Когда автор вступает в игру с читателем и историей
Как произведение, с ювелирной точностью имитирующее стилистику и условности викторианской прозы, могло стать одним из ярчайших манифестов постмодернизма? Этот парадокс лежит в основе романа Джона Фаулза «Женщина французского лейтенанта». Фаулз выступает не как рассказчик, а как автор-демиург, который конструирует, а затем и деконструирует историческую реальность прямо на глазах у читателя. Он не просто повествует историю любви загадочной Сары Вудрафф и натуралиста-любителя Чарльза Смитсона, он использует их судьбы как фигуры в сложной интеллектуальной игре.
Центральный тезис нашего анализа заключается в том, что многочисленные постмодернистские приемы — от прямого вмешательства автора в текст до знаменитых трех финалов — являются не формальным экспериментом, а фундаментальным инструментом для исследования свободы воли. Фаулз разрушает каноны исторического романа, чтобы вскрыть сам механизм повествования и поставить под сомнение детерминизм викторианской эпохи. В дальнейшем мы последовательно разберем, как именно он это делает, проанализировав его работу с историей, читателем и самим текстом.
Теоретические основы: на стыке искусства, науки и философии
Анализ романа Фаулза требует комплексного подхода, поскольку его творчество, по меткому определению исследователей, находится «на стыке искусства и науки». Чтобы понять методологию автора, необходимо опереться на ключевые концепции литературоведения. Постмодернизм в литературе характеризуется рядом узнаваемых черт: иронией, активным использованием цитат из других произведений (интертекстуальность), нарушением границы между вымыслом и реальностью и, что особенно важно для Фаулза, приемом метапрозы — когда текст начинает говорить о самом себе, о процессе своего создания.
Для понимания глубины замысла Фаулза чрезвычайно релевантны труды российских теоретиков. Идеи М.М. Бахтина о диалоге и полифонии помогают увидеть, как в романе сталкиваются голоса автора, героев и самой викторианской эпохи, создавая многослойное смысловое поле. В свою очередь, семиотический подход Ю.М. Лотмана, рассматривающий культуру как совокупность текстов, позволяет проанализировать викторианский мир в романе как сложную знаковую систему, которую Фаулз виртуозно «взламывает». Такой синтез структурального, мотивного и культурно-исторического анализа является единственным способом адекватно оценить масштаб авторского проекта.
Викторианская эпоха как объект авторской деконструкции
На первый взгляд, Фаулз скрупулезно воссоздает материальный мир и социальные ритуалы Англии XIX века. Он с точностью историка описывает быт, моду, научные споры и, конечно, строгие нравственные нормы, сковывавшие общество. Однако эта детализированная картина — не просто декорация. Викторианская эпоха в романе является сознательно сконструированным мифом, который автор подвергает критическому переосмыслению. Она становится объектом авторской игры и деконструкции.
Фаулз использует исторический материал не для того, чтобы сбежать от современности, а чтобы поговорить о ней, используя язык прошлого.
Подлинный замысел автора проявляется в многочисленных комментариях, где он сравнивает мышление человека своего времени и викторианца, обнажая лицемерие и внутренние противоречия прошлого. Главной движущей силой этой деконструкции становится поведение героев, в первую очередь Сары Вудрафф. Ее поступки, немыслимые для женщины той эпохи, разрушают социальные условности и ставят под сомнение незыблемость патриархальных устоев. Таким образом, Фаулз превращает исторический роман в площадку для исследования вечных экзистенциальных проблем: фатальности и выбора, социальной детерминированности и личной свободы, особенно в контексте роли женщины в обществе.
Игровой принцип как способ разрушения «четвертой стены»
Ключевым способом вовлечения читателя в диалог у Фаулза является «игровой принцип», который последовательно реализуется на всех уровнях текста. Этот принцип, характерный и для других его произведений, например, романа «Волхв», заключается в сознательном разрушении иллюзии реальности. Автор постоянно ломает «четвертую стену» — невидимую преграду между вымышленным миром и читателем.
Он напрямую обращается к нам, обсуждая возможные повороты сюжета, комментируя поступки героев и даже признаваясь в собственном неведении относительно их будущего. Например, в знаменитой 13-й главе он останавливает повествование, чтобы порассуждать о природе художественного вымысла и своей власти над персонажами. Эти моменты выводят читателя из состояния пассивного наблюдателя и превращают его в активного участника, со-творца смысла. Его заставляют не просто следить за сюжетом, а размышлять над тем, как устроен этот сюжет, по каким законам он развивается. Это больше не погружение в вымышленный мир, а приглашение к его совместному анализу. Такой подход напрямую связан с центральной идеей романа о свободе: разрушая литературные условности, Фаулз заставляет читателя осознать и свою собственную свободу интерпретации.
Метапроза, или как устроен голос автора-комментатора
Прямое вмешательство автора в повествование в литературоведении носит название метапроза. У Фаулза этот прием становится одним из столпов всей структуры романа. Авторские отступления — это не лирические или философские ремарки, отвлекающие от сюжета, а его неотъемлемая часть, создающая второй смысловой пласт. В этих комментариях Фаулз ведет диалог не только с читателем, но и с самой литературой.
Он обсуждает условности викторианского романа, иронизирует над всезнающим автором-творцом, характерным для той эпохи, и рефлексирует над границами между реальностью и вымыслом. Повествование становится нелинейным, прерывистым; эти «швы» и «стыки» намеренно обнажены. Автор как бы говорит: «Смотрите, это всего лишь текст, конструкция, которую я собираю у вас на глазах». Такое обнажение приема заставляет читателя задуматься о природе любой истории — не только художественной, но и исторической. Фаулз показывает, что любое повествование о прошлом есть не отражение реальности, а ее интерпретация, конструкция. Голос автора-комментатора превращает роман из простой истории любви в исследование самого процесса письма и познания.
Три финала как апофеоз идеи свободы воли
Самым радикальным и известным проявлением игрового принципа и метапрозы в романе является его структура с тремя различными финалами. Этот ход — не просто технический трюк для удивления читателя, а кульминация философского замысла автора, ставящая проблему выбора в центр всего произведения.
- Первый финал: Представлен как черновой набросок. Чарльз женится на Эрнестине, его жизнь входит в респектабельное, но безрадостное русло, а тайна Сары так и остается неразгаданной. Это типичная викторианская развязка, которую Фаулз тут же отвергает как ложную и не соответствующую духу экзистенциального поиска.
- Второй финал: Более традиционный для любовного романа. После долгих поисков Чарльз находит Сару, они воссоединяются, у них есть дочь. Этот финал дарит читателю чувство завершенности и гармонии, но автор намекает на его искусственность, появляясь в повествовании как персонаж, подбрасывающий монетку.
- Третий финал: Наиболее открытый и экзистенциальный. Чарльз находит Сару, но она отказывается от него во имя своей независимости и творческой самореализации. Герой остается один, опустошенный, но вместе с тем получивший горький урок свободы. Он осознает, что будущее не предопределено.
Предлагая множественность концовок, Фаулз окончательно разрушает авторитет автора как единственного носителя истины. Он передает право выбора читателю, заставляя его самого решить, какой финал является наиболее «правильным». Тем самым автор утверждает идею свободы воли в противовес викторианскому детерминизму, где судьба человека была предписана его происхождением и социальными нормами.
Диалог с традицией через призму интертекстуальности
«Женщина французского лейтенанта» — роман, глубоко укорененный в мировой культуре. Фаулз ведет постоянный и напряженный диалог с литературной традицией, используя прием интертекстуальности. Текст буквально соткан из скрытых и явных цитат, аллюзий и отсылок к произведениям викторианской эпохи. Он спорит, пародирует и отдает дань уважения своим предшественникам.
В романе можно найти отголоски творчества Томаса Харди, с его трагическим видением судьбы, и Джордж Элиот, с ее глубоким психологизмом. Эпиграфы к главам из стихов Альфреда Теннисона и Мэтью Арнольда не просто украшают текст, а задают тон, комментируя события с точки зрения викторианского сознания. Однако Фаулз не просто цитирует классиков. Он вступает с ними в полемику, переосмысляя их сюжеты и идеи с позиции человека XX века, вооруженного знаниями фрейдизма и экзистенциализма. Этот диалог с традицией позволяет ему одновременно и воссоздать дух эпохи, и показать ее ограниченность, взглянув на нее из будущего.
Синтез: как приемы Фаулза создают новую реальность
Рассмотренные по отдельности — игровой принцип, метапроза, множественные финалы и интертекстуальность — могут показаться лишь набором эффектных постмодернистских техник. Однако их истинная сила заключается в синергии. Работая вместе, они превращают роман в сложную «машину» по производству смыслов, которая полностью меняет природу чтения.
Их общая цель — разрушить пассивное восприятие и вовлечь читателя в активное со-творчество, заставляя его размышлять над природой реальности, истории и собственного выбора.
Фаулз не предлагает готовых ответов. Вместо этого он конструирует реальность, в которой сама возможность единственной истины поставлена под сомнение. Игровой принцип разрушает дистанцию, метапроза обнажает условность текста, а три финала делают выбор главной темой повествования. В результате читатель перестает быть потребителем готового продукта и становится исследователем, который вместе с автором и героями пытается разобраться в хаосе бытия. Роман перестает быть просто историей и становится моделью человеческого сознания, пытающегося найти свободу в мире детерминизма.
Заключение: наследие «Женщины французского лейтенанта»
Подводя итог, можно с уверенностью утверждать, что Джон Фаулз использует постмодернистские приемы не как самоцель или модный эксперимент, а как выверенный и мощный инструмент для глубокого философского исследования. Он деконструирует викторианский исторический миф, чтобы на его руинах исследовать вечные вопросы свободы воли, природы реальности и механизмов повествования.
«Женщина французского лейтенанта» — это больше, чем исторический роман. Это роман-исследование, который навсегда изменил представление о возможностях этого жанра. Главный вклад Фаулза в литературу заключается не только в создании незабываемых образов и виртуозной стилизации. Его ключевое достижение — в предоставлении подлинной свободы не только своим героям, но и, что гораздо важнее, своему читателю.
Список используемой литературы
- Аминева, Е.С. Джон Фаулз и викторианская историческая и жанровая традиция // Историческая поэтика жанра. — Биробиджан, 2006. — С. 21-36.
- Громов Е.С. Маньяковская Н.Б. Постмодернизм: теория и практика. – М.: ВГИК, 2002. – С.7
- Пирузян, А.А. Творчество Джона Фаулза. Диалог с литературной традицией // Вестн. Ерев. ун-та. Обществ. науки. – Ереван, 1988. – № 2. – С.178.
- Смирнова, Н.А. Эволюция метатекста английского романтизма: Байрон-Уайльд-Гарди-Фаулз: Автореф. дис. … д-ра наук; Филологические науки: 10.01.03 / Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького РАН. – М., 2002. – 48 с.
- Тимофеев, В.Г. Игры в Бога, или ответственность выбора нарратора: (Ж.-П. Сартр и Дж. Фаулз) // Ж.-П. Сартр в настоящем времени. – СПб., 2006. – C. 212-219.
- Федосова Т.В. Темпоральная структура текста как компонент идиостиля автора (на материале произведений К. Воннегурта и Дж. Фаулза). Горно-Алтайск, 2006.
- Шпинев, И.С. Языковые факторы формирования подтекста в англоязычной художественной речи: (На материале романов Дж. Фаулза). Автореф. дис. … канд.филол.наук / Льв. гос. ун-т им. И. Франко. – Львов, 1986.
- Фаулз, Дж. Любовница французского лейтенанта. – М.: Азбука, 2003.
- Freibergs, V. John Fowles’s contemporary odyssey // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. – 1987. Тр. по романо-герман. филологии. – Вып. 771. – P. 28.