Памятники книжно-славянского и народно-литературного типов литературного языка Киевской Руси: комплексный лингвистический анализ

Ещё в XI–XII веках, когда Киевская Русь только набирала свой культурный и государственный вес, количество рукописей, доступных древнерусским читателям, по подсчетам исследователей, достигало от 130 до 140 тысяч томов. Это потрясающая цифра для той эпохи, свидетельствующая о невероятной жажде к знанию и развитой книжной культуре. Именно в этом бурлящем котле письменности, где старославянские переводы соседствовали с оригинальными восточнославянскими текстами, формировались два фундаментальных типа литературного языка – книжно-славянский и народно-литературный. Понимание их взаимодействия и уникальных черт открывает окно в сложный и многогранный процесс становления древнерусского литературного языка, который стал основой для современного русского.

Введение: Истоки и диглоссия древнерусского литературного языка

Исторический путь любого народа неразрывно связан с эволюцией его языка, и Киевская Русь в этом отношении представляет собой уникальный полигон для лингвистических исследований. Актуальность темы памятников книжно-славянского и народно-литературного типов литературного языка Киевской Руси обусловлена не только их значимостью для понимания лингвистического ландшафта Древней Руси, но и тем, что именно в этот период закладывались основы будущего русского литературного языка. Формирование двух стилистически и функционально различных языковых систем в рамках одной культурной общности — явление, известное как диглоссия — стало определяющим фактором для письменной культуры того времени, и глубокое изучение этого феномена помогает не только реконструировать исторические процессы, но и понять механизмы языковой эволюции в целом.

Киевская Русь, как молодое, но стремительно развивающееся государство, нуждалась в развитом языке для обслуживания всех сфер жизни: от религиозных культов и государственных актов до повседневного общения и художественного творчества. Принятие христианства в 988 году открыло доступ к богатому наследию византийской и южнославянской книжности, представленной старославянским языком. Однако наряду с ним продолжал развиваться и исконно восточнославянский язык, отражающий живую речь населения. Это сосуществование двух систем — высококнижного, сакрального книжно-славянского языка и более прагматичного, народного литературного языка — породило сложный механизм их взаимодействия и взаимовлияния.

Предметом данного реферата является детальный анализ этих двух типов литературного языка, их истоков, характерных фонетических, морфологических, синтаксических и лексических особенностей, а также их функционирования в различных письменных памятниках. Мы также рассмотрим социальные, исторические и культурные факторы, способствовавшие их развитию, и обозначим современные дискуссионные вопросы, которые продолжают волновать филологическое сообщество. Структура работы последовательно проведет читателя от общих характеристик каждого типа к конкретным примерам из знаковых письменных источников, завершая анализом их взаимодействия и перспектив дальнейших исследований.

Книжно-славянский тип литературного языка: формирование, особенности и функции

Книжно-славянский тип литературного языка Киевской Руси — это не просто один из стилей, а полноценная языковая система, которая возникла на пересечении двух мощных традиций. Её формирование — результат сложного и плодотворного взаимодействия старославянского языка, принесённого на Русь вместе с христианством, и исконной восточнославянской речи.

Генезис и сферы применения книжно-славянского языка

Корни книжно-славянского языка уходят в миссионерскую деятельность святых Кирилла и Мефодия, создавших старославянскую письменность для нужд славянского богослужения. Этот язык, изначально базировавшийся на южнославянских (македонских) диалектах, стал lingua franca для славянского мира, языком высокой книжности и церковной службы. С принятием христианства в 988 году старославянский язык, уже обогащённый греческими заимствованиями и развитой синтаксической структурой, пришёл на Русь. Однако здесь он не оставался неизменным: под влиянием живой восточнославянской речи он начал трансформироваться, приспосабливаясь к чуждой ему фонетической и морфологической системе. Это был не пассивный процесс, а активное взаимообогащение, которое, как отмечал В.В. Виноградов, обогатило древнерусский язык абстрактными понятиями, для которых собственных наименований ещё не существовало.

Функционально книжно-славянский язык был языком сакральным и высоким. Его основная сфера применения — тексты Священного Писания (Евангелия, Апостолы), литургика (служебники, часословы), гимнография (стихиры, каноны), агиография (жития святых), гомилетика (поучения, проповеди) и церковно-каноническая письменность (уставы, правила). При этом его влияние простиралось и на светскую переводную и оригинальную литературу, обслуживая такие жанры, как житие, поучение, послание, слово и хождение. Например, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, одно из самых выдающихся произведений древнерусской литературы, полностью выполнено в канонах книжно-славянского стиля, демонстрируя его способность выражать сложные богословские и политические идеи.

Лексико-фразеологические особенности

Лексика книжно-славянского типа отличается особой изысканностью, отвлечённостью и торжественностью. Она характеризуется несколькими яркими чертами:

• Сложные слова (композиты): Многие понятия выражались с помощью словосложения, что было характерно для старославянского и греческого языков. Примеры: кумирослужение (поклонение идолам), благоверие (истинная вера), многострадальный. Эти слова часто несли в себе глубокий религиозный или философский смысл.
• Отвлечённая лексика: Книжно-славянский язык был идеальным инструментом для выражения абстрактных понятий, необходимых в богословских и философских рассуждениях. Примеры: естество (природа, сущность), мучение (страдание), истина (правда), добродетель, разумъ. Эти слова обогатили словарный запас древнерусского языка, позволяя ему оперировать сложными идеями.
• Религиозная лексика: Ядро книжно-славянского словаря составляли термины, связанные с христианским культом и догматикой. Примеры: Спасъ (Христос), Пасха (Воскресение Христово), ангелы, Господь, храмъ, священникъ, апостолъ, евангелие.
• Греческие заимствования: Старославянский язык, будучи языком переводов с греческого, унаследовал значительное количество грецизмов. По оценкам, в древнеболгарских памятниках доля греческих заимствований могла достигать 18,5% словарного состава. Многие из этих слов, такие как Евангелие, алтарь, икона, философъ, перешли в книжно-славянский язык Киевской Руси, где они продолжали активно использоваться, хотя лишь немногие из них проникали в собственно древнерусский литературный язык, оставаясь в сфере высокой книжности. Процесс перевода греческих текстов продолжался в Древней Руси с XI века, постоянно пополняя запас грецизмов.
• Противопоставления: Для книжного стиля характерно использование антонимических пар и контрастных понятий, что подчёркивало дихотомию духовного и мирского, добра и зла.
• Неполногласные сочетания: Слова с неполногласием, такие как злато (золото), градъ (город), древо (дерево), глава (голова), являются ярким маркером старославянского происхождения. В отличие от восточнославянского полногласия (золото, город, дерево), неполногласие сохраняло архаичный облик, придавая тексту торжественность. В более поздний период (например, в деловом языке XVIII века) неполногласные сочетания могли переосмысливаться, становясь административно-управленческими и юридическими терминами (градские люди, градское общество, преступление) или стилеобразующими средствами (глад).

Фонетические, морфологические и синтаксические характеристики

Языковая система книжно-славянского типа демонстрирует ряд специфических черт на различных уровнях.

Фонетические особенности:

• Неполногласие: Как уже упоминалось, наиболее ярким фонетическим признаком является неполногласие (например, вратъ вместо воротъ, страна вместо сторона). Это прямое наследие южнославянских диалектов, на которых базировался старославянский язык.
• Следы второй палатализации: В некоторых словах сохраняются следы так называемой второй палатализации заднеязычных согласных, происходившей в праславянском языке. Например, реце (от речи, «сказал») вместо реке или руце (от рука) вместо руке. Эти архаичные формы подчёркивают древность и книжный характер текста.

Морфологические особенности:

• Нестяженные формы имперфекта: В книжно-славянском языке активно использовались нестяженные формы имперфекта, например, идяаше (шёл), рождааше (рождал). В живой восточнославянской речи к этому времени формы имперфекта уже претерпевали упрощения и стяжения, а затем и вовсе выходили из употребления, что делало нестяженные формы маркером книжности.
• Окончания в творительном падеже: В некоторых случаях наблюдались старославянские окончания, отличающиеся от восточнославянских. Например, флексия -ъмь / -ьмь в творительном падеже единственного числа у имён o-склонения нередко встречается вместо старославянского -омъ / -емъ, хотя это скорее болгарское влияние, хорошо отражённое в протографах.
• Словообразовательные элементы церковнославянского происхождения: Приставки из- (ис-) и воз- (вз-, вос-, вс-), а также суффиксы -ейш-, -айш- для образования превосходной степени прилагательных (пресветлейший, наияснейший, милостивейший), активно использовались для придания тексту торжественности и этикетности, особенно в деловом языке XVIII века.

Синтаксические особенности:

Синтаксис книжного языка Древней Руси был сложным и многоуровневым, он основывался на принципе логического развёртывания мысли, наследовал кирилло-мефодиевскую традицию и испытал значительное влияние синтаксиса греческих оригиналов.

• Калькирование греческих конструкций: Одним из наиболее заметных проявлений этого влияния было калькирование греческих синтаксических оборотов. Примеры:
  • Конструкция еже + инфинитив (например, еже видети — «чтобы видеть», «чтобы увидел»)
  • Конструкция яко + дательный падеж + инфинитив со значением следствия (например, яко ему приити — «так, что он пришёл»).
• Южнославянские конструкции: Присутствовали также специфически книжные церковнославянские конструкции южнославянского происхождения, такие как да + презенс (например, да будетъ воля Твоя — «пусть будет воля Твоя»), используемая для выражения пожелания, повеления или цели.
• Номинализация: Книжно-славянский синтаксис активно использовал конструкции номинализации, то есть превращения глаголов в отглагольные существительные, выражающие процесс или результат действия. Такие конструкции применялись с временным, целевым, изъяснительным, причинно-следственным и другими обстоятельственными значениями. Например, повеление вместо более разговорного «как повелел», или созидание вместо «как созидали». Это придавало тексту большую отвлечённость и академичность.
• Порядок слов: Порядок слов в книжном синтаксисе часто был обусловлен влиянием греческих оригиналов и не всегда соответствовал закономерностям живого русского языка. Он мог быть более фиксированным или, наоборот, более свободным, что создавало особую ритмику и торжественность.
• Влияние на правописание и пунктуацию: К концу XIV века через южнославянские источники в русскую письменность вошли греческие по происхождению надстрочные диакритические знаки (исо, оксия, вария, кендема, камора, великий апостроф), а также запятая и точка с запятой, которые с XV века становятся характерным признаком книжной нормы, что указывает на усложнение и стандартизацию письменной речи.

В целом, книжно-славянский тип языка был мощным инструментом для выражения сложных идей, эмоциональной возвышенности и сакральности. Его специфические черты на всех языковых уровнях отличали его от народно-литературного типа, создавая уникальный стилистический пласт в древнерусской письменности.

Памятники книжно-славянского типа: детальный лингвистический анализ

Памятники книжно-славянского типа языка представляют собой истинные сокровищницы древнерусской письменности, демонстрируя богатство и утонченность высокого стиля. Эти тексты, созданные преимущественно на основе старославянского языка, стали культурным фундаментом Киевской Руси, пронеся сквозь века богословские, философские и исторические идеи.

Произведения церковно-политического красноречия и житийная литература

Выдающиеся образцы книжно-славянского типа языка находят своё воплощение в жанре церковно-политического красноречия и житийной литературы.

К произведениям церковно-политического красноречия относятся знаменитые «Слова» митрополита Илариона, Кирилла Туровского и Климента Смолятича.

• «Слово о Законе и Благодати» Илариона (XI век) — это вершина древнерусской гомилетики. Его язык отличается торжественностью, риторическими фигурами, сложными синтаксическими конструкциями и обилием старославянизмов. Иларион виртуозно использует библейские аллюзии, антитезы и параллелизмы, чтобы донести до слушателя глубокие богословские и политические идеи о месте Руси в христианском мире.
• Кирилл Туровский (XII век), известный как «Златоуст русского слова», создавал проникновенные поучения и торжественные «слова», отличающиеся особой образностью, метафоричностью и эмоциональной насыщенностью. Его тексты полны риторических вопросов, восклицаний и сложных сравнений, призванных воздействовать на чувства слушателей.
• Климент Смолятич (XII век) также продолжал традиции высокого красноречия, его произведения демонстрируют глубокую эрудицию и философскую направленность, выраженную через сложный, книжный язык.

Житийная литература также является ярким примером книжно-славянского стиля:

• «Житие Феодосия Печерского» (XI век), написанное Нестором-летописцем, характеризуется каноническим языком, призванным создать образ идеального святого. В нём обильно используются старославянизмы, устойчивые эпитеты и формулы, соответствующие жанровым требованиям.
• «Патерик Киево-Печерский» (XIII век) — сборник рассказов о жизни монахов Киево-Печерского монастыря, является ценнейшим источником для изучения книжного языка. Хотя в нём встречаются элементы, приближающие его к живой речи, основной массив текста выдержан в строгой книжно-славянской традиции, с характерной лексикой и синтаксисом.
• «Сказание и Чтение о Борисе и Глебе» (XI век) — одно из первых оригинальных произведений древнерусской литературы, посвящённое первым русским святым. Язык сказания отличается торжественностью, эпической интонацией и обилием старославянских форм, что подчёркивает сакральный характер повествования.

Каноническая церковно-юридическая письменность

Каноническая церковно-юридическая письменность также всецело принадлежала к книжно-славянскому типу. Примером служат «Устав князя Владимира о десятинах, судах и людях церковных» и «Устав князя Ярослава о церковных судах». Эти документы, дошедшие до нас в многочисленных списках XIII–XVII веков, регламентировали жизнь церкви, её права и обязанности, а также юрисдикцию. Язык уставов строг, лаконичен, но при этом насыщен юридическими и церковными терминами, многие из которых имеют старославянское или греческое происхождение. Использование специфической лексики и синтаксических конструкций, характерных для книжного языка, придавало этим документам авторитетность и незыблемость.

Остромирово Евангелие (1056–1057 гг.)

Остромирово Евангелие — это не просто книга, а настоящий лингвистический артефакт, окно в ранний период древнерусской письменности. Написанное дьяконом Григорием в 1056–1057 годах для новгородского посадника Остромира, оно является второй по древности (из обнаруженных) и древнейшей пергаментной рукописной книгой Киевской Руси. Это краткий апракос, содержащий евангельские чтения от Пасхи до Пятидесятницы, субботние и воскресные чтения, а также чтения по Месяцеслову и дополнительные чтения.

Язык Остромирова Евангелия, будучи памятником общерусского литературного языка, генетически связан с языком славянских народов, в первую очередь болгарским, что объясняется его происхождением от болгарского протографа. Тем не менее, в нём уже прослеживаются местные русские языковые особенности, представляющие собой ранние примеры взаимодействия старославянской и восточнославянской традиций.

Графико-орфографические особенности:

• Употребление юсов ѫ/ѭ и ѧ/ѩ: В Евангелии эти буквы, обозначавшие носовые гласные, употребляются этимологически правильно, что свидетельствует о сохранении архаичной орфографической нормы болгарского протографа. Тем не менее, в тексте уже можно обнаружить случаи смешения этих юсов, что является одним из первых проявлений восточнославянской фонетической системы, где носовые гласные либо деназализовались, либо смешивались.
• Буква «зело»: Особенностью является употребление буквы «зело» (S) в двух начертаниях, что отражает вариативность в графической традиции.
• Замена архаичной лексики: Отмечается замена архаичной лексики первоначального перевода на более распространённую (например, етеръ на нѣкыи), а также вытеснение греческих заимствований славянскими синонимами, что демонстрирует тенденцию к адаптации текста для древнерусской аудитории.

Фонетико-морфологические особенности:

• Флексия -ъмь / -ьмь: В творительном падеже единственного числа у имён o-склонения нередко встречается флексия -ъмь / -ьмь вместо старославянского -омъ / -емъ. Это явление также указывает на влияние болгарских диалектов, откуда происходил оригинал.
• Рефлекс «ж» из [dj]: Присутствует рефлекс «ж» из праславянского сочетания *dj на месте старославянского «жд». Например, прихожѧ (приходящий), прѣже (прежде), роженыи (рождённый), троужатися (трудиться). Это фонетическое явление, характерное для восточнославянских языков, является важным маркером адаптации старославянского текста к древнерусской произносительной норме.
• Случаи полногласия: Несмотря на преобладание неполногласия, в Остромировом Евангелии можно встретить отдельные случаи полногласия, например, в словах, которые уже прочно вошли в восточнославянскую речь, или в качестве описок.

Изборник Святослава 1073 года

Изборник Святослава 1073 года — ещё один фундаментальный памятник книжно-славянской письменности, который занимает особое место в истории славянской переводной литературы и древнерусского искусства. Это второй по древности датированный славянский манускрипт и древнейший нелитургический кодекс. Переписанный в Киеве дьяком Иоанном для великого князя Святослава Ярославича, Изборник является своего рода энциклопедией знаний своего времени, представляя собой сборник извлечений из трудов византийских авторов по богословию, философии, этике и естественным наукам.

Источником для Изборника послужил болгарский оригинал, составленный в IX веке для царя Симеона Великого, что объясняет наличие в нём выраженных болгарских языковых особенностей. Рукопись состоит из 266 листов, написанных каллиграфическим уставом в два столбца на пергамене, и украшена великолепными миниатюрами, заставками, инициалами и рисунками знаков зодиака, что делает её не только лингвистическим, но и художественным шедевром.

Болгарские языковые особенности, восходящие к протографу:

• Лексическая близость к Преславской книжной школе: Многие слова и фразеологизмы Изборника обнаруживают прямые параллели с текстами, созданными в Преславской книжной школе — одном из крупнейших центров славянской письменности в Первом Болгарском царстве.
• Неэтимологическое написание юсов: В отличие от Остромирова Евангелия, где юсы употреблялись более строго, в Изборнике встречаются случаи их неэтимологического написания, что может быть результатом переписки или особенностей болгарского оригинала, отражающих фонетические изменения в языке.
• Употребление оγ вместо у: Характерной чертой является употребление диграфа оγ для обозначения звука [у], что было присуще определённым периодам и школам в старославянской письменности.
• о в начале слов вместо ю, є: В некоторых случаях в начале слов встречается о там, где в старославянских рукописях ожидались бы ю или є.
• Последовательное ж на месте *dj и ч на месте *tj: Как и в Остромировом Евангелии, наблюдается последовательное употребление ж на месте праславянского *dj. Кроме того, встречаются отдельные случаи ч на месте *tj, что свидетельствует о сохранении архаичных южнославянских черт.
• Глагольные окончания -ть в 3-м лице: В 3-м лице единственного и множественного числа настоящего времени глаголы оканчиваются на -ть, что также является старославянской нормой.
• Окончание творительного падежа единственного числа -ъмь (-ьмь) у существительных с основой на ŏ: Эта морфологическая особенность, аналогичная той, что встречается в Остромировом Евангелии, подтверждает болгарское влияние.

Изборник 1073 года оказал значительное влияние на последующую древнерусскую книжность, в том числе на формирование Изборника 1076 года и Изборника XIII века. Это влияние проявилось не только в тематике и содержании, но и в языковых особенностях, поскольку оба Изборника восходят к общему прототипу — так называемому «Княжьему изборнику», предположительно составленному в преславском книжном центре в X веке. Таким образом, Изборник Святослава 1073 года служит не только памятником высокого книжно-славянского стиля, но и важным звеном в передаче культурных и языковых традиций от южных славян к Киевской Руси.

Народно-литературный тип языка в контексте Киевской Руси

Народно-литературный тип литературно-письменного языка Древней Руси представлял собой живой контраст книжно-славянскому, выполняя совершенно иные функции и опираясь на иную языковую основу. Если книжно-славянский язык был языком сакрального и отвлечённого, то народно-литературный — языком повседневности, делопроизводства и светского повествования.

Восточнославянская основа и функциональные сферы

В отличие от книжно-славянского, который генетически связан со старославянским и его южнославянскими корнями, народно-литературный тип языка Киевской Руси оформился исключительно на восточнославянской языковой основе. Это означает, что он развивался из живой разговорной речи восточных славян, сохраняя её фонетические, морфологические и лексические особенности. Именно в нём нашли отражение те черты, которые впоследствии станут характерными для русского, украинского и белорусского языков.

Функциональные сферы народно-литературного типа были широки и разнообразны, охватывая те области, где требовалась ясность, прямота и максимальная приближенность к повседневной коммуникации. Он обслуживал:

• Летописи: В то время как некоторые летописные фрагменты могли включать книжно-славянизмы для придания торжественности, основное повествование, особенно в части описания бытовых событий, военных походов и княжеских распрей, велось на народно-литературном языке.
• Воинские повести: Произведения, описывающие военные события, подвиги князей и дружинников, требовали динамичного и выразительного языка, близкого к живой речи, чтобы передать драматизм происходящего.
• Ораторские произведения: Даже в светском красноречии, не связанном напрямую с церковью, использовались элементы народно-литературного языка, делая речи более доступными для широкой аудитории.
• Частная переписка: Берестяные грамоты, о которых речь пойдёт ниже, являются идеальным примером использования народно-литературного языка для личной и деловой корреспонденции.
• Публицистические сочинения: Тексты, направленные на общественное воздействие, разъяснение тех или иных вопросов, также стремились к простоте и понятности изложения.
• Деловая и юридическая письменность: Судебные акты, княжеские указы, договоры, а также такие памятники, как «Русская Правда», требовали точного и недвусмысленного языка, свободного от высокой стилистики, но максимально приближенного к правовой реальности.

Лексические особенности

Лексика народно-литературного типа языка существенно отличалась от книжно-славянской, отражая интересы и быт древнерусского человека:

• Преобладание слов с конкретным значением: В этом типе языка господствовала лексика, обозначающая реальные предметы, действия и явления окружающего мира. Примеры: шеломы брать (оружие, снаряжение), вълкъ (волк), щитъ (щит), дръво (дерево), конь (конь), вода (вода), земля (земля). Эти слова были понятны каждому и активно использовались в повседневной жизни.
• Бытовая и хозяйственная лексика: Слова, связанные с крестьянским трудом, ремеслом, торговлей, домашним бытом, семейными отношениями, составляли значительную часть словарного запаса.
• Военная лексика: Поскольку войны и княжеские усобицы были неотъемлемой частью жизни Киевской Руси, в народно-литературном языке присутствовало множество терминов, связанных с военным делом, оружием, тактикой.
• Почти полное отсутствие религиозной лексики: В отличие от книжно-славянского, где религиозные термины составляли ядро словаря, в народно-литературном типе они встречались крайне редко. Исключение составляли лишь самые общие и укоренившиеся понятия, такие как Богъ (Бог) и Господь (Господь), которые уже стали частью общеупотребительной лексики и не воспринимались как сугубо церковные.
• Слова без неполногласия: В лексике народно-литературного типа преобладали слова с полногласием (городъ вместо градъ, болотъ вместо блатъ), что являлось характерной восточнославянской чертой.

Народно-литературный тип языка, таким образом, был прагматичным, функциональным инструментом, отражающим реалии жизни Киевской Руси. Его простота, ясность и близость к разговорной речи обеспечивали его широкое распространение и эффективное выполнение своих задач в светской и деловой письменности.

Памятники народно-литературного типа: стилистика и языковые черты

Памятники народно-литературного типа языка Киевской Руси являются бесценными источниками для изучения живой древнерусской речи, её диалектов и стилистики, далёкой от книжного канона. Они демонстрируют, как язык приспосабливался к нуждам повседневности, делопроизводства и светского творчества.

Берестяные грамоты

Берестяные грамоты — это, пожалуй, самый яркий и непосредственный источник для изучения народно-литературного языка Древней Руси. Обнаруженные в Новгороде, Старой Руссе, Смоленске, Пскове и других древних городах, эти документы, написанные на березовой коре, буквально приоткрывают завесу над повседневной жизнью, мыслями и языком древних новгородцев и жителей других земель. Их язык отражает бытовую речь, делопроизводство, личную переписку, что делает их бесценным материалом для лингвистов.

Фонетические особенности:

• Цоканье: Одной из наиболее известных фонетических черт, отражённых в берестяных грамотах, является цоканье — смешение аффрикат [ч] и [ц]. Это диалектная черта, характерная для северо-восточных русских говоров, которая ярко проявляется в написаниях типа отьць вместо отечь или чѣна вместо цена.
• Оканье: Также встречается оканье — неразличение безударных о и а (например, помоць вместо помочь, вада вместо вода). Эта черта также свойственна севернорусским диалектам.
• Рефлексы сочетаний *tj, *dj: В берестяных грамотах отражены восточнославянские рефлексы праславянских сочетаний *tj и *dj в виде ч и ж соответственно. Например, ночь (от *noktь), межа (от *medja).

Морфологические особенности:

• Падежные окончания, отличающиеся от церковнославянских: В берестяных грамотах мы видим формы, характерные для живого восточнославянского языка. Например, падежные окончания дательного и творительного падежей единственного числа мужского и среднего рода на -у / -ю (например, к мужу, с добримъ или по городу). В то время как в книжно-славянском языке часто сохранялись старославянские окончания (к мужу в дательном падеже, но с добрымъ в творительном).
• Использование предложно-падежных форм: В отличие от более архаичного книжного языка, здесь активно используются предлоги, приближая морфологию к современной русской.

Лексические особенности:

• Бытовые, хозяйственные и юридические термины: Лексика берестяных грамот богата терминами, отражающими повседневную жизнь и правовые отношения того времени. Например, упоминания 12 гривен (денежная единица), князь, епископ (в контексте суда), убыток в деловой переписке о поручительстве или уплате штрафов, челядь, гривна (денежная единица), пошлина. Эти слова, как правило, отсутствовали или использовались в ином контексте в книжно-славянских текстах.

Синтаксические особенности:

• Простота и приближенность к разговорной речи: Синтаксис берестяных грамот значительно проще, чем в книжно-славянских текстах. Он характеризуется преобладанием простых предложений, часто отсутствием сочинительных и подчинительных союзов, использованием прямой речи. Это отражает стремление к максимальной ясности и краткости, характерной для устной и деловой коммуникации.
• Пример синтаксической конструкции: «От Полчка… взял девку у Домаслава, а с меня Домаслав взял 12 гривен. Пришли же 12 гривен. А если не пришлёшь, то я встану… перед князем и епископом; тогда к большому убытку готовься…». Этот фрагмент наглядно демонстрирует отсутствие сложных оборотов, использование коротких предложений и прямого порядка слов.

«Русская Правда»

«Русская Правда» — крупнейший памятник древнерусского права (XI–XIII века), являющийся ключевым источником для изучения социально-экономических и юридических отношений Киевской Руси. Её язык — яркий пример народно-литературного типа, отражающий особенности деловой речи того времени.

Лексические особенности:

• Юридическая и бытовая терминология: Лексика «Русской Правды» насыщена специфическими терминами, описывающими преступления, наказания, виды имущества, правовые процедуры. Примеры: вира (штраф за убийство), головничество (плата за убийство), полугривенье (денежная единица), изгой, холоп, закуп, челядин, обида (преступление), татьба (кража). Эти слова отражают уникальную правовую систему и общественные отношения Киевской Руси.

Синтаксические особенности:

• Преобладание простых предложений: Для «Русской Правды» характерен лаконичный и чёткий синтаксис, с преобладанием простых предложений. Это обеспечивает однозначность толкования юридических норм.
• Чёткая логическая структура: Текст организован логически, с использованием условных конструкций для изложения правовых норм.
• Характерные формулировки для законодательных актов: Широко используются формулировки типа «если кто берет деньги… то брать…», «Аже оубьютъ кого», «иже почьнеть…» и императивные формы для установления правил и наказаний, что придаёт тексту нормативный характер.

«Слово о полку Игореве» как синтез двух типов

«Слово о полку Игореве» — это жемчужина древнерусской литературы, уникальный памятник, в языке которого наблюдается удивительный синтез книжно-славянских и народно-литературных элементов. Созданное в конце XII века, «Слово» стоит особняком, демонстрируя виртуозное переплетение высокого стиля с живой народной речью, что придаёт ему неповторимую поэтичность и выразительность.

Книжно-славянские элементы (старославянизмы):

• Богословские термины и грецизмы: В тексте встречаются старославянизмы, часто калькированные с греческого, такие как благоверие (истинная вера), благословение (пожелание добра), а также слова греческого происхождения, принесенные с церковными текстами (например, ангел, апостол, евангелие). Эти элементы придают тексту торжественность, возвышенность и связь с высокой христианской традицией.
• Неполногласие: Хотя и не повсеместно, но в «Слове» присутствуют слова с неполногласием (градъ, врата), которые чередуются с полногласными формами, создавая особую стилистическую игру.

Народно-литературные элементы (восточнославянизмы):

• Полногласие: Наиболее яркая восточнославянская черта — полногласие. Мы встречаем боронити (защищать) вместо старославянского бранити, ворогъ (враг) вместо врагъ. Это приближает язык «Слова» к живой народной речи.
• Диалектная лексика: В «Слове» можно обнаружить лексику, характерную для юго-западных и северных диалектов восточнославянского континуума, что свидетельствует о его тесной связи с народной языковой традицией.
• Другие фонетические черты: К восточнославянским фонетическим чертам относятся падение редуцированных гласных и ассимиляция согласных, проявляющаяся в таких написаниях, как рѣтко, здраво, свисну, руской, женчюгь (вместо жемчюжну).

Лексика «Слова» богата военной, бытовой и природной тематикой, что отражает воинский характер про��зведения и его связь с народным эпосом.

• Военные термины: копие, щитъ, мечъ, полкъ, дружина.
• Природные образы: солнце, ветры, реки, трава, дебри.
• Образные выражения: Метафоры и сравнения, характерные для устного народного творчества.

Стилистика «Слова» отличается высокой поэтичностью, образностью, ритмичностью, что является результатом мастерского использования разнообразных средств выразительности:

• Сравнения: «поскакал горностаем к тростнику», «соскочил серым волком», «скачут, как серые волки», «разбрелись половцы, как пардусов выводок». Эти сравнения, взятые из мира природы и животного эпоса, делают текст живым и динамичным.
• Метафоры: «живые струны» (о гуслях), «два багряных столпа угасли» (о погибших князьях), «сердце в булате заковано», «растекался мыслию по древу» (глубокомысленно размышлял), «засветился зорями восток». Метафоры придают тексту глубину и многозначность.
• Олицетворения: «кровавые зори свет поведают», «чёрные тучи идут с моря», «никнет трава», «ночь злобно шептала», «солнце путь закрыло». Олицетворения оживляют природу, делая её активным участником событий.
• Повторы: «За Русскую землю, За Игоревы раны — Удалого сына Святославича», «О Русская земля! Уже за холмом ты». Риторические повторы усиливают эмоциональное воздействие и создают героическую интонацию.
• Параллелизмы: Синтаксические и композиционные параллелизмы, характерные для устного народного творчества, также активно используются в «Слове».

Таким образом, памятники народно-литературного типа, от простых берестяных грамот до сложнейшего «Слова о полку Игореве», демонстрируют богатство и гибкость древнерусского языка, его способность обслуживать самые разнообразные коммуникативные нужды и создавать произведения высокой художественной ценности.

Взаимодействие и взаимовлияние типов языка в Киевской Руси

Феномен сосуществования книжно-славянского и народно-литературного типов языка в Киевской Руси не был статичным. Это была динамичная система, где каждый элемент находился в постоянном взаимодействии, обогащая и трансформируя друг друга. Понимание этого взаимовлияния — ключ к осмыслению процесса формирования древнерусского литературного языка как единого, хотя и стилистически расслоенного целого.

В Киевской Руси существовало два типа литературно-письменного языка, которые, как было показано, существенно различались по своей основе, структуре и функциональным сферам. Книжно-славянский язык, унаследовавший старославянскую традицию, использовался преимущественно в религиозной, богослужебной и высокохудожественной литературе, где требовались торжественность, отвлечённость и каноничность. В то же время народно-литературный тип, выросший из живой восточнославянской речи, обслуживал деловую, юридическую и бытовую письменность, где ценились ясность, простота и приближенность к повседневной коммуникации.

Такое сосуществование языковых систем описывается термином диглоссия. Это не означает, что в Древней Руси существовали два абсолютно независимых языка. Скорее, это были функционально разграниченные разновидности одного литературного языка, которые, несмотря на свои различия, оставались взаимопонятными для носителей культуры. Образно говоря, книжно-славянский язык был подобен торжественному облачению, предназначенному для особых случаев, а народно-литературный — повседневной одежде, комфортной и практичной.

Происходило постоянное взаимопроникновение элементов между этими двумя типами, которое и привело к формированию более гибкого и многогранного древнерусского литературного языка.

• Проникновение книжно-славянизмов в народно-литературные тексты: Когда авторы хотели придать своим произведениям торжественность, возвышенность или авторитетность, они сознательно или интуитивно вводили в тексты элементы книжно-славянского языка. Например, в летописях, описывающих важные государственные события или речи князей, могли появляться старославянизмы, неполногласные формы или сложные синтаксические конструкции. Эти заимствования выполняли этикетные, жанрово-стилистические и текстообразующие функции. Так, в международных юридических документах Московской Руси второй половины XVII века активно использовались книжно-славянские словообразовательные модели с приставками пре- и наи- и суффиксами -ейш-, -айш- для образования превосходной степени прилагательных (пресветлейший, наияснейший, милостивейший) при наименовании титула правителя, что придавало документу официальность и значимость. Книжно-славянские элементы фонетического, словообразовательного и синтаксического уровней также применялись в деловом языке XVIII века как стилеобразующие средства канцелярского слога.
• Проникновение восточнославянизмов в книжно-славянские тексты: С другой стороны, для того чтобы тексты высокой книжности были более понятны широкой аудитории и не отрывались полностью от живой речи, в них проникали восточнославянские элементы. Ярким примером такого процесса являются местные русские языковые особенности, обнаруженные в Остромировом Евангелии. Здесь, несмотря на общую старославянскую основу, встречаются случаи использования полногласия (хоть и редко) и смешения древнеславянских носовых гласных, что свидетельствует об адаптации текста к древнерусской фонетической системе. Также наблюдалось вытеснение греческих заимствований славянскими синонимами, что делало текст более доступным.
• Ограниченность прямого лексического проникновения в ранний период: Важно отметить, что в ранних народно-литературных текстах, таких как берестяные грамоты, церковнославянизмы встречались весьма редко. Это указывает на то, что прямое лексическое проникновение книжно-славянских элементов в этот тип текстов в ранний период было ограниченным, что подчёркивало их функциональное различие.
• Синтез в «Слове о полку Игореве»: Наиболее органичное и художественно осмысленное переплетение книжных и народных элементов мы наблюдаем в языке «Слове о полку Игореве». Здесь старославянизмы, придающие тексту торжественность и высокий стиль, соседствуют с восточнославянизмами, отражающими живую народную речь, военной и бытовой лексикой. Этот синтез не выглядит искусственным, а создаёт уникальную поэтическую ткань произведения, где архаичные формы и высокие обороты гармонично сочетаются с яркими народными образами.

В конечном итоге, именно это постоянное взаимодействие и взаимовлияние книжно-славянского и народно-литературного типов привело к формированию древнерусского литературного языка. Это был не просто механический набор элементов, а сложная, живая система, способная к стилистической вариативности и обогащению. Диглоссия в Древней Руси, таким образом, стала не барьером, а плодотворной почвой для развития богатого и гибкого литературного языка, который впоследствии лёг в основу современного русского языка.

Социально-исторические и культурные факторы развития литературного языка

Развитие литературного языка в Киевской Руси не было изолированным лингвистическим процессом. Оно тесно переплеталось с глубокими социально-историческими и культурными трансформациями, которые переживало молодое государство. Именно эти внешние факторы обусловили появление, развитие и функционирование двух типов литературного языка – книжно-славянского и народно-литературного.

Главным катализатором языковых изменений стало принятие христианства в 988 году. Это событие не просто изменило религиозную жизнь Руси, но и открыло ворота для византийской и южнославянской культуры, принеся с собой письменность и книжность.

• Распространение книжно-славянского языка: Вместе с христианством на Русь пришел старославянский язык, который стал языком богослужения, церковной литературы и высокой книжности. Он обеспечил культурное единство Руси с остальным православным миром и стал основой для книжно-славянского типа.
• Распространение письменности и книжности: Крещение Руси стимулировало бурное развитие письменности. За короткий срок появилось огромное количество переводных и оригинальных текстов. По данным, на сегодняшний день в России хранится 22 древнерусских рукописи XI века и 12 рукописей XI–XII веков. А по подсчетам исследователей, в период с X до середины XIII века количество рукописей, находившихся в распоряжении древнерусских читателей, достигало впечатляющих 130–140 тысяч томов. Это свидетельствует о беспрецедентном росте грамотности и потребности в письменном слове, что, в свою очередь, способствовало развитию и дифференциации литературного языка.

Церковная среда и монастыри стали главными центрами книгописания, образования и просвещения, где активно использовался и развивался книжно-славянский язык.

• Центры книгописания: Выдающимися центрами книгописания и просвещения были Киево-Печерский монастырь (связанный с именами Нестора-летописца и иконописца Алипия) и Выдубицкий монастырь (где работал летописец Сильвестр). В этих и других монастырях переводились богослужебные книги, создавались оригинальные жития, поучения, летописи, что способствовало стандартизации и распространению книжно-славянского языка.

Развитие государственных институтов и правовой системы параллельно стимулировало формирование делового языка на народно-литературной основе.

• Деловой язык: Появление княжеской власти, судебной системы и необходимости в документировании правовых отношений привело к созданию таких памятников, как «Русская Правда». Её язык, близкий к живой разговорной речи, но при этом четкий и функциональный, стал основой для деловой письменности и отразил становление уникальной древнерусской правовой терминологии.

Укрепление связей с Византией и южными славянами через церковные каналы стало постоянным источником притока старославянских элементов в древнерусский литературный язык.

• Культурный обмен: Эти связи обеспечивали не только приток новых текстов, но и влияние на графико-орфографические особенности, а также на обогащение словарного состава книжного языка богословскими терминами, часто калькированными с греческого. Этот процесс был непрерывным, поддерживая высокий статус книжно-славянского языка.

Политическая централизация и рост городов также оказали значительное влияние на развитие языка, стимулируя создание письменных документов и литературных произведений.

• Унификация письменной культуры: Укрепление княжеской власти и развитие крупных городов, таких как Киев, Новгород, Чернигов, Переяславль, Смоленск, способствовали унификации письменной культуры. Именно в городах развивались школы, мастерские по переписке книг, что требовало некоторой стандартизации языка. Появление государственно-правовых документов, использующих древнерусский язык, также служило фактором его развития.

Таким образом, языковой ландшафт Киевской Руси был прямым отражением её бурного социально-исторического и культурного развития. Принятие христианства и связанные с ним процессы книжности, развитие государственных институтов и правовой системы, а также активный культурный обмен с Византией и южными славянами — все эти факторы совокупно обусловили появление, дифференциацию и взаимовлияние книжно-славянского и народно-литературного типов, создав уникальную основу для формирования будущего русского литературного языка.

Современное состояние изучения и дискуссионные вопросы

Изучение памятников книжно-славянского и народно-литературного типов языка Киевской Руси остаётся одной из наиболее живых и динамичных областей современной филологической науки. Несмотря на вековые исследования, каждый новый археологический или текстологический материал открывает новые горизонты, заставляя пересматривать устоявшиеся концепции и задавать новые вопросы.

Современная филологическая наука продолжает активно исследовать эти бесценные источники, используя как традиционные методы, так и новейшие технологии. Ведущие лингвисты и филологи-слависты внесли и продолжают вносить значительный вклад в понимание древнерусского литературного языка. Среди них имена таких выдающихся учёных, как В.В. Виноградов, чьи работы заложили основы изучения истории русского литературного языка; А.И. Горшков, углубивший понимание стилистики древнерусских текстов; А.И. Соболевский, пионер в области старославянистики и древнерусского языкознания; Б.А. Успенский, автор фундаментальных исследований по диглоссии и билингвизму в Древней Руси; и В.М. Живов, чьи работы по истории русского литературного языка отличаются комплексным подходом.

Особое место в современном изучении занимает вклад А.А. Зализняка, чьи дешифровки и анализ древненовгородского диалекта на основе берестяных грамот кардинально изменили наше представление о народно-литературном языке и позволили увидеть его живые, некнижные черты. Его работы не только расширили базу источников, но и предложили новые методологические подходы к анализу древнерусских текстов.

Несмотря на колоссальный объем проделанной работы, в филологической науке сохраняются и активно обсуждаются ряд дискуссионных вопросов:

• Точное соотношение книжно-славянского и народно-литературного типов: Какова была степень их автономности? Насколько чётко они были разграничены в сознании носителей языка? Где проходила граница между функционально-стилистическими различиями и реальными языковыми системами?
• Степень их смешения и влияния: Насколько глубоким было взаимопроникновение элементов? Были ли эти процессы равномерными на всей территории Киевской Руси и во всех жанрах, или же существовали региональные и жанровые особенности?
• Проблема диглоссии и билингвизма: Можно ли говорить о полноценной диглоссии, при которой каждый тип имел свою функциональную сферу, или же речь шла о более сложной форме билингвизма, когда часть населения владела обоими языками? Б.А. Успенский, например, склонялся к концепции диглоссии, подчеркивая функциональное разграничение.
• Вопрос о наличии единого древнерусского языка или группы славянских диалектов: Этот вопрос является одним из центральных. Было ли древнерусское языковое пространство единым языком с диалектными различиями, или же мы имеем дело с континуумом восточнославянских диалектов, на который наложилась книжно-славянская надстройка? Исследования Зализняка по древненовгородскому диалекту показали значительные отличия от южнорусских говоров, что усилило аргументы в пользу второго подхода.

Исследователи продолжают работать над систематизацией и классификацией языковых особенностей различных памятников, используя современные методы лингвистического анализа.

• Корпусные методы исследования языков: Создание электронных корпусов древнерусских текстов позволяет проводить масштабный статистический анализ, выявлять частотность тех или иных языковых явлений, прослеживать их динамику и распределение по жанрам и хронологическим периодам.
• Технологии цифровизации и обработки языка: Применение компьютерных технологий для автоматического анализа текстов, выявления лексических, морфологических и синтаксических паттернов открывает новые возможности для глубокого изучения древнерусского языка.

Актуальным остаётся детальное изучение исторической фонетики, морфологии и синтаксиса древнерусского языка, поскольку многие аспекты его развития ещё не получили исчерпывающего объяснения. Каждое новое открытие, каждый новый взгляд на уже известные тексты углубляет наше понимание не только древнерусского языка, но и сложных процессов формирования литературных языков в целом.

Заключение

Путешествие по языковым ландшафтам Киевской Руси раскрывает перед нами картину удивительного культурного и лингвистического синтеза. Мы увидели, как на заре формирования древнерусского государства возникли и развивались два фундаментально различных, но взаимосвязанных типа литературного языка: книжно-славянский и народно-литературный.

Книжно-славянский тип, укоренившийся в старославянской традиции и обогащённый греческими элементами, был языком сакрального, высокого и отвлечённого. Его фонетические особенности (неполногласие, следы палатализаций), морфологическая архаичность (нестяженные формы имперфекта) и сложный, калькирующий греческие образцы синтаксис, а также обилие абстрактной и религиозной лексики (кумирослужение, благоверие, истина, Спасъ) делали его идеальным инструментом для богослужебных текстов, житийной литературы и церковно-политического красноречия, таких как «Слова» Илариона и Изборник Святослава 1073 года. Он придал древнерусской культуре интеллектуальную глубину и связь с византийским миром.

Народно-литературный тип, выросший из живой восточнославянской речи, был языком повседневности, делопроизводства и светского повествования. Его отличали конкретная лексика (шеломы брать, вълкъ, щитъ), простота синтаксиса, приближенного к разговорной речи, и фонетические черты, характерные для восточнославянских диалектов (полногласие, цоканье, оканье). Берестяные грамоты и «Русская Правда» служат яркими примерами этого типа, демонстрируя его функциональность в юридической и бытовой сфере.

Ключевым выводом исследования является признание динамичной природы диглоссии в Киевской Руси. Эти два типа языка не существовали в изоляции, а находились в постоянном взаимодействии. Книжно-славянизмы проникали в народно-литературные тексты, придавая им торжественность, а восточнославянизмы, в свою очередь, делали книжные тексты более доступными и понятными. Вершиной этого синтеза стало «Слово о полку Игореве», в котором высокое книжное слово и живая народная речь сплелись в единую, неповторимую поэтическую ткань, отражая все грани древнерусской ментальности.

Развитие этих типов было неразрывно связано с социально-историческими и культурными факторами: принятие христианства, распространение книжности через монастыри и церковную среду, становление государственных институтов и правовой системы, а также активные связи с Византией и южными славянами. Все эти процессы формировали уникальный лингвистический ландшафт, в котором каждый тип языка выполнял свою жизненно важную функцию.

Современное изучение древнерусского языка, обогащённое трудами таких учёных, как В.В. Виноградов, Б.А. Успенский и А.А. Зализняк, продолжает углублять наше понимание этих процессов. Дискуссионные вопросы о точном соотношении типов, степени их смешения и природе древнерусского языкового единства свидетельствуют о неисчерпаемости темы. Использование корпусных методов и цифровизации открывает новые перспективы для анализа, обещая новые открытия.

В заключение, можно утверждать, что книжно-славянский и народно-литературный типы языка Киевской Руси – это не просто исторические категории, а живые свидетельства сложного, многогранного и исключительно плодотворного процесса формирования русского литературного языка. Их взаимодействие заложило основу для его богатства, гибкости и стилистического разнообразия, сделав его способным выражать весь спектр человеческого опыта – от сакрального до повседневного. Дальнейшее изучение этих памятников будет способствовать более глубокому осмыслению не только истории языка, но и всей древнерусской культуры.

Список использованной литературы

1. Автократова М.И., Буганов В.И. Сокровищница документов прошлого. М.: Сов. Россия, 1986. 336 с.
2. Виноградов В.В. Основные проблемы изучения, образования и развития древнерусского литературного языка. М., 1958. URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-40912.html (дата обращения: 20.01.2014).
3. Горшков А.И. История русского литературного языка. М., 1969. URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-40912.html (дата обращения: 20.01.2014).
4. Мешчерский Е. История русского литературного языка. Textologia.ru сайт о русском языке и литературе. URL: http://www.textologia.ru/russkiy/istoria-literaturnogo-jazika/kievskij-period/drevnerusskiy-literaturno-pismenniy-yazik-kievskogo-perioda/906/?n=906&q=463
5. Седов В.В. Славяне Среднего Поднепровья // Сов. Этнографии. 1974. № 1. С. 16-31. URL: http://www.historylib.org/historybooks/Valentin-Sedov_Drevnerusskaya-narodnost—Istoriko-arkheologicheskoe-issledovanie/20. (дата обращения: 17.01.2014).
6. Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.). URL: http://lexrus.ru/default.aspx?p=2641 (дата обращения: 20.01.2014).
7. Соболевский А.И. Лекции по истории русского языка. М.: ЛКИ, 2007. 328 с.
8. Зализняк А.А. «Древнерусский диалект». URL: http://gramoty.ru/articles/zaliznyak-drevrusskiy-dialekt
9. Зализняк А.А. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. URL: https://iling-ran.ru/library/articles/zaliznyak_slovo_o_polku.pdf
10. Изборник Святослава: древний памятник культуры // Знание. 2024. URL: https://znanie.ru/journal/articles/izbornik-svyatoslava-drevnii-pamyatnik-kultury-337
11. Исторический синтаксис русского языка (к.ф.н. доц. М.Н. Шевелева) I. Два о. URL: https://philol.msu.ru/~humlang/docs/sheveleva_hist_sint.pdf
12. Книжно-славянские элементы в языке международных юридических документов Московской Руси второй половины XVII века // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/knizhno-slavyanskie-elementy-v-yazyke-mezhdunarodnyh-yuridicheskih-dokumentov-moskovskoy-rusi-vtoroy-poloviny-xvii-veka
13. Книжно-славянские элементы разных уровней в деловом языке XVIII в // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/knizhno-slavyanskie-elementy-raznyh-urovney-v-delovom-yazyke-xviii-v
14. Остромирово Евангелие (1056 — 1057 гг.) и Российская национальная библиотека: хранение и изучение памятника // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ostromirovo-evangelie-1056-1057-gg-i-rossiyskaya-natsionalnaya-biblioteka-hranenie-i-izuchenie-pamyatnika
15. Остромирово Евангелие // Большая российская энциклопедия — электронная версия. URL: https://bigenc.ru/linguistics/text/2683050
16. Остромирово Евангелие // Богослов.ру. URL: https://www.bogoslov.ru/article/299696.html
17. Степанов Ю.С. «Изборник 1073 года». URL: https://iling-ran.ru/library/articles/izbornik_1073.pdf