Социология вещей: От «Материального поворота» к конструированию социальной реальности

Современное общество, кажущееся всё более оцифрованным и виртуальным, тем не менее, продолжает оставаться глубоко укоренённым в материальном мире. От повседневных предметов, с которыми мы взаимодействуем, до сложных технологических систем, формирующих наши города и коммуникации, материальные объекты неизменно влияют на нашу жизнь. Именно это понимание привело к возникновению и активному развитию такого междисциплинарного направления, как «социология вещей». Это поле исследования выходит за рамки традиционного представления о вещах как о пассивных инструментах или фонах для человеческой деятельности, предлагая взглянуть на них как на активных участников, или, как выразился бы Бруно Латур, «актантов», социальной жизни.

Целью данного реферата является глубокое исследование теоретических основ, методологии и практических аспектов взаимодействия человека и материальных объектов в обществе. Мы обратимся к фундаментальному сборнику статей «Социология вещей» (2006) под редакцией Виктора Вахштайна, который стал знаковым событием для русскоязычной социологии, и сопоставим представленные в нём идеи с современными научными концепциями. Структура работы призвана обеспечить всесторонний анализ, раскрывая, как вещи формируют наши отношения, идентичности и практики, и как они встраиваются в сложную динамику производства, потребления и циркуляции, конструируя саму ткань социальной реальности, а понимание этой сложной динамики помогает нам осознать неочевидные механизмы управления социальными процессами и влияния на них.

Теоретические основы социологии вещей: Классика и современность

История осмысления материального объекта в социологической теории — это путь от его неявного присутствия до признания его активной, конституирующей роли. Современная «социология вещей» не возникла на пустом месте, а является результатом долгой эволюции мысли, объединяющей классические прозрения с новейшими концепциями. Чтобы в полной мере оценить этот путь, необходимо рассмотреть ключевые вехи, сформировавшие наше понимание материальности.

«Социология вещей» В. Вахштайна и «поворот к материальному»

Знаковым событием для осмысления проблематики соотнесения «социального» и «материального» в отечественной социологии стал сборник статей «Социология вещей», изданный под редакцией Виктора Вахштайна в 2006 году. Этот сборник не просто собрал воедино разрозненные идеи, но поставил перед собой амбициозную цель: проследить историю концептуализации материального объекта в социальном теоретизировании, отбирая принципиально разнородные способы представления материальности средствами социологического воображения.

Ключевой работой в этом сборнике является статья самого Вахштайна — «Социология вещей и „поворот к материальному“ в социальной теории». В ней автор, являющийся признанным специалистом в областях социологической теории, микросоциологии, социологии повседневности, акторно-сетевой теории и фрейм-анализа, не только анализирует текущее состояние дел, но и задает вектор дальнейшего развития. Его академический путь, включающий позиции декана факультета социальных наук МВШСЭН и философско-социологического факультета РАНХиГС, а также главного редактора журнала «Социология власти», подчеркивает его влияние на развитие социологической мысли.

«Поворот к материальному» (material turn), о котором говорит Вахштайн, представляет собой не просто смену фокуса, а радикальную трансформацию аксиоматики в социальных исследованиях. Если традиционная социология преимущественно концентрировалась на человеке как единственном активном субъекте, то «поворот к материальному» постулирует, что активность, или агентность, присуща не только людям, но и вещам. Это означает переосмысление самих основ социального, где материальные объекты перестают быть пассивными декорациями и начинают рассматриваться как полноправные участники социальных взаимодействий, способные влиять, изменять и даже формировать социальный порядок.

Концепции Ж. Бодрийяра: От системы объектов к обществу потребления

Одним из пионеров в осмыслении роли вещей в современном обществе, задолго до официального «поворота к материальному», стал французский философ и социолог Жан Бодрийяр. В своей фундаментальной работе «Система вещей» (1968) он перевернул традиционное понимание потребления, поставив его во главу угла капиталистического общества.

Бодрийяр утверждал, что потребление — это не просто удовлетворение потребностей, а сложная система знаков и символов. Объекты перестают быть просто вещами с утилитарной ценностью; они становятся носителями значений, элементами кода, который люди используют для самоидентификации и коммуникации с окружающим миром. В отличие от Карла Маркса, который видел в производстве главный двигатель капиталистического общества и источник отчуждения, Бодрийяр считал потребление основной движущей силой. Он утверждал, что в современном обществе мы потребляем не столько сами товары, сколько идеи, образы и различия, которые они транслируют. Различные объекты потребляются по-разному, часто неосознанно, формируя сложную иерархию социальных значений и символических ценностей. Это делает «систему вещей» мощным инструментом социальной дифференциации и воспроизводства. Ведь именно через потребление мы не только удовлетворяем свои нужды, но и неосознанно выстраиваем иерархию, где каждый предмет становится отражением нашего места в сложном социальном механизме.

«Культурная биография вещей» И. Копытоффа

Концепция «культурной биографии вещей», предложенная американским антропологом Игорем Копытоффом, предлагает уникальную перспективу на материальные объекты, рассматривая их не только как товары, но и как культурные сущности, обладающие собственной «жизнью». Этот подход позволяет выйти за рамки статичного понимания вещей и проследить их динамическую траекторию в обществе.

Копытофф утверждает, что каждая вещь проходит своеобразный «жизненный путь» или «карьерную траекторию», подобно человеку. Этот путь включает этапы производства, обмена, потребления и, в конечном итоге, утилизации или трансформации. Важно, что на каждом из этих этапов вещь приобретает новые культурные значения, её ценность и статус могут меняться. Например, племенная маска, созданная для ритуальных целей, может сначала использоваться в церемониях, затем стать объектом обмена, попасть в руки торговца антиквариатом, а в итоге оказаться в музее как произведение искусства, утратив свою первоначальную функцию, но приобретя новую культурную и историческую ценность. Таким образом, вещи — это не просто объекты, а носители историй, зашифрованных в их меняющемся культурном контексте.

Исследование «жизни вещей» по Копытоффу включает вопросы об их происхождении (кто и как их создал?), идеальной жизни (каково их предназначение?), обычной продолжительности (как долго они используются?), культурных маркерах (что они символизируют?), изменении ценности (как она трансформируется со временем?) и, наконец, судьбе после исчерпания полезности (переработка, утилизация, сохранение в качестве реликвии). Таким образом, «культурная биография вещей» позволяет проследить, как материальные объекты маркируются в культуре как вещи определённого рода и как эти маркировки изменяются в различных социальных и исторических контекстах.

Акторно-сетевая теория Б. Латура: Не-люди как действующие агенты

Одним из наиболее влиятельных и радикальных подходов в современной социологии вещей является акторно-сетевая теория (АНТ), разработанная Бруно Латуром, Мишелем Каллоном и Джоном Ло. Возникшая в области исследований науки и технологий (STS), АНТ радикально изменила представление о том, кто или что является «действующим» в социальных отношениях.

Ключевое требование АНТ — рассматривать не-людей (nonhumans), то есть материальные объекты, технологии, артефакты, природные явления, в качестве действующих агентов, или «актантов», в социальных системах и отношениях. Это означает, что не только люди обладают способностью к действию и изменению мира, но и вещи могут «заставлять» нас что-то делать, «предлагать» определённые действия или «препятствовать» им. Например, дверь с доводчиком «предлагает» нам закрыть её медленно и бесшумно, а сложный прибор «требует» от нас определённой последовательности действий для его использования. В этом контексте, материальные объекты выступают не как фон, а как активные партнёры в формировании наших повседневных практик и социальных взаимодействий.

АНТ, также известная как «социология перевода», является материально-семиотическим подходом. Это означает, что она описывает отношения не только как материальные (взаимодействие между вещами, людьми и их окружением), но и как семиотические (взаимодействие между понятиями, значениями и интерпретациями). Суть заключается в том, что социальная реальность создаётся через сложные сети связей, где каждый элемент — будь то человек, машина, идея или природный объект — играет свою роль, «переводя» или трансформируя действия других элементов. Для понимания возникновения нового знания или функционирования социальной системы необходимо рассматривать акторную сеть целиком, со всеми её человеческими и нечеловеческими компонентами, а не отдельные элементы в изоляции.

Философия денег Г. Зиммеля в контексте социологии вещей

Хотя работа Георга Зиммеля «Философия денег» была написана в 1900 году, она остаётся удивительно актуальной для современной социологии вещей. Зиммель исследовал деньги не просто как техническое средство обмена, а как мощный социальный институт, глубоко влияющий на социальные отношения, индивидуальное поведение и саму структуру общества.

Зиммель видел в деньгах квинтэссенцию абстракции и рационализации, характерных для современного общества. Деньги, будучи универсальным эквивалентом всех ценностей, стирают качественные различия между вещами и деятельностью, сводя их к чисто количественным показателям. Это приводит к усилению рациональности, расчётливости и безличности в социальных взаимодействиях. В то же время деньги предоставляют индивиду невиданную ранее свободу и автономию, освобождая его от жёстких социальных связей, основанных на натуральном обмене или личной зависимости. Почему же, несмотря на такую свободу, мы зачастую ощущаем себя более привязанными к материальному миру, чем когда-либо?

С точки зрения социологии вещей, «Философия денег» демонстрирует, как один материальный объект (деньги, которые сами по себе являются вещью, хотя и весьма абстрактной) может кардинально переформатировать отношения между людьми и их отношение к другим вещам. Деньги превращают вещи в товары, обмениваемые по абстрактной стоимости, меняют восприятие труда и досуга, порождают новые формы неравенства и социальной дифференциации. Исследование Зиммеля показывает, что даже самые, казалось бы, абстрактные материальные объекты обладают колоссальной социальной силой, формируя не только экономическую, но и культурную, и психологическую реальность человека.

Сравнительный анализ теоретических подходов: Дискуссии о материальности

Представленные теоретические подходы – от Бодрийяра и Копытоффа до Латура и Зиммеля – формируют многогранную картину социологии вещей, демонстрируя разнообразие способов осмысления материального. Несмотря на общую цель – понять роль вещей в обществе, – они существенно различаются в своих акцентах и методологических предпосылках.

Критерий сравнения	Жан Бодрийяр («Система вещей»)	Игорь Копытофф («Культурная биография вещей»)	Бруно Латур (АНТ)	Георг Зиммель («Философия денег»)
Основной фокус	Потребление, символическая ценность, знаки, общество потребления	Жизненный путь вещи, культурные значения, трансформация статуса	Агентность не-людей, акторные сети, материально-семиотические связи	Деньги как социальный институт, рационализация, абстракция, свобода
Роль вещей	Знаки, символы, элементы кода для идентификации и коммуникации	Культурные объекты, проходящие биографический путь, меняющие значения	Активные актанты, формирующие социальные сети и отношения	Абстрактный эквивалент, рационализирующий и обезличивающий мир
Отношение к Марксу	Критика: потребление, а не производство – двигатель капитализма	Отход от чисто экономической ценности к культурной	Перенос фокуса с экономических отношений на сети взаимодействий	Анализ влияния денег на социальные отношения, а не только на экономику
Методология	Семиотический анализ, критика общества потребления	Биографический метод, историко-антропологический анализ	Отслеживание связей в акторных сетях, фрейм-анализ	Философско-социологический анализ, выявление социальных форм
Ключевой вклад	Концепция символической ценности, критика потребительства	Понимание динамики вещей, их изменчивой культурной роли	Признание агентности не-людей, расширение понятия «социального»	Осмысление влияния денег на все сферы жизни, диалектика свободы и отчуждения

Жан Бодрийяр сосредоточен на символической ценности вещей, их способности выступать в качестве знаков, конструирующих идентичность и социальную иерархию в обществе потребления. Его взгляд — это критика, разоблачающая иллюзии выбора и индивидуальности, скрывающие фундаментальное неравенство и отчуждение. Он, по сути, рассматривает вещи как язык, на котором общество говорит о себе и своих ценностях.

Игорь Копытофф, напротив, предлагает динамический взгляд на культурную биографию вещей. Его подход позволяет проследить, как объект меняет свой статус и значение на протяжении своего «жизненного цикла», перемещаясь между различными культурными «режимами» (например, от ритуального предмета к товару, а затем к музейному экспонату). Здесь вещь — это не просто знак, а объект с историей, наделённый смыслом в процессе своего бытования.

Бруно Латур и акторно-сетевая теория радикально расширяют понятие агентности, наделяя ею не только людей, но и не-людей. Для Латура вещь — это не символ и не биография, а активный участник, «актант», который буквально «делает» мир вместе с людьми. Фокус здесь смещён на конкретные взаимодействия, где вещи не просто отражают или символизируют социальное, а формируют его наравне с человеческими действиями.

Георг Зиммель, хотя и не является прямым представителем социологии вещей, в своей «Философии денег» закладывает глубокие основания для понимания, как один материальный объект — деньги — преобразует все социальные отношения. Он демонстрирует, как абстракция и рационализация, присущие деньгам, влияют на восприятие ценности, времени, свободы и личных связей, тем самым демонстрируя мощь материального объекта в формировании социальной структуры.

Таким образом, если Бодрийяр видит в вещах отражение и инструмент социальной символики, Копытофф — динамическую культурную траекторию, Латур — активный элемент сети, конструирующий реальность, то Зиммель — фундаментальный фактор рационализации и трансформации общества. Дискуссии между этими подходами лежат в основе современного понимания материальности, подчёркивая её многогранность и нередуцируемую сложность, а их синтез позволяет нам получить более полную и глубокую картину взаимодействия человека и материального мира.

Формирование социальной реальности через материальные объекты: Идентичность, отношения и практики

Традиционно социология сосредоточена на человеческих агентах и их взаимодействиях. Однако «социология вещей» бросает вызов этому антропоцентризму, утверждая, что материальные объекты не являются пассивными декорациями или инструментами. Они активно участвуют в формировании социального порядка, конструировании идентичностей и повседневных практик, переходя от роли немого свидетеля к статусу активной «действующей вещи».

Активное участие вещей в создании социального порядка

Материальные объекты не просто существуют рядом с нами; они глубоко интегрированы в ткань нашей повседневности, выступая как «действующие вещи», которые неизменно присутствуют и встроены в коммуникацию, разделяя с людьми бремя производства социального порядка. Эта идея радикально меняет наше представление о том, как функционирует общество. Вещи не только отражают социальные отношения, но и активно формируют их, оказывая влияние на наши действия, восприятие и взаимодействие.

Представьте городскую среду. Политика, регулирующая её развитие, формируется не только решениями чиновников и мнениями граждан. Дома, дороги, парки, системы освещения — все эти материальные объекты являются соавторами городского порядка. Например, наличие пешеходных переходов и тротуаров влияет на мобильность и безопасность пешеходов, а отсутствие скамеек в парке может сократить время пребывания людей, изменяя характер социальных взаимодействий. В этом смысле, городские здания «сотруднича��т» с архитекторами и жителями, определяя, как люди будут перемещаться, общаться и воспринимать пространство. Аналогичным образом, компьютер не просто инструмент: он «чинит» специалиста в той же степени, в какой специалист чинит компьютер. Сложное программное обеспечение диктует определённые логические последовательности, ограничивает или расширяет возможности пользователя, обучает его новым навыкам и даже формирует его когнитивные процессы. Это «фреймирование» взаимодействий, где материальность выступает как условие возможности или невозможности определённых действий и отношений, что позволяет нам осознать, насколько глубоко объекты пронизывают нашу социальную ткань, не только служа нашим целям, но и активно участвуя в их формировании.

Активность артефактов состоит в их способности упорядочивать мир и жизнь людей. Материальность перестаёт отождествляться с исключительно физическими характеристиками мира; она приобретает социокультурное измерение. Например, расположение столов и стульев в аудитории, высота потолков, акустика — всё это задаёт дистанцию, определяет формальность или неформальность отношений между людьми, «фреймируя» их взаимодействие. Эти «овеществлённые» правила и структуры постоянно направляют наше поведение, делая вещи неотъемлемой частью социального производства.

Потребление как маркер статуса и идентичности

В современном обществе потребление давно вышло за рамки простого удовлетворения базовых потребностей. Оно стало сложным языком, посредством которого индивиды транслируют свой социальный статус, формируют идентичность и устанавливают свою принадлежность к определённым группам. По словам Торстейна Веблена, одного из первых исследователей этого феномена, демонстративное потребление предметов роскоши или особых «брендов» служит не столько утилитарным целям, сколько сигнализирует о положении индивида в социальной иерархии.

Пьер Бурдье развивает эту идею, рассматривая потребление как дань общественным и культурным нормам, глубоко укоренённым в габитусе — системе предрасположенностей, приобретённых индивидом в процессе социализации. Габитус определяет не только наши предпочтения, но и способы их реализации, формируя уникальные «стили жизни» и «стили потребления». Например, выбор определённых марок одежды, ресторанов, видов досуга — всё это неслучайно. Эти выборы становятся «овеществлёнными» знаками, маркерами групповой принадлежности и социального вкуса. Человек потребляет товары, которые, по его мнению, соответствуют его социальной роли и статусу, тем самым выражая себя в обществе и подтверждая свою позицию.

Потребление также выступает мощным инструментом социальной стратификации. Через выбор и использование товаров люди не только выражают свою социальную роль, но и сигнализируют о своём положении в обществе. Это способствует установлению контактов с людьми, разделяющими схожие потребительские практики, и усиливает разделение на группы по стилям жизни. Таким образом, материальные объекты, проходя через акты потребления, превращаются в символы, которые не только отражают, но и активно конструируют социальную структуру и индивидуальную идентичность. Ведь в конечном итоге, наши предпочтения — это не просто личный выбор, но и отражение тех социальных сценариев, в которые мы стремимся вписаться.

Коммуникативная функция вещей и дискурсивные средства

Вещи, будучи материальными объектами, выходят за рамки своей утилитарности, становясь мощными инструментами коммуникации и важными элементами дискурсивных и презентативных средств. Они вовлекаются в сложную систему многообразных обменов, где их значение выходит далеко за рамки физических характеристик.

В контексте «поворота к материальному» артефакты в социальной жизни выступают как «овеществлённые» знаки/признаки принадлежности и идентичности. Они не просто передают информацию, но и приобретают глубокую эмоциональную и смысловую наполненность, выступая средством межличностного общения, а иногда и способом маскировки или демаскировки человека. Классический пример из европейской культуры XVIII-XIX веков — «язык веера». Веер был не только средством охлаждения, но и сложным инструментом обольщения и коммуникации. Различные движения, положения и способы использования веера могли передавать целую гамму сообщений — от приглашения на свидание до выражения неодобрения или симпатии. В этом случае веер становился перформативным объектом, который не только конституировал ситуации взаимодействия, но и не принадлежал ни одной из них, становясь условием возможности взаимодействия «по ту сторону» конкретного интеракционного порядка.

Материальные объекты могут служить своего рода «социальным фреймом», определяющим рамки и характер взаимодействия. Например, архитектурное сооружение или городской пейзаж не просто фоновые декорации. Они активно участвуют в формировании нашего восприятия, эмоционального состояния и поведения, создавая определённую атмосферу и «предлагая» нам конкретные способы взаимодействия с окружающим миром и друг с другом. Материальность здесь проявляется не как объективная данность, а как социокультурная категория, способная упорядочивать мир и жизнь людей, формировать ландшафт и сохранять или модифицировать идентичность. Таким образом, вещи активно участвуют в создании и поддержании социального порядка, выступая как немые, но крайне влиятельные участники наших повседневных коммуникаций.

Динамика социальной реальности: Потребление, производство и циркуляция вещей

Социальная реальность не является статичной; она постоянно находится в движении, формируемая сложным переплетением человеческих действий и взаимодействий с материальным миром. В этом процессе ключевую роль играют потребление, производство и циркуляция вещей, которые выступают не просто экономическими процессами, но системообразующими факторами конструирования социальной реальности и формирования индивидуальной и коллективной идентичности.

Потребление как социальное действие и коммуникация

В современном обществе потребление — это не просто акт поглощения благ для удовлетворения физиологических потребностей. Это сложное социальное действие, глубоко интегрированное в систему коммуникации между людьми. Оно является сложной системой трансляции культурных кодов, своеобразным языком, на котором мы общаемся с окружающим миром и друг с другом. Через выбор товаров и услуг мы передаём сообщения о своём статусе, вкусах, ценностях и принадлежности к определённым группам, ожидая соответствующей реакции. Это делает потребление неотъемлемой формой социальной коммуникации, где материальные объекты выступают в качестве медиаторов.

На макроуровне потребление рассматривается как системообразующий фактор формирования общества потребления. Это общество, которое возникло как результат развития капитализма, сопровождаемого бурным экономическим и техническим прогрессом, ростом доходов населения, сокращением рабочего дня, размыванием традиционной классовой структуры и усиливающейся индивидуализацией. В условиях постиндустриального капитализма потребление перестаёт быть второстепенным процессом, следующим за производством; оно само становится непосредственной производительной силой. Потребление стимулирует инновации, формирует новые рынки и определяет экономическое развитие, превращаясь в двигатель, который постоянно воспроизводит и трансформирует социальную реальность. Социология потребления исследует основы этих предпочтений, анализируя социальное и символическое взаимодействие людей и групп, влияющее на формирование потребительских практик, а также их влияние на нашу повседневность.

Конструирование идентичности через потребление

В постиндустриальном обществе потребление значительно выходит за рамки своих утилитарных функций и удовлетворения природных потребностей. Оно трансформируется в мощный инструмент конструирования идентичности, становясь центральным направлением развития человека и социального воспроизводства.

Сегодня индивиды используют потребление как средство для выражения себя, своей уникальности и принадлежности к определённым социальным группам. Через выбор товаров, брендов и стилей жизни люди формируют свой образ, который транслируется окружающим. Бренды, например, перестают быть просто названиями продуктов; они выполняют функции идентификации, дифференциации и влияния на поведение потребителей как на личностном, так и на социальном уровнях. Выбирая определённый бренд одежды, автомобиля или гаджета, человек не только приобретает функциональный предмет, но и «покупает» связанный с ним набор ценностей, статуса и стиля жизни. Это своего рода «овеществлённый» знак, который позволяет индивиду встроиться в желаемую социальную нишу, подтвердить свою принадлежность к определённой группе или, напротив, дистанцироваться от неё.

Согласно Бодрийяру, это конструирование идентичности через потребление скрывает глубокое неравенство. Оно проявляется не столько в количестве или качестве потребляемых благ, сколько в противопоставлении ритуальных практик, центрированных на символическом предмете, и рациональных практик, ориентированных на функции и смысл. В первом случае человек потребляет для демонстрации, для поддержания имиджа, во втором — для удовлетворения реальных потребностей. Эта динамика показывает, что потребление — это не только личный выбор, но и сложный социальный механизм, управляющий формированием идентичности и социального воспроизводства.

Культурная биография вещей и моральная экономика производства

Если потребление формирует конечный этап взаимодействия человека и вещи, то производство является его исходной точкой, однако его значение выходит за рамки чисто экономических процессов. С точки зрения «культурной биографии вещей», предложенной Игорем Копытоффом, производство товаров — это не просто механический или технологический акт, а глубоко культурный и когнитивный процесс. В ходе этого процесса вещи не просто создаются, но и маркируются в культуре как вещи определённого рода, наделяются своим первоначальным смыслом и предназначением.

На стадии производства вещи уже начинают приобретать свою «культурную судьбу». Выбор материалов, дизайна, технологий, даже этикетки — всё это формирует изначальный культурный контекст объекта, его потенциальные значения и траектории бытования. Например, ручное производство предмета искусства существенно отличается от массового фабричного производства пластиковой посуды не только по методам, но и по вкладываемым в него культурным смыслам и ожидаемым «биографиям» этих вещей.

Копытофф подчёркивает, что за «объективной» экономикой купли-продажи, где доминируют цена и спрос, всегда скрывается «моральная» экономика культурных значений. Эта моральная экономика определяет, как вещь будет воспринята, использоваться и цениться в том или ином сообществе. Она формирует «модус бытования» вещи — то, как она включается в повседневные практики, ритуалы, символические обмены. Например, при производстве одежды, решение о том, использовать ли натуральные или синтетические ткани, экологически чистые или традиционные красители, несёт в себе не только экономическое, но и глубокое культурное и этическое значение. Это значение влияет на то, как вещь будет воспринята потребителями, какие социальные группы она будет ассоциировать с собой и какой «жизненный путь» ей предстоит пройти в культурном поле. Таким образом, производство — это первый, но крайне важный этап в формировании сложной социокультурной биографии вещи, определяющей её место в социальной реальности.

Методология исследования материальной культуры и эволюция «поворота к материальному»

Исследование материальной культуры требует особых методологических подходов, способных ухватить динамику взаимодействия человека и вещи. С конца XX века социология переживает радикальную трансформацию, получившую название «поворот к материальному», который не только обновил исследовательскую повестку, но и переосмыслил само понятие материальности.

«Поворот к материальному»: Этапы и концептуальные изменения

«Поворот к материальному» (material turn) в социальных исследованиях стал оформляться в 1980-х годах и активно развивался в последние десятилетия XX и начале XXI века, радикально трансформируя повестку дня социологии. Этот сдвиг перенёс фронтир социологической мысли от социологии повседневности к социологии технологий, подчёркивая важность материального мира в формировании социальных структур и взаимодействий.

Ключевое концептуальное изменение, принесённое «материальным поворотом», заключается в отклонении традиционного противопоставления субъекта и объекта. Если ранее вещи воспринимались как пассивные объекты, то теперь им наделяется активность, или агентность. Материальность перестала быть синонимом «объективной реальности, данной нам в ощущениях», и не отождествляется исключительно с физическими характеристиками мира. Обновлённое понятие материальности, или социокультурная материальность, означает, что активность артефактов состоит в их способности упорядочивать мир и жизнь людей. Например, пулемёт «Максим», будучи экспонатом в музее, рассматривается не просто как железное изделие, а как «важное действующее лицо» эпохи Гражданской войны, которое своим существованием и функцией влияло на ход событий и восприятие истории.

В рамках этого поворота можно выделить несколько этапов:

• «ПкМ-0» (Поворот к материальному — 0): Этот этап характеризуется поверхностным использованием материального как фона или иллюстрации социальных процессов, без глубокого аналитического осмысления его активной роли. Вещи здесь играют лишь вспомогательную функцию.
• «ПкМ-1» (Поворот к материальному — 1): Этот этап, который Виктор Вахштайн называет «социологией вещей per se», начинается как эмансипация объектов материального мира. Вещи освобождаются из-под давления традиционных «первичных реальностей» социологической аксиоматики (таких как классы, институты, идеологии) и начинают рассматриваться как самостоятельные субъекты, обладающие собственной агентностью. В основе этого этапа лежат работы антропологов, таких как Игорь Копытофф и Арджун Аппадураи, которые первыми предложили концепции «жизни вещей» и их культурной динамики.

Эти концептуальные изменения позволили социологии глубже взглянуть на взаимодействие человека и материального мира, открыв новые горизонты для исследований, и привели к переосмыслению роли объектов как активных участников, а не просто декораций социальной сцены.

Биографический метод И. Копытоффа

Биографический метод, разработанный антропологом Игорем Копытоффом, является одним из наиболее ярких и продуктивных инструментов для исследования «жизни» материальных объектов. Этот метод предлагает рассматривать каждую вещь как уникальную сущность, обладающую собственной «жизненной траекторией» или «карьерной биографией».

Исследование «жизни вещей» с помощью этого метода включает в себя ряд ключевых вопросов, которые помогают проследить весь путь объекта от его создания до утилизации или трансформации:

1. Происхождение: Как и кем была создана вещь? Какие материалы, технологии и культурные значения были вложены в неё на этапе производства?
2. Идеальная жизнь: Каково было первоначальное предназначение вещи? Какую функцию она должна была выполнять в представлении своих создателей и первых пользователей?
3. Обычная продолжительность: Как долго вещь используется в своём первоначальном качестве? Какие факторы влияют на её долговечность и актуальность?
4. Культурные маркеры: Какие символические значения приобретает вещь в разных культурных контекстах? Как она маркируется обществом (например, как предмет роскоши, повседневности, искусства, антиквариата)?
5. Изменение ценности: Как меняется её экономическая, социальная и символическая ценность со временем? Может ли вещь перейти из одной категории в другую (например, из бытового предмета в коллекционный)?
6. Судьба после исчерпания полезности: Что происходит с вещью после того, как она перестаёт выполнять свою первоначальную функцию? Она утилизируется, перерабатывается, сохраняется как реликвия, трансформируется или приобретает новые значения?

Применяя этот метод, исследователи могут выявить скрытые социальные процессы, культурные ценности и исторические изменения, которые формируют отношение общества к материальному миру. Например, изучение «биографии» старого семейного фотоальбома может рассказать о меняющихся представлениях о семье, памяти, технологиях фотографии и практиках сохранения личной истории.

Акторно-сетевая теория как методология

Акторно-сетевая теория (АНТ) Бруно Латура и его коллег является не только теоретическим подходом, но и мощной методологической рамкой для исследования «социальной жизни обыденных артефактов» и «технонауки». АНТ предлагает инновационные средства микросоциологии, включая фрейм-анализ, для анализа сложных взаимодействий между людьми и не-людьми.

Ключевой принцип АНТ как методологии заключается в радикальном отказе от предзаданной иерархии между человеческими и нечеловеческими акторами. Вместо того чтобы объяснять социальное исключительно через действия людей, АНТ призывает «следовать за акторами» (follow the actors), то есть внимательно изучать, как формируются сети взаимодействий, в которых каждый элемент — будь то человек, вещь, идея или природное явление — вносит свой вклад.

Примером применения АНТ может служить анализ аудитории, который Виктор Вахштайн часто приводил в своих лекциях. Стены, стулья, проектор, доска, освещение — всё это не просто пассивные объекты. Они активно «фреймируют» взаимодействия, задавая определённые пространственные и социальные рамки.

• Стены определяют границы пространства, создавая ощущение замкнутости или открытости.
• Стулья, расположенные рядами, диктуют формальный характер общения, направленный от лектора к аудитории, в отличие от круговой рассадки, способствующей дискуссии.
• Проектор и доска не только транслируют информацию, но и структурируют её, направляя внимание участников.
• Освещение влияет на атмосферу, создавая условия для концентрации или расслабления.

Таким образом, АНТ требует от исследователя внимательного отношения к материальным элементам, которые активно участвуют в формировании социального порядка. Она позволяет выявить, как не-люди не просто «расширяют» человеческие возможности, а со-конструируют реальность, становясь «действующими вещами», которые «упорядочивают мир и жизнь людей». Эта методология особенно эффективна для изучения инноваций, технологических изменений и сложных социотехнических систем, где понимание взаимосвязей между различными акторами критически важно.

Исторический и социологический подходы к изучению вещей

Помимо биографического и акторно-сетевого методов, в социологии вещей активно используются исторический и социологический подходы, которые дополняют картину, позволяя глубже понять динамику взаимодействия человека и материального мира.

Исторический подход к изучению вещей рассматривает материальный артефакт как ценнейший источник информации о прошлом. Вещи, будь то предметы быта, орудия труда, произведения искусства или архитектурные сооружения, позволяют понять специфику быта, образа и качества жизни различных цивилизаций и культур. Они являются «немыми свидетелями» прошлого, которые, будучи правильно интерпретированы, могут рассказать о социальных нормах, ценностях, технологиях и повседневных практиках ушедших эпох. Например, анализ археологических находок, таких как керамическая посуда или украшения, позволяет реконструировать экономические связи, социальную структуру и эстетические предпочтения древних обществ. Исторический подход подчёркивает, что значение и функции вещей не статичны, а постоянно меняются в зависимости от культурного и временного контекста.

Социологический подход к изучению вещей, в свою очередь, концентрируется на их месте и роли в системе взаимосвязи личности и общества в современности. Он рассматривает вещь как продукт общества, который не только отражает, но и активно формирует социальные структуры, отношения и индивидуальные идентичности. Социологический подход стремится выявить:

• Социальные функции вещей: Как вещи используются для демонстрации статуса, выражения принадлежности, осуществления ритуалов или поддержания повседневных практик.
• Причины социальной трансформации вещи: Почему одни вещи теряют свою актуальность, а другие приобретают новые значения? Как социальные изменения (например, развитие технологий, изменение моды, экономические кризисы) влияют на «жизнь» вещей?
• Ценностные установки: Какие ценности (утилитарные, символические, эстетические) общество приписывает вещам, и как эти установки влияют на их производство, потребление и утилизацию?

Социологический подход, таким образом, помогает понять, как материальный мир встроен в современную социальную динамику, выступая как активный компонент, который формирует наши взаимодействия, идентичности и коллективную жизнь.

Социология вещей в контексте классических и современных социологических теорий

Социология вещей, хоть и является относительно молодым направлением, не существует в вакууме. Она активно взаимодействует с уже сложившимися социологическими парадигмами, обогащая их новыми перспективами и, в свою очередь, черпая из них методологические и теоретические инструменты. Её уникальность проявляется в способности интегрировать различные подходы, переосмысляя роль материального в социальном.

Взаимосвязь с акторно-сетевой теорией

Акторно-сетевая теория (АНТ) Бруно Латура является одним из наиболее тесно связанных и, по сути, интегрированных подходов в современной социологии вещей. Её развитие происходило параллельно, а часто и пересекаясь, с формированием «поворота к материальному». АНТ не просто дополняет социологию вещей, а обеспечивает одну из её фундаментальных методологических и теоретических баз, особенно в исследованиях науки и технологий (STS).

Ключевая идея АНТ о том, что не-люди (материальные объекты, технологии, природные явления) выступают как действующие агенты, или актанты, в социальных системах, полностью согласуется с принципами социологии вещей. АНТ позволяет отойти от чисто человекоцентричного взгляда на общество и рассматривать «технонауку» и другие социотехнические системы как сложные сети, где материальные объекты активно участвуют в конструировании знания, социальных отношений и порядка.

Важно отметить, что Виктор Вахштайн, являющийся одним из ключевых популяризаторов и теоретиков социологии вещей в России, также является признанным специалистом по акторно-сетевой теории. Это подчёркивает глубокую взаимосвязь между двумя направлениями. Его работы, наряду с переводами и анализом текстов Латура, способствовали интеграции АНТ в российское социологическое пространство как мощного инструмента для изучения роли материальных объектов. АНТ предоставляет конкретный инструментарий для анализа того, как материальные объекты не просто расширяют человеческие возможности, но и со-конструируют социальную реальность, оказывая прямое влияние на наши действия и взаимодействия.

Социология вещей и символический интеракционизм

Символический интеракционизм, наряду со структурным функционализмом и конфликтной теорией, является одной из трёх основных теоретических парадигм в современной социологии. Он фокусируется на том, как люди создают и интерпретируют символы в процессе социального взаимодействия, и в этом смысле имеет значительные пересечения с социологией вещей.

Ключевое положение символического интеракционизма состоит в том, что взаимодействие между людьми возможно благодаря сходному пониманию символов. Люди постоянно «разгадывают» значение жестов, слов, поступков и, что крайне важно для нашей темы, материальных объектов, прежде чем ответить на них. Именно здесь проявляется глубокая связь с социологией вещей.

Материальные объекты не являются просто пассивными предметами; они выступают в качестве мощных символов и посредников в социальном взаимодействии.

Например:

• Одежда — это не только защита от холода, но и сложный набор символов, указывающих на социальный статус, профессию, субкультурную принадлежность, настроение и даже политические взгляды. Человек, надевающий определённую одежду, посылает сообщение окружающим, а те, в свою очередь, интерпретируют его, формируя своё отношение.
• Подарки — это не просто обмен вещами, а глубоко символический акт, выражающий привязанность, уважение, благодарность или извинение. Ценность подарка часто определяется не его материальной стоимостью, а вложенным в него смыслом и символикой.
• Предметы интерьера — они формируют «лицо» нашего дома, выступая как символы нашего вкуса, достатка, образа жизни и ценностей. Посетитель, входя в дом, «разгадывает» эти символы, формируя представление о его обитателях.

Таким образом, социология вещей расширяет поле символического интеракционизма, включая материальные объекты в круг активных символов. Она показывает, как вещи не просто отражают социальные значения, но активно участвуют в их создании и поддержании, становясь неотъемлемой частью процесса социального конструирования реальности через символическое взаимодействие.

Диалог с классическими и критическими теориями

Социология вещей ведёт активный диалог не только с современными, но и с классическими социологическими и философскими теориями, переосмысливая их вклад в понимание материального и его роли в обществе.

Один из ярких примеров такого диалога — работа Жана Бодрийяра. Хотя его часто ассоциируют с постмодернизмом, его ранние работы глубоко укоренены в марксистской традиции, которую он затем критически переосмыслил. Как уже отмечалось, Бодрийяр отличался от Маркса тем, что считал потребление, а не производство, главным двигателем капиталистического общества. Он анализировал, как вещи в обществе потребления теряют свою утилитарную стоимость и превращаются в знаки, символы статуса и отличия. Этот отход от марксистской акцентуации на производственных отношениях к анализу символического измерения потребления стал важным шагом к формированию социологии вещей.

Классическая работа Георга Зиммеля «Философия денег» (1900) также имеет прямое отношение к социологии вещей. Зиммель исследовал деньги не просто как экономический инструмент, а как мощный социальный институт, который трансформирует все аспекты социальной жизни — от межличностных отношений до индивидуальной психики. Его анализ денег как воплощения абстракции, рационализации и универсализации в современном обществе проливает свет на то, как один специфический материальный объект (деньги) может кардинально переформатировать отношение людей к вещам и к самим себе.

Кроме того, социология вещей пересекается с Критической теорией Франкфуртской школы (Т. Адорно, Г. Маркузе, Ю. Хабермас). Эти теоретики были глубоко обеспокоены феноменом общества «массового потребления», которое, по их мнению, порождало «одномерного человека» — индивида, чьи потребности и желания формируются и манипулируются через потребление. Они критиковали консьюмеризм за его способность подавлять критическое мышление, стандартизировать вкусы и создавать ложные потребности, отвлекая людей от истинных социальных проблем. Социология вещей, особенно в своих критических проявлениях, продолжает этот анализ, исследуя, как материальные объекты становятся инструментами социального контроля, идеологического воспроизводства и отчуждения, а также как они могут быть использованы для сопротивления и формирования альтернативных практик.

Таким образом, социология вещей не просто описывает материальный мир, но вступает в сложный диалог с широким спектром социологических и философских концепций, интегрируя их идеи и предлагая новые перспективы для понимания взаимодействия человека и его предметного окружения.

Культурные и исторические измерения значения и социальной функции вещей

Значение и социальная функция вещей никогда не бывают универсальными или неизменными. Они глубоко укоренены в конкретных культурных и исторических контекстах, которые определяют, как объекты создаются, используются, интерпретируются и трансформируются в течение своего «жизненного пути». Понимание этих измерений позволяет раскрыть многослойность взаимодействия человека с материальным миром.

Культурный контекст: Вещи как средства коммуникации и носители идентичности

В культурном контексте вещи далеко не всегда являются просто пассивными объектами; они активно вовлекаются в систему многообразных культурных обменов, приобретая глубокую эмоциональную и смысловую наполненность. Материальные объекты выступают как мощные средства межличностного общения, способные передавать сложную информацию, выражать чувства и даже служить способом маскировки или, наоборот, демаскировки человека.

Материальность в «повороте к материальному» понимается как социокультурная категория, выходящая за рамки просто физического существования объектов. Она охватывает способность артефактов упорядочивать мир и жизнь людей, формировать идентичность и культурный ландшафт.

Ярким примером «языка вещей» является «язык веера» в европейской культуре XVIII-XIX веков. Веер, казалось бы, простой предмет для охлаждения, превратился в сложный инструмент невербальной коммуникации, особенно в контексте ухаживаний и придворного этикета. Определённые движения, способы держания или закрывания веера могли передавать целую гамму сообщений:

• Медленно обмахиваться веером — «Я замужем».
• Быстро обмахиваться — «Я помолвлена».
• Прижать веер к губам — «Поцелуй меня».
• Постучать веером по руке — «Я люблю другого».
• Спрятать веер за спину — «Ты мне не нравишься».

Эти жесты были широко известны и понимаемы в определённых социальных кругах, позволяя вести «немую беседу» в присутствии других. В этом случае веер становился не просто предметом, а культурным кодом, носителем идентичности (женщина, умеющая «говорить веером», обладала определённым статусом) и средством создания и поддержания социальных связей. Почему же мы до сих пор так сильно зависим от невербальных сигналов, передаваемых через материальные объекты?

Аналогично, в современных обществах брендовая одежда, гаджеты, автомобили — всё это «говорит» о нашем статусе, вкусе, принадлежности к субкультуре. Материальные объекты формируют культурный ландшафт и нашу идентичность, становясь «овеществлёнными» знаками, которые постоянно переписывают и переосмысляют социальные роли и взаимодействия. Человек, таким образом, понимается как существо, порождающее и порождённое культурой, и такова же природа культурного ландшафта, где вещи играют активную и конституирующую роль.

Историческая динамика функций и значений вещей

Функции и значения вещей никогда не остаются статичными; они изменяются в зависимости от исторических эпох, отражая эволюцию общества, его ценностей, технологий и образа жизни. Понимание этой исторической динамики позволяет глубже осознать многомерность каждого артефакта.

• Средневековая Русь: В этот период, когда жизнь была сопряжена с постоянной борьбой за выживание, а влияние Церкви было огромным, предметы быта отражали приоритеты общества: простоту, функциональность, связь с природой и глубокую веру. Вещи были утилитарны, часто изготавливались из доступных природных материалов, а их оформление часто несло религиозный смысл. Изобилия не было, и каждый предмет имел высокую ценность и длительный срок службы, что формировало особое отношение к материальному миру. Например, глиняная посуда или деревянная утварь были просты, но незаменимы.
• XVI век: В эту эпоху мы видим уже более сложные примеры. Столовые приборы, такие как ножи и вилки, часто имели «ножки» или подставки. Это было не просто украшение, а функциональное решение, отражающее бытовые привычки и правила гигиены того времени. Поскольку столы не всегда были идеально чистыми, а салфетки не были повсеместно распространены, «ножки» позволяли поддерживать столовые приборы над поверхностью стола, предотвращая загрязнение. Этот, казалось бы, незначительный элемент раскрывает нам контекст гигиенических практик и этикета того времени.
• Эпоха русского конструктивизма (начало XX века): В отличие от более ранних, богато украшенных стилей, архитектурные объекты русского конструктивизма были сосредоточены на функциональности, эргономике и продуманности конструктивных решений. Здания, такие как Дворец культуры ЗИЛ или Дом Наркомфина, были спроектированы как «машины для жилья» или «социальные конденсаторы», цель которых — формировать новый быт и нового человека. Здесь вещь (здание) переставала быть просто убежищем или эстетическим объектом; она становилась активным инструментом социального преобразования, отражая идеологию и устремления эпохи.

«Поворот к материальному» в социологии, который активно оформлялся в конце XX — начале XXI века, стал логическим продолжением этих исторических наблюдений. Он подвёл теоретическую базу под понимание того, что вещи не просто изменяются со временем, но активно участвуют в создании и изменении самой социальной реальности, отражая и формируя культурные и исторические контексты.

Философия денег и материальность в исторической перспективе

Деньги, как один из самых абстрактных, но в то же время фундаментально материальных объектов, занимают особое место в исторической перспективе изучения материальности. С развитием капитализма в эпоху Нового времени деньги перестали быть простым средством обмена и превратились в сложный феномен социально-экономической жизни, ставший предметом пристального внимания философов и социологов.

Георг Зиммель в своей «Философии денег» (1900) блестяще показал, как деньги, будучи универсальным эквивалентом, радикально трансформировали социальные отношения и индивидуальное поведение. Они стали символом рационализации, отчуждения и, парадоксальным образом, свободы. Исторически, появление денег как доминирующего средства обмена привело к разрушению традиционных связей, основанных на натуральном обмене и личной зависимости, заменив их безличными, расчётливыми отношениями.

Эта трансформация материальности через деньги тесно связана с более широкой проблемой, которая находилась в центре внимания многих культурологов и философов XIX-XXI веков: проблема вытеснения духовных ценностей технократическими и потребительскими основами капиталистической цивилизации.

• Ф��идрих Ницше критиковал общество за его стремление к посредственности и «стадному инстинкту», видя в материальном благополучии один из факторов упадка духа.
• Артур Шопенгауэр подчёркивал иллюзорность счастья, основанного на материальных приобретениях, и бесконечную природу желаний, которые лишь усиливаются в погоне за новыми вещами.
• Герберт Маркузе и Эрих Фромм, представители Франкфуртской школы, анализировали, как общество массового потребления формирует «одномерного человека», чьи потребности манипулируются, а духовные устремления вытесняются погоней за материальными благами. Они видели в этом угрозу человеческой свободе и критическому мышлению.

Таким образом, исторический анализ материальности, особенно через призму денег и потребительства, показывает глубокую взаимосвязь между экономическими, социальными, культурными и даже экзистенциальными аспектами человеческого бытия. Материальные объекты, такие как деньги, становятся не просто частью нашего мира, но и мощными силами, формирующими нашу историю, ценности и само понимание того, что значит быть человеком в современном обществе.

Заключение

Исследование «Социологии вещей» открывает перед нами мир, где материальные объекты перестают быть пассивными декорациями и обретают статус активных участников, или «актантов», социальной жизни. Отталкиваясь от фундаментального сборника статей под редакцией В. Вахштайна (2006) и углубляясь в работы таких мыслителей, как Ж. Бодрийяр, И. Копытофф, Б. Латур и Г. Зиммель, мы проследили эволюцию теоретических подходов, осмысляющих сложную динамику взаимодействия человека и материального мира.

Было показано, что «поворот к материальному» радикально трансформировал социологическую повестку, признав агентность не-людей и переосмыслив понятие материальности как социокультурной категории, активно формирующей социальный порядок, идентичности и повседневные практики. Мы рассмотрели, как потребление выходит за рамки удовлетворения базовых потребностей, становясь мощным инструментом коммуникации и конструирования индивидуальной и коллективной идентичности. Производство и циркуляция вещей, в свою очередь, оказались не просто экономическими процессами, а глубоко культурными актами, наделяющими объекты «моральной экономикой» и «культурной биографией».

Методологические особенности исследования, такие как биографический метод Копытоффа и акторно-сетевая теория Латура, предоставляют инструментарий для анализа «жизни» вещей, их «карьерной траектории» и роли в создании социотехнических сетей. Диалог с классическими и критическими теориями позволил увидеть «социологию вещей» как органичную часть социологической мысли, способную переосмысливать и обогащать наше понимание общества потребления, отчуждения и динамики ценностей. Наконец, культурные и исторические измерения подчёркивают, что значение вещей не универсально, а глубоко контекстуально, меняясь в зависимости от эпохи и общества.

Таким образом, «Социология вещей» является не просто новым направлением, а ключевой парадигмой для глубокого понимания современной социальной реальности. Она предлагает междисциплинарный подход, который позволяет увидеть, как материальный мир не просто окружает нас, но активно конституирует нашу жизнь, формируя наши отношения, идентичности и практики.

Перспективы дальнейших исследований в этой области огромны. С развитием цифровых технологий и виртуальных миров возникают новые вызовы, связанные с «цифровой материальностью» и «виртуальными объектами». Как они будут формировать нашу идентичность? Какие новые социальные практики они породят? И как будут выглядеть их «культурные биографии»? Эти вопросы открывают широкое поле для междисциплинарных изысканий, которые позволят нам ещё глубже проникнуть в суть взаимодействия человека и постоянно меняющегося материального мира, а также помогут предвидеть и формировать будущее этих взаимодействий.

Список использованной литературы

1. Мищенко, М. А. «Система вещей» Жана Бодрийяра: анализ отношений человека с вещами. // Теологический вестник Смоленской православной духовной семинарии. 2022. №3. С. 120-150.
2. Овруцкий, А. В. Социология потребления: основные направления исследований // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsiologiya-potrebleniya-osnovnye-napravleniya-issledovaniy (дата обращения: 26.10.2025).
3. Социология вещей. Сборник статей / Под ред. В. Вахштайна. — М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006.
4. Потребление как общесоциологическая категория: предметное поле и осн // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/potreblenie-kak-obschetsotsiologicheskaya-kategoriya-predmetnoe-pole-i-osn (дата обращения: 26.10.2025).
5. «Материальный поворот» в социальных исследованиях и «неосязаемое культурное наследие» // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/materialnyy-povorot-v-sotsialnyh-issledovaniyah-i-neosyazaemoe-kulturnoe-nasledie (дата обращения: 26.10.2025).
6. Социология потребления: основные подходы // Публикации ВШЭ. URL: https://publications.hse.ru/articles/59388155 (дата обращения: 26.10.2025).
7. Продолжительность жизни вещей в советском обществе: заметки по социологии нижнего белья // Журнальный зал. URL: https://magazines.gorky.media/nz/2012/6/prodolzhitelnost-zhizni-veshhej-v-sovetskom-obshhestve-zametki-po-sociologii-nizhnego-belya.html (дата обращения: 26.10.2025).
8. Тема 11: Социология потребления. URL: https://elib.altstu.ru/elib/downloads/d0027735t/teoria_sociologii_tema_11_potreblenie.pdf (дата обращения: 26.10.2025).
9. Социокультурные аспекты философии денег Г. Зиммеля // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsiokulturnye-aspekty-filosofii-deneg-g-zimmelya (дата обращения: 26.10.2025).
10. «Поворот к материальному»: тридцать лет спустя // ИНТЕЛРОС. URL: https://www.intelros.ru/readroom/fg/7677-28-let-spustya-k-materialnomu-povorotu.html (дата обращения: 26.10.2025).
11. «МАТЕРИАЛЬНЫЙ ПОВОРОТ» В СОЦИАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ И «НЕОСЯЗАЕМОЕ КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ» // Вестник Удмуртского университета. Социология. Политология. Международные отношения. URL: https://journals.udsu.ru/sociology-political-science-international-relations/article/view/5160/2824 (дата обращения: 26.10.2025).
12. Возвращение материального. «Пространства», «сети», «потоки» в акторно-сетевой теории // Социологическое обозрение. URL: https://sociologica.hse.ru/2012/09/27/articles/65548679.html (дата обращения: 26.10.2025).
13. Социология вещей как перспективное направление исследования взаимодействия человека и технических устройств. URL: https://vggmu.ru/sociologiya-veschej-kak-perspektivnoe-napravlenie-issledovaniya-vzaimodejstviya-cheloveka-i-tehnicheskih-ustrojstv/ (дата обращения: 26.10.2025).
14. Основные теоретические подходы к изучению взаимосвязи вещи и человека // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osnovnye-teoreticheskie-podhody-k-izucheniyu-vzaimosvyazi-veschi-i-cheloveka (дата обращения: 26.10.2025).
15. Действуют не только люди: акторно-сетевая теория и социология вещей. URL: https://prostospb.media/2022/11/deystvuyut-ne-tolko-lyudi-aktorno-setevaya-teoriya-i-sociologiya-veshhey/ (дата обращения: 26.10.2025).
16. Современные социологические теории // Южный федеральный университет. URL: https://sfedu.ru/www/stat_pages2207.html?_s=1&_params=page_id%3D118544%26doc_id%3D121759 (дата обращения: 26.10.2025).
17. БОДРИЙЯР, Ж. «СИСТЕМА ВЕЩЕЙ». Сканирование: Янко Слава (библиотека Fort / Da). URL: https://yanko.lib.ru/books/sociology/baudrillard-system_of_objects-rus.htm (дата обращения: 26.10.2025).
18. Cоциология Социологии Денег: Зиммель И Современная Битва Классиков // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsiologiya-sotsiologii-deneg-zimmel-i-sovremennaya-bitva-klassikov (дата обращения: 26.10.2025).
19. Объектно ориентированная социология архитектуры — Виктор Вахштайн / ПостНаука. URL: https://postnauka.ru/video/155318 (дата обращения: 26.10.2025).