воспринимаем «личность» искусственного интеллекта – все эти явления коренятся в символическом взаимодействии, что является ключом к пониманию социальной динамики современного мира.

Цель данной работы — провести всесторонний академический анализ символического интеракционизма, систематизировать его ключевые теоретические положения, проследить историческое развитие, исследовать вклад ведущих представителей и раскрыть методологические особенности различных школ. Мы рассмотрим центральные концепции Джорджа Герберта Мида — «Я», «Моё», «Обобщённый другой», а также принципы символической коммуникации и «определения ситуации». Отдельное внимание будет уделено сравнительному анализу Чикагской и Айовской школ, их методологическим расхождениям и инструментарию. Наконец, мы критически оценим сильные и слабые стороны теории и продемонстрируем её непреходящую значимость для современных социологических исследований, включая анализ воздействия искусственного интеллекта на социальное взаимодействие.

Исторические предпосылки и формирование парадигмы

Генезис любой научной парадигмы редко бывает монолитным; он скорее напоминает сложное переплетение идей, социальных вызовов и интеллектуальных течений. Символический интеракционизм, зародившийся в первой трети XX века, не стал исключением, выкристаллизовавшись из ряда философских и социологических концепций, а также явившись своего рода интеллектуальным ответом на доминирующие тогда макросоциологические теории, которые зачастую рассматривали человека как пассивного актора, определяемого внешними структурами, и игнорировали динамику повседневных взаимодействий.

Чикагская школа социологии как «социальная лаборатория»

Возникновение символического интеракционизма неразрывно связано с уникальной атмосферой и исследовательским духом Чикагской школы социологии, которая в 1920-1930-е годы превратилась в настоящую «социальную лабораторию». Именно здесь, в оживленном и стремительно меняющемся Чикаго — городе, ставшем эпицентром индустриализации и миграции, — социологи активно фокусировались на исследованиях городской жизни. Этот мегаполис с его разнообразием культур, социальных проблем и стремительной адаптацией населения к новым условиям предоставил идеальный полигон для эмпирических изысканий.

Чикагская школа, в отличие от кабинетных теоретиков, активно использовала этнографические полевые исследования, методы включенного наблюдения и биографические интервью. Такой подход позволил им глубоко погрузиться в повседневную жизнь различных социальных групп, изучать процессы формирования сообществ, девиации, адаптации и конфликтов. Именно в этом контексте, где акцент делался на реальных человеческих взаимодействиях, а не на абстрактных структурах, и вызревали идеи, легшие в основу символического интеракционизма. Чикагские социологи стремились понять, как люди воспринимают и интерпретируют мир вокруг себя, как они создают и поддерживают социальный порядок через свои взаимодействия, заложив тем самым фундамент для микросоциологического анализа. Что это означает для нас? Это говорит о том, что для понимания современного общества необходимо выходить за рамки абстрактных моделей и изучать повседневные процессы, в которых формируются социальные смыслы.

Вклад Чарльза Хортона Кули: «зеркальное Я» и первичные группы

Хотя термин «символический интеракционизм» был введен позже, его интеллектуальные корни уходят глубоко в работы таких мыслителей, как Чарльз Хортон Кули (1864-1929). Кули, будучи одним из прямых предшественников, предвосхитил многие идеи интеракционизма, критикуя распространённые в его время инстинктивизм, утилитаризм и другие натуралистические концепции социального поведения, которые редуцировали человека до биологических или рационально-экономических функций.

Кули отстаивал идею о социальной природе человека, подчёркивая, что личность не является изначально заданной сущностью, а формируется и развивается в процессе взаимодействия с другими. Центральными в его концепции стали понятия первичных групп (семья, соседские сообщества, группы друзей) и «зеркального Я» (Looking-Glass Self). Первичные группы — это интимные, малые сообщества, где происходит тесное, «лицом к лицу» взаимодействие. Именно в них, по Кули, закладываются основы человеческой личности, осваиваются социальные нормы, формируются эмоциональные связи и чувство принадлежности. Это своего рода «лаборатории социализации», где индивид учится воспринимать себя через призму других.

Концепция «зеркального Я» иллюстрирует этот процесс: наше «Я» формируется на основе того, как, по нашему мнению, нас видят и оценивают другие. Оно состоит из трёх элементов:

1. Как мы думаем, другие нас видят.
2. Как мы думаем, другие нас оценивают.
3. Наше собственное чувство (гордость или унижение), возникающее из этих предполагаемых суждений.

Таким образом, социальное (личностное) познание, по Кули, развивается из контактов с сознанием других людей посредством коммуникации, а самосознание — это не внутреннее, а отражённое, социальное явление.

Прагматизм и Джордж Герберт Мид: философские корни

Если Кули заложил социологические основы, то философской матрицей для символического интеракционизма послужил американский прагматизм. Такие мыслители, как Уильям Джеймс, Джон Дьюи и сам Джордж Герберт Мид, были глубоко увлечены этой философской традицией, которая ставила во главу угла практический опыт, действие и инструментальное познание. Прагматизм выражал убеждение в безграничных возможностях науки и превосходстве эмпирического знания, которое могло быть использовано для активного совершенствования американского общества.

Джордж Герберт Мид (1863-1931), которого по праву считают подлинным родоначальником символического интеракционизма, воспринял от прагматизма идею о том, что сознание и «Я» не являются статичными сущностями, а постоянно формируются и изменяются в процессе активного взаимодействия с окружающей средой. Для прагматиков истина не была абсолютной и универсальной; она была относительна и проверялась на практике, в действии. Этот акцент на действии, на процессе, на формировании значений через опыт стал краеугольным камнем мидовской теории. Мид был убеждён, что человеческое сознание и социальный мир не существуют отдельно друг от друга, а взаимопроникают и формируются в процессе символического взаимодействия. Его работы, хоть и опубликованные посмертно, стали манифестом нового понимания человека как активного, интерпретирующего существа, чья личность и общество неразрывно связаны.

Определение и базовые предпосылки по Герберту Блумеру

Хотя Джордж Герберт Мид заложил фундаментальные идеи символического интеракционизма, сам термин и его систематизация как отдельного направления в социологии принадлежат Герберту Блумеру (1900-1987), ученику Мида. В 1937 году Блумер не только ввёл в научный оборот понятие «символический интеракционизм», но и сформулировал его основные предпосылки, сделавшие его чётко выраженной социологической парадигмой. Блумер, развивая мидовские идеи, подчеркнул динамический и интерпретационный характер значений, который отличает человека от животных и машин.

Согласно Герберту Блумеру, символический интеракционизм покоится на трёх основных предпосылках:

1. Люди действуют в отношении «вещей» на основе значений, которыми для них обладают эти вещи. Это означает, что мы не реагируем непосредственно на объективные свойства объектов или действия других людей. Вместо этого мы взаимодействуем с ними через призму смыслов, которые мы им придаём. Например, дерево для лесоруба — это ресурс, для художника — объект вдохновения, для ребёнка — место для игр. Само по себе дерево нейтрально, но его значение определяет наше к нему отношение и поведение.
2. Эти значения возникают из социального взаимодействия. Смыслы не присущи вещам изначально и не являются продуктом индивидуального ума. Они рождаются, формируются и изменяются в процессе общения и взаимодействия с другими людьми. Язык, жесты, ритуалы — всё это символы, чьи значения мы усваиваем и разделяем в социуме.
3. Значения модифицируются в интерпретационном процессе, используемом человеком при работе с вещами, с которыми он сталкивается. Значения не фиксированы раз и навсегда. Индивид не просто пассивно усваивает значения, но активно интерпретирует их в каждой конкретной ситуации. Это непрерывный процесс «внутреннего диалога», осмысления и переосмысления. Человек постоянно «ведёт переговоры» со значениями, адаптируя их к новым обстоятельствам и изменяя их в зависимости от своего опыта и целей.

Эти три предпосылки подчеркивают, что человеческое действие не является простой реакцией на стимулы, а представляет собой сложный процесс интерпретации, осмысления и конструирования реальности через символы. Таким образом, символический интеракционизм предлагает анализировать социальные взаимодействия между людьми не как механическое взаимодействие, а как обмен символическим содержанием, которое они вкладывают в свои конкретные действия.

Джордж Герберт Мид: Ключевые концепции «Разума, Я и Общества»

Джордж Герберт Мид (1863-1931) не только считается основоположником парадигмы символического интеракционизма, но и является центральной фигурой, чьи идеи сформировали её ядро. Удивительно, что при жизни Мид не опубликовал ни одной книги. Его монументальные идеи, ставшие краеугольным камнем для целого направления, были собраны и изданы студентами посмертно в 1934 году в работе «Разум, Я и Общество» (Mind, Self, and Society). Этот труд не просто систематизировал разрозненные лекции и заметки, но и стал фундаментальным для социологии и социальной психологии, предложив уникальный взгляд на формирование человеческого сознания и личности в социальном контексте.

Понятие социального акта и его стадии

В основе учения Мида лежит понятие межиндивидуального взаимодействия, которое он обозначал как социальный акт. Мид рассматривал его не как мгновенное событие, а как последовательность из четырёх взаимосвязанных стадий, каждая из которых играет свою роль в формировании осмысленного взаимодействия:

1. Импульс (Impulse): Это исходное побуждение к действию, своего рода внутренний толчок, который может быть вызван как внутренними потребностями организма (голод, жажда), так и внешними стимулами (угроза, возможность). Импульс сам по себе ещё не осознан и не направлен.
2. Восприятие (Perception): На этой стадии индивид начинает формировать представление об объекте, который может удовлетворить импульс. Он осмысливает окружающую среду, выделяет релевантные элементы и интерпретирует их. Например, испытывая голод, человек воспринимает еду не просто как набор атомов, а как средство для насыщения.
3. Манипуляция (Manipulation): После восприятия объекта следует активное взаимодействие с ним. Это физическое или ментальное действие, направленное на изменение объекта или его положения для достижения цели. Если человек голоден и видит яблоко, манипуляция будет заключаться в том, чтобы взять его, помыть и откусить.
4. Консуммация (Consummation): Завершающая стадия, на которой достигается цель акта и удовлетворяется исходный импульс. Это получение пользы от действия и её оценка. Человек насыщается яблоком и испытывает удовлетворение.

Важно отметить, что Мид выделял два типа социального акта:

• Несимволическое взаимодействие: Это непосредственная реакция на действия друг друга, например, схватка животных. Здесь нет осмысленной интерпретации символов.
• Символическое взаимодействие: Присуще только человеку и включает обмен установками, смыслами и значениями, где каждый участник интерпретирует действия другого. Именно этот тип взаимодействия является основой для формирования «Я» и общества.

Концепция «Я» (Self): «Me» (Мое) и «I» (Я)

Для Мида личность, или «Я» (Self), не является врожденной или биологически предопределенной сущностью. Это социальный продукт, который формируется в процессе межиндивидуального взаимодействия и ролевого принятия. Главная характеристика «Я» — это уникальная для человека способность становиться объектом для себя самого, то есть осознавать себя, рефлексировать над своими действиями и мыслями. Эта способность отличает человека от неодушевленных предметов и других живых организмов.

Мид разделил «Я» на две взаимодополняющие составляющие:

1. «Me» (Мое) — объективный аспект «Я»: Это та часть нашего «Я», которая представляет собой видение себя глазами других людей. «Me» — это набор социальных ролей, установок, ожиданий и норм, которые мы интернализируем из нашего окружения. Это «Я», которое сформировано обществом, через реакцию других на наше поведение. Когда мы думаем о себе, как нас видят другие, мы оперируем своим «Me». Это своего рода социальное зеркало.
2. «I» (Я) — субъективный, импульсивный, творческий аспект «Я»: Это спонтанная, непредсказуемая, творческая и динамичная часть личности, как человек воспринимает себя сам. «I» — это немедленная реакция индивида на установки других, на «Me». Это источник инноваций, изменений, свободы и личной инициативы. «I» постоянно взаимодействует с «Me», привнося в социальное поведение элементы непредсказуемости и творчества.

Концепция «Я» формируется исключительно в процессе взаимодействия с другими; становление человеческого «Я» — это внутренний социальный процесс, а не биологический или индивидуалистический феномен.

«Обобщенный другой» (Generalized Other) и развитие самосознания

Центральной для понимания формирования «Я» и социализации личности является концепция «Обобщенного другого» (Generalized Other). Этот термин Мида обозначает интериоризированные (усвоенные) индивидом групповые (общие) ценностные ориентации, моральные и технические правила, нормы и ожидания всего сообщества или социальной группы, к которой он принадлежит. Это не конкретный человек, а абстрактное «коллективное сознание», воплощающее установки общества в целом.

«Обобщенный другой» играет ключевую роль в формировании самосознания личности. Процесс его усвоения происходит в контексте совместных видов деятельности, особенно ярко проявляясь в коллективных играх дошкольников. Мид выделял две стадии игр в развитии ребенка:

1. Стадия «игры» (play): Ребенок принимает на себя роли конкретных других (мама, доктор, полицейский). Он еще не способен координировать множество ролей одновременно.
2. Стадия «обобщенной игры» (game): Ребенок учится принимать роль всех участников игры одновременно, осознавать правила и ожидания всей группы. Например, в бейсболе каждый игрок должен понимать роли всех остальных, чтобы координировать свои действия.

Именно на стадии «обобщенной игры» ребенок начинает понимать и интернализировать установки «обобщенного другого». Эта способность принимать роль «обобщенного другого» имеет существенное значение для формирования целостной самости и развития абстрактного мышления. Благодаря этому индивид может не только предвидеть реакции конкретных других, но и действовать в соответствии с общими нормами и ценностями общества, что делает его полноправным членом социальной группы. Развитие самосознания детей, по Миду, тесно связано с освоением языка, который является главным символическим инструментом для принятия роли обобщенного другого.

Значимые жесты и символы как основа коммуникации

В основе всех социальных взаимодействий, по Миду, лежат жесты. Жест — это любое действие одного организма, которое вызывает реакцию у другого. Однако Мид различал простые и значимые жесты (или символы).

• Простые жесты: Это непосредственные, часто неосознанные реакции, которые вызывают у другого организма ответную реакцию, но не обязательно осознаются обоими участниками как имеющие одинаковое значение. Например, рычание собаки — это жест, вызывающий страх у другой собаки, но рычащая собака не интерпретирует свой рык так же, как и та, что его слышит.
• Значимые жесты (символы): Это элементы общения, которые вызывают у другого организма ту же реакцию, что и у того, кто их использует. В отличие от простых жестов, значимые символы свойственны только человеку. Они способны вызывать вполне определенную предсказуемую реакцию как у того, кто их использует, так и у тех, кому они адресованы. Главным и наиболее мощным значимым символом является язык. Слова, будучи символами, позволяют нам не только передавать информацию, но и вызывать у себя ту же реакцию, которую мы ожидаем вызвать у слушателя. Например, когда человек говорит «осторожно!», он не только предупреждает другого, но и сам испытывает чувство настороженности.

Именно значимые символы делают возможной осмысленную коммуникацию, поскольку они позволяют участникам взаимодействия разделять общий смысл и предвидеть реакции друг друга. Через значимые жесты происходит формирование сознания, «Я» и общества, поскольку они являются ключевым средством для принятия роли другого и усвоения установок «обобщенного другого».

Символическая коммуникация и «определение ситуации»

В ядре символического интеракционизма лежит глубокое убеждение, что человеческое бытие неотделимо от символической сферы. Общество — это не просто совокупность структур, а постоянно обновляющийся продукт взаимодействий, опосредованных символами. Это принципиально меняет взгляд на личность и её место в социуме: индивид не может формироваться вне общества; он всегда социален.

Сущность символической коммуникации

Символическая коммуникация — это краеугольный камень человеческого взаимодействия. Она представляет собой общение и интеракцию, осуществляемую не просто через обмен информацией, а при помощи символов: языка, телодвижений, жестов, мимики, интонаций и даже культурных артефактов. Каждый из этих символов несёт в себе определённое значение, которое должно быть интерпретировано участниками взаимодействия.

Суть символической коммуникации заключается в том, что человеческое общение и интеракция — это не механический процесс «стимул-реакция». Это сложный обмен символами, которые каждый из участников взаимодействия должен активно интерпретировать, а затем реагировать на них приемлемым образом. Например, рукопожатие в одной культуре может быть символом приветствия и доверия, тогда как в другой — знаком вызова или угрозы. Отсутствие сходного понимания слов, жестов и других символов усложняет или делает невозможным взаимодействие. И, наоборот, схожее понимание значений облегчает интеракцию и позволяет предсказывать и интерпретировать поведение друг друга.

Язык, по мнению интеракционистов, имеет глубоко символическую природу. Любой языковой символ (слово) является частным значением, возникшим в результате частного взаимодействия и имеющим договорную природу. Слово «стол», например, не имеет само по себе физического сходства с объектом, который оно обозначает; это общепринятый символ, чьё значение мы усваиваем в процессе социализации и использования.

Таким образом, социализация, по мнению интеракционистов, базируется на способности индивидов общаться. Эта способность не статична, а постоянно совершенствуется в процессе социального взаимодействия на протяжении всей жизни человека, формируя его личность и его место в обществе.

Теорема У. Томаса: «Если ситуации определяются как реальные, то они реальны по своим последствиям»

В рамках изучения символической коммуникации и её влияния на социальную реальность особое место занимает теорема У. Томаса, сформулированная американским социологом Уильямом Айзеком Томасом (1863-1947) совместно со своей женой Дороти Сэйн Томас в 1928 году. Её формулировка проста, но её последствия для понимания социальной реальности глубоки: «Если ситуации определяются как реальные, то они реальны по своим последствиям».

Эта теорема является краеугольным камнем интеракционистского подхода, поскольку она подчёркивает, что человеческие действия определяются не объективной реальностью как таковой, а субъективной интерпретацией человеком этой реальности. Иными словами, не то, что есть на самом деле, а то, как мы это воспринимаем и о чём договариваемся в процессе социального взаимодействия, имеет решающее значение для нашего поведения и для формирования реальных социальных последствий. Почему это так важно? Потому что это означает, что наша «реальность» во многом является социальным конструктом.

Данный принцип лежит в основе концепции «самоисполняющегося пророчества», введенной позднее Робертом К. Мертоном. «Самоисполняющееся пророчество» описывает ситуацию, когда изначально ложное или необоснованное убеждение (определение ситуации) может влиять на поведение людей таким образом, что в конечном итоге оно формирует реальность, соответствующую этому убеждению.

Классический пример, иллюстрирующий теорему Томаса и самоисполняющееся пророчество:
Представим слух о том, что некий банк находится на грани банкротства. Объективно, банк может быть абсолютно стабилен и финансово здоров. Однако, если вкладчики (имеющие дело с этим «объектом» — банком) определяют эту ситуацию как реальную угрозу банкротства, то есть верят слухам, они начинают массово изымать свои вклады. В результате этих действий, спровоцированных субъективной интерпретацией, банк, который изначально был стабилен, действительно сталкивается с нехваткой ликвидности и, в конечном итоге, может обанкротиться. Таким образом, ложное убеждение привело к реальным, катастрофическим последствиям.

Теорема Томаса демонстрирует невероятную силу субъективного определения и интерпретации в формировании социальной реальности. Она показывает, что люди активно конструируют свой мир через символы и значения, и эти конструкции имеют очень осязаемые последствия.

Методологические школы символического интеракционизма: Чикагская vs. Айовская

Символический интеракционизм, несмотря на общие корни в работах Дж. Г. Мида, не является монолитным направлением. Со временем в нём выделились две основные школы, которые разошлись в своих методологических подходах и акцентах: Чикагская школа, ведомая Гербертом Блумером, и Айовская школа, под руководством Манфорда Куна. Основное различие между этими школами проходит по методологическим вопросам, прежде всего по проблеме определения понятий и отношения к различным методам социально-психологического исследования.

Чикагская школа (Герберт Блумер): «делание роли» и качественные методы

Чикагская школа, наиболее ортодоксально продолжающая социально-психологические традиции Джорджа Герберта Мида, оставалась верной его акценту на процессуальности, динамике и творческом характере человеческого взаимодействия. Её главным представителем стал Герберт Блумер, который не только сформулировал базовые предпосылки символического интеракционизма, но и активно отстаивал его методологические принципы.

Блумера и его последователей не беспокоила неопределенность большинства используемых в их концепциях понятий (таких как «Я», «значение», «символ»), а также сложность эмпирической проверки мидовских выводов в строгом позитивистском смысле. Они считали, что уникальная природа человека, его способность к самоинтерпретации и творческому созданию значений, не поддаётся жёсткой формализации и количественному измерению.

Герберт Блумер решительно выступал против операциональных определений и применения в социальной психологии таких методов исследования, как тесты, шкалирование и эксперименты. По его мнению, эти методы, заимствованные из естественных наук, искажают живую ткань социального взаимодействия, превращая динамичные и изменчивые значения в статичные переменные. Социологи Чикагского направления анализировали процессы формулирования и изменения социальных значений в ходе непрерывно происходящего определения и переопределения ситуаций взаимодействия. Их инструментарием были качественные методы: включенное наблюдение, глубинные интервью, анализ личных документов и этнографические описания.

Для представителей Чикагской школы ролевое поведение, часто называемое «деланием роли» (role-making), представляет собой поисковый, динамичный, творческий процесс. Личность рассматривалась как активное и творческое существо, которое не просто «играет» заранее заданную роль, а постоянно конструирует и переконструирует её в процессе взаимодействия, привнося в неё уникальные элементы и адаптируя к меняющимся обстоятельствам.

Айовская школа (Манфорд Кун): «проигрывание роли» и эмпирическая верификация

В отличие от Чикагской школы, Айовская школа символического интеракционизма, во главе с Манфордом Куном (1911-1963), стремилась модифицировать отдельные мидовские концепции в духе неопозитивизма. Кун и его последователи были убеждены, что символический интеракционизм может и должен быть подвергнут строгой эмпирической проверке.

Манфорд Кун ставил своей задачей доказать отдельные теоретические положения Дж. Мида эмпирическим путем. Для этого он вводил операциональные определения для ключевых концепций и шёл на определённую модернизацию мидовских идей. Представители Айовской школы стремились к формализации исследований и их результатов, активно работали над созданием измерительных процедур и шкал оценок.

Одним из ключевых методологических вкладов Айовской школы является разработка Манфордом Х. Куном и Томасом С. Макпартлендом в 1954 году Теста двадцати высказываний (Twenty Statements Test, TST). Этот тест представляет собой стандартизированную методику для измерения самоконцепции и самооценок. Респондентам предлагается дать до двадцати ответов на вопрос «Кто я?» или завершить фразу «Я…». Ответы затем категоризируются (например, по социальным группам, идеологическим убеждениям, интересам, амбициям, самооценкам), что позволяет количественно анализировать различные аспекты самоконцепции. TST стал ярким примером попытки Айовской школы «объективировать» и измерить субъективные аспекты «Я».

В то время как Чикагская школа говорила о «делании роли», представители Айовской школы предпочитали говорить об «исполнении» или «проигрывании» роли (role-playing), что подразумевало более детерминированный и менее творческий процесс. Для Куна, хотя «Я» и формируется в социальном взаимодействии, оно относительно стабильно и поддаётся измерению, а поведение личности в большей степени обусловлено усвоенными ролями и ожиданиями.

Таблица 1: Сравнительный анализ Чикагской и Айовской школ символического интеракционизма

Критерий сравнения	Чикагская школа (Герберт Блумер)	Айовская школа (Манфорд Кун)
Отношение к Миду	Ортодоксальное продолжение традиций	Модификация концепций в духе неопозитивизма
Методологические акценты	Акцент на динамике, процессе, творчестве	Акцент на структуре, стабильности, измеримости
Определение понятий	Не беспокоит неопределенность, считает её неизбежной	Стремление к операциональным определениям
Подход к исследованию	Идеографический, качественный	Номотетический, количественный
Предпочтительные методы	Включенное наблюдение, глубинные интервью, этнография	Тесты, шкалирование, эксперимент (например, TST)
Концепция роли	«Делание роли» (role-making) — творческий процесс	«Проигрывание роли» (role-playing) — исполнение
Личность	Активное, творческое, постоянно формирующееся существо	Относительно стабильная, измеримая структура

Методологические различия между школами Блумера и Куна особенно отчетливо проявляются в их трактовке структуры личности и детерминированности её поведения. Если Блумер делает акцент на моментах процесса и постоянного конструирования, то Кун — на моментах структуры и её измеримости.

Критика и современное значение символического интеракционизма

Как и любая влиятельная теория, символический интеракционизм не избежал критического осмысления. Несмотря на свои значительные достоинства и новаторский взгляд на социальное взаимодействие, он имеет и определённые ограничения. Однако, несмотря на критику, его фундаментальные идеи продолжают оказывать глубокое влияние на современную социологию, находя новые применения в меняющемся мире.

Основные направления критики теории

Символических интеракционистов часто критикуют за так называемый «структурный вакуум». Этот упрёк связан с тем, что теория фокусирует внимание преимущественно на межличностных интеракциях микроуровня, недооценивая или вовсе игнорируя влияние более широкого исторического, социокультурного и экономического контекста. Критики указывают, что интеракционисты мало исследуют факторы, которые оказывают сдерживающее влияние на человеческое действие (например, социальное неравенство, институциональные структуры, власть), и всячески подчеркивают свободу и творчество в человеческом действии.

Значения символов, по мнению критиков, не создаются спонтанно в каждой конкретной интеракционной ситуации, а постоянно воспроизводятся и поддерживаются более мощными социальными структурами, которые являются продуктом сложных социальных отношений. Например, язык, хотя и является символическим, имеет определённые правила и грамматику, которые предшествуют любому индивидуальному акту коммуникации.

Ещё одно критическое замечание заключается в том, что концепция Дж. Мида, лежащая в основе теории, может дать ответы на вопрос, как происходит взаимодействие, но не всегда способна объяснить, почему человек поступает тем или иным образом, то есть ограниченно вскрывает глубинные мотивации и причины социального поведения. Каким образом мы можем учитывать этот недостаток в современных исследованиях?

Эрвинг Гоффман, хотя и являлся ярким представителем интеракционистской традиции, ставил под сомнение возможность создания в рамках символического интеракционизма формальной и общей теории социального взаимодействия. По его мнению, его собственный драматургический подход, абсолютизируя символический аспект, может вести к релятивизации и субъективизации социологической теории, что затрудняет её эмпирическую проверку и обобщение.

Значение для социологии эмоций и межпоколенной коммуникации

Несмотря на критику, символический интеракционизм продолжает оставаться важным теоретическим фреймворком. Его сильные стороны проявляются в тех областях, где акцент делается на микросоциальных процессах, интерпретации и конструировании смыслов.

Одним из существенных вкладов теории является её значение для развития социологии эмоций. Интеракционизм позволяет выявить социальную природу эмоций, рассматривая их не как сугубо индивидуальные или биологические феномены, а как продукт социального взаимодействия и культурной интерпретации. Эмоции, с этой точки зрения, являются факторами, объясняющими многие социальные явления, включая механизмы социального неравенства, формирования групповой идентичности и поддержания социального порядка. Например, чувство стыда или гордости формируется через оценку нашего «Я» (Me) «обобщенным другим».

Теория также крайне продуктивна для анализа межпоколенной коммуникации. Символический интеракционизм показывает, что в процессе общения между поколениями (например, родителями и подростками) каждое действие, жест, слово или интонация имеют символическое значение, которое интерпретируется подростками и влияет на их социализацию и формирование идентичности. Межпоколенная коммуникация требует не только обмена информацией, но и достижения взаимопонимания, в процессе которого партнёры сравнивают смысл употребляемых ими понятий и вырабатывают общую систему значений. Именно здесь символический интеракционизм предоставляет инструменты для анализа этого сложного процесса.

Актуальные применения и перспективы в эпоху цифровых технологий

В современном мире, стремительно трансформирующемся под влиянием цифровых технологий, символический интеракционизм приобретает особую актуальность. Он является важным фреймворком для анализа социальных отношений, помогая понять, каким образом социальные взаимодействия формируют наше понимание мира и личности в условиях беспрецедентного потока информации и новых форм коммуникации.

Теория помогает понять, какие символические явления оказали влияние на формирование мировоззрения личности и её поведение в обществе, особенно в контексте онлайн-взаимодействий. Интерпретативная социология, основанная на символическом интеракционизме, помогает понять, как общение и взаимодействия в цифровой среде формируют представления о мире и людях.

Символический интеракционизм описывает способы, которыми люди взаимодействуют, строя социальные связи и формируя социальную реальность даже в виртуальном пространстве. Эрвинг Гоффман, с его драматургическим подходом, рассматривал обыденное взаимодействие как «театр», где каждый выполняет свою роль. Эта метафора идеально ложится на анализ поведения в социальных сетях, где пользователи «играют» различные роли, создают свои «персонажи» и постоянно «выступают» перед своей аудиторией, конструируя свою идентичность через символические представления.

Будущее символического интеракционизма неразрывно связывают с изучением искусственного интеллекта и генерации контента. По мере того, как технологии ИИ становятся всё более изощренными, они начинают активно участвовать в формировании новых понятий, форм, символов и смыслов в общении. Современные исследования, такие как работа А.М. Корбута «Одомашнивание искусственного интеллекта: умные колонки и трансформация повседневной жизни» (2021), изучают влияние ИИ на социальное взаимодействие и формирование смыслов. Эти исследования демонстрируют, как умные колонки, чат-боты и другие ИИ-системы становятся участниками символического взаимодействия, изменяя повседневную жизнь, формируя новые ожидания и даже влияя на самоконцепцию человека.

В образовании и социальной работе символический интеракционизм используется для изучения развития самоконцепции и формирования идентичности у молодежи, особенно в условиях цифровой социализации. Такие методики, как Тест двадцати высказываний (TST), разработанный Айовской школой, по-прежнему актуальны для измерения того, как молодые люди воспринимают себя в контексте множества онлайн-идентичностей и офлайн-ролей. Мы можем использовать эти инструменты для создания более эффективных образовательных программ и социальных интервенций, направленных на поддержку молодых людей в условиях быстро меняющегося мира.

Таким образом, несмотря на свою «классическую» природу, символический интеракционизм продолжает развиваться, адаптироваться и предлагать ценные инструменты для анализа самых современных и сложных социальных явлений.

Заключение

Символический интеракционизм, зародившийся в первой половине XX века как ответ на доминирующие макросоциологические парадигмы, предоставил социологии и социальной психологии уникальную оптику для понимания фундаментальных процессов формирования личности и общества. Его интеллектуальные корни, уходящие в прагматизм и ранние работы Чикагской школы социологии, сформировали представление о человеке как об активном, интерпретирующем существе, чья реальность и самосознание конструируются в процессе символического взаимодействия.

Центральные концепции Джорджа Герберта Мида — четырехстадийный социальный акт, дихотомия «Я» (Self) на объективное «Me» и субъективное «I», а также понятие «Обобщенного другого» — стали краеугольным камнем для понимания того, как индивид интериоризирует социальные нормы и развивает способность к рефлексии. Идеи Чарльза Хортона Кули о «зеркальном Я» и роли первичных групп предвосхитили акцент интеракционистов на интимном социальном взаимодействии как основе личностного становления. Герберт Блумер не только систематизировал основные предпосылки символического интеракционизма, но и подчеркнул динамический, интерпретационный и конструктивный характер значений, лежащих в основе всего социального бытия.

Различия между Чикагской и Айовской школами интеракционизма продемонстрировали внутреннюю неоднородность парадигмы. Если Чикагская школа подчёркивала процессуальность, творчество в «делании роли» и предпочитала качественные методы, то Айовская школа стремилась к эмпирической верификации, формализации концепций и использованию количественных инструментов, таких как Тест двадцати высказываний (TST), фокусируясь на «проигрывании роли» и относительно стабильной структуре самосознания.

Несмотря на критику, касающуюся «структурного вакуума» и недооценки макросоциальных факторов, символический интеракционизм продолжает оставаться чрезвычайно значимым для современных социологических исследований. Его вклад в социологию эмоций и анализ межпоколенной коммуникации неоценим, поскольку он позволяет глубже понять социальную природу этих явлений и механизмы их функционирования. В эпоху цифровых технологий теория демонстрирует свою непреходящую актуальность, предлагая аналитические инструменты для изучения влияния искусственного интеллекта на социальное взаимодействие, формирование новых форм коммуникации и конструирование идентичности в виртуальном пространстве.

В конечном итоге, символический интеракционизм напоминает нам, что общество — это не просто набор внешних структур, а живая, постоянно меняющаяся ткань смыслов, создаваемых и пересоздаваемых каждым из нас в бесчисленных актах повседневного взаимодействия. Понимание этой динамики остаётся ключевым для осмысленного изучения человека и общества в XXI веке.

Список использованной литературы

1. Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. 192 с.
2. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Зарубежная социальная психология ХХ столетия: Теоретические подходы: Учеб. пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 2002. 287 с.
3. Блумер Г. Общество как символическая интеракция // Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. 162 с.
4. История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. М.: Издательство НОРМА, 2001. 576 с.
5. Капитонов Э.А. Социология ХХ века. История и технология. Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1996. 239 с.
6. Кравченко А.И. Социология: Общий курс: Учебное пособие для вузов. М.: Логос, 2002. 640 с.
7. Култыгин В.П. Классическая социология. М.: «Наука», 2000. 526 с.
8. Мелентьева Н.В. Джордж Герберт Мид. В кн.: Современная американская социология. М.: МГУ, 1994. 156 с.
9. Учебный социологический словарь с английскими и испанскими эквивалентами. Издание 4-е, дополненное, переработанное. Общая редакция С.А. Кравченко. М.: Экзамен, 2001. 503 с.
10. Фотев Г. Герберт Блумер: символический интеракционизм. В кн.: Современная американская социология. М.: МГУ, 1994. 252 с.
11. Ярошевский М.Г. История психологии. М., 1976. 392 с.
12. ТЕМА 3. Символический интеракционизм // mgup.by/wp-content/uploads/2015/02/Тема-3.-Символический-интеракционизм.pdf
13. Критика символического интеракционизма // Studme.org
14. Чикагская социологическая школа — История социологии // Studme.org
15. Обобщенный другой — психологический словарь // b17.ru/dictionary/obobshchennyiy_drugoy/
16. Чикагская и Айовская школы символического интеракционизма // xn--e1aaqjt7d.xn--p1ai/lektsii/lektsiya-1-chicago-i-ayova-school.html
17. Символический интеракционизм — Социология // RIN.ru
18. Чикагское и Айовское направления символического интеракционизма — Социология // lektsii.org/3-96947.html
19. Чикагская школа в истории социологии XX века. Главные представители: р. Парк, э. Берджес, у. Огборн, л. Вирт и основные направления теоретических исследований. // studfile.net/preview/5914614/page/21/
20. Обобщенный другой // sociologyclub.ru/obobshchennyi-drugoi/
21. Интеракционизм в социальной психологии // 4brain.ru/blog/interactionism/
22. Символический интеракционизм // work5.ru/spravochnik/simvolicheskiy-interakcionizm
23. Теория символического интеракционизма // psyera.ru/4112/teoriya-simvolicheskogo-interakcionizma
24. Межпоколенная коммуникация сквозь призму символического интеракционизма // cyberleninka.ru/article/n/mezhpokolennaya-kommunikatsiya-skvoz-prizmu-simvolicheskogo-interaktsionizma
25. СИМВОЛИЧЕСКИЙ ИНТЕРАКЦИОНИЗМ. РОЛЬ СИМВОЛОВ В ОБЩЕСТВЕ. // nauka-pedagogika.com/socio/sotsiologiya/simvolicheskiy-interaktsionizm-rol-simvolov-v-obschestve
26. Символический интеракционизм // studfile.net/preview/6122650/
27. Понятие “обобщенного другого” // gigabaza.ru/doc/152914.html
28. Символический интеракционизм (Дж. Мид, дж. Хоманс) // studfile.net/preview/4458882/page/39/
29. Чикагская школа социологии как одна из школ Чикагского университета // zaochnik.com/spravochnik/sociologija/sociologicheskie-shkoly-i-napravlenija/chikagskaja-shkola-sociologii-kak-odna-iz-shkol-chikagskogo-universiteta/
30. Чикагская и Айовская школы в символическом интеракционизме. (общая характеристика). // studfile.net/preview/5045434/page/38/
31. Чикагская и Айовская школы символического интеракционизма, Ролевые теории — Состояние теоретического знания в зарубежной социальной психологии в первой половине ХХ века // studbooks.net/830217/psihologiya/chikagskaya_ayovskaya_shkoly_simvolicheskogo_interaktsionizma_rolevye_teorii
32. Символический интеракционизм и проблема понимания // cyberleninka.ru/article/n/simvolicheskiy-interaktsionizm-i-problema-ponimaniya
33. Джордж Мид и символический интеракционизм // cyberleninka.ru/article/n/dzhordzh-mid-i-simvolicheskiy-interaktsionizm
34. Символический интеракционизм // buklib.net/books/29986_socziologiya-psixologii/4-1-1-simvolicheskiy-interakczionizm/
35. Дж. Мид — основатель символического интеракционизма — Социология // RIN.ru
36. Дж. Г. Мид о соотношении «я» и общества // cyberleninka.ru/article/n/dzh-g-mid-o-sootnoshenii-ya-i-obschestva
37. Символический интеракционизм. // studfile.net/preview/5859585/page/3/
38. Критика символического интеракционизма // begemot.site/kritika-simvolicheskogo-interaktsionizma/
39. Символический интеракционизм Дж. Мида, ч. Кули, г. Блумера // studfile.net/preview/4459828/
40. Символический интеракционизм // studfile.net/preview/5045354/page/20/
41. Символический интеракционизм — ЗАПАДНАЯ СОЦИОЛОГИЯ // Studme.org
42. Возникновение и развитие символического интеракционизма // megatest.ru/referat/socio/vozniknovenie_i_razvitie_simvolicheskogo_interakcionizma/
43. Символический интеракционизм // studfile.net/preview/5879708/page/25/
44. Джордж Герберт Мид как «основатель» символического интеракционизма // cyberleninka.ru/article/n/dzhordzh-gerbert-mid-kak-osnovatel-simvolicheskogo-interaktsionizma