Ключевые политические теории и концепции второй половины XX века: комплексный анализ и эволюция

Вторая половина XX века стала периодом бурных трансформаций не только в политической практике, но и в академической политической науке. Отголоски Второй мировой войны, начавшаяся Холодная война, процессы деколонизации, становление глобального мира, а также глубокие социальные изменения вызвали к жизни новые исследовательские парадигмы и концептуальные рамки. Именно в этот период политическая мысль совершила стремительный скачок от традиционных описательных подходов к более строгим, эмпирически обоснованным и теоретически осмысленным моделям. Актуальность исследования политических теорий этого времени обусловлена их фундаментальным влиянием на современное понимание политики, государства, гражданского общества и международных отношений.

Представленное исследование ставит своей целью всесторонний анализ ключевых политических теорий и концепций, сформировавшихся или получивших значительное развитие после 1950 года. Мы углубимся в сущность, эволюцию и методологические основы этих подходов, проследим их взаимосвязь с философскими течениями и оценим их вклад в современную политическую мысль. Структура работы последовательно раскрывает доминирующие методологические парадигмы, концепции политической культуры и гражданского общества, трансформации в понимании государства и легитимности, а также ключевые дебаты и философские течения, оказавшие определяющее влияние на политическую науку этого периода.

Методологические подходы и парадигмы в политической науке второй половины XX века

Вторая половина XX века ознаменовалась методологическим поворотом в политической науке, который привёл к доминированию эмпирических и аналитических подходов, стремящихся к большей строгости и научности. Этот период стал колыбелью для ряда парадигм, перевернувших традиционные представления об изучении политики, и до сих пор их влияние ощутимо в современных исследованиях.

Бихевиоризм: Эмпирический поворот в изучении политики

В 1950-е годы, под влиянием американской политологии, бихевиоризм достиг своего апогея, став ведущим методологическим подходом в изучении политики. Хотя его корни уходят в 1920-1930-е годы, именно после Второй мировой войны он стал мощным течением, стремящимся придать политической науке статус строгой, проверяемой дисциплины, подобной естественным наукам.

Бихевиористы утверждали, что политика, как социальное явление, имеет прежде всего индивидуальный характер. Они постулировали, что даже сложные групповые формы политической деятельности можно объяснить, исходя из анализа поведения отдельных индивидов. Основным объектом их исследования были не абстрактные законодательные нормы, формальные институты или идеологические доктрины, а конкретные действия людей, направленные на достижение их политических целей. Чарльз Мерриам и Гарольд Лассуэлл были среди тех американских учёных, кто активно развивал и продвигал эти идеи.

Центральным требованием бихевиоризма была строгая научность, которая достигалась за счёт эмпирических фактов. Эти факты, согласно бихевиористам, должны были быть тщательно обработаны с применением методов других наук, включая статистические методы и математическое моделирование. Более того, обязательным условием научного исследования считалась верификация – возможность проверки достоверности полученных выводов – и воспроизводимость исследовательских процедур, что предполагало унификацию методик для обеспечения объективности. Эта методологическая строгость была тесно связана с позитивизмом, который провозглашал эмпирические данные единственным источником подлинного знания. Таким образом, бихевиоризм стал мощным катализатором для внедрения количественных методов и систематического сбора данных в политической науке, что значительно повысило её аналитическую точность.

Постбихевиоризм: Реакция на ограниченность и призыв к релевантности

Однако к концу 1960-х годов стало очевидно, что бихевиоризм, несмотря на свою методологическую строгость, столкнулся с серьёзными ограничениями. Он оказался неспособен адекватно объяснить и прогнозировать масштабные политические потрясения, такие как война во Вьетнаме, всплеск студенческих беспорядков по всему миру, а также кризисы идентичности и социальные движения. Эти события обнажили его неспособность выйти за рамки описания и предложить глубокое понимание смысла происходящего.

Именно как реакция на эту ограниченность возник постбихевиоризм. Дэвид Истон, один из ключевых представителей этого направления, сформулировал его кредо, подчеркнув необходимость восстановления престижа и роли теории в политологических исследованиях. Постбихевиористы настаивали на том, что простое владение изощрёнными методами исследования недостаточно; гораздо важнее понимание смысла актуальных социальных проблем и их практическая релевантность.

Главные принципы постбихевиоризма заключались в релевантности (соотнесённости с реальными проблемами общества) и действии. Эти категории, по их мнению, должны были быть первостепенными, в то время как сами приёмы и методы исследования — второстепенными инструментами. Критика бихевиоризма со стороны постбихевиористов была особенно острой: они обвиняли своих предшественников в том, что, фокусируясь исключительно на описании фактов, бихевиоризм невольно скрывает идеологию эмпирического консерватизма, тем самым поддерживая и легитимируя существующие социальные и политические условия, вместо того чтобы критически их осмысливать и предлагать пути изменений. Этот методологический сдвиг ознаменовал возвращение к более нормативным и ценностно-ориентированным вопросам в политической науке, подчеркивая её социальную ответственность.

Неоинституционализм: Новые правила игры в обществе

В 1970-1980-е годы, на волне разочарования в чисто поведенческих моделях, получил развитие неоинституционализм – междисциплинарный подход, который переосмыслил роль институтов в формировании политического поведения. В отличие от традиционного институционализма, который фокусировался преимущественно на формальных структурах государства (конституциях, законах, правительственных органах), неоинституционализм значительно расширил это понятие.

Д. Норт, один из выдающихся представителей этого направления, трактовал институты как правила игры в обществе, подчёркивая, что они представляют собой созданные людьми ограничения, которые структурируют и направляют их взаимодействие. Эти правила включают не только формальные законы и организации, но и неформальные ограничения, такие как традиции, обычаи, культурные нормы и социальные условности. Именно эти неформальные аспекты часто оказывают решающее влияние на политические процессы и решения. Разве не удивительно, как негласные нормы могут быть мощнее писаных законов?

Развиваясь как междисциплинарный подход, неоинституционализм породил несколько основных направлений:

• Экономический неоинституционализм (теория рационального выбора): Объясняет институты как результат рационального выбора индивидов, стремящихся максимизировать свою выгоду.
• Социологический неоинституционализм: Сосредоточен на том, как институты формируются под влиянием культурных норм, символов и когнитивных моделей.
• Исторический неоинституционализм: Акцентирует внимание на том, как исторические пути развития (path dependency) и предшествующие институциональные решения влияют на будущие политические траектории.
• Дискурсивный неоинституционализм: Исследует роль языка, коммуникации и дискурсов в формировании и изменении институтов.

Эти разнообразные подходы позволили неоинституционализму предложить более глубокое и комплексное понимание того, как институты не только ограничивают, но и формируют политическое поведение, создавая устойчивые паттерны взаимодействия в обществе.

Структурализм и Постструктурализм: Анализ скрытых структур и текстуализованного мира

Наряду с эмпирическими и институциональными подходами, вторая половина XX века стала свидетелем расцвета и последующего переосмысления структурализма и постструктурализма, особенно заметных во французской гуманитарной мысли.

Структурализм, достигший своего пика в 1950-1960-е годы, представлял собой междисциплинарное направление, стремившееся выявить скрытые, глубинные структуры, организующие социальный мир и культуру. Источником вдохновения для структуралистов служили лингвистические модели Фердинанда де Соссюра, где язык рассматривался как система знаков, состоящая из означаемого (понятие) и означающего (акустический образ). Применяя этот подход к социальным и культурным практикам, структуралисты анализировали их как системы знаков, стремясь выявить отношения между ними и лежащие в их основе бессознательные или глубинные структуры. Их методология активно использовала формализованный понятийный аппарат и логико-математические методы, стремясь к объективности и научности.

Ключевыми постулатами структурализма были:

• Приоритет бессознательных структур над субъектом и сознанием.
• Приоритет отношений между элементами над самими элементами.
• Приоритет синхронии (анализа системы в определённый момент времени) над диахронией (анализом её развития во времени).
• Приоритет холизма (рассмотрения целого) над атомизмом (анализом отдельных частей).

Однако к 1970-м годам структурализм столкнулся с критикой, которая привела к возникновению постструктурализма. Это совокупность подходов, развивавшихся с 1970-1980-х годов, которые, хотя и отталкивались от структуралистской парадигмы, существенно её пересматривали. Постструктуралисты сохранили интерес к семиотическому истолкованию реальности, но с акцентом на то, что они называли текстуализованным миром – идеей о том, что вся реальность воспринимается и конструируется через язык и дискурс.

Отличие постструктурализма заключалось в акценте на внеструктурных параметрах, таких как динамика, изменчивость, множественность смыслов, роль власти и идеологии в формировании дискурсов. Если структурализм искал стабильные, универсальные структуры, то постструктурализм подчёркивал их нестабильность, фрагментарность и подверженность деконструкции. Среди ведущих представителей этого течения были Жак Деррида, Жиль Делёз, Феликс Гваттари, Жан Бодрийяр, Жан-Франсуа Лиотар и, конечно, Мишель Фуко, чьи работы оказали колоссальное влияние на понимание власти, знания и дискурса в политике. Они предложили радикально новые способы анализа политической реальности, сосредоточившись на власти языка, конструировании идентичностей и борьбе за смыслы, что изменило взгляд на саму природу политического.

Концепции политической культуры и гражданского общества

Вторая половина XX века стала плодотворной почвой для развития концепций, которые по-новому осмыслили взаимоотношения между обществом и политической системой. Особое внимание было уделено таким феноменам, как политическая культура и гражданское общество.

Концепция политической культуры: От патриархальной до гражданской

Концепция политической культуры, ставшая одним из центральных понятий в сравнительной политологии, была введена в научный оборот в середине XX века, прежде всего благодаря американскому политологу Габриэлю Алмонду. Подробное и фундаментальное развитие эта концепция получила в классической монографии Алмонда и Сиднея Вербы Гражданская культура, опубликованной в 1963 году. Эта работа стала краеугольным камнем для понимания того, как ценности, убеждения и установки граждан влияют на функционирование политических систем.

Алмонд и Верба определили политическую культуру как разнообразные, но устойчиво повторяющиеся, когнитивные, аффективные и оценочные ориентации относительно политической системы вообще, её аспектов «на входе» и «на выходе» и себя как политического актора. Это определение подчёркивало три основных вида ориентаций, которые формируют отношение человека к политике:

• Когнитивные ориентации: Охватывают знания и убеждения человека о политической системе, её структурах, акторах и процессах.
• Эмоциональные (аффективные) ориентации: Включают чувства, эмоции и привязанности, которые человек испытывает по отношению к политике (например, гордость, гнев, уважение).
• Оценочные ориентации: Представляют собой моральные суждения и этические оценки политических объектов и явлений (например, насколько справедлива система, насколько эффективны правительственные решения).

На основе этих ориентаций Алмонд и Верба разработали ставшую классической типологию политической культуры, выделив три идеальных типа:

1. Патриархальная (парокиальная) культура: Характеризуется крайне низкой степенью осведомлённости граждан о политической системе, слабым интересом к политике и отсутствием ориентаций на её входные и выходные аспекты (например, граждане не ожидают многого от правительства и не стремятся влиять на его решения). Политические роли здесь часто сливаются с другими социальными ролями.
2. Подданническая культура: Граждане осведомлены о правительстве и его решениях (выходные аспекты), но при этом пассивны, не видят себя как активных участников политического процесса (входные аспекты). Они воспринимают себя как подданных, а не как активных граждан.
3. Участническая (партиципаторная) культура: Отличается высоким уровнем осведомлённости и активными ориентациями как на входные, так и на выходные аспекты политической системы. Граждане активно участвуют в политике, выражают свои требования и ожидают от правительства ответственности.

Однако Алмонд и Верба пришли к выводу, что идеальные типы в чистом виде встречаются редко. Они предложили концепцию гражданской культуры как смешанного типа, который, по их мнению, наилучшим образом способствует стабильной демократии. Гражданская культура сочетает в себе функциональные черты всех трёх типов: она включает элементы патриархальной культуры (локальные привязанности), подданнической культуры (уважение к власти и соблюдение законов) и культуры участия (активное, но умеренное вовлечение в политику). Такое сочетание обеспечивает баланс между лояльным отношением к политической системе и готовностью граждан активно, но конструктивно участвовать в её жизни, предотвращая как апатию, так и деструктивный радикализм, что является залогом устойчивого развития демократических институтов.

Эволюция идей гражданского общества: От щита к защите свободы

Понятие гражданского общества (societas civilis) имеет глубокие исторические корни, уходящие в Средние века, когда оно использовалось Фомой Аквинским для обозначения средневекового города-государства. В XVII веке Джон Локк ввёл важное различие между правительством и обществом, заложив основы для современного понимания автономности гражданского общества. Однако именно во второй половине XX века идеи гражданского общества претерпели существенную трансформацию, отражая меняющиеся политические и социальные реалии.

В начале XX века, в частности, в работах Антонио Грамши, гражданское общество рассматривалось как цитадель, призванная спасать то, что разрушается, от революционного натиска государства. В этой трактовке гражданское общество выступало как буфер, своего рода щит для государства, обеспечивающий стабильность и предотвращающий хаос. Оно было сферой культурного и идеологического доминирования, где формировалось согласие (гегемония), что позволяло государству поддерживать свою власть без прямого принуждения.

К концу XX века задача гражданского общества изменилась на противоположную – теперь оно стало рассматриваться как механизм защиты свободы индивида от чрезмерной опеки и вмешательства государства. Этот сдвиг был обусловлен опытом тоталитарных режимов, угрозой государственного контроля над всеми сферами жизни, а также развитием либерально-демократических ценностей. Гражданское общество стало восприниматься как пространство, где независимые ассоциации, группы и движения могут выражать свои интересы, критиковать власть и отстаивать права граждан.

Значительный вклад в развитие теории гражданского общества во второй половине XX века внёс Юрген Хабермас. Он понимал гражданское общество как общественную сферу, расположенную между личностью и государством, где осуществляется их свободная коммуникация. В начале 1960-х годов Хабермас выдвинул ключевое понятие публичности (общественности), которое стало центральным для его социальной теории и объяснительных моделей формирования гражданского общества. Публичность, по Хабермасу, – это пространство, где граждане могут собираться, свободно обсуждать общие вопросы, формировать общественное мнение и тем самым влиять на политические решения. Для него гражданское общество – это не просто совокупность негосударственных организаций, а динамичная сфера критического публичного дискурса, способствующая рациональному обоснованию и легитимации власти. Таким образом, эти идеи легли в основу современного понимания демократического участия и ответственности.

Таким образом, если в начале века гражданское общество виделось как инструмент поддержания государственного порядка, то к концу столетия оно стало восприниматься как витальное условие для демократии, обеспечивающее плюрализм, свободу выражения и защиту прав человека от потенциальной тирании государства.

Понимание государства, власти и легитимности

Вторая половина XX века стала периодом глубоких переосмыслений в политической мысли относительно сущности государства, механизмов осуществления власти и источников её легитимности. Эти изменения отражали как внутренние трансформации обществ, так и глобальные вызовы.

Смещение парадигм: От классового к общесоциальному звучанию

Исторически понимание государства часто было окрашено классовыми категориями, особенно в марксистской традиции, где государство трактовалось как инструмент господства одного класса над другим. Однако в политической мысли XX века, особенно после Второй мировой войны, произошло заметное смещение акцентов: государство всё чаще стало определяться как организация или институт, призванный служить интересам всех и для всех, приобретая общесоциальное звучание.

Наиболее ярким выражением этого сдвига стало развитие концепции государства всеобщего благосостояния (welfare state). Возникнув на рубеже XIX и XX веков, эта парадигма достигла своего расцвета и стала доминирующей в социально-экономическом развитии ведущих капиталистических стран до конца 1970-х годов. Государство всеобщего благосостояния предполагало активное вмешательство государства в экономику и социальную сферу с целью обеспечения базовых потребностей граждан (здравоохранение, образование, социальное страхование, жильё), сокращения неравенства и поддержания социальной стабильности. Это был отход от идеи минимального государства в сторону государства-попечителя, ответственного за благополучие своих граждан, что привело к значительному повышению уровня жизни и социальной защищенности населения.

Параллельно с этим развивалась и теория открытого общества Карла Поппера, изложенная в его знаковой работе 1945 года. Поппер характеризовал открытое общество как демократическую систему, основанную на критическом мышлении, рациональном обсуждении и непрерывных реформах. В таком обществе институты должны быть гибкими и открытыми для изменений, позволяя гражданам критиковать правительство и участвовать в формировании политического курса без риска репрессий. В противоположность закрытому обществу, которое стремится к жёсткости и авторитаризму, открытое общество ценит индивидуальную свободу и возможность постоянного совершенствования. Эти две концепции – государство всеобщего благосостояния и открытое общество – символизировали переход к более инклюзивному и демократическому пониманию роли государства.

Легитимность власти по М. Веберу и марксистские трактовки

В понимании природы власти и её легитимности в XX веке фундаментальное значение сохраняли работы Макса Вебера. Он является создателем понимающей социологии и теории социального действия, в основе которой лежит сосредоточение на выявлении смысла действий и поведения людей. Вебер разработал ставшее классическим понятие легитимности – добровольного признания гражданами права власти управлять ими – и предложил влиятельную типологию легитимации власти:

1. Традиционная легитимность: Основана на вере в святость и незыблемость издревле существующих порядков и обычаев (например, власть монарха, передающаяся по наследству).
2. Харизматическая легитимность: Опирается на исключительные качества лидера, его сверхъестественные способности, героизм или святость, которые вызывают эмоциональное преклонение и веру в его миссию (например, власть революционных вождей или религиозных пророков).
3. Рационально-легальная легитимность: Базируется на вере в законность установленных норм и правил, а также в право тех, кто наделён властью в соответствии с этими правилами (например, власть избранных должностных лиц в демократическом государстве).

Эта веберовская типология оставалась ключевым аналитическим инструментом на протяжении всей второй половины XX века для понимания источников стабильности и нестабильности политических режимов.

Одновременно с этим, в странах социалистического блока и в марксистских кругах продолжалось развитие идей о государстве, инициированных Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. Владимир Ильич Ленин в своих работах творчески развил марксистское учение о политической системе, происхождении, сущности и развитии государства. Он активно критиковал анархизм, считая его мелкобуржуазным общественно-политическим течением, враждебным пролетарскому научному социализму и лишённым конкретной революционной доктрины. Ленин настаивал на необходимости сохранения государства в период диктатуры пролетариата, хотя и признавал общую с анархистами цель отмены государства в конечном итоге. Однако он подчёркивал, что это отмирание возможно только после полного уничтожения классов и подавления сопротивления буржуазии.

Ленин утверждал, что пролетарское государство представляет собой полугосударство, которое начинает отмирать, поскольку в нём отсутствуют эксплуатируемые классы. Эта концепция была детально изложена им в работе Государство и революция, написанной в августе – сентябре 1917 года. Суть идеи полугосударства заключалась в том, что после революции государство, управляемое пролетариатом, уже не является угнетающим аппаратом в традиционном смысле, а постепенно утрачивает свои функции по мере исчезновения классовых противоречий, приближаясь к состоянию безгосударственного коммунистического общества. Таким образом, в то время как западная мысль фокусировалась на легитимности и функциях государства благосостояния, марксистская традиция продолжала развивать идеи о классовой сущности государства и его конечном отмирании, предлагая альтернативный путь развития.

Ключевые фигуры и дебаты второй половины XX века

Политическая мысль второй половины XX века была сформирована не только новыми концепциями, но и яркими интеллектуальными фигурами, а также острыми дебатами, которые переосмыслили фундаментальные основы политического устройства и человеческого сосуществования.

Ведущие мыслители и их вклад

Влияние отдельных учёных и философов на развитие политических теорий в этот период трудно переоценить.

• Дэвид Истон стал ключевой фигурой в развитии постбихевиоризма. Его призыв к релевантности и действию как первостепенным категориям в политическом исследовании фактически перенаправил вектор развития американской политологии, заставив её вновь обратиться к нормативным и ценностным аспектам политической жизни, не отказываясь при этом от методологической строгости.
• Габриэль Алмонд и Сидней Верба стали авторами классической монографии Гражданская культура (1963), которая оказала колоссальное влияние на концепцию политической культуры. Их типология культур – патриархальная, подданническая, участническая – и анализ гражданской культуры как оптимального типа для стабильной демократии до сих пор являются фундаментальными в сравнительной политологии и исследованиях демократизации.
• Среди ведущих представителей постструктурализма следует отметить таких мыслителей, как Жак Деррида, Жиль Делёз, Мишель Фуко и Жан-Франсуа Лиотар. Эти философы радикально изменили подходы к анализу власти, языка, знания и субъективности, предложив методы деконструкции метанарративов и акцентируя внимание на фрагментарности, множественности и ситуативности истины. Их идеи глубоко проникли в политическую теорию, способствуя развитию критических подходов к политическим институтам и идеологиям.

Либерально-коммунитарные дебаты

Одним из самых заметных и плодотворных интеллектуальных противостояний в политической философии 1970-1990-х годов стали либерально-коммунитарные дебаты, названные так канадским философом Чарльзом Тейлором. Эти дебаты касались фундаментальных вопросов о природе личности, общества, справедливости и роли государства.

Либерализм в своей преобладающей форме получил философско-политическое и морально-философское обоснование в теории Джона Ролза, особенно в его знаковой работе Теория справедливости (1971). Ролз предложил концепцию справедливости как честности, основанную на двух принципах: равенство основных свобод для всех и допущение социального и экономического неравенства только при условии его выгоды для наименее привилегированных и при равных возможностях доступа к должностям. Центральное место в либерализме занимали универсальные права индивида, его автономия и нейтральность государства по отношению к различным концепциям хорошей жизни.

Однако коммунитаризм, представленный такими мыслителями как Майкл Сэндел, Аласдер Макинтайр и Чарльз Тейлор, выступил с острой критикой либеральных постулатов. Коммунитаристы утверждали, что либерализм, с его акцентом на универсальных ценностях и индивидуальных правах, игнорирует или недооценивает роль сообщества, традиций и специфического социально-культурного контекста, в котором формируется личность.

Ключевые аргументы коммунитаристов включали следующие положения:

• Социальное начало предшествует политическому: Коммунитаристы полагали, что не существует заранее заданной, абстрактной универсальной личности. Индивид всегда укоренён в определённом сообществе, и именно социальные связи и коллективные идентичности формируют его ценности, убеждения и даже его представление о самом себе. Сообщество, а не изолированный индивид, является первичным источником морали и политических обязательств.
• Контекстуальность политических ценностей: Они критиковали либеральную попытку выведения универсальных принципов справедливости, утверждая, что политические ценности не могут быть абстрагированы от специфического социально-культурного контекста. То, что считается справедливым или благим, во многом определяется конкретными традициями, историей и коллективными нарративами сообщества.
• Приоритет коллективной свободы: В то время как либералы доминирующим видом свободы считают индивидуальную свободу выбора и автономию, коммунитаристы отдавали приоритет коллективной свободе и защите сообщества как базового элемента культурного разнообразия. Для них свобода – это не просто отсутствие внешних ограничений, а возможность участвовать в жизни процветающего, самоуправляющегося сообщества, разделяющего общие ценности.

Эти дебаты не привели к окончательной победе одной из сторон, но значительно обогатили политическую философию, заставив либералов переосмыслить роль сообщества и культурного контекста, а коммунитаристов – уточнить свои позиции относительно прав индивида. Они подчеркнули важность диалога между универсальными принципами и партикулярными идентичностями в современном мире.

Философские течения и новые политические теории в ответ на глобальные вызовы

Вторая половина XX века была не только временем политических потрясений, но и периодом глубоких философских переосмыслений, которые оказали прямое влияние на формирование новых политических теорий. Эти течения, такие как постмодернизм и критическая теория, стали ответом на глобальные вызовы и кризисы модерна.

Постмодернизм: Критика метанарративов и деконструкция

Постмодернизм – это сложное и многогранное понятие, отражающее структурно сходные явления в мировой общественной жизни и культуре второй половины XX века и начала XXI века. Часто он интерпретируется как то, что пришло на смену модернизму, знаменуя собой глубокий сдвиг в способах мышления и восприятия мира. Как теоретическое понятие, постмодернизм получил свою концептуальную оформленность и широкое употребление в 1980-е годы, во многом благодаря работам французского философа Жана-Франсуа Лиотара. Его ключевая работа Состояние постмодерна (La Condition postmoderne), опубликованная в 1979 году, популяризировала концепцию постмодерна и заложила основы для её осмысления в гуманитарных науках.

Методология постмодернизма в политическом исследовании состоит в радикальной критике и деконструкции метанарративов периода модерна. Метанарративы – это всеобъемлющие, универсальные теории, которые претендуют на объяснение всех процессов общественной жизни и предлагают единую логику исторического развития. Примерами таких метанарративов, критикуемых постмодернистами, являются диалектика Духа Гегеля, освобождение человечества через пролетарскую революцию или прогресс технонации. Постмодернисты утверждают, что эти грандиозные нарративы, по сути, являются властными конструктами, которые подавляют многообразие опыта и стремятся к тоталитарному унифицированию реальности. Они также признают тоталитарную сущность рационализма, указывая на то, как Просвещение и его культ разума, изначально направленные на освобождение, в итоге могли привести к новым формам угнетения и контроля.

Влияние постмодернизма проявилось и в теории международных отношений, оформившейся в 1980-е годы. Опираясь на идеи европейских философов-постструктуралистов (Фуко, Деррида, Лиотар, Бодрийяр), постмодернисты в международных отношениях исходят из того, что не существует ясных и объективных представлений о мировой политике. Они критикуют традиционные теории (например, реализм или либерализм) за их претензии на универсальность и объективность. Постмодернисты доказывают, что международно-политическая теория не является нейтральной и всегда отражает взгляды и интересы правящих элит, конструируя определённую реальность, которая служит поддержанию их власти. Они фокусируются на деконструкции властных дискурсов, анализе роли языка и нарративов в формировании международной политики, а также на изучении множественных, часто противоречивых перспектив, из которых можно осмыслить глобальные процессы. Это показывает, что даже кажущиеся объективными описания мировой политики могут быть пронизаны скрытыми идеологиями.

Критическая теория и Франкфуртская школа

Параллельно с развитием постмодернизма, во второй половине XX века продолжала оказывать значительное влияние Критическая теория, связанная с деятельностью Франкфуртской школы. Франкфуртская школа была основана как Институт социальных исследований в 1923 году, а с 1931 года его возглавил Макс Хоркхаймер. После вынужденной эмиграции в США во время нацистского режима, школа вернулась во Франкфурт в 1949–1950 годах, где продолжила свою деятельность, приобретя новую известность, в частности, благодаря социологическим работам о студенческом движении 1968 года.

Основной задачей критической теории было не просто описание социальных явлений, а их критическое осмысление с целью выявления скрытых форм господства и угнетения, а также освобождения человечества. Представители Франкфуртской школы, такие как Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно, Герберт Маркузе, а позднее и Юрген Хабермас, внесли значительный вклад в развитие этого направления.

Юрген Хабермас, как один из наиболее влиятельных представителей второго поколения Франкфуртской школы, существенно обогатил критическую теорию и её влияние на понимание гражданского общества. Его теория коммуникативного действия стала попыткой найти рациональные основы для критического анализа общества и возможности освобождения в условиях колонизации жизненного мира системными структурами. Хабермас, развивая идеи о публичной сфере, предложил видение гражданского общества как пространства рациональной и свободной коммуникации, способствующей формированию общественной воли и критическому контролю над государством и экономикой. Таким образом, Франкфуртская школа и критическая теория предложили глубокий инструментарий для анализа власти, идеологии и социальных структур, влияя на политическую мысль через призму освободительной критики и стремления к более справедливому и рациональному общественному устройству.

Заключение

Вторая половина XX века стала поворотным моментом в развитии политической науки, ознаменовав глубокую трансформацию методологических подходов, концептуализации ключевых институтов и возникновение новых теоретических парадигм. Этот период был динамичным полем для интеллектуальных дебатов, которые существенно обогатили наше понимание политики, общества и места человека в нём, формируя фундамент для современных исследований.

Мы проследили эволюцию от бихевиоризма, стремившегося к эмпирической строгости и научности, до постбихевиоризма, который призвал к релевантности и осмыслению актуальных социальных проблем. Неоинституционализм переосмыслил роль правил игры в обществе, включив в анализ не только формальные, но и неформальные ограничения, формирующие политическое поведение. Структурализм и постструктурализм, зародившиеся во французской мысли, предложили радикально новые методы анализа власти и языка, акцентируя внимание на скрытых структурах и деконструкции метанарративов.

Концепции политической культуры, разработанные Г. Алмондом и С. Вербой, предоставили систематизированный инструментарий для изучения ориентаций граждан, формирующих стабильность демократии. В то же время, идеи гражданского общества прошли путь от щита государства до защитника свободы индивида, с важным вкладом Ю. Хабермаса в понимание публичной сферы. Изменилось и понимание государства: от классовой тональности к общесоциальному звучанию государства всеобщего благосостояния и открытого общества К. Поппера. Классические веберовские типологии легитимности сохраняли свою актуальность, а марксистские трактовки, как в работах В.И. Ленина, продолжали развивать концепции полугосударства.

Наконец, либерально-коммунитарные дебаты, сосредоточенные вокруг работ Дж. Ролза, М. Сэндела и Ч. Тейлора, выявили фундаментальные противоречия между индивидуальной автономией и ценностью сообщества. Философские течения, такие как постмодернизм (Ж.Ф. Лиотар) и критическая теория Франкфуртской школы (Ю. Хабермас), предложили глубокую критику модерна и его рационалистических амбиций, а также новые подходы к анализу международных отношений и социальных структур.

Все эти теории и концепции, возникшие и развившиеся во второй половине XX века, не просто являются историческими артефактами. Они представляют собой живой каркас, который до сих пор служит основой для современного политического анализа. Понимание их сущности, эволюции и взаимосвязей критически важно для студентов-гуманитариев, поскольку позволяет не только осмыслить прошлое, но и анализировать вызовы настоящего, а также формировать будущее политической мысли.

Список использованной литературы

1. Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия // Политические исследования. 1992. № 4. URL: https://www.politstudies.ru/files/Pdf/1992/4/10.pdf
2. Геращенко С. А. История становления неоинституционализма как теоретико-методологического подхода в политической науке // Экономика и бизнес. 2015. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-stanovleniya-neoinstitutsionalizma-kak-teoretiko-metodologicheskogo-podhoda-v-politicheskoy-nauke/viewer
3. Давыдов О. Б. Либеральный мультикультурализм и коммунитаристский мультикультурализм: спор о сообществе // Nota Bene. 2017. URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=1999
4. Жуковский А. Г. Постмодернизм в политологии: методологические возможности в исследовании политических процессов // Политологические науки. 2016. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/postmodernizm-v-politologii-metodologicheskie-vozmozhnosti-v-issledovanii-politicheskih-protsessov/viewer
5. Ирхин Ю. В. Достижения и ограничения бихевиоризма и постбихевиоризма // Политологические науки. 2013. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dostizheniya-i-ogranicheniya-biheviorizma-i-postbiheviorizma/viewer
6. Ирхин Ю. В. Потенциал постструктуралистских и дискурсов для политического анализа // Политологические науки. 2011. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/potentsial-poststrukturalistskih-idey-i-diskursov-dlya-politicheskogo-analiza/viewer
7. Ирхин Ю. В. Структурализм и постструктурализм: возможности и пределы анализа // Политологические науки. 2011. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/strukturalizm-i-poststrukturalizm-vozmozhnosti-i-predely-analiza/viewer
8. Кимелев Ю. А. КОММУНИТАРИЗМ. ПОЛЕМИКА КОММУНИТАРИЗМА С ЛИБЕРАЛИЗМОМ // Политологические науки. 2007. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kommunitarizm-polemika-kommunitarizma-s-liberalizmom/viewer
9. Лунек А. В. Понятие и типы политической культуры Г. Алмонда и С. Вербы. Минск: БГУИР, 2006.
10. Макашева З.М. Исследование систем управления. М.: Кнорус, 2008.
11. Мухаметов Р. С., Малютин М. В. Эволюция политической теории гражданского общества // Известия Иркутского Государственного Университета. Серия «Политология. Религиоведение». 2014. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-politicheskoy-teorii-grazhdanskogo-obschestva/viewer
12. Новый дипломатический словарь. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/glossary/
13. Рыбачук Н. В. Основные направления реконструкции понятия «гражданское общество» во второй половине XX – начале XXI веков: теоретические подходы // ИНТЕЛРОС. 2013. URL: http://www.intelros.ru/readroom/intelros_xxi/10-2013/21805-osnovnye-napravleniya-rekonstrukcii-ponyatiya-grazhdanskoe-obschestvo-vo-vtoroy-polovine-xx-nachale-xxi-vekov-teoreticheskie-podhody.html
14. Рыбачук Н. В. Понятие государства в истории политико-правовой мысли и современных трактовках // Политологические науки. 2008. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ponyatie-gosudarstva-v-istorii-politiko-pravovoy-mysli-i-sovremennyh-traktovkah/viewer
15. Рыбачук Н. В. Развитие идей о гражданском обществе в XX веке // Политологические науки. 2011. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/razvitie-idey-o-grazhdanskom-obschestve-v-xx-veke/viewer
16. Уотсон Дж.Б. Поведение как предмет психологии (бихевиоризм и необихевиоризм). М., 1997.
17. Юрина Н. С. Неоинституциональный подход в политических исследованиях: теоретические предпосылки формирования // Политологические науки. 2011. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/neoinstitutsionalnyy-podhod-v-politicheskih-issledovaniyah-teoreticheskie-predposylki-formirovaniya/viewer
18. Якушев С. А. Специфика структурного анализа как метода изучения политики // Политологические науки. 2009. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/spetsifika-strukturnogo-analiza-kak-metoda-izucheniya-politiki/viewer