Социальная стратификация в СССР и современной России: теоретико-методологический анализ и трансформационные процессы

На протяжении всей истории человечества общество неизменно сталкивалось с проблемой неравенства. Однако лишь в XX веке социология смогла систематизировать и осмыслить это явление, дав ему название «социальная стратификация». Для России, пережившей радикальные социальные эксперименты и трансформации, изучение этого феномена приобретает особую актуальность. От идей бесклассового общества в СССР до резкой социальной поляризации в современной России — каждый исторический этап оставлял свой уникальный отпечаток на социальной структуре.

Целью данного реферата является проведение комплексного анализа теоретических основ социальной стратификации, изучение специфики ее проявлений в советском обществе и исследование ключевых трансформаций, произошедших в современной России. Мы рассмотрим, как менялись критерии и индикаторы социальной дифференциации, какие социальные группы формировались и какие проблемы неравенства и мобильности остаются актуальными на сегодняшний день. Работа структурирована таким образом, чтобы последовательно раскрыть эти аспекты, от фундаментальных теорий до самых свежих статистических данных.

Теоретико-методологические основы анализа социальной стратификации

Понимание социальной стратификации — это ключ к осмыслению любого общества, его внутренних механизмов и динамики. Прежде чем погружаться в исторические особенности российских стратификационных систем, необходимо четко определить базовые понятия и рассмотреть фундаментальные теоретические подходы, которые формируют основу современного социологического анализа. Без этой теоретической рамки невозможно адекватно оценить глубину и специфику трансформаций, которые пережила Россия, переходя от одной социальной модели к другой.

Понятие и критерии социальной стратификации

В своей сущности, социальная стратификация представляет собой иерархическое деление общества на слои, или страты, которые различаются по уровню доступа к таким жизненно важным ресурсам, как власть, экономические блага и престиж. Эта система оценки и ранжирования индивидов и групп формирует своего рода социальную лестницу, где на верхних ступенях находятся те, кто обладает наибольшими привилегиями и влиянием, а на нижних — те, кто испытывает их дефицит.

Основные критерии, по которым происходит это деление в современном обществознании, включают:

• Власть: Возможность влиять на принятие решений, контролировать поведение других людей и распоряжаться ресурсами.
• Образование: Уровень полученных знаний, квалификация, которые часто коррелируют с доходом и престижем.
• Доход: Денежные и материальные поступления, являющиеся показателем экономического благосостояния.
• Престиж профессии: Социальная оценка значимости и уважения к определенной деятельности, которая может не всегда напрямую зависеть от дохода.

Эти критерии не существуют изолированно, а переплетаются, образуя сложную ткань социального неравенства, что делает анализ стратификации многомерным и всегда контекстуальным.

Классические теории социальной стратификации

Социологическая мысль предлагает несколько фундаментальных подходов к пониманию социальной стратификации, каждый из которых по-своему объясняет причины и механизмы ее возникновения.

Марксистский подход

Карл Маркс, основоположник марксистского подхода, считал, что в основе социального неравенства лежит экономический фактор, а именно отношение к средствам производства и уровень доходов. Общество, согласно Марксу, разделено на два антагонистических класса: буржуазию (класс угнетателей), владеющую средствами производства, и пролетариат (класс угнетенных), лишенный их. Историю человечества Маркс видел как историю классовой борьбы, которая является движущей силой социального развития. Классы возникают как естественное следствие общественного разделения труда и появления частной собственности, а их противостояние неизбежно ведет к революционным изменениям. Именно поэтому для марксизма устранение частной собственности является ключевым условием построения бесклассового общества.

Веберовский подход

Макс Вебер, развивая идеи Маркса, предложил более сложную, трехкомпонентную модель стратификации, признавая, что экономика не является единственным детерминантом социального положения. По Веберу, позиция индивида в обществе определяется тремя независимыми, но взаимосвязанными критериями:

1. Класс: Определяется экономическим положением, связанным с имуществом и доходом.
2. Статус: Социальный престиж, честь, уважение, которые могут не зависеть напрямую от экономического положения (например, ученый или священник).
3. Партия: Принадлежность к политическим группам и организациям, обладающим властью и способностью влиять на общественные процессы.

Каждый из этих компонентов предоставляет индивиду определенные «жизненные шансы», формируя его социальный профиль, и позволяет объяснить существование неравенства даже при отсутствии ярко выраженных экономических различий.

Сорокинский подход

Питирим Сорокин, один из пионеров системного изучения социальной стратификации, определял ее как дифференциацию совокупности людей на классы, расположенные в иерархическом ранге, что проявляется в существовании высших и низших слоев. Сущность стратификации, по Сорокину, заключается в неравномерном распределении прав и привилегий, обязанностей и ответственности, социальных ценностей, а также власти и влияния. Он выделил три основных измерения стратификации:

• Экономическая: Основанная на богатстве и доходе.
• Политическая: Связанная с властью и влиянием.
• Профессиональная: Определяемая статусом и престижем профессии.

Сорокин также считается основоположником теории социальной мобильности, подробно описав механизмы перемещения индивидов и групп внутри социальной структуры. Его работы показали, что социальное положение не является статичным, а постоянно меняется, что имеет решающее значение для понимания динамики любого общества.

Функционалистский подход

Представители функционалистского подхода, такие как Т. Парсонс, К. Дэвис и У. Мур, рассматривали социальное неравенство не как патологию, а как функционально необходимый элемент для поддержания стабильности и равновесия в обществе. По их мнению, общество состоит из взаимозависимых частей, и неравномерное распределение благ и престижа служит важной цели. Т. Парсонс утверждал, что стратификация основана на относительной моральной оценке и системе ценностей, с помощью которых оцениваются социальные единицы. К. Дэвис и У. Мур развили эту идею, доказывая, что общество должно мотивировать наиболее способных и подготовленных индивидов занимать наиболее важные и сложные должности, предлагая им в качестве вознаграждения более высокие доходы и престиж. Таким образом, стратификация обеспечивает эффективное функционирование социальной системы, гарантируя, что ключевые позиции будут заняты наиболее компетентными людьми, — но не приводит ли это к усугублению разрыва между элитой и остальным обществом?

Ключевые понятия социологического анализа

Для дальнейшего углубления в анализ социальной стратификации необходимо четко определить ряд фундаментальных терминов:

• Социальная стратификация: Как уже было сказано, это иерархическое разделение общества на слои (страты), различающиеся по уровню доступа к ресурсам (экономическим, властным, статусным).
• Класс: Большая социальная группа, отличающаяся от других групп по критериям доступа к общественному богатству (распределению благ), власти и социальному престижу. Это понятие тесно связано с экономическим положением и отношением к средствам производства.
• Социальный статус: Положение индивида или группы в социальной структуре, характеризующееся определенным набором прав и обязанностей. Социальный статус упорядочивает общество, формируя иерархическую структуру, и может быть как предписанным (наследственным), так и достигаемым (приобретенным).
• Социальная элита: Высшие, привилегированные слои общества, которые осуществляют функции управления, активно участвуют в развитии науки и культуры, а также обладают значительной властью и влиянием. Вильфредо Парето определял элиту как индивидов, обладающих наивысшими способностями в своей сфере деятельности.
• Социальная мобильность: Изменение индивидом или группой своего положения в социальной структуре. Сорокин выделил два основных типа мобильности:
  • Вертикальная мобильность: Перемещение из одного социального слоя (класса, группы) в другой, как восходящее (повышение статуса), так и нисходящее (понижение статуса).
  • Горизонтальная мобильность: Перемещение в пределах одного и того же социального слоя, например, смена профессии без изменения социального статуса или переезд в другой город.

Эти концепции и термины служат мощным аналитическим инструментарием для исследования сложных и динамичных процессов социальной стратификации в различных обществах, включая уникальный опыт СССР и современной России.

Социальная стратификация в советском обществе: от идеологии равенства к реальным различиям

Советское общество представляло собой уникальный исторический эксперимент, где официальная идеология декларировала построение бесклассового и, в перспективе, социально однородного общества. Однако, как показали исследования, реальность существенно отличалась от провозглашенных принципов, и социальные различия не только не исчезали, но и приобретали специфические формы, обусловленные тоталитарной природой государства. Этот парадокс советской системы продолжает вызывать острые дискуссии среди историков и социологов.

Официальная доктрина и ее противоречия

С первых дней своего существования Советское государство стремилось к искоренению классового неравенства, заложенного в капиталистическом строе. Уже в 1930-е годы в официальных документах активно продвигалась концепция бесклассового общества. Кульминацией этого идеологического нарратива стало провозглашение на XXII съезде КПСС в 1961 году Н.С. Хрущевым формирования «новой исторической общности людей различных национальностей — советского народа», объединенного общей социалистической Родиной, экономической базой, социально-классовой структурой и общей целью — построение коммунизма. В начале 1970-х годов Р.И. Косолапов развил эту идею, концептуализируя «бесклассовое социалистическое общество» как конечную цель и показатель зрелости развитого социализма.

Конституция СССР 1936 года законодательно закрепила существование двух «дружественных» классов трудящихся: рабочих и колхозного крестьянства. Помимо них, выделялась «прослойка» — трудовая интеллигенция. При этом рабочий класс официально провозглашался ведущей силой. Эта трехчленная структура была не просто описанием, а результатом целенаправленного социального конструирования, включавшего не только правовое регулирование, но и мощные механизмы социального инжиниринга, такие как пропаганда и искусство, активно формировавшие общественное сознание.

Однако, несмотря на эту идеологическую матрицу, исследования отечественных и зарубежных социологов неизменно показывали, что социальные различия в СССР не просто сохранялись, но и укреплялись, принимая скрытые, но ощутимые формы. Реальность существенно расходилась с декларируемым равенством, что порождало внутреннее напряжение и цинизм в обществе, ведь люди на практике видели, как официальные установки не соответствуют их повседневной жизни.

Механизмы формирования неравенства в СССР

В условиях тотальной национализации средств производства, которая должна была, по Марксу, устранить классовые различия, советское общество сформировало новую, не менее жесткую систему неравенства. В основе ее лежали не экономические принципы владения собственностью, а бюрократические принципы приобщенности к власти и управлению государственной собственностью. Именно власть, а не собственность, стала главным критерием распределения совокупного общественного продукта и, следовательно, всех социальных благ. Это породило специфическую систему, где общество делилось на «лучших» (вождей, управленцев) и «остальных» (народные массы).

Видный российский социолог О.И. Шкаратан охарактеризовал советскую социетальную систему как этакратическую. В этой модели собственность обособляется как функция власти, то есть обладание властью напрямую конвертируется в доступ к ресурсам и привилегиям. Доминируют отношения типа «власть-собственность», а преобладание государственной собственности делает власть основным регулятором всех сфер жизни. Социальная мобильность в такой системе организуется сверху, по сути представляя собой селекцию наиболее преданных системе людей, а не свободное продвижение по социальным лифтам, что значительно ограничивало возможности для личного роста и развития для большинства граждан.

Социальные группы и их привилегии

В этой этакратической системе сформировался своего рода «новый правящий класс» — номенклатура. Отечественные социологи, такие как Т.И. Заславская, выделяли в советском обществе три класса:

1. Высший класс: Номенклатура, объединяющая высшие слои партийной, военной, государственной и хозяйственной бюрократии.
2. Низший класс: Наемные работники государства.
3. Социальная прослойка: Разделяющая эти два класса.

Зарубежные исследователи, например, М. Восленский в своей знаменитой работе «Номенклатура», а также А. Инкелес и В. Текенберг, предлагали схожие схемы, рассматривая номенклатуру как привилегированный и отделенный от остального общества слой. Современные отечественные социологи (З.Т. Голенкова, В.И. Ильин, О.И. Шкаратан) отходят от упрощенной трехчленной интерпретации, предлагая более сложные и нюансированные модели, но суть остается прежней: номенклатура обладала значительно большим доступом к ресурсам и привилегиям.

Официальная статистика и общественное мнение доперестроечного СССР свидетельствовали о том, что уровень социального расслоения был далек от критического по сравнению с капиталистическими странами. Превышение дохода отдельных групп над средней заработной платой по стране, как правило, не превышало норматив в 3,5 раза. Однако это не означало полного отсутствия неравенства. Уже в 1960-е годы росло скрытое, но глубокое недовольство социальным расслоением, особенно выделением бюрократической элиты. Люди видели, как партийные и хозяйственные функционеры пользуются служебным положением для получения дефицитных товаров, особых квартир, доступа к закрытым распределителям, что усугублялось повсеместным дефицитом. В общественном сознании по-прежнему преобладали уравнительные представления о распределении социальных благ, и любое отступление от них воспринималось как несправедливость.

Одним из ярких примеров институционализированного социального неравенства в СССР было пенсионное законодательство. Оно разделяло граждан на неравноправные категории в зависимости от их вклада в социалистическое строительство, что определяло виды пенсий, условия их назначения, размеры и сопутствующие льготы. До принятия Закона о государственных пенсиях 1956 года пенсии были крайне незначительны; например, минимальный размер пенсии по старости до войны составлял 50 рублей, в то время как пара сапог в 1940 году также стоила 50 рублей. Закон 1956 года установил различные условия для назначения пенсий, включая льготы для определенных категорий граждан, таких как женщины, родившие пять и более детей, слепые работники и люди с гипофизарным нанизмом (лилипуты), для которых снижались требования к возрасту и стажу. Помимо этого, существовали так называемые персональные пенсии (союзного, республиканского и местного значения), которые были значительно выше обычных и включали дополнительные льготы, например, ежегодные выплаты «на оздоровление» или бесплатные путевки в санатории. Эти различия, хотя и не афишировались широко, были хорошо известны населению и служили наглядным примером реального, а не декларируемого неравенства. Что еще более важно, эти привилегии формировали устойчивую систему, обеспечивающую лояльность ключевых групп населения и создающую глубокий разрыв между «своими» и «чужими» в советском обществе.

Таким образом, советское общество, несмотря на идеологические установки, демонстрировало сложную иерархическую структуру, где власть и контроль над государственными ресурсами стали главными критериями для распределения благ, порождая систему привилегий и специфические формы социального расслоения.

Трансформация социальной структуры и систем стратификации в России после распада СССР

Распад Советского Союза в 1991 году и последовавшие за ним радикальные экономические реформы 1990-х годов стали поистине тектоническими сдвигами, которые кардинально изменили траекторию развития российского общества. Эти события определили глубокую и драматическую трансформацию социальной структуры и систем стратификации, разорвав связь с советским прошлым и породив качественно новые формы неравенства.

Ключевые факторы трансформации

Главным катализатором и ключом к пониманию глубинных изменений стала приватизация государственной собственности и возникновение института частной собственности. Многовековая государственная монополия на средства производства была разрушена, что привело к перераспределению колоссальных активов и формированию нового класса собственников. Одновременно с этим, либерализация цен, осуществленная в 1991 году, спровоцировала их резкий рост, что мгновенно привело к значительной поляризации общества. Те, кто имел доступ к ресурсам, информации или обладал способностью адаптироваться к новым экономическим условиям, смогли извлечь выгоду, в то время как подавляющее большинство населения столкнулось с обесцениванием сбережений и резким падением уровня жизни.

В 1990-е годы резко возросла значимость таких факторов социальной дифференциации, как накопленное богатство, текущие доходы, устойчивость занятости и ресурс социальных сетей. Эти критерии стали определять место человека в новой социальной иерархии. С начала 2000-х годов к ним добавились еще два важных аспекта: наличие в занятости признаков прекарности (нестабильность, отсутствие социальных гарантий) и социальное происхождение человека. Это указывает на то, что социальное неравенство в современной России является не только результатом моментальных изменений, но и логическим следствием неравномерного объема ресурсов, накопленного разными группами населения на момент начала реформ 1990-х годов, и передававшегося из поколения в поколение. Этот факт ставит под сомнение идею о равных стартовых возможностях в постсоветской России.

Основные изменения в социальной структуре

В процессе трансформации российское общество пережило ряд фундаментальных изменений, которые перестроили всю систему стратификации:

• Резкое «растягивание по вертикали» шкалы социальных статусов: Произошло колоссальное углубление социальной дифференциации, при котором «верхушка» общества оказалась драматически оторвана от его подавляющего большинства. Одним из наиболее показательных индикаторов этого процесса является децильный коэффициент, который характеризует соотношение средних доходов 10 % наиболее обеспеченных и 10 % наименее обеспеченных слоев населения. Если незадолго до распада Советского Союза этот коэффициент составлял около 5, то к 1997 году он вырос до 12. По предварительным данным Росстата за 2024 год, децильный коэффициент достиг отметки в 15,1, что свидетельствует о сохраняющемся и даже усугубляющемся полярном расслоении общества.
• Появление отсутствовавших ранее социальных групп: Возникли новые игроки на социальной арене, такие как бизнес-элита, крупные собственники, а также мелкие и средние предприниматели, которые стали активными акторами экономических и политических процессов.
• Значительный рост численности и изменение состава «низов» общества: Миллионы людей оказались за чертой бедности, пополнив ряды низших слоев, а также породив феномен люмпенизации.
• Увеличение роли характера занятости: Место человека в стратификационной системе стало все больше определяться типом его занятости, что связано с умножением многообразия форм трудовых отношений и широким распространением прекарной занятости.
• Переход стратификационной системы от этакратической модели к экономической основе: Если в СССР доминировали властные иерархии, то в постсоветской России главными критериями стали уровень доходов, владение собственностью и возможность осуществлять самостоятельную хозяйственную деятельность.
• Резкий рост престижа определенных профессий: В 1990-е годы резко возрос престиж предпринимательской, коммерческой, финансово-банковской, управленческой, юридической и некоторых других видов деятельности, что отражало новые приоритеты рыночной экономики.
• Изменение значимости факторов: В 1990-е годы исчезла значимость доступа к «дефициту», а с конца 2000-х годов начала сокращаться и значимость наличия высшего образования как безусловного гаранта социального успеха.

Социально-экономические последствия приватизации

Приватизация, призванная создать эффективную экономику и поднять благосостояние населения, на практике имела множество негативных социальных последствий. Зачастую она проводилась по заниженным ценам и сопровождалась массовыми злоупотреблениями, что привело к формированию класса крупных собственников, но не к ожидаемому подъему благосостояния всего населения.

Масштабы приватизации были ошеломляющими. В период 1991–1992 годов было приватизировано 46,8 тысяч государственных предприятий, в 1993 году их число возросло до 88,6 тысяч, а в 1994 году — до 112,6 тысяч. К 1 января 1997 года общее число приватизированных предприятий достигло 126 793. При этом доходы от приватизации в 1992 году составили лишь 1,1% от общей суммы доходов консолидированного бюджета, что подчеркивает неэффективность и непрозрачность этого процесса для государства. К 1992 году было приватизировано 92% предприятий цветной металлургии, к 1994 году — 95% химической и нефтехимической промышленности, а к 1996 году легкая промышленность была полностью приватизирована, что демонстрирует беспрецедентную скорость и охват процесса.

Среди наиболее острых негативных последствий приватизации можно выделить:

• Обесценивание дореформенных вкладов населения: Гиперинфляция и отсутствие адекватной компенсации лишили миллионы граждан накопленных средств.
• Ухудшение демографических показателей: Хронологическое начало демографической катастрофы в России, сопоставимой по последствиям с Великой Отечественной войной, приходится на период перестройки, плавно перешедший в стадию приватизации. Это привело к росту смертности (из-за ухудшения питания, разрушения системы бесплатного здравоохранения, роста преступности, алкоголизма, наркомании) и резкому снижению рождаемости (из-за неудовлетворенности реформами, возросшей тревоги за будущее, неясных перспектив для детей).
• Рост бедности и социальной напряженности: Согласно официальной статистике, наиболее неблагоприятными с точки зрения бедности были 1992-1993, а также 1999 и 2000 годы, когда реальные доходы граждан снизились на 40% вследствие либерализации цен. В марте 1992 года уровень бедности составлял 57%. Если бы в 1994 году применялась старая методика оценки доходов, доля бедных составила бы около 34%.

Остроту и драматизм трансформационного периода иллюстрирует цитата А.Б. Чубайса, который, отвечая на вопрос о беспокойстве за людей, якобы сказал: «Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом, новые вырастут». Эта фраза, если она была произнесена, отражает жесткость и цинизм некоторых идеологов реформ, готовых пожертвовать значительной частью населения ради ускоренного перехода к рыночной экономике. Такие оценки лишь подчеркивают, что приватизация и либерализация цен, хотя и были призваны модернизировать экономику, привели к глубоким и травмирующим социальным последствиям, кардинально изменившим социальный ландшафт России.

Критерии и индикаторы социальной стратификации в современной России

Современная Россия, пройдя через драматический период трансформации, сформировала новую систему социальной стратификации, основанную преимущественно на экономических критериях. Для адекватного понимания этой системы необходимо детально рассмотреть, какие факторы определяют положение индивида в обществе и как они проявляются через доступные индикаторы.

Доход и собственность как основные критерии

В современной России, в отличие от этакратической модели СССР, формирование стратификационной системы происходит на ярко выраженной экономической основе. Главными критериями, определяющими социальное положение, стали:

• Уровень доходов: Он отражает возможность доступа к материальным благам, качественному жилью, образованию, медицине и досугу.
• Владение собственностью: Наличие недвижимости, финансовых активов, акций предприятий — все это является показателем накопленного богатства и источником дополнительного дохода.
• Возможность осуществлять самостоятельную хозяйственную деятельность: Предпринимательство, владение бизнесом предоставляют не только экономические преимущества, но и определенную степень автономии и влияния.

С 1990-х годов накопленное богатство, текущие доходы, устойчивость занятости и ресурс социальных сетей резко возросли в значимости как факторы социальной дифференциации. Эти факторы взаимосвязаны и часто усиливают друг друга. Например, высокий доход позволяет накопить собственность, а широкие социальные сети открывают доступ к более выгодной занятости. С начала 2000-х годов также возросла значимость наличия в занятости признаков прекарности (нестабильный, временный характер работы, отсутствие социальных гарантий) и социального происхождения человека. Последнее указывает на то, что «стартовые условия», определяемые положением родителей, по-прежнему играют существенную роль в формировании жизненных траекторий.

Высокий уровень дифференциации доходов в современной России подтверждается актуальными статистическими данными. Децильный коэффициент, характеризующий соотношение средних доходов 10 % наиболее обеспеченных и 10 % наименее обеспеченных слоев населения, по предварительным данным Росстата за 2024 год, достиг 15,1. Это означает, что доходы самых богатых граждан в 15,1 раза превышают доходы самых бедных, что свидетельствует о существенном социальном расслоении и порождает серьезные вызовы для социальной справедливости и стабильности.

Роль образования и престижа профессий

Уровень образования традиционно считается одним из важнейших критериев социальной стратификации, так как он напрямую связан с квалификацией, возможностями трудоустройства и уровнем дохода. Однако в современной России его роль претерпевает изменения. С конца 2000-х годов наблюдается некоторое сокращение значимости высшего образования для стратификации.

Мониторинг ВЦИОМ (ноябрь 2024 года) показывает, что, хотя большинство россиян по-прежнему считают высшее образование гарантией успешной карьеры, доля тех, кто полагает, что его значимость преувеличена, растет. Если в 2008 году мнения разделялись примерно поровну, то сегодня лишь 30% опрошенных не согласны с утверждением о преувеличенной значимости высшего образования. Это может быть связано с перенасыщением рынка труда специалистами с дипломами, не всегда соответствующими реальным потребностям экономики. Кроме того, отмечается, что качественное образование все более становится доступным преимущественно для детей состоятельных родителей, что углубляет социальную стратификацию, создавая своего рода «образовательный барьер» для восходящей мобильности.

Представления о престиже профессий в России также демонстрируют динамику. В 2024 году, согласно ВЦИОМ, наиболее престижными считались специалисты в сфере информационных технологий (32%) и врачи (32%), за ними следуют военнослужащие (17%) и рабочие профессии (17%). Примечательно, что престиж рабочих профессий вырос втрое за последние три года, и 66% россиян считают их престижными (данные ВЦИОМ от 18 апреля 2025 года и «Ведомостей» от 12 сентября 2024 года). Это может быть связано как с реальным ростом спроса на квалифицированных рабочих, так и с государственной политикой по популяризации среднего профессионального образования.

При определении престижа работы ключевыми критериями являются:

1. Высокая оплата труда (92%): Экономический фактор остается доминирующим.
2. Социальная значимость (80%): Понимание важности профессии для общества.
3. Гарантированная занятость (78%): Стабильность и уверенность в будущем.

Отдельного внимания заслуживает профессия инженера. Ее престиж, значительно снизившийся в 1990-е годы, в последние годы демонстрирует тенденцию к восстановлению и росту. В 2023 году 65% граждан считали эту профессию престижной, в 2024 году показатель вырос до 72%, хотя в 2025 году наблюдался небольшой спад до 64%. Эти колебания указывают на неустойчивость восприятия. Среди молодежи (18-35 лет) 69% считают профессию инженера престижной, однако лишь 46% готовы лично осваивать инженерную специальность. Ключевыми факторами для повышения интереса к инженерным специальностям являются размер оплаты труда и условия работы (57% опрошенных в 2025 году), что вновь подчеркивает доминирующую роль экономических факторов в формировании профессиональных предпочтений и, как следствие, в стратификационной системе.

Таким образом, современная российская стратификационная система представляет собой сложную мозаику, где экономические критерии (доход, собственность) играют ведущую роль, а образование и престиж профессий, хотя и важны, демонстрируют динамичные изменения, отражающие трансформацию общества.

Социальные группы и их динамика в современной России

Современное российское общество представляет собой сложную систему социальных групп, иерархически организованных и динамично развивающихся. Анализ их состава, характеристик и взаимодействия позволяет получить объемную картину социальной стратификации постсоветского периода.

Макроструктура и классовый состав

Социологические исследования выделяют несколько подходов к описанию макроструктуры современного российского общества. Один из них предполагает деление на четыре основные макрогруппы:

• «Верхушка» общества: Составляет около 5% населения, сосредоточившая основной объем власти и собственности. Эта группа фактически является ядром правящей элиты.
• Три противостоящие ей страты: Объединяют представителей массовых слоев населения:
  • Привилегированная страта: Чуть менее 20% населения.
  • Медианная страта: Около половины всего населения, задающая типичный для современной России стандарт жизни.
  • Нижняя страта: Около четверти россиян, в жизни которых доминируют депривации и риски.

Более детализированную модель классового состава предлагает Н.Е. Тихонова, выделяющая пять крупных классов:

• Высший класс: Богатые, элита, субэлита (5% населения).
• Средний класс: (12% населения).
• Нижний средний класс: (23% населения).
• Медианный класс: Малообеспеченные (25% населения).
• Низший класс: Нищие, бедные, нуждающиеся (34% населения).

Эта классификация демонстрирует значительную долю населения, находящуюся в условиях низкой обеспеченности или бедности, что является одним из ключевых вызовов для современной России. Именно эта поляризация требует особого внимания со стороны государства и общества, поскольку она угрожает социальной стабильности.

Характеристика ключевых социальных групп

Для более глубокого понимания социальной структуры рассмотрим характеристики основных выделяемых групп:

• Элита: Этот высший слой общества представлен политической и экономической элитой, крупными предпринимателями и высшими чиновниками. Российская элита обладает мощным экономическим и интеллектуальным потенциалом, а также возможностью влиять на ход реформ и общественные процессы. Она характеризуется высоким уровнем образования и, по данным исследований, почти на 90% представлена мужчинами молодого и среднего возраста. Интересна динамика рекрутирования элиты: на региональном уровне и в правительстве она стала моложе почти на десять лет. Молодое поколение политической элиты чаще рекрутируется по партийной линии или благодаря профессиональной деятельности, тогда как для старшего поколения было более характерно продвижение через бизнес и государственную службу.
• Средний класс: Является объектом активного изучения и дискуссий в социологии. Его выделяют по совокупности критериев, включающих материальный уровень жизни, образование и самоидентификацию. Считается, что средний класс успешно адаптируется к рыночной экономике и заинтересован в стабильности общества. В конце 2000-х годов он составлял около четверти семей России. Однако существуют значительные расхождения между объективными показателями и субъективным восприятием.
  • По данным Фонда общественного мнения (ФОМ) на июль 2025 года, около 70% россиян субъективно относят себя к среднему классу.
  • По методике Всемирного банка, к среднему классу по уровню дохода (в 1,5 раза выше прожиточного минимума) также можно отнести около 70% населения.
  • Однако при строгой самоидентификации с реалистичной оценкой этот показатель снижается до 3,5–10,2%.
  • Исследование НИУ ВШЭ (2022 год) показало, что по совокупности социально-профессионального статуса, образования и дохода к среднему классу можно отнести 31,7% россиян, но лишь около трети из них (9,3%) составляют «ядро» среднего класса, соответствующее всем трем критериям.

  Эти данные свидетельствуют о том, что, несмотря на численность, субъективная идентичность со средним классом в России остается неустойчивой, что влияет на его способность выступать консолидированным актором социальных преобразований. Если средний класс не осознает себя единой силой, ��ак он может влиять на развитие общества?

• Предпринимательский слой: Переход к рыночной экономике породил качественно новые статусные группы, обладающие экономической свободой. Сложился довольно многочисленный предпринимательский слой, высшие представители которого, безусловно, входят в хозяйственно-экономическую и политическую элиту страны. Этот слой является движущей силой экономического развития, но также демонстрирует значительную внутреннюю дифференциацию по масштабам бизнеса и уровню доходов.
• Низший класс (андеркласс): Эта группа крайне неоднородна и включает в себя нищих, бедных и нуждающихся. Появление «социального дна» (люмпенов) стало одним из драматических следствий рыночной стихии 90-х годов. Представители низшего класса часто сталкиваются с глубокой социальной депривацией, отсутствием стабильной занятости, низким уровнем образования и ограниченным доступом к социальным благам, что создает серьезные проблемы для общества в целом.

Таким образом, социальная структура современной России представляет собой сложную, многоуровневую и динамичную систему, в которой, несмотря на относительную стабильность последних лет, сохраняется значительное неравенство и выраженные классовые различия.

Проблемы социального неравенства и социальной мобильности в современной России

Социальные неравенства в современной России представляют собой не только предмет академического анализа, но и острую социальную проблему, воспринимаемую населением как серьезный вызов. Эта проблема имеет глубокие корни и многогранные последствия, затрагивающие как экономическое развитие, так и социальную стабильность.

Восприятие и последствия социального неравенства

Проблема неравенств очень остро воспринимается населением России, и за годы экономических кризисов это восприятие стало еще острее. Парадоксально, но потенциал использования неравенств как стимула продуктивности постепенно сокращается. Это происходит потому, что толерантность россиян к ранее легитимным основаниям неравенств (например, к более высокому вознаграждению за риск или особые заслуги) снижается.

Существующие неравенства в целом расцениваются населением как несправедливые. Это приводит к растущему запросу на «выравнивание» и изменение существующей модели социальной структуры. Интересно, что Россия отличается от многих европейских стран значительно более негативными оценками действий государства в решении проблем неравенства. Население видит государство основным актором, способным и должным решать эту проблему.

Высокий уровень неравенства, особенно когда оно воспринимается как нелегитимное в глазах населения, создает ряд серьезных проблем:

• Сокращение возможностей для инклюзивного экономического роста: Значительная часть населения, находящаяся за чертой бедности или в группе низких доходов, не может в полной мере участвовать в экономическом развитии, что замедляет общий рост.
• Барьеры для снижения бедности и восходящей социальной мобильности: Неравенство создает структурные препятствия для тех, кто пытается улучшить свое материальное и социальное положение.
• Увеличение социальной напряженности: Острое ощущение несправедливости и невозможности улучшить свое положение может привести к росту протестных настроений и общей нестабильности в обществе.

Децильный коэффициент, достигший 15,1 в 2024 году, наглядно демонстрирует эту пропасть в доходах, которая питает ощущение несправедливости и усиливает социальное расслоение. В этом контексте, насколько эффективно государство справляется с ролью гаранта социальной справедливости, если неравенство продолжает расти?

Барьеры социальной мобильности

Социальная мобильность, то есть возможность изменения индивидом или группой своего социального статуса, является важным показателем динамичности и справедливости общества. В современном российском обществе, несмотря на отсутствие формальных (юридических) ограничений, существуют многочисленные социальные, расовые и половые барьеры, а также множество формальных и неформальных ограничений, препятствующих восходящей мобильности.

Например, в урбанистическом контексте выделяют такие специфические барьеры мобильности, как:

• Цифровой барьер: Ограниченный доступ к информационным технологиям и цифровым навыкам.
• Социально-перцептивный барьер: Предрассудки и стереотипы, основанные на социальном происхождении, внешности или принадлежности к определенной группе.
• Социально-правовой барьер: Неформальные правила, коррупция, отсутствие прозрачных социальных лифтов.

Кардинальные перемены в российском обществе после распада СССР привели к неопределенности и непредсказуемости личной и общественной жизни, что повлияло на характер и масштабы мобильности населения. Экономические проблемы, особенно на региональном уровне, обусловливают актуальность трудовой и профессиональной мобильности. Люди вынуждены менять место работы или сферу деятельности в поисках лучших условий.

Мобильность в сфере образования также имеет большое значение, так как образование напрямую связано с экономической эффективностью и более высокой заработной платой. Исследования НИУ ВШЭ (2024 год) показывают, что получение любой ступени высшего образования увеличивает среднюю заработную плату. Магистры в среднем получают на 20,96% больше бакалавров и на 13,41% больше специалистов. Бакалавры и специалисты, в свою очередь, зарабатывают на 16,49% и 24,04% больше соответственно по сравнению с людьми со средним профессиональным образованием. Эти цифры подтверждают, что образование является мощным инструментом восходящей мобильности.

Однако некоторые исследования указывают, что экономическая целесообразность значительных инвестиций в высшее образование для большинства молодежи не всегда доказана, так как оно не гарантирует автоматического увеличения дохода. Это может быть связано с качеством образования, выбором невостребованных специальностей или особенностями рынка труда. Тем не менее, в целом высокий уровень образования означает увеличение человеческого капитала, что при нормальной отдаче должно приводить к росту доходов и способствовать социальной мобильности. Проблема заключается в том, что «нормальная отдача» не всегда гарантирована, а барьеры, о которых говорилось выше, могут нивелировать эффект от образовательных инвестиций. Таким образом, инвестиции в образование становятся лотереей для многих граждан, что снижает их мотивацию и усугубляет социальные барьеры.

Таким образом, проблемы социального неравенства и социальной мобильности в современной России тесно переплетены. Высокий уровень неравенства, воспринимаемого как несправедливое, и наличие значительных барьеров для восходящей мобильности, несмотря на формальное отсутствие ограничений, создают серьезные вызовы для развития общества и требуют комплексных решений со стороны государства и гражданского общества.

Заключение

Анализ социальной стратификации в СССР и современной России позволяет сделать ряд ключевых выводов, иллюстрирующих глубокие исторические и трансформационные процессы, изменившие социальный ландшафт страны.

Теоретические подходы, разработанные классиками социологии – Марксом, Вебером, Сорокиным и функционалистами, – предоставляют фундаментальную базу для понимания механизмов формирования и функционирования социального неравенства. Они показывают, что стратификация является многомерным феноменом, определяемым как экономическими факторами, так и властью, престижем, образованием.

Советское общество, несмотря на провозглашение идеологии бесклассовости и социальной однородности, на практике сформировало уникальную этакратическую систему. Здесь ключевым критерием стратификации стала не собственность, а бюрократический доступ к власти и распределению государственных ресурсов, что породило привилегированный слой – номенклатуру. Реальные социальные различия, хоть и сглаженные по сравнению с капиталистическими обществами, вызывали растущее недовольство и противоречили официальным доктринам.

Распад СССР и радикальные экономические реформы 1990-х годов привели к драматическим и глубоким трансформациям. Приватизация государственной собственности и либерализация цен стали катализаторами резкого «растягивания по вертикали» социальной структуры, углубления социального неравенства и формирования новых социальных групп, таких как бизнес-элита и массовый андеркласс. Децильный коэффициент, выросший до 15,1 в 2024 году, наглядно демонстрирует масштабы поляризации общества, а негативные социально-демографические последствия приватизации подчеркивают остроту и травматичность этого периода.

В современной России стратификационная система основывается преимущественно на экономических критериях – доходе, собственности и возможностях самостоятельной хозяйственной деятельности. Роль образования, хотя и остается значимой, демонстрирует тенденцию к сокращению безусловной гарантии успеха, а его доступность все больше зависит от материального положения. Представления о престиже профессий также меняются, отражая запросы современного рынка труда.

Наконец, проблемы социального неравенства и социальной мобильности остаются одними из наиболее острых вызовов. Население воспринимает существующие неравенства как несправедливые, выражая растущий запрос на «выравнивание» и активную роль государства в этом процессе. Несмотря на отсутствие формальных барьеров, социальные, расовые, половые и неформальные ограничения по-прежнему препятствуют восходящей мобильности, снижая потенциал инклюзивного роста и усиливая социальную напряженность.

Таким образом, проблема социальной стратификации в России является комплексной и многомерной, охватывающей как историческое наследие, так и динамичные трансформации современного общества. Ее понимание критически важно для анализа текущего состояния страны и определения путей ее дальнейшего развития. От того, насколько эффективно будут решаться эти проблемы, зависит не только экономическое благосостояние, но и будущее социальной стабильности и сплоченности российского общества.

Список использованной литературы

1. Бирнбаум, П. Французский правящий класс. Москва: Прогресс, 1981. 256 с.
2. Вебер, М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация: Сб. статей. Вып. 1. Москва: Изд-во Ин-та народнохозяйственного прогнозирования РАН, 1992. С. 19-38.
3. Добреньков, В. И., Кравченко, А. И. Социология: Учебник. Москва: ИНФРА-М, 2001. 624 с.
4. Заславская, Т. И. Десятилетие российских реформ — и вот вам результат // Знание — сила. 2000. № 4. С. 12—14.
5. Заславская, Т. И. Бизнес-слой российского общества: Сущность, структура, статус // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 17-32.
6. Заславская, Т. И., Громова, Р. Г. К вопросу о «среднем классе» российского общества (социологическая характеристика) // Мир России. 1998. Т. 7. № 4. С. 3-22.
7. Исправников, В. «Теневые» параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса // Российский экономический журнал. 2008. № 5. С. 3-11.
8. Комаров, М. С. Социальная стратификация и социальная структура // Социологические исследования. 1992. № 7. С. 62-72.
9. Радаев, В. В., Шкаратан, О. И. Социальная стратификация: Учеб. пособие. Москва: Аспект Пресс, 1996. 318 с.
10. Сорокин, П. А. Человек, цивилизация, общество. Москва: Политиздат, 1992. 543 с.
11. Социология в России / Под ред. В. А. Ядова. 2-е изд., перераб. и дополн. Москва: Издательство Института социологии РАН, 1998. 722 с.
12. Батуренко, С. А. Социальная стратификация и неравенство в современном российском обществе: теоретико-методологический анализ современных концепций: дис. канд. социол. наук. Москва, 2008.
13. Одяков, С. В. Методологические подходы к исследованию социальной структуры современного российского общества // Вестник ЮУрГУ. Серия «Социально-гуманитарные науки». 2013. Т. 13.
14. Лонин, А. В., Григоренко, Д. Е. Социальная элита как основа свободного субъекта управления обществом // Вестник Сибирского государственного аэрокосмического университета имени академика М. Ф. Решетнёва. 2010.
15. Сафина, А. Р., Юсупов, Р. М. Социальные классы: история и современность // Евразийский Союз Ученых. 2015.
16. Чеснокова, В. Ф. Уильям Л. Уорнер Питирим Сорокин: социальная стратификация и социальная мобильность.
17. Проценко, М. В. Социальный статус личности.
18. Сорокин, П. А. Социальная мобильность. New York: Harper & Brothers, 1927.
19. Молодов, О. Б., Каминский, В. С. Теоретико-методологические подходы к исследованию социальной реальности // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2017. Т. 10. № 2. С. 150-163.
20. Толкотт Парсонс: Функциональная теория изменения // Гуманитарный портал.
21. Батыгин, Г. С. Структурный функционализм Толкотта Парсонса.
22. Мацкевич, И. В. Толкотт Парсонс и развитие теории организации.
23. КОНЦЕПЦИИ ЭЛИТ В ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ // Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники.
24. Классы и социальные слои: исторические судьбы. СССР и Восточная Европа. 20–60-е годы XX в. Москва: Наука, 1990. Отв. ред. А. Ф. Носкова.
25. Возьмитель, А. А. Социальное неравенство и его риски в советской и постсоветской России // Власть. 2016. № 10. С. 13-22.
26. Тихонова, Н. Е. Трансформации социальной структуры российского общества: конец 1980-х – конец 2010-х гг. // Социологические исследования. 2021. № 8. С. 22-32.
27. Попова, О. Д. «В ЦК те же помещики и капиталисты…»: восприятие советскими людьми социального неравенства в СССР в 1960-е годы // Новый исторический вестник. 2016. № 4 (50). С. 131-144.
28. Иванов, К. В. Социальная сфера в СССР накануне перестройки // Вестник науки. 2023. № 4 (61) том 5. С. 293-308.
29. Капустина, О. В. Основные социальные группы советского общества в 1960-1980-х гг., определенные пенсионным законодательством // Журнал исследований социальной политики. 2013. Т. 11. № 3. С. 407-422.
30. Мазур, Л. Н. Формирование социальной структуры советского общества: от идеи равенства к реальному неравенству // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2017. № 4 (39). С. 476-488.
31. Никонова, С. И. Социальная структура советского общества в 1965-1985 гг. // Проблемы современной экономики. 2006. № 1/2 (17/18).
32. Вельможко, И. Н. Изменения в социальной структуре советского общества в середине ХХ века // Труды МАИ. 2008. Вып. 33.
33. Лигостаев, А. Г. Социально-классовая структура общества СССР // Преподаватели университета (educational portal). 2018.
34. СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА. // Понятия и категории.
35. Козловский, В. В., Браславский, Р. Г. Russian civilizational transition: cultural sociological analysis of O. I. Shkaratan’s neo-etacratic theory // Журнал социологии и социальной антропологии. 2019. Т. 22. № 1. С. 7-30.
36. Шкаратан, О. И. Этакратизм и российская социетальная система // Мир России. 2004. № 2. С. 3-45.
37. Григорян, К. Г. Институт конкретных социальных исследований Академии наук СССР. Разработка проблемы социальной структуры советского общества // Вестник Российского нового университета. 2018. № 4. С. 13-17.
38. Коптев, В. И. Природа и социально-экономические последствия приватизации в России // КиберЛенинка. 2010.
39. Шлык, Л. Н. Социальная стратификация в современном российском обществе // XVI Международная конференция памяти профессора Л. Н. Когана (90-летие со дня рождения) «Культура, личность, общество в современном мире: Методология, опыт эмпирического исследования», 21-22 марта 2013 г. Екатеринбург: УрФУ, 2013. С. 463-471.
40. Кочубей, Е. И., Лабузова, В. П. Результаты приватизации в России // Форум молодых ученых. 2019.
41. Синельников-Мурылев, С. Г. Социальные последствия экономических реформ: субъективное восприятие vs статистические данные // Вопросы экономики. 2013. № 1. С. 13-28.
42. Силласте, Г. Г. Социальные последствия приватизации // Обозреватель — Observer. 1999. № 12.
43. Приватизация в России и других странах СНГ / Отв. ред. В. Г. Хороса. Москва: ИНИОН РАН, 2003. 188 с.
44. Пронина, Е. В., Папченко, Е. В. Приватизация и социально-экономические последствия преобразований отношений собственности в России // РОССИЯ МОЛОДАЯ (конференция). Кемерово, 2022. С. 28-31.
45. Голубева, О. В. Факторы социальной стратификации постсоветского российского общества в условиях становления рыночных отношений: На материале крупного промышленного города: дис. канд. социол. наук. Орел, 2007. 196 с.
46. Батуренко, С. А. Социологическая теория социальной стратификации и трансформационные процессы в современной России // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2016. № 4. С. 13-25.
47. Белоус, В. И., Устинкин, С. В. Социальные последствия российских радикальных реформ 90-х гг. ХХ столетия // Социологические исследования. 2013. № 4. С. 36-47.
48. Юрасов, И. А., Танина, М. А., Юдина, В. А., Кузнецова, Е. В. Стратификационная трансформация российского общества: новые сословные модели стратификации // Вестник Казанского государственного энергетического университета. 2021. № 4 (52). С. 116-126.
49. Буриков, В. А. Трансформация социальной системы советского типа и становление новой российской социальности // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2018. № 5-2. С. 360-363.
50. Черныш, М. Ф. Количественные и качественные изменения социальной структуры в постсоветский период // Российский научный фонд (проект). 2024.
51. Карамадонов, О. А. Трансформация социальной структуры российского общества в новейшее время // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 2016. № 4. С. 26-39.
52. Гуренкова, О. В. Экономическая стратификация в условиях трансформации современного российского общества // Концепт. 2014. Спецвыпуск № 05. ART 14544.
53. Тихонова, Н. Е. Субъективная стратификация российского общества: состояние, динамика, ключевые проблемы: аналитический доклад. Москва: НИУ ВШЭ, 2021.
54. Влияние распада СССР на изменение основных социальных трендов. 2019.
55. Волкова, Л. П. Социальная стратификация современного российского общества // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Социология и политология. 2009. № 1. С. 136-145.
56. Жвитиашвили, А. Ш. Социально-классовая структура российского общества: тенденции развития // Социологические исследования. 2012. № 1. С. 58-69.
57. Беляева, Л. А. Средний класс в современной России: теоретическая конструкция стала реальностью? // Вестник Института социологии. 2024. Т. 15. № 4. С. 16-33.
58. Шатилов, А. Б. Элита vs «средний класс»: определяющий конфликт глобальной нестабильности первой четверти XXI века // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2018. № 1 (31). С. 12-20.
59. Горшков, М. К. Социальные неравенства как вызов современной России // Вестник Института социологии. 2010. Т. 1. № 1. С. 24-47.
60. Косинов, С. С., Самыгин, П. С., Самыгин, С. И. Система социальной мобильности российского общества: оценка эффективности в условиях современной реальности // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2015. № 7.
61. Поступила четвертая волна представительного опроса экономически активного населения России по проблемам социального неравенства, социальной мобильности и жизненных траекторий россиян // Институт социологии ФНИСЦ РАН. 2014.
62. ВЦИОМ. Наиболее престижные и доходные профессии: мониторинг. 2024. 12 сентября.
63. Ведомости. Престиж рабочих профессий у россиян вырос втрое за последние три года. 2024. 12 сентября.
64. Научный результат. Социология и управление. Сорокина, Н. Д. Социальные перемены и престиж профессии инженера в современном российском обществе. 2019. № 4. С. 13-22.
65. Краснов, А. Ю. Престиж профессии и современные трудовые предпочтения россиян // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2018. № 4. С. 132-140.
66. Козин, С. В. Профессиональная социальная работа в Российской Федерации: престиж и трудности профессии // Номотетика: Философия. Социология. Право. 2019. Т. 47. № 4. С. 770-778.
67. ВЦИОМ. 66% опрошенных россиян считают рабочие профессии престижными. 2025. 18 апреля.