Социологические подходы к исследованию выборов в эпоху цифровых коммуникаций и медиатизации политики

В 2023 году 40% россиян назвали телевидение основным источником новостей, в то время как 19% выбрали новостные сайты, 14% — социальные сети, а 11% — мессенджеры. Эти цифры красноречиво свидетельствуют о продолжающемся, но весьма неоднородном перераспределении информационных потоков, напрямую влияющем на формирование общественного мнения и ход избирательных кампаний. Такая динамика не просто отражает изменения в медиапотреблении, но и ставит перед социологами новые, нетривиальные задачи, требующие глубокого переосмысления устоявшихся парадигм и методик. Здесь возникает ключевой вопрос: как эти изменения влияют на саму структуру демократических процессов и способность граждан осознанно участвовать в них?

Выборы как объект социологического анализа в меняющемся мире

Выборы испокон веков служили краеугольным камнем демократических систем, являясь тем каналом, через который граждане выражают свою волю и формируют власть. Но если раньше этот процесс был относительно предсказуем и поддавался анализу с помощью классических социологических моделей, то сегодня он предстает перед нами в совершенно ином свете. В XXI веке мир стремительно меняется под натиском цифровых коммуникаций и тотальной медиатизации, превращая электоральные кампании в сложнейший лабиринт взаимосвязей, где традиционные медиа соседствуют с социальными сетями, а аналитика данных — с эмоциональным контентом, что делает традиционные подходы к их изучению недостаточными.

Актуальность темы, таким образом, не вызывает сомнений. Электоральные процессы, некогда изучаемые преимущественно через призму социально-демографических факторов и политических предпочтений, теперь требуют всестороннего рассмотрения новых коммуникационных каналов, инструментов воздействия и этических вызовов. Данная работа призвана обеспечить академическое и углубленное понимание этих трансформаций, предлагая комплексный анализ эволюции социологических подходов. Мы проследим путь от классических теорий электорального поведения и медиавоздействия до их актуализации в контексте цифровой реальности, исследуем роль политического PR и маркетинга в эпоху постправды, а также уделим особое внимание специфике российского избирательного процесса. Структура работы выстроена таким образом, чтобы читатель мог последовательно погрузиться в каждый аспект этой многогранной темы, обогатив свое понимание сложной динамики современных выборов.

Эволюция социологических теорий электорального поведения: от классики к цифре

Понимание электорального поведения — это краеугольный камень политической социологии. Но как менялись представления о том, почему люди голосуют так, а не иначе? От первых попыток систематизации до сложнейших моделей, учитывающих цифровую среду, путь электоральной социологии был долгим и насыщенным.

Исторические вехи и основные направления электоральной социологии

Электоральная социология – это специализированная область социологии, которая фокусируется на изучении многогранного спектра проблем, связанных с поведением населения в процессе избирательных кампаний. В её фокусе – анализ электоральных ориентаций, исследование факторов, детерминирующих участие или неучастие в выборах, детальное изучение структуры электората, особенностей восприятия предвыборных мероприятий, партий и кандидатов, а также критическая оценка эффективности деятельности средств массовой информации и прогнозирование итогов выборов. Главная цель этого научного направления состоит в глубоком осмыслении причин, по которым избиратели доверяют или не доверяют кандидатам, проявляют пассивность или активность в политическом процессе.

Настоящий прорыв в электоральных исследованиях произошел в 1940-х годах с развитием бихевиорального методологического направления. Этот подход, появившийся в США в 1930-х годах и активно развивавшийся до 1970-х, предложил новую, социально-психологическую интерпретацию поведения избирателей, основанную на детальном анализе индивидуальных данных. В отличие от прежних макросоциологических объяснений, бихевиорализм сместил акцент на объективный, количественный анализ и прогнозирование политического поведения.

Ключевым моментом стало знаменитое исследование «Выбор народа» (The People’s Choice), проведенное группой американских ученых под руководством Пола Лазарсфельда, Бернарда Берельсона и Хейзела Годэ во время президентской кампании 1940 года в США и опубликованное в 1944 году. Используя впервые примененный в таком масштабе панельный опросный метод, они обнаружили, что выбор избирателей определялся не столько рациональными политическими предпочтениями, сколько их принадлежностью к определенным социальным группам. Более того, исследование показало, что межличностные контакты в малых группах (семья, коллеги, друзья) оказывали наибольшее влияние на принятие решений избирателями, превосходя прямое воздействие средств массовой информации. Этот вывод стал краеугольным камнем для последующих теорий коммуникации.

В англо-американской и континентальной политической науке традиционно выделяют три основных направления в изучении электорального поведения, каждое из которых предлагает свой взгляд на мотивацию избирателя:

1. «Социологический подход»: Этот подход объясняет электоральный выбор через призму принадлежности избирателей к крупным социальным группам (например, по классу, религии, этнической принадлежности). Акт голосования здесь рассматривается как проявление солидарности с группой, своего рода экспрессивное поведение, подчеркивающее социальную идентичность.
2. «Социально-психологический подход»: Фокусируется на индивидуальных психологических факторах, таких как партийная идентификация, отношение к кандидатам и вопросам повестки дня. Этот подход исследует, как личные убеждения, эмоции и восприятие формируют решение о голосовании.
3. «Рационально-инструментальный» (или «экономический») подход: Рассматривает избирателя как рационального актора, который принимает решение, исходя из оценки личной выгоды или ожидаемых последствий для общества. Голосование здесь является результатом сознательного выбора, направленного на достижение определенных целей.

Каждое из этих направлений внесло свой вклад в понимание сложной природы электорального поведения, заложив основу для дальнейших исследований, которые с течением времени вынуждены были адаптироваться к стремительно меняющимся медиареалиям. Понимание этих основ критически важно для анализа современных избирательных кампаний, где цифровые инструменты лишь усложняют, но не отменяют базовые мотиваторы.

Теории коммуникации в контексте электорального выбора

Помимо базовых социологических и психологических моделей, электоральный выбор также глубоко связан с тем, как люди получают и обрабатывают информацию. Здесь на первый план выходят теории коммуникации, а также экономические модели голосования.

Одной из таких концепций является «экономическое голосование», которая устанавливает прямую зависимость электорального выбора от состояния экономики. Эта концепция тесно связана с более широкими «теорией общественного выбора» и «теорией рационального выбора», где индивиды, будь то избиратели или политики, рассматриваются как рациональные акторы, стремящиеся максимизировать свою выгоду. Основы теории «ретроспективного голосования», являющейся частью «экономического голосования», были заложены Энтони Даунсом. Согласно этой теории, избиратель выступает в роли «покупателя», который делает свой выбор на основе оценки социальных и экономических последствий политики, проводимой действующей властью. Таким образом, в периоды экономической нестабильности электоральная мобильность избирателей имеет тенденцию к усилению, и они чаще склоняются к поддержке оппозиционных политических сил. Напротив, в условиях устойчивого экономического роста наблюдается умеренный характер электоральной мобильности, ориентированной на поддержку правящих сил.

Существует также подход, где ключевую роль в электоральном поведении играют частота, характер и каналы передачи политической информации избирателям. В этой парадигме коммуникационные потоки рассматриваются как основной фактор, формирующий мнения и предпочтения. Чем активнее и разнообразнее каналы, по которым доходит политическая информация, тем сильнее ее потенциальное воздействие на электорат.

На современном этапе общественное представление о социологии часто формируется именно на основе результатов опросов общественного мнения, которые активно освещаются в средствах массовой информации, особенно по политической и электоральной тематике. Эти опросы стали неотъемлемой частью политического ландшафта, предлагая своего рода моментальный снимок общественных настроений и прогнозируя исходы выборов. Высокие требования к верифицируемости и эффективности электоральных исследований, в свою очередь, стимулируют постоянное развитие методов социологических исследований и социологии в целом, подталкивая к поиску новых инструментов для более точного и глубокого анализа.

Медиатизация политики и классические теории медиавоздействия в цифровую эпоху

В наши дни политика неотделима от медиа. Этот процесс, называемый медиатизацией, глубоко трансформировал не только способ взаимодействия политиков с обществом, но и саму структуру власти. Понимание этого явления, а также классических теорий медиавоздействия, критически важно для анализа современных электоральных процессов.

Концепция медиатизации политики и ее исторические корни

Медиатизация политики – это не просто влияние СМИ на политические процессы, а совокупность взаимосвязанных информационно-коммуникативных явлений и процессов, которые разворачиваются как внутри политического пространства, так и в массмедиа. Она проявляется через публичные презентации и фреймы политических и общественных смыслов, меняя восприятие реальности. Этот феномен представляет собой глубокий исторический процесс, который сопровождает все этапы информационной революции и проникает во все сферы общества.

Исторически выделяют четыре информационные революции, каждая из которых кардинально меняла общество и, соответственно, политические коммуникации:

1. Изобретение письменности: Позволило фиксировать и распространять информацию за пределы устной традиции, создавая основы для более сложных политических систем.
2. Изобретение книгопечатания (середина XV века): Массовое производство книг сделало информацию доступной широким слоям населения, способствовало распространению идей Реформации и Просвещения, заложив основы для формирования общественной сферы.
3. Изобретение электричества (XIX-XX века): Появление телеграфа, телефона, а затем радио и телевидения позволило передавать информацию мгновенно и охватывать огромные аудитории, что кардинально изменило характер политических кампаний и пропаганды.
4. Изобретение микропроцессорной технологии и персональных компьютеров (середина 1940-х годов, активное развитие с 1980-х): Привело к появлению интернета, социальных сетей и мобильных устройств, создав совершенно новую, цифровую среду для политической коммуникации.

Медиатизация политики также описывается как посредничество средств массовой информации в организации политических процессов. В этом контексте СМИ не просто отражают реальность, но трансформируют её, а иногда даже создают новую, замещающую объективную социально-политическую реальность медийной псевдореальностью. Шведский медиаисследователь Кент Асп был одним из первых, кто применил концепцию медиатизации к политической коммуникации, объясняя, как политическая система корректируется медиа через манеру освещения событий. В контексте медиатизации СМИ активно участвуют в конструировании виртуальных ценностных, смысловых и символических пространств, которые могут замещать традиционные модели мировосприятия.

Таким образом, медиатизация — это сложный феномен, который объединяет как ресурсную, так и процессную составляющие. Она является институционально-коммуникативным процессом, обеспечивающим внутренние и внешние коммуникации в институтах политического управления, а также информационно-стратегическим ресурсом для адаптации социальных институтов к новым формам СМИ и информационно-коммуникационным технологиям. Этот процесс не просто меняет способы донесения информации, но и перестраивает саму логику политического взаимодействия, ставя медиа в центр формирования политической повестки и общественного мнения, и это вызывает вопрос: насколько объективной может быть политика в условиях тотальной медиатизации?

Классические теории медиавоздействия и их актуальность

Классические теории медиавоздействия, разработанные в середине XX века, до сих пор остаются фундаментальными для понимания роли СМИ в формировании общественного мнения и электорального поведения. Однако в условиях цифровой эпохи они требуют переосмысления и адаптации.

1. Теория двухступенчатой коммуникации (теория двухшагового потока, теория лидеров мнений). Эта теория утверждает, что информация из СМИ воспринимается людьми не напрямую, а опосредованно, через лидеров мнений. Разработанная Полом Лазарсфельдом, Бернардом Берельсоном и Хейзелом Годэ в 1944 году и опубликованная в книге «Выбор народа», она возникла из исследования президентской кампании 1940 года в США, которое показало, что решения избирателей в большей степени зависели от мнений окружающих, чем от прямого воздействия СМИ. Впоследствии Элиху Кац развил эту теорию в работе «Личное влияние» (1955).
   • Актуальность в цифровую эпоху: В современном мире лидерами мнений становятся не только друзья и семья, но и онлайн-инфлюенсеры, блогеры, эксперты в социальных сетях и мессенджерах. Они выступают в роли «фильтров» и интерпретаторов информации, многократно усиливая или искажая первоначальные сообщения СМИ. Таким образом, цифровые платформы не отменяют, а лишь масштабируют и усложняют процесс двухступенчатой коммуникации, создавая многоуровневую систему распространения информации.
2. Теория установления повестки дня (Agenda-setting theory). Эта позитивистская теория, разработанная Максвеллом Маккомбсом и Дональдом Шоу, утверждает, что СМИ оказывают значительное влияние на общественность посредством самого подбора и освещения тем. Их ключевое исследование 1968 года во время президентской кампании в США показало, что СМИ не только говорят нам, о чем думать, но и как об этом думать.
   • Актуальность в цифровую эпоху: В цифровом мире роль установления повестки дня распределяется между традиционными СМИ, крупными онлайн-порталами, а также социальными сетями. Алгоритмы социальных платформ и виральность контента могут создавать альтернативные повестки дня, которые, хотя и менее централизованы, могут быть не менее влиятельны. Фрейминг (способ подачи информации) также усиливается, когда пользователи сами становятся «передатчиками» новостей, добавляя свои интерпретации.
3. Теория культивации (Гипотеза культивации). Разработанная Джорджем Гербнером и Ларри Гроссом, эта теория исследует долгосрочное воздействие телевидения. Она постулирует, что чем больше времени человек проводит, «живя» в мире телевидения, тем сильнее его образ социальной реальности будет соответствовать транслируемому телевидением. Теория появилась благодаря масштабным исследованиям в рамках проекта «Культурные индикаторы», начатого Гербнером в 1960-х годах. Телевидение, по мнению Гербнера, выступает средством социализации, стандартизирует поведенческие роли и может формировать у постоянных зрителей веру в «злой и страшный мир».
   • Актуальность в цифровую эпоху: В цифровую эпоху роль «культиватора» реальности берут на себя стриминговые сервисы, YouTube, TikTok и другие платформы с пользовательским контентом. Погружение в специализированные информационные «пузыри» и «эхо-камеры» социальных сетей может усилить эффект культивации, формируя у пользователей крайне специфические и односторонние картины мира. Длительное потребление однородного цифрового контента может привести к еще более глубокой «культивации» определенных мировоззрений.
4. Концепция «спирали молчания». Немецкий социолог Элизабет Ноэль-Нойман утверждает, что человек с меньшей вероятностью выскажет своё мнение, если чувствует, что находится в меньшинстве, из-за страха изоляции. Хотя феномен был известен и ранее (например, описан А. де Токвилем в 1856 году), свое название он получил в 1960-х годах, а основная работа Ноэль-Нойман вышла в 1984 году. СМИ играют ключевую роль в этой концепции, определяя доминирующую «на сегодня» точку зрения.
   • Актуальность в цифровую эпоху: В социальных сетях «спираль молчания» может проявляться особенно остро. Пользователи склонны выражать мнения, которые, по их ощущениям, будут поддержаны их онлайн-сообществом, и воздерживаться от высказываний, идущих вразрез с доминирующим нарративом. Алгоритмы, формирующие ленты новостей, могут усиливать это ощущение большинства, создавая ложное представление о всеобщей поддержке определенной точки зрения, что может привести к «сдвигу последней минуты» или «эффекту одной упряжки» на выборах.

Таким образом, классические теории медиавоздействия не утратили своей актуальности, но требуют серьезного переосмысления в контексте новых цифровых реалий. Они предоставляют ценный аналитический инструментарий для понимания сложных процессов формирования общественного мнения в условиях постоянно меняющейся медиаэкологии, и это позволяет нам глубже проникнуть в суть динамики современного цифрового участия.

Цифровые коммуникации: трансформация избирательных кампаний и политического участия

Цифровая революция не просто изменила средства коммуникации, она перекроила саму ткань политического взаимодействия. Избирательные кампании, некогда привязанные к традиционным медиа, теперь разворачиваются на бескрайних просторах интернета, открывая новые горизонты и ставя беспрецедентные вызовы.

Цифровая медиатизация и формирование повестки дня

В первой четверти XXI века мы наблюдаем беспрецедентный сдвиг в медиаландшафте: ведущая роль традиционных СМИ в процессе создания политической повестки дня постепенно оспаривается альтернативной гражданской журналистикой в интернете. Это явление обусловлено как снижением доверия к традиционным медиа, так и ростом влияния новых цифровых платформ.

По данным ВЦИОМ за декабрь 2023 года, 40% россиян все еще называют телевидение основным источником новостей, но за ним вплотную следуют новостные сайты (19%), социальные сети (14%) и мессенджеры (11%). Более того, исследование Mediascope в середине 2022 года показало, что в общем времени потребления медиа онлайн-медиа (социальные сети, онлайн-видео, музыкальные сервисы, онлайн-издания) уже превосходят телевидение. Этот тренд подтверждается и динамикой доверия: с 2009 по 2020 год доверие к телевидению снизилось с 79% до 48%, тогда как доверие к социальным сетям и интернет-ресурсам выросло с 11% до 47%.

Появление социальных медиа и онлайн-инфлюенсеров привело к формированию цифровой, гибридной социально-политической повестки дня. Социальные медиа трансформировали способ коммуникации политиков, позволяя им обходить традиционные новостные агентства и напрямую взаимодействовать с общественностью. Блоги и интерактивные онлайн-журналы также способствуют обмену информацией и влияют на политическое участие. Это означает, что повестка дня больше не является монополией узкого круга медиахолдингов, а формируется в динамичном взаимодействии множества акторов.

Современная медиатизация политического процесса проявляется в нескольких ключевых аспектах:

• Виртуализация публичной политики: Политические дискуссии все чаще переносятся в онлайн-пространство, где создаются виртуальные трибуны и арены для дебатов.
• Появление множества новых микро-субъектов политических коммуникаций: Блоги, тематические сообщества, YouTube-каналы, TikTok-аккаунты и Telegram-каналы становятся не просто платформами для информации, но и влиятельными инструментами формирования мнений, способными мобилизовать аудиторию вокруг конкретных вопросов.
• Новые информационные стратегии, такие как «умная толпа»: Эта концепция описывает способность децентрализованных групп людей к самоорганизации и координации действий через цифровые сети, что может быть использовано как в политическом активизме, так и в избирательных кампаниях.

Таким образом, цифровая среда не просто добавляет новые каналы распространения информации, но кардинально меняет саму структуру формирования повестки дня, делая ее более децентрализованной, динамичной и подверженной влиянию широкого круга сетевых акторов.

Новые формы и модели цифрового политического участия

Цифровые информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) не только изменили медиаландшафт, но и кардинально трансформировали традиционные формы политического участия. Из пассивных наблюдателей граждане могут превратиться в активных участников политических процессов, используя возможности, предоставляемые интернетом.

Социальные сети и мессенджеры стали мощными инструментами для организации, мобилизации и реализации различных форм политического участия и гражданско-политического активизма. Это может быть распространение информации, координация офлайн-акций, выражение поддержки или протеста.

В результате появляются новые формы и модели гражданско-политического участия:

• Политическое онлайн-участие (Online Political Participation, OPP): Этот термин широко обсуждается последние двадцать лет с появлением онлайн-технологий. OPP охватывает все действия, связанные с политикой, которые совершаются гражданами в интернете, от чтения политических новостей до участия в онлайн-дебатах и выражения мнений.
• Цифровое сетевое участие (Digital Networked Participation, DNP): DNP относится к активному вовлечению в цифровую жизнь общества через использование современных ИКТ. Это более широкое понятие, включающее не только политику, но и экономику, и культуру, с помощью цифровых средств, одобренных государственными органами или НПО.

Цифровые медиа создают условия для реализации творческих и неполитических форматов участия, которые нередко, благодаря виральности и сетевому эффекту, преобразуются в политические действия. Например, флешмобы, челленджи или кампании по сбору средств, начатые по неполитическим мотивам, могут приобрести политическую окраску и мобилизовать общественность.

Одной из наиболее распространенных и важных практик цифрового политического участия является подача онлайн-петиций. В России существуют такие платформы, как «Российская общественная инициатива» (РОИ), «Петиции Президенту», «Online Petition.ru» и «Демократор.ру». Платформа РОИ примечательна тем, что правительство обязано рассматривать петиции, набравшие 100 000 и более голосов, что является мощным инструментом гражданского давления.

Примеры эффективности онлайн-петиций в России:

• По данным на 2016 год, на платформе Change.org в России ежедневно как минимум одна петиция достигала поставленной цели, что составляло около 1% от ежемесячных 3000 зарегистрированных петиций.
• Исследование 2012-2017 годов русскоязычного сегмента Change.org проанализировало 22452 петиции, из которых 918 получили статус «исполненных», что демонстрирует реальную, хотя и ограниченную, эффективность этого инструмента.

Эффекты воздействия цифровых коммуникаций на гражданское и политическое участие усиливаются и становятся более разнообразными, предоставляя новые возможности для выражения мнений и влияния на политические процессы. Использование цифровых сервисов важно для общества, так как они существенно расширяют аудиторию и репертуар участия граждан в социально-политических процессах, обладают обучающим эффектом и способствуют повышению открытости и подотчетности властей.

Вызовы цифрового неравенства и особенности участия молодежи

Несмотря на очевидные преимущества цифровых коммуникаций для расширения политического участия, существуют значительные ограничения, связанные с так называемым цифровым разрывом. Для формирования новых форм участия необходимо наличие доступа к ИКТ и мотивации к их использованию у разных социально-демографических групп населения.

Цифровое неравенство в России остается значительной проблемой, особенно в сельских районах и среди старшего поколения. Хотя доля домохозяйств без доступа к интернету сократилась с 30,1% в 2014 году до 16% в 2021 году, а разрыв между городом и сельской местностью уменьшился с 18 до 8 процентных пунктов, проблема все еще актуальна. Тем не менее, существуют регионы, где более 25% домохозяйств не подключены к интернету (например, Республика Марий Эл – 28%, Новгородская область – 27%). Это означает, что значительная часть населения остается вне сферы цифрового политического участия. Возраст и уровень дохода также напрямую коррелируют с владением мобильными устройствами и доступом к интернету, что усугубляет проблему.

Молодежь является наиболее активным пользователем современных социальных медиа и цифровых форм политического участия. По данным марта 2024 года, 98% россиян в возрасте 18-24 лет и 93% в возрасте 25-39 лет посещали социальные сети ежедневно или почти ежедневно. Однако, несмотря на высокую цифровую активность, это не всегда конвертируется в прямое политическое участие или интерес. Исследование 2019 года показало, что лишь около 20% молодых россиян (14-29 лет) проявляют интерес к политике, и только 1% участвует в ней напрямую. Наиболее популярными формами политической активности для молодежи являются подписание онлайн-петиций (22%) и волонтерство (23%). Это говорит о том, что хотя молодежь и освоила цифровые инструменты, их мотивация к прямому политическому участию остается относительно низкой, часто ограничиваясь формами, требующими минимальных усилий.

Таким образом, цифровые коммуникации открывают широкие возможности для политического участия, но их полный потенциал сдерживается социально-экономическими и демографическими факторами, формирующими цифровое неравенство. Понимание этих ограничений критически важно для социологического анализа современных избирательных кампаний, особенно при изучении такого явления, как абсентеизм в российском контексте.

Политический PR, маркетинг и этические дилеммы в условиях постправды

В условиях стремительно меняющегося медиаландшафта, когда информация распространяется со скоростью света, а доверие к традиционным источникам ослабевает, политический PR и маркетинг сталкиваются с новыми вызовами и обретают беспрецедентную значимость. Однако вместе с этим возникают и острые этические дилеммы, особенно в эпоху «постправды» и повсеместного распространения фейковых новостей.

Сущность и этапы политического маркетинга и PR-кампаний

Политический маркетинг — это специализированная разновидность маркетинга, применяемая исключительно в политической сфере, которая имеет множество общих характеристик с маркетингом личности. Он рассматривает политику не просто как деятельность, а как специфическую форму «товара», который необходимо «продвигать» и «продавать» электорату.

Процесс политического маркетинга включает несколько последовательных этапов:

1. Анализ среды: На этом этапе проводится глубокое исследование социальной, экономической, политической и психологической среды. Анализируются настроения избирателей, их потребности, страхи, ценности, а также изучаются действия конкурентов и общий политический контекст.
2. Выбор стратегии: Основываясь на данных анализа, разрабатывается общая стратегия кампании. Это включает определение целевых групп избирателей, методов работы с ними, формирование ключевых тем кампании, а также тактики использования местных и национальных средств массовой информации.
3. Продвижение кандидата/партии: На этом этапе реализуются все разработанные стратегии. Это включает создание привлекательного имиджа, распространение информационных материалов, проведение публичных мероприятий, активное взаимодействие с медиа и прямой контакт с избирателями.

Политическая реклама, в свою очередь, представляет собой комплекс мероприятий и методов представления и продвижения политических объединений, сил, идей и практик. Её основная цель — изменить политическое поведение общества или его части в условиях политического выбора, часто через прямое и настойчивое убеждение.

Политические (избирательные) PR-кампании — это более широкий комплекс мероприятий, направленных не только на прямое убеждение, но и на формирование позитивного имиджа политика, партии или идеи, а также на достижение долгосрочных электоральных целей. В отличие от рекламы, PR-кампании часто действуют более тонко, через создание благоприятного информационного фона, работу с общественным мнением, создание историй и нарративов, которые резонируют с ценностями целевой аудитории.

В условиях постмодернизирующегося общества, где традиционные ценности размываются, а индивидуальные идентичности становятся все более фрагментированными, политический маркетинг выступает в качестве фундамента политических технологий и PR-кампаний. Он обеспечивает инструментарий для навигации в сложной информационной среде, позволяя адаптировать политические сообщения к разнообразным и постоянно меняющимся ожиданиям электората.

«Постправда» и фейковые новости как факторы эффективности политического воздействия

В последние годы мир столкнулся с феноменом, который кардинально изменил ландшафт политических коммуникаций – это эпоха «постправды». Авторы концепции медиатизации политики предсказывали появление нового популизма и этой эпохи, где объективные факты отступают на второй план перед эмоциями и личными убеждениями.

Термин «постправда» (post-truth) появился в 1990-х годах, но получил широкое распространение и был назван словом 2016 года Оксфордским словарем. Постправда определяется как обстоятельства, при которых объективные факты менее влиятельны в формировании общественного мнения, чем апелляции к эмоциям и личным убеждениям. В этой среде логика и рациональность уступают место чувствам и предвзятости, что значительно усложняет процесс принятия избирательных решений.

Факторы, определяющие эффективность политического PR и маркетинга в условиях постправды и распространения фейковых новостей, связаны с трансформацией медиатизации, где медиа могут активно участвовать в производстве политического контента и вмешиваться в политический процесс. В эпоху постправды эффективность политического PR и маркетинга зависит от способности апеллировать к эмоциям и личным убеждениям аудитории, поскольку объективные факты становятся менее значимыми.

Фейковые новости выступают в качестве мощной политической технологии, способной формировать общественное мнение и размывать понятие истины. Ключевыми факторами их эффективности являются:

• Тенденциозный отбор фактов: Из контекста выхватываются лишь те факты, которые подтверждают желаемый нарратив, игнорируя противоречащие данные.
• Построение предвзятых нарративов: Создаются истории, которые не обязательно соответствуют действительности, но вызывают сильный эмоциональный отклик.
• Создание столкновений альтернативных версий событий: Вбрасываются несколько противоречивых «версий правды», что вызывает путаницу и заставляет аудиторию сомневаться в объективности любых источников.
• Массовое распространение через социальные сети: Социальные платформы, благодаря алгоритмам и эффекту «эхо-камер», становятся идеальной средой для вирусного распространения фейковых новостей, достигая огромной аудитории за короткое время.

В этих условиях задача политического PR и маркетинга заключается не столько в информировании, сколько в убеждении и формировании лояльности путем обращения к эмоциям, страхам, надеждам и предвзятым мнениям избирателей. Это создает серьезные этические вызовы для демократических процессов, особенно когда мы обсуждаем манипулятивные технологии в избирательных кампаниях 2020-х годов.

Этические аспекты и манипулятивные технологии в избирательных кампаниях 2020-х годов

В условиях постправды и доминирования цифровых коммуникаций, этические аспекты и вызовы, связанные с использованием манипулятивных технологий, становятся особенно острыми. СМИ могут не просто искажать реальность, но и создавать псевдореальность, которая замещает объективную и становится основой для принятия политических решений.

Манипулятивные технологии широко применяются в политическом процессе современной России и других стран, особенно в избирательных кампаниях. Признаками манипуляции являются:

• Уклончивость в изложении позиции: Политики и медиа избегают четких формулировок, используя общие фразы и двусмысленность.
• Использование туманных слов и метафор: Неопределенные термины, которые могут быть истолкованы по-разному, позволяют манипуляторам избегать ответственности за конкретные обещания.

Такие технологии направлены на воздействие на массовое сознание, создание «псевдореальности», которая выгодна определенным политическим акторам. Среди распространенных манипулятивных приемов:

• Использование «мы-концепции» для идентификации с аудиторией: Политики активно используют фразы вроде «мы, россияне», «мы, простой народ», чтобы создать ощущение единства и общих ценностей, даже если интересы аудитории расходятся.
• Акцент на эмоциональные аргументы вместо фактов: Вместо рациональных доводов и статистических данных, упор делается на чувства, страхи, надежды, обиды. Эмоции часто оказываются более мощным мотиватором, чем логика.

В избирательных кампаниях 2020-х годов эти манипулятивные инструменты значительно усовершенствовались благодаря технологическому прогрессу:

• Микротаргетинг: Использование больших данных и искусственного интеллекта для анализа предпочтений отдельных избирателе�� или микрогрупп. Это позволяет создавать персонализированные сообщения, которые максимально эффективно апеллируют к конкретным страхам, желаниям или предвзятым мнениям каждого индивида, часто вне поля его осознания.
• Искусственный интеллект (AI) в кампаниях: AI используется для генерации контента (текстов, изображений, видео), анализа настроений в социальных сетях, оптимизации рекламных кампаний и даже для создания дипфейков, что может полностью размыть грань между реальностью и вымыслом.
• Специфические платформы: Платформы вроде TikTok, Telegram, Дзен и других, благодаря своим алгоритмам и форматам контента, стали идеальной средой для быстрого и незаметного распространения манипулятивной информации. Короткие видео, вирусные мемы, анонимные каналы могут эффективно формировать настроения, обходя традиционные механизмы фактчекинга и критического осмысления.

Эти новые инструменты не только усиливают потенциал манипуляции, но и ставят перед обществом и регуляторами беспрецедентные этические вопросы: как защитить избирательный процесс от дезинформации, сохранить доверие к институтам и обеспечить реальное, а не символическое участие граждан в условиях, когда сама правда становится предметом политической борьбы?

Особенности социологического изучения избирательных кампаний в России

Российский контекст привносит свои уникальные нюансы в социологическое изучение избирательных кампаний. От адаптации западных теорий до специфики цифрового участия и феномена абсентеизма, здесь проявляется целый комплекс особенностей, требующих отдельного анализа.

Адаптация теорий медиавоздействия к российской медиасистеме

Применение классических теорий медиавоздействия в российской медиасистеме часто требует специфической адаптации, учитывающей уникальные исторические, политические и культурные особенности страны.

Теория установления повестки дня (Agenda-setting theory) в российской политической науке преимущественно рассматривается применительно к отечественной медиасистеме, региональной и международной политико-информационной проблематике, а также к деятельности власти. Российские исследователи, такие как Е.Г. Дьякова и А.Д. Трахтенберг, активно изучают корреляции между информационной и общественно-политической повестками дня, адаптируя западные концепции к российскому контексту. Например, в условиях централизованного медиапространства государственные СМИ могут играть более доминирующую роль в формировании основной повестки, чем в странах с более плюралистичной медиасистемой.

Одной из заметных особенностей российской медиасистемы является феномен «эзопова языка». Российские журналисты часто используют иносказания, скрытые смыслы и подтексты, которые аудитория, привыкшая читать «между строк», охотно ищет и находит. Это средство передачи информации, позволяющее обходить цензурные или негласные ограничения, одновременно создавая ощущение «своей» коммуникации с наиболее проницательной частью аудитории. Использование «эзопова языка» в российских СМИ является предметом изучения в академической литературе, что подтверждает его распространенность как средства передачи скрытых смыслов.

При адаптации коммуникационных концепций изучения электорального поведения к условиям России могут возникать ограничения, связанные с местом проживания и возрастом:

• Ограниченный доступ к определенным каналам СМИ в глубинке: В отдаленных регионах доступ к интернету и разнообразным медиа может быть ограничен, что усиливает влияние традиционных СМИ (например, федеральных телеканалов) и местных источников информации.
• Меньшая вовлеченность пожилых людей в информационные технологии: Старшее поколение часто менее активно пользуется интернетом и социальными сетями, что делает его более подверженным влиянию традиционных медиа.

Таким образом, хотя базовые принципы медиавоздействия остаются универсальными, их проявление и механизмы функционирования в России имеют свою специфику, которая требует глубокого понимания контекста и применения адаптированных исследовательских подходов.

Цифровое участие и государственные коммуникации в России

В последние годы цифровые формы политического участия широко распространились в России, что является частью общемирового тренда. Государство активно интегрируется в это пространство, создавая новые каналы взаимодействия с населением.

Распространенность цифровых форм политического участия:

• Наряду с онлайн-петициями (например, через платформу «Российская общественная инициатива», РОИ, или Change.org), граждане используют различные электронные сервисы для выражения своей позиции.
• Исследование, проведенное в Тюменской области, показало, что только 40% респондентов используют современные цифровые сервисы и технологии для проявления социально-политической активности. При этом чаще всего такое использование носит неполитический характер – например, для решения личных жизненных проблем (получение государственных услуг, запись к врачу) или получения информации. Это свидетельствует о том, что хотя технические возможности существуют, мотивация к прямому политическому участию через эти каналы остается невысокой.

«Символическое» участие и его влияние:

• Потребности граждан, связанные с участием в социально-политических процессах посредством электронных сервисов, в целом удовлетворены. Однако исследования показывают, что эти сервисы не всегда обеспечивают подлинное участие и возможность влиять на происходящие процессы, предоставляя в основном символическое участие. Это означает, что граждане имеют возможность высказаться, но их мнение не всегда приводит к реальным изменениям в политике или управлении.
• Тем не менее, наличие таких сервисов, даже если они обеспечивают лишь символическое участие, улучшает систему государственного управления и взаимодействия властей с населением. Они повышают прозрачность, создают иллюзию или реальные каналы обратной связи, а также могут служить индикатором проблемных зон.

Интеграция государственных органов в информационно-коммуникационное пространство:

• В России практически все государственные органы успешно интегрировались в информационно-коммуникационное пространство. Они активно создают блоги и аккаунты в социальных сетях для информирования о своей деятельности и поддержания обратной связи с населением.
• С 1 декабря 2022 года, согласно распоряжению Правительства РФ, государственные органы, органы местного самоуправления, подведомственные организации и суды обязаны вести официальные аккаунты в «Одноклассниках» и «ВКонтакте». «ВКонтакте» стала лидирующей платформой для аккаунтов органов власти, с месячным охватом 73,3% населения России в октябре 2023 года. В июле 2023 года началось обучение чиновников работе с социальными сетями в региональных вузах, что подчеркивает серьезность подхода к цифровым коммуникациям.

Эти тенденции показывают, что цифровые коммуникации в России стали неотъемлемой частью политического ландшафта, однако их эффективность и влияние на подлинное участие граждан остаются предметом социологических дискуссий и дальнейших исследований. Это особенно актуально, когда мы рассматриваем вызовы цифрового неравенства и особенности участия молодежи, которые напрямую влияют на степень вовлеченности населения.

Социологические вызовы и абсентеизм в российском контексте

Применение коммуникационных концепций изучения электорального поведения в России сталкивается с рядом специфических вызовов и ограничений, которые отличают российский контекст от западных моделей.

Ограничения коммуникационных концепций:

• Цифровое неравенство: Как уже отмечалось, в России сохраняется значительное цифровое неравенство, проявляющееся в региональных диспропорциях в доступе к технологиям и уровне цифровой грамотности. Это особенно затрагивает сельские территории и старшее поколение. В 2021 году 16% домохозяйств в России не имели доступа к интернету, а разрыв между городом и селом составлял 8 процентных пунктов. В некоторых регионах более 25% домохозяйств не подключены к интернету, что ограничивает их возможности для цифрового политического участия.
• Возрастные группы: Среди россиян старше 55 лет только 31% ежедневно или почти ежедневно пользуются социальными сетями (данные Левада-Центра, март 2024 года). Эта группа, представляющая значительную часть электората, по-прежнему в большей степени ориентирована на традиционные СМИ, что требует от социологов учитывать этот фактор при анализе медиавоздействия.

Особенности структуры абсентеистов в России:

• В западных странах абсентеизм (уклонение от участия в выборах) часто ассоциируется с маргинальными, низкообразованными или социально обездоленными слоями населения. В России же структура абсентеистов сложнее. Она может включать достаточно состоятельных и образованных людей, которые сознательно дистанцируются от участия в выборах по различным причинам (например, из-за разочарования в политической системе, неверия в возможность влиять на процессы или ощущения отсутствия реального выбора).
• Парадоксально, но в российском контексте обездоленные слои населения, в отличие от западных стран, могут проявлять высокую протестную активность на выборах, используя голосование как способ выразить свое недовольство.
• Проблема электорального абсентеизма в современной России актуальна из-за снижения явки избирателей, что ставит под сомнение легитимность органов власти. Диссертации и исследования, такие как работа К.А. Хачатряна (2021 год), посвящены изучению специфики электорального абсентеизма на парламентских выборах в России, подчеркивая его многофакторную природу и отличия от западных аналогов.

Таким образом, при изучении избирательных кампаний в России необходимо учитывать не только общемировые тенденции, но и уникальные социально-политические, экономические и культурные особенности, которые формируют сложный и многогранный электоральный ландшафт.

Заключение

Анализ социологических подходов к исследованию выборов и избирательных кампаний в эпоху цифровых коммуникаций и медиатизации политики ярко демонстрирует кардинальные трансформации, произошедшие в этой сфере. Мы проследили путь от классических теорий электорального поведения, таких как бихевиоральный подход Лазарсфельда, до современных моделей, учитывающих влияние экономических факторов и коммуникационных потоков. Особое внимание было уделено феномену медиатизации политики, который не просто изменил способы распространения информации, но и трансформировал саму суть политического взаимодействия, порождая медийную псевдореальность.

Переосмысление классических теорий медиавоздействия — двухступенчатой коммуникации, установления повестки дня, культивации и спирали молчания — в контексте цифровой среды показало их высокую адаптивность. Онлайн-инфлюенсеры, алгоритмы социальных сетей и «эхо-камеры» стали новыми лидерами мнений, культиваторами реальности и усилителями эффекта «спирали молчания», придавая этим концепциям новое звучание и актуальность.

Цифровые коммуникации, в свою очередь, кардинально изменили избирательные кампании, создав цифровую, гибридную повестку дня и породив новые формы политического участия, такие как Online Political Participation (OPP) и Digital Networked Participation (DNP). Примеры онлайн-петиций в России подтверждают потенциал этих инструментов, но одновременно выявляют ограничения, связанные с цифровым неравенством и «символическим» характером участия. Молодежь, будучи наиболее активным пользователем цифровых платформ, пока не демонстрирует пропорционального интереса к прямому политическому участию.

Эпоха постправды и фейковых новостей поставила перед политическим PR и маркетингом беспрецедентные этические вызовы. Эффективность воздействия теперь часто зависит не от фактов, а от способности апеллировать к эмоциям и личным убеждениям, используя новые инструменты вроде микротаргетинга и искусственного интеллекта. Это требует от социологов и общества в целом критического осмысления методов воздействия и их этических импликаций.

Наконец, российский контекст вносит свои уникальные особенности, от адаптации теории установления повестки дня и использования «эзопова языка» в СМИ до сложной структуры абсентеизма и специфики цифрового участия, ограниченного цифровым неравенством.

Таким образом, для глубокого и актуального анализа выборов необходим комплексный подход, интегрирующий классические социологические теории с новейшими исследованиями цифровых коммуникаций и медиатизации. Перспективы дальнейших исследований лежат в области более детального изучения влияния искусственного интеллекта на электоральные процессы, анализа новых форм сетевой мобилизации и демобилизации, а также разработки методологий для оценки эффективности политического воздействия в условиях постоянно меняющейся информационной среды и вызовов постправды.

Список использованной литературы

1. Брайант Дж., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. М.: Издательский дом «Вильямс», 2004.
2. Гринберг Т.Э. Политические технологии: ПР и реклама. М.: Аспект Пресс, 2005.
3. Двухступенчатая модель коммуникации: что это и как она работает? URL: https://intellectdialog.com/blog/dvuxstupenchataya-model-kommunikacii-chto-eto-i-kak-ona-rabotaet/ (дата обращения: 13.10.2025).
4. Дзялошинский И.М. Интегративные процессы в современных российских медиасистемах или что происходит в российском информационном пространстве // «Проблемы свободы слова, информации и печати в теории и практике стран Западной, Центральной, Восточной Европы и США». Санкт-Петербург, 2002.
5. Диджитализация гражданского участия: ограничения в поле цифровых разрывов // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/didzhitalizatsiya-grazhdanskogo-uchastiya-ogranicheniya-v-pole-tsifrovyh-razryvov (дата обращения: 13.10.2025).
6. Еженедельный журнал. 2003. 6-12 октября. №39 (90).
7. Избирательные кампании как сфера деятельности PR // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/izbiratelnye-kampanii-kak-sfere-deyatelnosti-pr (дата обращения: 13.10.2025).
8. Исследования электорального поведения: теоретические модели и проблемы их применения // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/issledovaniya-elektoralnogo-povedeniya-teoreticheskie-modeli-i-problemy-ih-primeneniya (дата обращения: 13.10.2025).
9. История изучения электоральной социологии // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-izucheniya-elektoralnoy-sotsiologii (дата обращения: 13.10.2025).
10. Катлин С.М. Сентер А.Х., Брум Г.М. Паблик рилейшнз. Теория и практика. М.: Вильямс, 2001.
11. Каткова М.В. Понятие «Информационное пространство» в современной социальной философии // Известия Саратовского университета. Т.8. Сер. Философия. Психология. Педагогика, вып. 2. 2008.
12. Классические теории электорального поведения: возможности и ограничения // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/klassicheskie-teorii-elektoralnogo-povedeniya-vozmozhnosti-i-ogranicheniya (дата обращения: 13.10.2025).
13. Кочеткова А.В., Тарасов А.С. Современная пресс-служба. М.: Эксмо, 2009.
14. Концептуализация феномена медиатизации политики: основные теоретические подходы // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptualizatsiya-fenomena-mediatizatsii-politiki-osnovnye-teoreticheskie-podhody (дата обращения: 13.10.2025).
15. Культивационная теория Анненбергской школы. URL: https://studopedia.su/17_157850_kultivatsionnaya-teoriya-annenbergskoy-shkoli.html (дата обращения: 13.10.2025).
16. Ляпина Т.В. Современные избирательные технологии или театр политических теней. М.: Альтпресс, 2009.
17. Малкин Е., Сучков Е. Политические технологии. М.: Русская панорама, 2008.
18. Маркетинг политический // Красное Слово. URL: https://krasnoeslovo.ru/pr_slovar/politicheskiy-marketing.html (дата обращения: 13.10.2025).
19. Массовая коммуникация и власть в теории установления повестки дня // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/massovaya-kommunikatsiya-i-vlast-v-teorii-ustanovleniya-povestki-dnya (дата обращения: 13.10.2025).
20. Медиатизация политики в эпоху социальных медиа. URL: https://naukaru.ru/ru/nauka/article/11790/view (дата обращения: 13.10.2025).
21. Медиатизация политического пространства: проблемы инклюзивности новых медиа // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mediatizatsiya-politicheskogo-prostranstva-problemy-inklyuzivnosti-novyh-media (дата обращения: 13.10.2025).
22. Медиатизация современного политического процесса: феномен новых медиа. URL: https://smi.oboznik.ru/node/1484 (дата обращения: 13.10.2025).
23. Медиатизация политики как стратегический ресурс политических коммуникаций // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mediatizatsiya-politiki-kak-strategicheskiy-resurs-politicheskih-kommunikatsiy (дата обращения: 13.10.2025).
24. Недяк Т.Л. Политический маркетинг. Основы теории. М.: Весь мир, 2008.
25. Ольшанский Д.В. Политический PR. СПб: Питер, 2003.
26. Ольшанский Д.В., Пеноков В.Ф. Политический консалтинг. СПб.: Питер, 2005.
27. Перлматтер Д.Д. Справочник по политическому консультированию. М.: Консалтинговая группа «ИМИЛЖ-Контакт»; ИНФРА-М, 2002.
28. Политические (избирательные) PR-кампании: понятие, характеристика, используемые технологии // Молодой ученый. URL: https://moluch.ru/archive/344/77334/ (дата обращения: 13.10.2025).
29. Почепцов Г.Г. Паблик рилейшенз для профессионалов. М.: Рефо-бук, 2001.
30. Пушкарева Г.В. Политический менеджмент. М.: Дело, 2002.
31. Реснянская Л.Л. СМИ и политика. М: Аспект Пресс, 2007.
32. Социально-политическое участие с использованием цифровых сервисов: пустой ритуал или подлинное участие? // Журнал социологии и социальной антропологии. URL: https://sociology.spbu.ru/article/view/15477 (дата обращения: 13.10.2025).
33. Теории электорального поведения. Особенности электорального поведения в современной России. URL: https://lektsii.net/1384013143lek.html (дата обращения: 13.10.2025).
34. Теория «спирали молчания» Э. Ноэль-Нойман. URL: http://polit.me/articles/29-teoriya-spirali-molchaniya-e-noel-noyman (дата обращения: 13.10.2025).
35. Теория культивирования. URL: http://polit.me/articles/14-teoriya-kultivirovaniya (дата обращения: 13.10.2025).
36. Теория установления повестки дня: основные подходы и направления исследования в российской политической науке // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-ustanovleniya-povestki-dnya-osnovnye-podhody-i-napravleniya-issledovaniya-v-rossiyskoy-politicheskoy-nauke (дата обращения: 13.10.2025).
37. Федоров А.В. Словарь терминов по медиаобразованию, медиапедагогике, медиаграмотности, медиакомпетентности. Таганрог: Изд-во Таганрог. гос. пед. ин-та, 2010.
38. Феномен цифрового политического участия: формы, модели и сущностные аспекты // Вестник Ульяновского государственного технического университета. URL: https://vestnik.ulstu.ru/jou/article/view/178 (дата обращения: 13.10.2025).
39. Чекалов Н.И. Пресс-релиз в структуре PR-деятельности // Научный вестник МГТУ ГА. Сер. Менеджмент, экономика, финансы. №146. 2009.
40. Чумиков А.Н., Бочаров М.П. Связи с общественностью. Теория и практика. М.: Издательство «Дело», 2006.
41. Что такое двухступенчатая модель коммуникации и как ее используют в маркетинге // Unisender. URL: https://unisender.com/ru/blog/chto-takoe-dvuxstupenchataya-model-kommunikacii-i-kak-ee-ispolzuyut-v-marketinge (дата обращения: 13.10.2025).
42. Что такое электоральная социология и какие цели преследует // СургутИнформТВ. URL: https://surgut.sitv.ru/news/2020/05/26/chto-takoe-elektoralnaya-sotsiologiya-i-kakie-tseli-presleduet/ (дата обращения: 13.10.2025).
43. Цифровая социально-политическая повестка дня и ее осмысление в условиях новой медиаэкологии // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tsifrovaya-sotsialno-politicheskaya-povestka-dnya-i-ee-osmyslenie-v-rossiyskoy-politicheskoy-nauke (дата обращения: 13.10.2025).
44. Цифровое политическое участие как форма политической активности молодёжи // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tsifrovoe-politicheskoe-uchastie-kak-forma-politicheskoy-aktivnosti-molodyozhi (дата обращения: 13.10.2025).
45. Электоральная социология С. М. Липсета // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/elektoralnaya-sotsiologiya-s-m-lipseta (дата обращения: 13.10.2025).
46. Электоральное поведение: теория вопроса. URL: http://s.vspu.ru/files/3268.pdf (дата обращения: 13.10.2025).
47. Юсупов Р.М. Глобальное информационное пространство: этика и безопасность // Технологии информационного общества — Интернет и современное общество: труды VI Всероссийской объединённой конференци (Санкт-Петербург, 3-6 ноября 2003 г.). СПб.: Издательство филологического факультета СПбГУ, 2003.
48. Lang K., Lang G., The Mass Media and Voting // Reader in Public Opinion and Communication / Eds. Berelson B., Janowitz M., N.Y.: Free Press, 1966.
49. McCombs., Shaw D. The agenda — setting function of mass-media // Public Opinion Quarterly. 1972. Vol. 36. 1-4: (2).
50. Snitel F.P. The Practice of Public Relations. N.-V.: Plenum, 1992.