Пророчество в творчестве М.Ю. Лермонтова: Глубина смыслов и многообразие интерпретаций

Стихотворение М.Ю. Лермонтова «Пророк» (1841) было написано всего за несколько месяцев до его трагической гибели, став своеобразным завещанием поэта, который, в отличие от Пушкина, не только «глаголом жёг сердца людей», но и уже был изгнан из общества, обречён на одиночество. Этот факт служит мощным эпиграфом к глубокому исследованию темы пророчества в его творчестве, которое выходит далеко за рамки одного произведения, пронизывая лирику и прозу, формируя уникальное мироощущение и авторскую концепцию мира.

Поэт-пророк в русской литературе XIX века

Тема пророчества в русской литературе XIX века занимает особое место, воплощая не только религиозно-философские искания, но и гражданское самосознание эпохи. В этом контексте фигура Михаила Юрьевича Лермонтова, бесспорно, является одной из самых ярких и трагических. Его творчество, пронизанное мотивами предвидения, избранничества и глубочайшего одиночества, предлагает уникальный взгляд на феномен поэта-пророка.

Актуальность данной темы для современного литературоведения не ослабевает, поскольку она позволяет глубже осмыслить не только эстетические особенности лермонтовского гения, но и его философские, экзистенциальные прозрения, созвучные многим вызовам современности. В рамках настоящего реферата будет предпринята попытка исчерпывающе раскрыть тему пророчества в творчестве М.Ю. Лермонтова, проследив её эволюцию, истоки и многообразие проявлений. Мы рассмотрим определение понятия «пророчество» в библейском и литературном ключе, проанализируем исторические и культурные корни образа поэта-пророка, детально изучим конкретные произведения Лермонтова, где этот мотив проявляется наиболее ярко, и, наконец, обратимся к литературоведческим интерпретациям, чтобы понять непреходящее значение Лермонтова как «поэта-пророка» для своего времени и последующих поколений русской литературы.

Теоретические основы: Понятие пророчества и образа поэта-пророка

Для глубокого понимания лермонтовской концепции пророчества необходимо прежде всего определиться с терминологией. В библейском смысле, пророк — это не просто предсказатель будущего, а «провозвестник воли Божьей». Древнегреческое слово προφήτης (профетес) буквально означает «говорящий о будущем» или «говорящий от имени». Это не просто способность видеть грядущее, но и миссия быть посредником между божественным и человеческим, нести истину, предостерегать и наставлять. В литературном контексте, особенно в русской поэзии, со времён декабристов, образ поэта-пророка расширился: поэт здесь не только стихослагатель, но и провидец, мыслитель, призванный «глаголом жечь сердца людей», указывать на нравственные и социальные недуги общества, предчувствовать исторические перемены. Пророческий дар в этом смысле связывается с интуитивным предвидением, способностью проникать в «более глубокую связь существующего», как отмечал В.С. Соловьёв, выходя за рамки поверхностного восприятия действительности, что позволяет ему предвидеть будущее, а не просто угадывать его.

Истоки образа поэта-пророка в русской поэзии начала XIX века

Образ поэта-пророка не возник в русской литературе мгновенно. Его корни уходят в начало XIX века, когда русская поэзия переживала период бурного становления и поиска национальных форм. В те годы, когда «дворянская, преимущественно офицерская поэзия» набирала силу, а победа над Наполеоном в 1812 году и европейские революционные события подстёгивали общественные настроения, этот образ приобрёл особую актуальность. Фактически, он стал «декабристским» задолго до самого восстания 14 декабря 1825 года.

Поэты-декабристы, вдохновлённые идеями свободы и справедливости, видели в поэзии не просто искусство, но мощный инструмент для влияния на умы и сердца. Среди них Фёдор Глинка, чьё стихотворение «Призвание Исайи» прямо обращалось к библейскому пророку; Вильгельм Кюхельбекер, Павел Катенин и Кондратий Рылеев, которые в своих произведениях выражали гражданские идеалы и предчувствие перемен. Эти поэты, как и Александр Сергеевич Пушкин, чьи стихотворения «Деревня», «Вольность», «Кинжал» и послание к Чаадаеву были известны каждому декабристу, формировали идеологическую основу для движения. Юрий Тынянов справедливо отмечал, что формула «поэт-пророк» была не просто метафорой, а очень реальной концепцией в годы борьбы высокой гражданственной поэзии с мелкими лирическими жанрами, предшествовавшие декабристскому восстанию. Лермонтов унаследовал эту традицию, но придал ей свою, глубоко личную и трагическую интерпретацию, что отличает его от предшественников.

«Пророческий дар» Лермонтова: интуитивное предвидение и «двойное зрение»

Лермонтовский «пророческий дар» — это не просто поэтическая метафора, а глубоко укоренённое в его мироощущении качество. В.С. Соловьёв, один из наиболее проницательных интерпретаторов Лермонтова, отмечал, что поэт обладал «способностью переступать в чувстве и созерцании через границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни». Он назвал это «пророческой способностью» или «двойным зрением». Эта уникальная способность, по мнению некоторых исследователей, могла быть даже унаследована от его шотландских предков, в частности от легендарного барда-прорицателя Томаса Лермонта (Томаса-Рифмача), известного своими предсказаниями.

«Двойное зрение» Лермонтова проявлялось в его удивительной проницательности, умении видеть скрытые мотивы, предчувствовать грядущие события и ощущать внутреннюю драму человека и общества. Это было не просто интуитивное предвидение, а глубокое проникновение в причинно-следственные связи бытия, способность ощущать «более глубокую связь существующего». Именно это «двойное зрение» позволяло ему создавать образы, которые не только отражали реальность, но и предвосхищали её, наделяя его произведения необычайной пророческой силой. Таким образом, его талант заключался не в простом отражении, а в глубоком преобразовании действительности через призму собственного видения.

Глубинные истоки пророческих мотивов в творчестве Лермонтова

Пророческие мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова не были случайным элементом или данью моде. Они коренились в глубоких личных переживаниях, сформированных сложным биографическим контекстом, а также в мощном влиянии культурных и религиозных традиций.

Библейские и религиозные влияния

Обращение Лермонтова к библейским мотивам — краеугольный камень его пророческого видения. Это было обусловлено не только общим направлением его творчества, склонного к метафизическим вопросам, но и его глубокой, хоть и часто бунтарской, религиозностью. Показательно, что Лермонтов больше тяготел к Ветхому Завету, чем к христианской части Библии. Его интересовали книга Бытия, сказания о праотцах, царях и пророках, где центральное место занимают темы сверхчеловеческой мощи, душевных терзаний, одиночества, странничества и скоротечности человеческой жизни перед лицом вечного бытия.

Немалую роль в формировании этого религиозного мировоззрения сыграло воспитание в доме его бабушки Е.А. Арсеньевой в Тарханах. Там царило русское благочестие: постоянно горела лампада, на столе лежала Библия, которую маленький Миша читал с детства. Бабушка регулярно возила внука в паломнические поездки, в том числе в такие значимые святыни, как Киево-Печерская лавра и Нижеломовский монастырь, где хранилась чудотворная икона. Эти путешествия оставили неизгладимые впечатления в душе будущего поэта. Его религиозное воспитание включало чтение Четий Миней — сборников житий святых и поучений, а также активное участие в церковных службах с чтением апракосов (отрывков из Евангелия и Апостола). Мощное воздействие оказывали и домашние иконы, а также церковный иконостас, например, образ Спаса Нерукотворного, которые формировали его визуальное и духовное восприятие. Все это свидетельствует о том, что поэтическое мышление Лермонтова с детства было глубоко приобщено к кругу образов «Писания» и христианского культа. Важно отметить, что Лермонтову был чужд внебиблейский пантеизм. Его внутренняя жизнь протекала «как бы в присутствии и перед взором личного бога Библии», что придавало его религиозным исканиям особую остроту и драматизм. Это объясняет, почему его пророчества так часто имели не только социальный, но и глубокий метафизический подтекст.

Европейский романтизм и предшествующая русская поэзия

Наряду с библейскими истоками, на формирование пророческих мотивов в творчестве Лермонтова оказали значительное влияние и литературные течения эпохи, прежде всего европейский романтизм, а также предшествующая русская поэзия. Лермонтов был глубоко знаком с творчеством таких гигантов романтизма, как Джордж Байрон и Джон Мильтон.

Романтизм байроновского типа был особенно близок Лермонтову. В этой традиции поэт предстаёт не просто творцом, а гением, изолированным от внешнего мира, обречённым на одиночество из-за своей исключительности и способности видеть то, что скрыто от обывателей. Он становится своего рода пророком, указывающим на несовершенства мира, бросающим вызов обществу и судьбе. Этот образ меланхоличного, бунтующего, но при этом проницательного и избранного героя нашёл живой отклик в душе Лермонтова.

Влияние Мильтона, автора грандиозной эпической поэмы «Потерянный рай», ощущается в лермонтовской трактовке тем богоборчества, падения и искупления, особенно в поэме «Демон». Монументальные библейские образы, конфликты добра и зла, света и тьмы, характерные для Мильтона, безусловно, питали воображение молодого Лермонтова.

Нельзя забывать и о влиянии предшествующей русской поэзии, о чём уже говорилось в контексте декабристских поэтов и Пушкина. Лермонтов не просто повторял их мотивы, но углублял и переосмысливал их, наполняя личным драматизмом. Интересно, что уже в ранней лирике Лермонтова, например, в его «ночном цикле» 1830–1831 годов («Ночь I», «Ночь II»), содержатся узнаваемые образы байроновского текста, и именно эти произведения могли стать началом его глубокого обращения к Откровению Иоанна Богослова, что позже ярко проявится в «Демоне». Таким образом, пророческие мотивы Лермонтова — это сложный сплав глубоко личного религиозного опыта, осмысления библейских текстов и влияния передовых литературных течений эпохи. Он не копировал, а творчески преобразовывал эти влияния, создавая уникальный синтез.

Эволюция образа поэта-пророка и пророческие предсказания в произведениях Лермонтова

Тема пророчества в творчестве Лермонтова не статична; она эволюционирует, обретая новые грани и смыслы в зависимости от жизненного опыта поэта и его художественных задач. От юношеских предчувствий до зрелых философских размышлений, мотив пророческого дара проходит через все этапы его творческого пути.

Стихотворение «Пророк»: изгнание и одиночество

Одним из наиболее ярких воплощений темы пророчества является стихотворение «Пророк» (1841), написанное Лермонтовым незадолго до его трагической гибели. Это произведение стало не только ответом на пушкинский одноимённый шедевр, но и его глубоким переосмыслением, несущим печать личной драмы. Если пушкинский пророк только готовится «глаголом жечь сердца людей», получая божественное призвание, то лермонтовский пророк уже прошёл этот путь и оказался отвергнут обществом.

Лермонтовский лирический герой, наделённый «всеведеньем пророка», видит мир без прикрас, читая «страницы злобы и порока» в очах людей. Однако этот дар приносит ему не признание, а лишь презрение и изгнание:

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

В отличие от Пушкина, у Лермонтова пророк уже изгнан из суетного мира людей и возвращается в пустыню, где находит истинную гармонию с природой. Именно там, вдали от людской злобы, он обретает покой:

И вот в пустыне я живу,
Как дикий зверь, без крова, полн
Духовной пищи; вечный зов
И Бога вечный, грозный зов
Внимает ухо, сердце слышит
И на устах моих живёт.

Стилистически стихотворение насыщено старославянизмами и библейской лексикой: «судия», «всеведенье», «уста», «глава», «тварь земная», «завет». Эти архаизмы придают тексту величественное, почти сакральное звучание, превращая его в своего рода библейскую притчу о судьбе провидца в мире, не готовом принять истину. Разве не эта непринятость и одиночество становятся ценой за обладание истинным пророческим даром?

Мотивы предвидения судьбы Отечества и собственной гибели

Пророческий дар Лермонтова простирался не только на осмысление метафизических вопросов, но и на предчувствие конкретных исторических событий и даже собственной судьбы. Одним из наиболее поразительных примеров является стихотворение «Предсказание» (1830), написанное шестнадцатилетним поэтом. В нём юный Лермонтов с удивительной точностью предвидел «России чёрный год», когда «царей корона упадёт», и приход к власти «мощного человека», способного установить новую суровую власть. Эти строки, написанные за десятилетия до революционных потрясений начала XX века, звучат как истинное пророчество, поражая своей точностью и глубиной.

Мотив предсказания собственной гибели является одним из ключевых и наиболее трагических в творчестве Лермонтова. Он тесно связан с осознанием его собственной исключительности и предчувствием короткой, но яркой жизни. Поэт предвидел свою раннюю кончину в нескольких произведениях. Например, в стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой» (1832) он пишет: «Я раньше начал, кончу ране». Это не просто юношеская бравада, а глубокое ощущение собственной обречённости, фатальности судьбы. Ещё более отчётливо это предчувствие звучит в стихотворении «1831-го июня 11 дня»: «Я предузнал мой жребий, мой конец». Такие строки, написанные задолго до дуэли, на которой оборвалась его жизнь, свидетельствуют о необычайной проницательности Лермонтова и его способности к самопредсказанию. Эти мотивы подчёркивают не только трагизм его личной судьбы, но и уникальность его пророческого дара.

Апокалиптические мотивы в поэме «Демон» и экзистенциальная проблематика

Поэма «Демон» — это вершина лермонтовского романтизма и одно из наиболее сложных произведений в контексте пророческих мотивов. В ней удивительным образом переплетаются личные переживания, философские размышления и глубокие библейские, а порой и апокалиптические, мотивы, связанные с Откровением Иоанна Богослова.

Образ Демона в поэме многогранен и может быть интерпретирован как дьявол, сатана или антихрист. Лермонтов, безусловно, был знаком с Откровением Иоанна Богослова (Апокалипсисом), которое, по мнению исследователей, давало ему надежду в вечной борьбе между ангелом и демоном. В поэме прослеживаются прямые отсылки к апокалиптическим образам. Например, мотивы великого красного дракона с семью головами и десятью рогами, низвергаемого с небес, и преследования жены, облачённой в солнце, которые описаны в Откровении, Глава 12, находят своё художественное преломление в образе Демона и его трагической судьбе. Он – низвергнутый дух, скитающийся по земле, несущий в себе память о былом величии и проклятие вечного одиночества.

Поэма построена на приёме антитезы, которая раскрывает трагическое противоречие в натуре главного героя. Биполярные концепты Тела и Души, Веры и Неверия, Жизни и Смерти становятся центральными в осмыслении экзистенциальной драмы Демона. Он стремится к любви и свету, но его природа обрекает его на разрушение всего, к чему он прикасается.

Мотив преодоления «демона в себе» — внутренней борьбы с греховными страстями, сомнениями и разрушительными началами — начинается уже с первых редакций поэмы «Демон» и достигает кульминации в романе «Герой нашего времени». В Печорине, главном герое романа, Лермонтов исследует ту же экзистенциальную проблематику, но уже в более реалистическом ключе. Печорин, как и Демон, – это человек, наделённый выдающимися способностями, но обречённый на страдания и одиночество из-за своей внутренней раздвоенности и неспособности найти своё место в мире. Таким образом, «Демон» не просто поэма о падшем ангеле, это глубокое исследование экзистенциальной проблематики человека, его внутренней борьбы и пророческого предчувствия собственной трагической судьбы.

Пророчество как элемент авторской концепции мира и человека

В творчестве Лермонтова пророчество выходит за рамки предсказания будущего, становясь фундаментальным элементом его авторской концепции мира и человека. Это не просто мотив, а призма, через которую поэт воспринимает и осмысливает бытие, человеческую судьбу и свои отношения с Богом.

«Бунт против Бога» и проблема теодицеи

Лермонтовский герой часто воспринимает приговор судьбы не как справедливое воздаяние за грехи, а как непонятное, несправедливое проклятие. Он не смиряется, а выражает ропот и отчаяние бессмертия, как это видно в «Демоне», где главный герой обречён на вечные скитания. Это не просто неверие, а глубокие, мучительные сомнения в основополагающих принципах библейской веры: благости провидения и милосердии Божьем. Лермонтов, по сути, возлагает на Бога ответственность за несовершенства ��иропорядка и надломы в собственной участи. Его «кредо», парадоксально выраженное в юношеской драме «Испанцы», звучит как вызов: «…верь, что есть на небе бог — и только!». Это скорее признание существования высшей силы, чем смиренное поклонение ей. Какова истинная природа этого бунта, если он не отрицает божественного, но оспаривает его справедливость?

Д.С. Мережковский, один из глубочайших интерпретаторов Лермонтова, отмечал, что этот «бунт» поэта против Бога имеет метафизическую природу и парадоксально предполагает наличие в душе некой святыни, некоего идеала, который он ищет, но не находит в существующем миропорядке. Бунт Лермонтова — это не отрицание Бога как такового, а скорее вызов Ему по вопросу теодицеи, то есть оправдания Бога перед лицом зла и страданий в мире. Почему всемогущий и милосердный Бог допускает несовершенство и боль? Этот вопрос мучил Лермонтова на протяжении всей его короткой жизни и нашёл отражение во многих его произведениях, придавая им экзистенциальную глубину и трагизм.

Одиночество и трагизм избранничества

Пророческий дар, как это ни парадоксально, становится для Лермонтова не источником величия и власти, а причиной глубочайшего одиночества и трагизма. Поэт, наделённый способностью видеть больше, чувствовать острее, предвидеть будущее, оказывается непонятым и отвергнутым обществом. Это одиночество проистекает из его избранничества: он видит «страницы злобы и порока» там, где другие видят лишь обыденность, он слышит «вечный зов» там, где другие слышат лишь мирскую суету.

Тема пророчества в творчестве Лермонтова становится зеркалом, отражающим трагизм человеческого бытия. Одиночество поэта-пророка — это не просто социальная изоляция, а метафизическая отчуждённость от мира, который не способен разделить его видение. Этот мотив пронизывает его лирику («И скучно и грустно», «Как часто, пёстрою толпою окружён…»), прозу («Герой нашего времени») и поэмы («Мцыри», «Демон»). Пророческий дар формирует уникальное мироощущение Лермонтова, отличающее его от других авторов, чьи герои, хоть и страдают, но не всегда несут на себе бремя провидения. Его герои, как и он сам, живут с ощущением предрешённости, но при этом активно борются, бунтуют, страдают, пытаясь найти смысл в этом трагическом избранничестве.

Литературоведческие интерпретации и историческое значение

Творчество М.Ю. Лермонтова, и в особенности его пророческие мотивы, с момента своего появления привлекало пристальное внимание критиков и литературоведов, порождая множество интерпретаций и оказав колоссальное влияние на развитие русской литературы.

Классическая критика (В.Г. Белинский, Д.С. Мережковский, В.С. Соловьёв)

Классики русской критики одними из первых оценили глубину и значимость пророческих мотивов Лермонтова. Виссарион Григорьевич Белинский, проницательно уловивший дух новой эпохи, относил «Пророка» Лермонтова к лучшим его произведениям. Он отмечал «глубину мысли» и «страшную энергию выражения», подчёркивая, что Лермонтов — поэт совершенно другой эпохи, и его поэзия — «новое звено в цепи исторического развития нашего общества». Белинский видел в Лермонтове не просто продолжателя Пушкина, но поэта, который, хоть и стоит на его плечах, но смотрит уже в иное, более драматичное будущее.

Дмитрий Сергеевич Мережковский, представитель Серебряного века, интерпретировал пророческий дар Лермонтова как взгляд, направленный в будущее. Он связывал это с древней, вероятно, гностической легендой о неопределившихся ангелах, которая упоминалась Данте в «Божественной комедии» в контексте войны на небесах и низвержения Дракона и его ангелов. Эта «гностическая мифология» использовалась поэтами-символистами для индивидуально-авторской трактовки готических мотивов в поэзии Лермонтова, подчёркивая его способность прозревать незримые измерения бытия.

Владимир Сергеевич Соловьёв, великий русский философ, в свою очередь, обратил внимание на «пророческую способность» или «двойное зрение» Лермонтова, о котором уже говорилось. Он видел в этом не просто поэтическую образность, а глубокое метафизическое качество, позволяющее поэту переступать границы обыденного и проникать в «запредельную сторону жизни», что является ключевым для понимания его пророческого дара.

Современный научный дискурс и влияние на русскую литературу

Современные исследователи продолжают углублять понимание пророческих мотивов в творчестве Лермонтова, выявляя новые аспекты и связи. Такие учёные, как О.Н. Виноградова, И.А. Киселёва, С.Д. Титаренко, подчёркивают, что обращение к теме пророчества позволило Лермонтову не только осветить трагизм человеческого бытия, но и поднять вопрос о возможности его преодоления через прояснение правды жизни. Они видят в его творчестве не просто констатацию обречённости, а поиск выхода, пусть и мучительный.

В сравнительном анализе с А.С. Пушкиным проявляется ключевое отличие: для Лермонтова более характерна конфликтность миров, а «неприятие окружающими является источником страдания». Гражданские мотивы проявляются у него более открыто, без той гармонизирующей пушкинской меры, что делает его пророческий голос особенно острым и бескомпромиссным.

Влияние творчества Лермонтова на последующих виднейших русских писателей и поэтов XIX и XX веков неоспоримо. Фёдор Достоевский и Лев Толстой, Николай Некрасов и Антон Чехов (в развитии короткого рассказа), а также Александр Блок – все они в той или иной степени испытали на себе мощь лермонтовского гения. Его глубокий психологизм, постановка вечных вопросов, трагическое мироощущение и, конечно, пророческий дар легли в основу многих художественных открытий последующих поколений. Тема пророческого служения, берущая начало от стихотворных переложений псалмов в XVII веке, является вечной в литературе, но именно Лермонтов придал ей особую, ни с чем не сравнимую глубину и трагизм, сделав её неотъемлемой частью национального самосознания. Таким образом, его вклад в русскую культуру нельзя переоценить.

Заключение

Исследование темы пророчества в творчестве М.Ю. Лермонтова убедительно демонстрирует, что этот мотив является не просто одним из элементов его поэтики, а системообразующим началом, пронизывающим все грани его художественного мира. От библейских истоков и глубокого религиозного воспитания, полученного в Тарханах, до влияния европейского романтизма и наследия декабристской поэзии, Лермонтов синтезировал разнообразные влияния, создав уникальную, трагическую и пронзительную концепцию поэта-пророка.

Мы проследили эволюцию этого образа от юношеских предчувствий «России чёрного года» и предсказаний собственной гибели до зрелого осмысления изгнанничества в стихотворении «Пророк» и апокалиптических мотивов в «Демоне». Лермонтовский пророк – это не просто предсказатель, а избранник, наделённый «двойным зрением», способностью видеть скрытые стороны бытия и чувствовать боль мира. Этот дар обрекает его на глубочайшее одиночество и приводит к «бунту против Бога», который, по Мережковскому, является метафизическим поиском истины и осмыслением проблемы теодицеи.

Классическая и современная критика единодушно признаёт непреходящее значение лермонтовского осмысления пророческого дара. Его творчество стало «новым звеном в цепи исторического развития нашего общества» (В.Г. Белинский), оказав колоссальное влияние на последующие поколения русских писателей и поэтов. В пророческих мотивах Лермонтова заключена не только художественная мощь, но и глубокая философская правда о трагизме человеческого бытия, о вечном поиске смысла и о той жертве, которую приходится принести тому, кто осмеливается смотреть за горизонт обыденности. Лермонтов как пророк остаётся актуальным и по сей день, его голос продолжает звучать, напоминая о важности нравственного выбора и о вечной ответственности человека перед самим собой и перед миром.

Список использованной литературы

1. Гениева, Е. Митрополит Илларион: Поэзия Лермонтова бессмертна и всегда востребована [Электронный ресурс] / Е. Гениева // Московская Патриархия. Режим доступа: https://mospat.ru/ru/2014/11/04/news110763/. (Дата обращения: 26.01.2015).
2. Лермонтов, М.Ю. Сон [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/lermont/texts/lerm06/vol02/le2-197-.htm. (Дата обращения: 26.01.2015).
3. Лермонтов, М.Ю. Пророк [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. Режим доступа: http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA_(%D0%9B%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2. (Дата обращения: 26.01.2015).
4. Лермонтов, М.Ю. Фаталист [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/lermont/texts/selected/gnv/gnv-1102.htm. (Дата обращения: 26.01.2015).
5. Лермонтов, М.Ю. Предсказание [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. Режим доступа: http://www.stihi-rus.ru/1/Lermontov/95.htm. (Дата обращения: 26.01.2015).
6. Лермонтов, М.Ю. Пророческий дар [Электронный ресурс] / М.Ю. Лермонтов. Режим доступа: http://www.svoboda.org/content/transcript/24268353.html. (Дата обращения: 26.01.2015).
7. Лермонтовская энциклопедия. БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://lermontov-lit.ru/lermontov/enciklopediya/biblejskie-motivy.htm.
8. Ранняя лирика М.Ю. Лермонтова в библейском контексте [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/rannyaya-lirika-m-yu-lermontova-v-bibleyskom-kontekste.
9. Пророк: таинство преображения и жажда истока (пророческая тема в поэзии А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова) [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/prorok-tainstvo-preobrazheniya-i-zhazhda-istoka-prorocheskaya-tema-v-poezii-a-s-pushkina-i-m-yu-lermontova.
10. Тема поэта-пророка у Лермонтова и Пушкина [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/tema-poeta-proroka-u-lermontova-i-pushkina.
11. Пророк у Пушкина и Лермонтова [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/prorok-u-pushkina-i-lermontova.
12. Мотив предсказания в лирике М.Ю. Лермонтова и С.А. Есенина [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=25571241.
13. Концепция лермонтовского наследия в интерпретации В.С. Соловьева [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptsiya-lermontovskogo-naslediya-v-interpretatsii-v-s-solovieva.
14. Творчество М.Ю. Лермонтова в религиозно-философской критике В.С. Соловьева, Д.С. Мережковского и В.В. Розанова [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/tvorchestvo-m-yu-lermontova-v-religiozno-filosofskoy-kritike-v-s-solovieva-d-s-merezhkovskogo-i-v-v-rozanova.
15. Апокалиптические мотивы в поэме М.Ю. Лермонтова «Демон» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/apokalipticheskie-motivy-v-poeme-m-yu-lermontova-demon.
16. Религиозные мотивы в поэме М.Ю. Лермонтова «Демон» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/religioznye-motivy-v-poeme-m-yu-lermontova-demon.
17. К вопросу о начале экзистенциальной прозы М.Ю. Лермонтова [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-o-nachale-ekzistentsialnoy-prozy-m-yu-lermontova.
18. Библейские мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова — Заключение [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://portal.svfu.ru/upload/iblock/c38/c38988e40409a888c340c2688029c670.pdf.
19. Библейские мотивы в творчестве М.Ю. Лермонтова [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://elib.rgo.ru/handle/123456789/223700.
20. «В ЦЕРКВИ ДОЛЖНО ВОСКРЕСНУТЬ ПРОРОЧЕСТВО»: ФИГУРА ПРОРОКА В РУССКОЙ МЫСЛИ РУБЕЖА XIX–XX ВВ. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://pstgu.ru/data/2022/07/28/1239922262/45-64.pdf.
21. ЧЕТЫРЕ «ПРОРОКА»: от Александра Пушкина к Евгению Каминскому [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.relga.ru/n52/prorok.htm.
22. Поэтические пророчества М. Лермонтова и Н. Клюева [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ruskline.ru/news_rl/2021/07/27/poeticheskie_prorochestva_m_lermontova_i_n_klyueva/.
23. Традиция библейского профетизма в стихотворениях «Пророк» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://elar.urfu.ru/bitstream/10995/82270/1/978-5-7996-2675-9_2018_023.pdf.
24. Лермонтов М.Ю. «Пророк» • Литература | Фоксфорд Учебник [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://foxford.ru/wiki/literatura/lermontov-m-yu-prorok.
25. М. Ю. Лермонтов в контексте литературы и культуры народов Евразии [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://lermontov.museum.ru/Files/Conference_2021.pdf.
26. Тема пророчества в произведениях русской литературы [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://infourok.ru/statya-tema-prorochestva-v-proizvedeniyah-russkoy-literaturi-6386566.html.
27. 50 великих стихотворений. Михаил Лермонтов. Пророк [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://foma.ru/mihail-lermontov-prorok.html.
28. Лермонтов в русской литературе : Проблемы поэтики. — М. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://imwerden.de/pdf/zhuravleva_lermontov_v_russkoi_literature_1990.pdf.