В интеллектуальной атмосфере XVIII века, эпохи Просвещения, вера во всемогущество человеческого разума казалась непоколебимой. Наука, вдохновленная механикой Ньютона, видела мир как гигантский часовой механизм, где каждое событие жестко связано с предыдущим невидимыми, но абсолютно реальными нитями причинно-следственных связей. Эти связи считались объективной тканью самой реальности, доступной для познания и анализа. И в этот мир уверенности и порядка вошел шотландский философ Дэвид Юм, чтобы задать один, казалось бы, простой, но на деле разрушительный вопрос: а что, если этой связи не существует нигде, кроме как в нашем уме?
Юм осмелился поставить под сомнение то, что казалось очевидным. Он бросил вызов не конкретному закону природы, а самому фундаменту научного познания. Его критика была направлена в сердце методологии, утверждавшей, что мы можем выводить универсальные законы из частных наблюдений. Это не было абстрактным философским упражнением; это был фундаментальный пересмотр границ человеческих способностей к познанию. Центральный вопрос, который ставит и на который отвечает его философия, таков: как мы пришли к выводу, что причинность — это незыблемый закон природы, если на самом деле она является лишь глубоко укоренившейся психологической привычкой?
Как, согласно Юму, устроено наше знание
Чтобы понять, как Юм демонтировал понятие причинности, необходимо сперва разобраться в фундаменте его философии — его теории познания. Будучи последовательным эмпириком, он утверждал, что любое наше знание происходит исключительно из опыта. Наш разум при рождении — это чистая доска, и все его содержимое поступает извне через чувства. Юм делит все восприятия нашего ума на два ключевых типа:
- Впечатления (impressions): Это наши непосредственные, живые и яркие ощущения. Боль от огня, цвет яблока, звук музыки — все это впечатления. Они являются первичным материалом нашего опыта.
- Идеи (ideas): Это, по сути, «бледные копии» наших впечатлений, которые остаются в памяти или воображении, когда источник ощущения уже исчез. Воспоминание о боли, мысленный образ яблока или мелодия, звучащая в голове, — все это идеи. Они всегда менее ярки и насильственны, чем первоначальные впечатления.
Этот, на первый взгляд, простой принцип имеет радикальные последствия. Согласно Юму, любая, даже самая сложная и абстрактная идея, чтобы иметь какой-либо смысл, должна быть разложима на простые идеи, каждая из которых, в свою очередь, восходит к конкретному впечатлению. Если для некой идеи — например, «субстанция» или «объективная причинность» — невозможно найти исходное чувственное впечатление, то эта идея объявляется бессодержательной и фиктивной. Таким образом, Юм создает мощный инструмент для анализа: чтобы проверить подлинность понятия, нужно спросить: из какого впечатления оно происходит?
По каким законам работает наше мышление
Итак, наш внутренний мир состоит из «атомов» — впечатлений и идей. Но он не является хаотичным нагромождением этих элементов. Подобно тому как в физическом мире существует сила гравитации, в ментальном мире, по Юму, действуют свои принципы, связывающие идеи друг с другом. Этот механизм он называет ассоциацией идей. Он выделяет три основных закона этой «ментальной гравитации»:
- По сходству: Мысль об одном объекте легко вызывает мысль о другом, похожем на него. Например, портрет человека заставляет нас думать о самом человеке.
- По смежности во времени и пространстве: Когда мы думаем о каком-то объекте, наш ум естественным образом переходит к мыслям о том, что находилось рядом с ним. Мысль об одной комнате в доме ведет к мысли о соседней.
- По отношению причины и действия: Мысль о ране заставляет нас думать о боли, которая за ней последует. Это самый сильный и важный принцип ассоциации.
Именно последний принцип — причинность — занимает в философии Юма центральное место. Почему? Потому что сходство и смежность лишь описывают отношения между идеями, которые уже есть в нашем уме. И только причинность позволяет нам выходить за пределы непосредственного опыта и памяти. Она дает нам возможность делать выводы о том, чего мы не наблюдаем в данный момент, и, что самое главное, — строить предположения о будущем. Все наши рассуждения о фактах основаны на этой связи. Но именно здесь, в самом сердце нашего познания, Юм и обнаруживает фундаментальную проблему.
В чем заключается фундаментальная проблема причинности
Давайте проведем мысленный эксперимент вместе с Юмом. Представьте себе бильярдный стол. Мы видим, как один шар, белый, катится по сукну. Он ударяется о другой шар, красный. Сразу после удара красный шар начинает двигаться. Мы говорим: «Движение белого шара стало причиной движения красного».
А теперь Юм просит нас присмотреться внимательнее. Что именно мы наблюдаем? Мы видим смежность во времени и пространстве — удар и начало движения происходят в одной точке и одно сразу за другим. Мы видим последовательность — сначала движется первый шар, потом второй. Если мы будем повторять этот опыт, мы увидим постоянное соединение (constant conjunction) этих двух событий. Но где в этой сцене сама «причинность»? Где та «сила», «энергия» или «необходимая связь», которая заставляет второй шар двигаться? Мы ее не видим. Мы не получаем никакого впечатления о самой связи.
Мы наблюдаем, что одно событие следует за другим, но мы никогда не наблюдаем сам механизм принуждения. Возможно, эта связь является логической необходимостью? Тоже нет. Мы вполне можем представить, что после удара оба шара останутся на месте или разлетятся в разные стороны. Нет никакого логического противоречия в том, чтобы помыслить причину без ее привычного следствия. Вывод Юма ошеломляет: идея необходимой причинной связи не может быть получена ни из прямого наблюдения за внешним миром, ни из чисто логических рассуждений.
Почему причинность оказывается лишь привычкой ума
Если идея причинности не приходит к нам извне и не является продуктом логики, то откуда она берется? Ответ Юма совершает переворот в философии, перемещая источник причинности из объективного мира в субъективный, в психологию человека. Причина возникновения этой идеи — привычка (custom или habit).
Когда мы многократно наблюдаем, как за событием типа А неизменно следует событие типа Б (удар шара — его движение, отпускание предмета — его падение), в нашем уме формируется прочная ассоциативная связь. Этот повторяющийся опыт порождает ментальный рефлекс. После сотого наблюдения наш ум, едва восприняв событие А, уже не ждет, а по инерции, по привычке, немедленно перескакивает к идее события Б. Этот внутренний переход от одной мысли к другой сопровождается сильным чувством ожидания или, как называет его Юм, верой (belief).
Именно это внутреннее впечатление, это чувство уверенного ожидания, которое возникает в нас благодаря привычке, мы ошибочно проецируем на внешний мир. Мы принимаем нашу психологическую уверенность за объективную необходимость в самих вещах.
Таким образом, причинность — это не свойство мира, а свойство нашего сознания. Это субъективная закономерность работы нашего ума, которую мы по заблуждению считаем объективным законом природы. Наше знание о связи причины и следствия основано не на рассуждении, а на чувстве, порожденном привычкой.
Как Юм разрушает веру в универсальность законов природы
Вывод о том, что причинность — это всего лишь привычка, имеет далеко идущие и тревожные последствия. Он подрывает саму возможность рационального обоснования науки. Вся наука строится на индукции — умозаключении от частных случаев, наблюдавшихся в прошлом, к общему закону, который будет действовать в будущем. Но Юм показывает, что этот переход не имеет под собой никакого логического основания.
Тот факт, что солнце вставало каждое утро на протяжении всей истории человечества, не является логическим доказательством того, что оно взойдет и завтра. Мы просто верим в это с огромной силой, потому что такова наша привычка. Опыт учит нас тому, что было, и как события были связаны в прошлом, но он не может дать никаких гарантий на будущее. Разум не способен доказать, что будущее должно быть похоже на прошлое.
Юм наглядно демонстрирует разницу между «после этого» (post hoc) и «вследствие этого» (ergo propter hoc). Мы видим лишь первое, а во второе просто верим. Таким образом, любой универсальный закон природы (например, закон всемирного тяготения) с точки зрения строгой логики является не доказанной истиной, а лишь очень сильной психологической установкой, основанной на прошлом опыте.
Какова истинная цель юмовского скептицизма
Такой радикальный вывод может создать впечатление, что Юм — разрушитель, призывающий к полному отказу от познания и науки. Однако это не так. Сам философ называл свою позицию «умеренным скептицизмом» (mitigated scepticism) и четко разграничивал его с радикальным пирронизмом, отрицающим всякую возможность знания.
Юм вовсе не призывает сомневаться в том, что хлеб утолит голод, а огонь обожжет. Его скептицизм направлен не против фактов повседневной жизни и опыта, а против претензий разума на постижение абсолютных, сверхчувственных истин. Он не оспаривает практическую пользу индукции и веры в причинность — без них человеческая жизнь была бы невозможна. Он оспаривает их рациональную доказуемость.
Цель его философии — не разрушение, а очерчивание границ. Это призыв к интеллектуальной скромности. Юм показывает, что человеческий разум — гораздо более ограниченный инструмент, чем думали его предшественники. Мы должны избавиться от метафизических заблуждений и понять, что наше знание о мире фактов всегда будет вероятностным, а не абсолютным. Его скептицизм — это попытка расчистить путь для более трезвого и честного взгляда на пределы наших познавательных способностей.
Заключение и наследие учения Юма
Итак, Дэвид Юм провел нас по строгому пути анализа: начав с разделения всего нашего знания на впечатления и идеи, он показал, что для такой фундаментальной концепции, как причинность, нет соответствующего внешнего впечатления. Он нашел ее источник внутри нашего сознания, определив ее как прочную психологическую привычку, веру, порожденную многократным наблюдением последовательности событий. Этот вывод не только подорвал рациональные основы индукции, но и заложил фундамент для таких философских течений, как феноменализм (мы знаем только явления, а не сущности) и агностицизм (мы не можем знать, что лежит за пределами опыта).
Влияние Юма на последующую философию было колоссальным. Именно его беспощадная критика причинности, по знаменитому признанию Иммануила Канта, «пробудила его от догматического сна» и подтолкнула к созданию собственной критической философии. Идеи Юма дали мощный импульс развитию позитивизма и аналитической философии, которые унаследовали его скептическое отношение к метафизике и акцент на анализе языка и опыта.
Вопрос о природе причинности, так остро поставленный шотландским мыслителем почти три столетия назад, остается одним из центральных в философии науки и сегодня. Дэвид Юм не столько дал окончательный ответ, сколько показал, что самые очевидные для нас вещи при ближайшем рассмотрении оказываются самыми глубокими загадками.
Список использованной литературы
- Антология мировой философии. В четырех томах. Том 2. Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху Просвещения. М.: Мысль, 1970.
- Нарский И. С. Философия Давида Юма. М.: Изд-во Московского университета, 1967.
- Юм Д. Исследование о человеческом познании // Д. Юм Соч. в 2 т. Т.2 М.: Мысль, 1996.
- Юм Д. Трактат о человеческой природе, или попытка применить основанный на опыте метод рассуждения к моральным предметам // Д. Юм. Соч. в 2 т. Т.1, М.: Мысль, 1996.