В 2023 году более 5 миллиардов человек, или около 63% населения Земли, имели доступ к интернету. Эта цифра не просто свидетельствует о широком распространении технологий, но и подчеркивает беспрецедентный масштаб цифровой трансформации, которая сегодня перекраивает ландшафт всех сфер человеческой жизнедеятельности – от экономики и политики до социальных взаимодействий и личной идентичности. Перед лицом этих радикальных изменений правовая система, традиционно отличающаяся консервативностью и приверженностью устоявшимся принципам, оказалась на пороге глубокой ревизии.
Актуальность темы трансформации права в условиях современных глобальных и технологических вызовов не вызывает сомнений. Цифровизация, развитие искусственного интеллекта (ИИ), нейротехнологии и новые формы коммуникации создают беспрецедентные вызовы для правопорядка, ставя под сомнение устоявшиеся доктрины, принципы и даже само понятие правосубъектности. Цель настоящего доклада – провести исчерпывающий анализ этих вызовов, выявить ключевые доктринальные проблемы и обозначить векторы развития права, которые позволят сформировать адекватный ответ на стремительно меняющуюся реальность.
В рамках данного исследования мы последовательно рассмотрим: влияние глобальных вызовов, прежде всего цифровой трансформации, на предмет правового регулирования; процесс формирования новых правовых институтов, таких как цифровое право и нейроправо; доктринальные и философские проблемы, связанные с правосубъектностью искусственного интеллекта и сохранением прав человека в цифровой среде; а также существующие пробелы и проблемы систематизации российского законодательства в условиях цифровизации. Наш анализ будет опираться на академические источники, доктринальные разработки и примеры правоприменительной практики, чтобы обеспечить комплексное и глубокое понимание текущего состояния и перспектив развития права.
Глобальные вызовы и трансформация предмета правового регулирования в условиях цифровизации
От некогда незыблемых доктрин до практических аспектов регулирования – все подвергается переосмыслению в нашем мире, стремительно меняющемся под натиском технологического прогресса, диктующего новые правила игры для всех социальных институтов, включая и право.
Цифровая трансформация как определяющий глобальный тренд
В центре этой трансформации лежит повсеместная цифровизация. Она не просто автоматизирует существующие процессы, но и создает совершенно новые общественные отношения, объекты и субъекты, которые требуют адекватного правового реагирования. Цифровая трансформация кардинально меняет жизнедеятельность общества, преобразуя правовое регулирование и требуя от него беспрецедентной гибкости.
В условиях тотальной цифровизации возникают новые правовые задачи: от обеспечения кибербезопасности и защиты данных до регулирования взаимодействия человека с алгоритмами и автономными системами. Это требует адаптации правового регулирования, создания гибкой правовой системы, способной учитывать как текущие вызовы, так и потенциальные угрозы будущего. При этом успех такого перехода во многом зависит от междисциплинарного сотрудничества – ученых, правоведов, инженеров, философов и представителей других сфер. Только совместная работа позволит разработать комплексные подходы к формированию законодательства, которое не будет отставать от темпов технологического развития, а будет предвосхищать их.
Позитивное влияние цифровизации на государственные органы неоспоримо. Оптимизация их работы, повышение прозрачности, снижение бюрократических барьеров – все это создает более эффективные условия для динамичного и безопасного развития общества. В конечном итоге, целью этой трансформации является улучшение качества жизни граждан, обеспечение их прав и свобод в новой, цифровой реальности, что является ключевым индикатором успешности любых технологических изменений.
Гуманитарные риски и формирование нового глобального нарратива
Однако, наряду с очевидными преимуществами, цифровая трансформация несет в себе и серьезные риски, затрагивающие саму суть человеческого бытия. В условиях информационной революции, когда скорость изменений становится головокружительной, происходит глубокий анализ основных тенденций эволюции мирового социума и глобальных социально-экономических процессов. Этот анализ выявляет потенциальную дегуманизацию проектного мышления, риски тотальной цифровизации человеческой жизни, опасность концентрации политической, экономической и культурной власти на глобальном уровне, а также угрозы технологического детерминизма.
Ответом на эти вызовы стала «Гуманитарная инициатива – 2028» – трехлетняя международная гуманитарная программа, запущенная осенью 2025 года и рассчитанная до осени 2028 года. Ее основная цель – создание глобальной интеллектуальной платформы, основанной на традиционных общечеловеческих духовно-нравственных ценностях и принципах справедливого многополярного мира. Эта инициатива стремится продвинуть «Декларацию человеческой идентичности и принципов общественного развития» как основу для резолюций Генеральной Ассамблеи ООН 2028 года, приуроченных к 80-летию Всеобщей декларации прав человека, а также для развития концепции устойчивого развития с учетом культурного многообразия мира.
Концептуальные основания этой инициативы глубоко гуманистичны. Они утверждают единство человеческой природы, приоритет духовного над материальным, единство исторической судьбы человечества при сохранении культурного многообразия. Человеческая идентичность, в рамках этой доктрины, рассматривается как константа, не подлежащая технологической трансформации и являющаяся фундаментом глобального развития. Таким образом, «Гуманитарная инициатива – 2028» выступает как мощный противовес потенциальным рискам дегуманизации, предлагая этический и философский каркас для будущего правового регулирования, что жизненно важно для сохранения фундаментальных прав человека в условиях ИИ.
Концептуальные изменения в правовой доктрине
Глубина произошедших изменений заставляет многих правоведов задуматься о фундаментальных основах права. Некоторые научные концепции предполагают, что «цифровое право» может состояться только на основе отказа от предыдущей регуляторной практики, так называемого «аналогового права», через уход от нормативов современного правового регулирования. Этот тезис весьма радикален, но он отражает масштаб вызовов: возможно, существующие правовые парадигмы просто не способны вместить в себя новые реалии.
В юридической литературе все чаще говорится о «цифровом праве», «цифровой модели права», «цифровом императиве развития». Это не просто модные термины, а индикаторы глубокой доктринальной работы, направленной на поиск новой парадигмы права, которая могла бы адекватно реагировать на вызовы цифровой эпохи. Появляются мнения о том, что цифровое право должно обладать уникальными характеристиками и принципами, отличными от традиционных отраслей, чтобы эффективно регулировать стремительно развивающуюся цифровую среду. В чём же тогда его ключевое отличие от привычных нам правовых систем?
Формирование новых правовых институтов: Цифровое право и Нейроправо как ответ на вызовы будущего
Стремительный прогресс в сфере технологий не просто изменяет существующие правоотношения, но и провоцирует рождение совершенно новых правовых явлений, требующих немедленного осмысления и регулирования. В этом контексте формируются целые новые правовые институты, призванные заполнить возникающие регуляторные лакуны.
Дискуссия о природе цифрового права: отрасль права или отрасль законодательства
Одним из наиболее активно обсуждаемых концептов является «цифровое право». В доктрине оно рассматривается как формирующаяся комплексная отрасль права, сочетающая нормативный материал и правовые институты схожих по предмету регулирования отраслей. Это означает, что цифровое право не возникает на пустом месте, а интегрирует в себя элементы уже существующих правовых систем, приспосабливая их к специфике цифровой среды. Оно является комплексной отраслью законодательства, формирующейся на стыке законодательных норм, регулирующих различные сферы на цифровой основе.
Однако вопрос о правовой природе «цифрового права» далеко не решен. Ряд ученых, например, В.В. Блажеев и М.А. Егорова, придерживаются точки зрения, что цифровое право является не комплексной отраслью права, а комплексной отраслью законодательства. Их аргументация основывается на неоднородности регулируемой сферы и разнообразии используемых методов регулирования. Цифровые отношения настолько разнообразны – от электронного документооборота до блокчейн-технологий и ИИ – что применение единой методологии или принципов, характерных для самостоятельной отрасли права, представляется затруднительным. Они полагают, что это скорее совокупность нормативных актов, объединенных общим предметом регулирования, но не имеющих единого метода и системы, как это принято для традиционных отраслей права (гражданское, уголовное, административное).
В противовес этому, существуют мнения, например, А.А. Карцхия, что цифровое право может выступать в качестве самостоятельной отрасли права. Сторонники этой позиции утверждают, что цифровое право способно регулировать общественные отношения в сфере цифровизации автономно, используя свои собственные способы регулирования. Это связано со спецификой объектов регулирования (цифровые активы, данные, алгоритмы) и субъектного состава (виртуальные личности, ИИ-агенты), которые требуют особых подходов.
В узком смысле, под цифровым правом понимается новое направление правового регулирования, правовой механизм, обеспечивающий развитие цифрового общества. Этот механизм включает появление новых приемов, способов и средств правового регулирования, обусловленных новыми объектами цифровой среды. Ключевой особенностью является активное взаимодействие механизма правового регулирования с иными механизмами регулирования цифровых отношений (например, техническими стандартами, этическими кодексами). Он также предусматривает развитие таких способов правового регулирования, как стимулы (льготы, поощрения), ограничения (например, в использовании данных) и рекомендации, что свидетельствует о его гибкости и адаптивности.
Нейроправо: защита психической неприкосновенности и когнитивной свободы
По мере того как человечество все глубже проникает в тайны мозга, возникают этические и правовые дилеммы, требующие немедленного решения. Нейроправо – это современная тенденция, связанная с выделением новой категории прав человека – так называемых нейроправ, что обусловлено внедрением нейротехнологий в социальную жизнь и правоприменение. Распространение нейротехнологий активно происходит в таких сферах, как образование (нейроинтерфейсы для обучения), медицина (диагностика и лечение заболеваний мозга), производство (управление оборудованием силой мысли) и сфера услуг (персонализация на основе нейроданных).
Современные нейротехнологии, такие как электроэнцефалография (ЭЭГ) и электромиография (ЭМГ), позволяют извлекать данные о мозговой активности, которые могут раскрывать чувства, мысли, психические расстройства, политические взгляды и даже сексуальную ориентацию человека. Возможность доступа к столь интимной информации порождает острую необходимость в правовой защите.
Ключевые нейроправа, требующие незамедлительного правового регулирования, включают:
- Право на психическую неприкосновенность: защита от несанкционированного доступа к мозговой активности, вмешательства в мыслительные процессы и нежелательного изменения когнитивных функций.
- Право на когнитивную свободу: право человека принимать свободные и осознанные решения относительно своего мозга и сознания, включая возможность использования нейротехнологий для улучшения когнитивных способностей.
- Право на конфиденциальность в психологической сфере: защита данных о психическом состоянии, эмоциях и мыслях от сбора, хранения и использования без согласия человека.
- Право на личную идентичность: защита от изменений личности под воздействием нейротехнологий, сохранение уникальности и целостности индивидуального сознания.
- Право на свободу воли: гарантия того, что решения человека не будут подвергаться манипуляциям или внешнему принуждению через нейротехнологии.
- Право на равный доступ к улучшениям в сфере психики: предотвращение дискриминации и обеспечение справедливого распределения благ, связанных с применением нейротехнологий для улучшения когнитивных способностей.
- Право на защиту от алгоритмической предвзятости: предотвращение дискриминации на основе анализа нейроданных ИИ-системами.
Вызовы для защиты нейроправ очевидны и многочисленны. Они включают риски усиления цифрового надзора, когда компании или государства могут использовать нейроданные для мониторинга граждан; эксплуатации на рабочем месте, когда работодатели могут требовать доступа к мозговой активности для оценки производительности или эмоционального состояния сотрудников; и, наконец, более изощренных форм манипуляции поведением и предпочтениями пользователей в онлайн-пространстве. Все это требует не только глубокого осмысления, но и скорейшей разработки превентивных правовых мер, ведь промедление в этой сфере может иметь необратимые последствия для общества.
Доктринальные и философские проблемы правосубъектности и прав человека в цифровой среде
Стремительное развитие искусственного интеллекта и других передовых технологий ставит перед юриспруденцией и философией права поистине фундаментальные вопросы, касающиеся самой сущности человека и его места в правовой системе.
Обеспечение фундаментальных прав человека в условиях ИИ
Центральная доктринальная проблема заключается в обеспечении фундаментальных прав человека в условиях развития ИИ и технологий. Никогда ранее человечество не сталкивалось с перспективой того, что его автономия и неприкосновенность могут быть поставлены под угрозу не внешними силами, а продуктами собственного интеллектуального труда. Фундаментальные права человека, наиболее подверженные угрозам в условиях развития ИИ и технологий, включают:
- Право на автономию личности: ИИ, способный к анализу и прогнозированию поведения, потенциально может ограничивать свободу выбора человека, предлагая «оптимальные» решения, которые незаметно сужают круг альтернатив.
- Неприкосновенность частной жизни: Сбор и обработка огромных массивов данных, включая биометрические и нейрологические, ставят под угрозу традиционные представления о приватности.
- Защита от навязывания услуг, стандартизации поведения и дискриминации: Алгоритмы могут формировать «информационные пузыри», навязывать потребительские модели, а также создавать новые формы дискриминации на основе анализа данных, недоступных для человека.
Угрозы относительной автономии человека проявляются в усилении контроля над виртуальным пространством и потенциальной управляемости поступков людей. Это может привести к стандартизации поведения, когда индивиды начинают действовать по схемам, предложенным или оптимизированным алгоритмами, теряя свою уникальность и креативность. В конечном итоге, это ставит под вопрос само понятие свободного выбора и индивидуальной ответственности.
В ответ на эти риски, гуманитарные инициативы, как, например, уже упомянутая «Гуманитарная инициатива – 2028», подчеркивают, что социальное и технологическое развитие должно служить утверждению ценностей и принципов Всеобщей декларации прав человека. Эта программа, основанная на «Декларации человеческой идентичности и принципов общественного развития», стремится создать глобальную интеллектуальную платформу для формирования справедливого многополярного мира. Ее концептуальные основания – единство человеческой природы, приоритет духовного над материальным, единство исторической судьбы человечества при сохранении культурного многообразия – являются этическим фундаментом для защиты прав человека в цифровую эпоху, утверждая человеческую идентичность как константу, не подлежащую технологической трансформации.
Проблема правового статуса искусственного интеллекта
Возможно, самым интригующим и дискуссионным вопросом современной юриспруденции является проблема правового статуса систем искусственного интеллекта (ИИ). Будет ли ИИ объектом или субъектом права? Этот вопрос находится в плоскости активной дискуссии, и от его решения зависит будущее правовой системы.
В науке классифицированы различные концепции наделения ИИ правосубъектностью:
- Индивидуальная правосубъектность: предполагает наделение конкретной ИИ-системой прав и обязанностей, аналогичных правам и обязанностям физического лица.
- Коллективная правосубъектность: рассматривает ИИ к��к часть некой системы или сети, которая в целом обладает правосубъектностью (например, как юридическое лицо).
- Градиентная правосубъектность: предлагает градацию прав и обязанностей ИИ в зависимости от уровня его автономности, сложности и влияния на общественные отношения.
На современном этапе, когда ИИ все еще находится на стадии развития, оптимальным вариантом признается внесение интеллектуальных систем в перечень объектов гражданских прав. Однако это не должно быть простым приравниванием их к вещам. Необходима дифференциация, чтобы избежать крайностей в регулировании. Например, сложные автономные ИИ-системы, способные принимать решения, могут требовать более сложного регулирования ответственности, чем простые алгоритмы. Такое решение позволит сохранить традиционные принципы права, не препятствуя при этом инновационному развитию, а также создаст гибкую основу для будущего, когда уровень автономности ИИ может значительно возрасти.
Философские перспективы эволюции права: риск разрыва правовой материи
Ускоряющееся развитие ИИ повышает риск разрыва правовой материи с изменяющейся социальной реальностью. Традиционные правовые категории и институты, формировавшиеся на протяжении веков, оказываются неспособными адекватно регулировать новые, динамичные и подчас непредсказуемые отношения, порождаемые технологиями.
Этот разрыв проявляется в возникновении целого ряда правовых рисков:
- Дегуманизация общества: Киберпреступность, несанкционированный сбор данных, манипуляции сознанием – все это может привести к деформации социальных связей и ценностей.
- Сложность правовой защиты личности в условиях цифровизации: Традиционные механизмы защиты прав оказываются неэффективными в условиях трансграничного киберпространства и анонимности злоумышленников.
- Риски, связанные с неконтролируемым развитием и применением ИИ: От «черных ящиков» алгоритмов, чьи решения невозможно объяснить, до потенциальных угроз автономного оружия – перечень рисков постоянно расширяется.
Более того, использование искусственного интеллекта в юриспруденции и правоприменительной деятельности способствует трансформации правопонимания в сторону юридического позитивизма. Если ИИ будет использоваться для вынесения решений на основе строго формальных правил, без учета человеческого фактора, морали и этики, это может привести к механицизму в представлении общества о праве. Атомистический подход к личности, где каждый индивид рассматривается как набор данных и алгоритмических профилей, угрожает подорвать гуманистические основы права, пренебрегая такими понятиями, как достоинство, справедливость и милосердие.
Таким образом, задача правовой науки и практики состоит не только в адаптации к новым технологиям, но и в сохранении человеческого измерения права, его способности служить целям справедливости и защиты личности, что требует постоянного этического осмысления и поиска баланса.
Пробелы и проблемы систематизации российского законодательства в эпоху цифровизации
Российская правовая система, как и многие другие, сталкивается с колоссальным давлением, вызванным цифровой трансформацией. Это давление проявляется в виде многочисленных пробелов и коллизий, которые ставят под сомнение эффективность существующего правового регулирования и требуют пересмотра классической правовой традиции.
Необходимость систематизации информационного законодательства: концепция Информационного кодекса
Одной из наиболее актуальных проблем является необходимость систематизации российского информационного законодательства. В настоящее время эта сфера регулируется множеством разрозненных нормативных правовых актов, что затрудняет их применение, создает правовую неопределенность и коллизии. Упорядочение действующих законов и приведение норм в единую правовую систему обосновывает концепцию разработки Информационного кодекса.
Эта концепция направлена на гармонизацию уже действующих нормативных правовых актов, регулирующих общественные правоотношения в цифровой среде. К таким актам относятся, например, Федеральный закон «О персональных данных» от 27.07.2006 № 152-ФЗ, регулирующий сбор, хранение и обработку личной информации, и Федеральный закон «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» от 31.07.2020 № 258-ФЗ, создающий «регуляторные песочницы» для тестирования новых технологий. Несмотря на свою важность, эти законы и десятки других актов нуждаются в системном подходе. Без него невозможно обеспечить полноценную и эффективную правовую защиту в условиях постоянно меняющейся цифровой среды.
Разработка Информационного кодекса предполагает не только объединение существующих норм, но и введение в едином акте унифицированного терминологического аппарата, четкое определение целей и задач такого регулирования. Это позволит создать целостную и логичную систему, способную эффективно регулировать постоянно усложняющиеся отношения в цифровой сфере. Основные направления правового регулирования в условиях цифровизации уже фиксируют такие стратегические документы, как Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 № 203 «О стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 гг.» и Распоряжение Правительства Российской Федерации от 28.07.2017 № 1632-р «Об утверждении программы «Цифровая экономика Российской Федерации»». Однако эти рамочные документы нуждаются в детальной законодательной проработке, которая могла бы быть реализована в Информационном кодексе.
Проблемы правового регулирования «цифровых прав» (ст. 141.1 ГК РФ)
В действующем гражданском праве России существует проблемный вопрос о правовом регулировании цифровых прав, введенных статьей 141.1 Гражданского кодекса Российской Федерации. Центральная дискуссия разворачивается вокруг того, являются ли они самостоятельным объектом гражданских прав или же речь идет лишь о защите традиционных прав в условиях цифровой среды.
Критики концепции цифровых прав как самостоятельного объекта гражданских прав утверждают, что цифровые права по сути являются лишь цифровой формой существующих имущественных прав. Они воспринимают их как «право на право» или даже как правовую фикцию, поскольку цифровая запись, по их мнению, лишь облегчает распоряжение обычным имуществом (например, акциями, облигациями, правами требования). С этой точки зрения, сама сущность права не меняется, меняется лишь способ его фиксации и оборота.
В противовес этому, сторонники самостоятельности цифровых прав указывают на специфику отношений, возникающих при их реализации. Они подчеркивают особый субъектный состав (например, участники блокчейн-сетей), сферу их практической реализации (цифровые платформы, децентрализованные системы) и принципы построения (например, неизменность записи, криптографическая защита). Все это, по их мнению, обусловливает особенности метода регулирования, сочетающего императивные и диспозитивные подходы, и требует признания цифровых прав как уникального объекта. Это позволит не только легализовать новые формы активов, но и создать надежные механизмы для их защиты и оборота.
Сама статья 141.1 ГК РФ, определяющая цифровые права как обязательственные и иные права, названные в таком качестве в законе, содержание и условия осуществления которых определяются правилами информационной системы, не обеспечивает полноты и эффективности регулирования и несвободна от отдельных противоречий. Например, термин «цифровые права» не всегда понятен для юридических работников, что приводит к сложностям в правильном толковании правил и, как следствие, препятствует формированию единообразной судебной практики. Отсутствие четких критериев и однозначного доктринального понимания создает правовую неопределенность, что особенно опасно для динамично развивающейся цифровой экономики.
Пробелы и коллизии позитивного права в регулировании цифровых отношений
В сфере регулирования цифрового порядка общественных отношений позитивное право постоянно сталкивается с пробелами и коллизиями. Динамичность отношений в сфере цифровой экономики приводит к тому, что преобладание исключительно законодательных актов может существенно снизить эффективность правовой регламентации и возможность оперативного реагирования на изменения. Законы, в силу своей природы, не могут угнаться за скоростью технологического прогресса.
Примерами таких пробелов и коллизий являются:
- Проблемы правового регулирования цифрового рубля: Введение новой формы национальной валюты, несмотря на очевидные преимущества, порождает множество вопросов о его правовой природе (является ли он видом денег, ценной бумагой или новым объектом?), целях внедрения и механизмах правового регулирования его оборота.
- Правовой статус децентрализованных автономных организаций (ДАО): Как регулировать организации, функционирующие на основе смарт-контрактов без централизованного управления?
- Ответственность за действия ИИ: Кто несет ответственность за ошибки или вред, причиненный автономными системами искусственного интеллекта?
Все это ставит на повестку дня проблему пересмотра классической правовой традиции. Возможно, потребуется развивать новые источники права – такие как технические стандарты, саморегулирование, смарт-контракты – и интегрировать их в существующую правовую систему, чтобы обеспечить гибкость и адаптивность регулирования. Это предполагает отход от исключительно государственного нормотворчества и признание новых форм правообразования, способных оперативно реагировать на технологические изменения.
Заключение: Векторы развития права и перспективы правовой футурологии
Мы стали свидетелями эпохальных изменений, когда правовая система, традиционно считающаяся одним из самых консервативных социальных институтов, вынуждена адаптироваться к беспрецедентным вызовам цифровой и технологической революции. Глобальная цифровая трансформация кардинально изменила предмет и метод правового регулирования, поставив перед юристами и философами права принципиально новые задачи.
Основные вызовы и проблемы, рассмотренные в докладе, можно свести к следующим ключевым пунктам:
- Необходимость адаптации: Цифровая трансформация требует от правовой системы беспрецедентной гибкости и способности оперативно реагировать на изменения, что невозможно без междисциплинарного подхода и активного сотрудничества.
- Гуманитарные риски: Угрозы дегуманизации проектного мышления, тотальной цифровизации человеческой жизни и технологического детерминизма ставят вопрос о сохранении человеческой идентичности и фундаментальных прав в условиях новой реальности, что находит отражение в таких инициативах, как «Гуманитарная инициатива – 2028».
- Формирование новых правовых институтов: Появление «цифрового права» и «нейроправ» свидетельствует о качественно новом этапе развития правовой мысли, требующем глубокого доктринального осмысления их природы, места в системе права и особенностей регулирования.
- Доктринальные дилеммы: Вопросы правосубъектности искусственного интеллекта и сохранения автономии личности в цифровой среде остаются центральными для современной юридической науки, требуя баланса между инновациями и традиционными гуманистическими ценностями.
- Законодательные пробелы: Российское законодательство сталкивается с острой необходимостью систематизации информационного права (концепция Информационного кодекса), а также с пробелами и коллизиями в регулировании «цифровых прав» (ст. 141.1 ГК РФ) и новых объектов, таких как цифровой рубль.
Обозначение ключевых направлений для дальнейшего развития права включает в себя:
- Формирование новых институтов: Создание адекватных правовых рамок для регулирования искусственного интеллекта, нейротехнологий, цифровых активов и других инновационных явлений.
- Доктринальное осмысление: Продолжение глубокой теоретической работы над понятиями правосубъектности, объекта права, прав человека в цифровой среде, а также над трансформацией самого правопонимания.
- Систематизация законодательства: Разработка комплексных кодифицированных актов, таких как Информационный кодекс, для устранения пробелов и коллизий, а также для обеспечения системности и прозрачности правового регулирования.
- Развитие правоприменительной практики: Формирование единообразных подходов к разрешению споров, связанных с цифровыми технологиями, и адаптация судебных процессов к новым реалиям.
В этом контексте особую важность приобретает правовая футурология (Legal Foresight) – дисциплина, занимающаяся прогнозированием и формированием эффективного правового регулирования будущего. Она предполагает не просто реагирование на уже возникшие проблемы, а проактивное моделирование возможных сценариев развития правовых отношений, оценку рисков и заблаговременную разработку регуляторных решений. Междисциплинарный подход, объединяющий юристов, технологов, философов, социологов и экономистов, становится не просто желательным, а критически необходимым условием для построения устойчивой и справедливой правовой системы в постоянно меняющемся мире.
Задача современного правоведа – не только интерпретировать существующие нормы, но и быть архитектором будущего права, способным предвидеть, анализировать и формировать правовые решения, которые будут служить человечеству в эпоху глобальных трансформаций, сохраняя его идентичность и достоинство.
Список использованной литературы
- Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. URL: http://www.privlaw.ru/index.php?news_year=2009
- Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. – М., 1999.
- Предмет, метод и система гражданского права: Материалы междунар. науч.-практ. конф. в рамках ежегод. цивилистических чтений, посвящ. Году «Германия в Казахстане 2010», Алматы, 13–14 мая 2010 г. – Алматы: НИИ частного права КазГЮУ, ГТЦ, 2010.
- Проблемы и перспективы современного права: сборник статей Международной научно-практической конференции 4 марта 2014 г. / отв. ред. А.А. Сукиасян. – Уфа: РИЦ БашГУ, 2014.
- Садиков О.Н. Концепция развития гражданского законодательства // Концепции развития российского законодательства / Под ред. Т.Я. Хабриевой, Ю.А. Тихомирова. – М.: Эксмо, 2010.
- Челышев М.Ю. Система межотраслевых связей гражданского права: цивилистическое исследование: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Казань, 2009.
- Актуальные проблемы систематизации законодательства России под влиянием цифровых технологий в период цифровой трансформации // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА).
- Проблемы и перспективы правового регулирования цифровых прав в гражданском праве России // cyberleninka.ru.
- Пробелы и коллизии в праве эпохи цифровых технологий // cyberleninka.ru.
- Законодательные пробелы, вызванные цифровизацией Российской Федераци // naukaru.ru.
- Формирование категории «нейроправа»: обобщение российского и международного опыта // cyberleninka.ru.
- Цифровое право: перспективы развития новой отрасли // cyberleninka.ru.
- Цифровое право как комплексная отрасль российского законодательства // cyberleninka.ru.
- Будущее искусственного интеллекта: объект или субъект права? // cyberleninka.ru.
- Теоретико-правовые аспекты эволюции прав человека в условиях цифровизации и внедрения технологии искусственного интеллекта // cyberleninka.ru.
- «Декларация человеческой идентичности, высших целей и принципов всеобщего развития» – первый шаг «Гуманитарной инициативы – 2028» // e-cis.info.
- Нейротехнологии в праве и правоприменении: прошлое, настоящее и будущее // cyberleninka.ru.
- Гуманитарная инициатива – 2028: от 80-летия ООН к 80-летию Всеобщей декларации прав человека // e-cis.info.
- Феномен информационной безопасности // cheloveknauka.com.